Кодовое имя: "Купидон"

У Грома пусто было в квартире, но при этом по-своему уютно. В кружевном бежевом абажуре старой настольной лампы бился мотылек, сбивая с крыльев свои чешуйки о бахрому. Дима пытался выловить несчастного под тихий лай Мухтара на танцующие тени на стене. - Ну же, вылазь… - Оставь его, Дим. Сердце болело смотреть на Игоря такого, меланхоличного, сдавшегося, постаревшего внезапно. Хотя на их работе такое далеко не редкость, и вот Дима сам пот стирает с заломленной морщинки на лбу, которая проявляется в особо трудные дни. - Игорь… Все было о нем, об Игоре. Что бы они ни обсуждали, все метафорой в нем Игорем отзывалось. Остатки чего-то старого, что так и не ушло с юности, какие-то всполохи прежнего чувства, которое подозрительно «прежним» и не кажется. Но сейчас дружеская любовь с горечью, обидой и усталостью смешалась. На противоположной стене лежала игорева горбатая тень. Голову в плечи втянул, смотрел в пыльный угол, глаза ранее сухие блестели рыжим огоньком. Дима вытянул руку из абажура, привычным жестом положил ладонь на плечо друга и сжал. Со словами у Дубина туго, он так много книг как Гром не перечитал, но Игоря сейчас никакие слова не спасут. Они ему и не нужны. Внезапно Мухтар радостно заскулил, и Дима увидел, как мотылёк сам, без его помощи, выбрался из пыльного плена, и вылетел в открытую форточку. Ну хоть кто-то в этой комнате теперь свободен. Словно напоминая о должностной неволе Дубина, надоедливой мелодией зазвонил телефон. Сева. Ну, кто же еще – второй человек, который мог бы позвонить ему в столь позднее время, уже находился с ним в комнате. - Алло, что такое, - Дима устало постарался переговорить взволнованные крики напарника. Сосредоточившись на его потоке речи, он выловил пару абсурдных предложений. - Дим, они воскресли! Пострадавшие из дела Купидона! Стрелы тоже исчезли! Ты срочно тут нужен! Твой профиль… Дима застонал. Игорь навострил уши, видимо, услышав Севу даже на другом конце комнаты. - Какое еще дело, Сева, давай по порядку. Этим вечером в – конечно же – неизвестном Диме ночном клубе состоялась кинк-вечеринка ( - Сева, что за кинк-вечеринка? Что? О-боже-мой) на тему древнегреческой мифологии. Как и всегда, строгий фейс-контроль, билеты продавались только проверенным и доверенным лицам, которые строго-настрого проверялись заранее. Внезапно в самой гуще событий объявился незваный гость, которого охранники и в глаза не видели. По описанию очевидцев, молодой человек двадцати-двадцати пяти лет, светловолосый, с очень юным лицом, почти младенческим, в костюме Купидона, ( - Дилетант, - Игорь почесал рукой бороду. – Купидон из древнеримской мифологии, очевидно же) с, на первый взгляд, декоративным луком и стрелами. Позже он выстрелил в пятерых человек; виновного схватить не получилось ( - Как по волшебству исчез, ей-богу, Дим!), пострадавших увезли в больницу, и спустя несколько часов они оклемались, будто ничего и не было. Орудия убийства – исчезли, а пострадавшие, как назло, не помнят ни хрена. Ситуация откровенно тупиковая. И, конечно же, дело спихнут на Диму. На кого же еще. К моменту его приезда большинство следаков уже успело разъехаться. Только завидев Диму, Сева тут же принялся извиняться – за полночный вызов, и за то, что оставляет его здесь одного. Зато, говорит, предоставил шанс осмотреться самостоятельно, как он любит, в тишине. И напоследок кинул: - И да, осторожнее с Валиком, хорошо? Я его только в чувство привел, сам допросил, так что делать этого не нужно, завтра расскажу. Проследи, чтобы добрался до дома. Ты его так, по мелочам, договорились? Дима уже хотел спросить, на кой Сева вызвал эксперта на место преступления, да и зачем с кремневым Гашпаровым нужно вести себя аккуратнее, но Сева уже упорхнул в больницу к ожившим пострадавшим. Дима, в принципе, был и не против на какое-то время выдохнуть спокойно и перевести дух в одиночестве. Атмосфера, правда, была не очень подходящая. Он то натыкался на столы с БДСