Широка русская душа Зимнего солдата

Прошло не меньше месяца с тех пор, как состоялся знаменательный разговор Стива и Баки, в коем последний изливал душу на свою русскую душу. Увы, больше так тихо и мирно посидеть им не довелось: миссии, нападения инопланетян, инициативы Тони Старка, грозящие уничтожению целой страны, но, без сомнения, благородные. В общем, обычные будни Мстителей. И неизвестно, как скоро лучшие друзья вновь вернулись бы к разговору, если бы не случайно подслушанная Капитаном Америка ссора. Одним солнечным, июньским утром Стив направлялся на тренировочный полигон. Путь его лежал мимо кабинета бухгалтерии. И там он застал престранную картину: Сэм Уилсон с довольной улыбкой прислонился ухом к замочной скважине, подслушивая гремящий оттуда на повышенных тонах разговор. Сокол, заметив Роджерса, заговорщически поманил его к себе. Стив, поначалу приблизившийся, дабы высказать свое негодование столь вопиющим поведением Сэма, вдруг замер, услышав из-за двери голос Баки. Теперь уже двое Мстителей нагло подслушивали спор в бухгалтерии. - Я вам еще раз говорю, вы мне зарплату за май недоплатили. Суровый, стальной баритон Зимнего солдата заставил Стива поежиться. В последний раз Барнс так звучал, когда в девяносто третьем допрашивал пленного солдата Гидры и попутно ломал ему пальцы. Роджерс заволновался за сохранность конечностей бухгалтеров. Но судя по громким, звонким голосам, коими те отвечали сержанту, физическая расправа их еще не настигла. - А мы вам повторяем, все там верно посчитано! - Да ну? А по мне, там кое-чего не хватает. - И чего? Лишних нулей? Ну, извините, какую сумму у вас в договоре прописали, то и выплатили. И все ваши миссии за май мы учли. Все там правильно! - Да ну? Я с первого по девятое мая на миссии был? - Был. Она оплачена. - Да, но я работал в майские праздники! Где моя двойная оплата? В бухгалтерии наступила такая гробовая тишина, что Стиву на мгновение показалось, что Барнс порывом гнева всех в кабинете, ненароком, убил. Но рассерженный голос главного бухгалтера мигом убедил Роджерса в обратном. - Да как вы задолбали! Что Романова, что ты! Нет в Америке майских праздников, понятно? Мы за работу в эти дни не доплачиваем. Так что или вкалывай молча, или поступай как эта рыжая – бери отпуск и вали в Россию. А сейчас – пошел вон! Сэм и Стив резко отпрянули от двери, услышав приближающуюся тяжелую поступь Баки. Дверь едва не вылетела с петель, так сильно и сурово солдат ей хлопнул. И без того мрачный Барнс, увидев кэпа и Сокола, старательно делавших вид, что они просто мимо проходили, разозлился еще больше: - Что, весело вам? Роджерс открыл было рот, дабы успокоить и убедить друга в случайности их встречи. Но Сэм успел вставить свой комментарий раньше: - О, да, бро, еще как! Глаза Барнса налились кровью: - Не брат ты мне, гнида черножопая! Веселость Сэма мигом испарилась, оставив после себя лишь возмущение: - Эй, это расизм! - А вот раньше никакого расизма не было, - нравоучительным тоном ответил Баки. – Потому что не было и прав у черных! Лучше «спасибо» скажи, что я вообще позволяю тебе со мной за одним столом сидеть. - Баки, да что ты такое говоришь? – побагровел Стив от ужасных, нетолерантных речей друга. – Немедленно извинись перед Сэмом! - Сказал тот, кто однажды попросил у Санты Клауса личного негра-раба. Красные пятна теперь уж стыда покрыли лицо Роджерса. Сэм же застыл с открытым ртом, вперив удивленный взгляд в героя нации. - Мне было семь лет, - попытался оправдаться Стив, - и… И вообще! Предлагаю закрыть эту тему! А к тебе, Баки, у меня серьезный разговор тет-а-тет. И, схватив лучшего друга под локоть, Стив потащил его в комнату отдыха, пока Сэм не успел прийти в себя и предъявить обвинения. *** Шел двухтысячный год. Новое тысячелетие, подарившее людям надежду на перемены, которые обязательно придут и заберут с собой все плохое. Плохим люди считали нестабильную экономику, криминал и новый государственный строй, характерные для России девяностых годов двадцатого века. И пусть новый век уже наступил, девяностые никуда не делись. Это Данила Багров знал наверняка. С нового года прошло уж шесть месяцев, а он до сих пор держал в крепком кулаке черкизовский рынок вместе с Василием Карповым. И пусть, на первый взгляд, деятельность их казалась злой и бесчестной, именно под их «крышу» старались попасть все московские торговцы. Во-первых, процент с продаж Вася и Данила требовали самый низкий в городе. Во-вторых, ни одна другая банда даже не пыталась отжать у них территорию. Все прекрасно знали – всякий обидевший Данилу или Васю той же ночью бесследно исчезал, а через несколько месяцев находился в какой-нибудь канаве со сломанным позвоночником. Об этой криминальной парочке слагали легенды. Кто-то говорил, что Василий Карпов когда-то принадлежал некой тайной советской группировке, от имени которой даже члены КГБ в страхе забивались под кровать. Кто-то предполагал, что Данила – робот-мутант, которому сто с лишним лет и которого создали для уничтожения планеты. Но самые ожесточенные споры вились вокруг настоящего имени Данилы Багрова. Ни один здравомыслящий человек не верил, что главного героя фильмов «Брат» могли назвать в честь однорукого криминального авторитета. Скорее, последний назвался именем обаятельного и верного своим принципам Данилы. Но кто на самом деле скрывается за этим именем? Данила и сам не мог ответить на этот вопрос. Его воспоминания ограничивались лишь миссиями Зимнего солдата и жизнью после развала советской Гидры. А на всякие попытки вернуть свое прошлое Василий грозился зачитать ему код Зимнего солдата и откатить до заводских настроек. Потерять личность Данилы солдат боялся больше, чем никогда не вспомнить свое настоящее имя, потому опускал руки и шел выбивать долги у бесчестных торгашей. Так бы продолжалось еще очень долго. Но в конце июня двухтысячного года произошло то, к чему ни Василий Карпов, ни Зимний солдат готовы не были. Около четырех часов утра они, усталые, возвращались домой. Открыв дверь, они тихо, стараясь не разбудить Анну Митрофановну, зашли в коридор. И тут резко включился свет. Василий по привычке втянул голову в плечи, ожидая матушкиных ругательств и причитаний, но увиденное заставил его принять боевую позу и недовольно стиснуть зубы. Солдат уже держал в руках припрятанный в берцах нож и ждал команды куратора. - Добрый вечер, Василий, - незнакомый мужчина, вальяжно восседающий за столом и попивающий чай, говорил с ярким американским акцентом. Его победный блеск в глазах и хитрая улыбка выглядели до того мерзко, что у Карпова чесались руки познакомить его выдающуюся челюсть со своим кулаком. Но останавливали русского только заплаканная мать и дуло пистолета у ее виска. - Милая квартира, - продолжил разговор незнакомец, отставив чашку в сторону. – Хорошо ты устроился после крушения Гидры в девяносто первом. И мама у тебя – ангел. Знаешь, мы даже не против, что ты покинул наше великое братство. Однако то, что принадлежит Гидре, должно оставаться в Гидре. Американец бросил красноречивый взгляд на Зимнего солдата. Тот нервно сжимал нож, прикидывая, как бы разобраться с незваными гостями раньше, чем пуля пробьет череп Анны Митрофановны. Карпов думал о том же самом. - О, и код от него получить было бы неплохо, - очаровательно улыбнулся главный среди десяти вооруженных американцев, оккупировавших кухню. - Я не помню код, - соврал Василий. Он таблицу умножения не знал так хорошо, как заветные слова. – Отпустите мою мать. И убирайтесь. - А то что? Натравишь на нас Солдата? – усмехнулся американец. – Мы предусмотрели этот вариант. Но, знаешь, хотелось бы заполучить его тихо, мирно и без лишних перестрелок. Да и забирать жизнь невинной старухи не очень хочется. - Ах, вы!... Карпов выхватил из кобуры пистолет, но не то, что выстрелить – даже навести пушку на цель, он не успел. Легкий удар в солнечное сплетение металлической рукой вынудил его без чувств распластаться на полу. Десяток удивленных взглядов вперились в Солдата. Сопротивления куратору от него не ожидал никто. - Я пойду с вами, - сказал им Данила Багров. – Но Василия и его мать не трогайте. Главарь американской Гидры нервно сглотнул. Лишь сейчас он понял, что перед ним не подневольная машина для убийств, а что-то живое, со своим мнением и личностью. Чего Гидра никак не могла допустить! - Деактивируйте его, - приказал своим людям незнакомец. – Видимо, код больше не работает. Но ничего, мы найдем другой способ вернуть нашего Зимнего солдата. Трое карателей подошли к Багрову. Один из них держал наготове лошадиную дозу снотворного. Но Данила и не думал сопротивляться. - Вот скажи мне, американец, в чём сила? В деньгах? В Гидре? И Василий говорил, что в Гидре. А я так скажу: сила в правде. И на чьей она стороне, тот и сильнее. Вот где-то за моей спиной правда о моем прошлом. И что бы ты со мной ни сделал, правда о настоящем вернется ко мне. И тогда я стану по-настоящему сильным. И тогда вам не поздоровится. Вам будет такая пиз… Но договорить он не успел. Подействовало снотворное. А когда он пришел в себя, не было уже никакого Данилы Багрова. Не было ни России, ни Василия Карпова, ни его матушки. Остался лишь Зимний солдат. *** - И ты, получается, не знаешь, что случилось потом с Карповым и его матерью? - уточнил Стив, упоенно выслушав историю Барнса о его возвращении к Гидре и даже пару раз пустив скупую мужскую слезу. - Не-а, - покачал головой Баки. – Но я надеюсь, что с ними все хорошо. Может быть, Василий, наконец, оставил криминал и ушел в политику, а Анна Митрофановна до сих пор развлекается похождениями в различные государственные учреждения и причитаниями о маленькой пенсии. - А ты? - А что я? Я узнал, что у меня есть огромная семья – и тропинка, и лесок, в поле каждый колосок, речка, небо голубое – это все мое, родное! Это Родина моя! Всех люблю на свете я! - А что для тебя теперь Родина? США или Россия? - Там где я себя помню, там и Родина, - подмигнул ему Барнс. Стив сокрушенно покачал головой. Да, логика лучшего друга стала для него сложна и непонятна. Но может, если постараться, однажды он оседлает ту волну, на гребне которой уже давно качается Джеймс. - Так какой у тебя теперь любимый фильм? «Брат», да? Может, посмотрим сегодня? – сделал первый шаг к пониманию Баки Стив. Джеймс довольно улыбнулся. - Готовь попкорн и семечки, брат. Тебя ждут лучшие полтора часа в твоей жизни! А так оно и было…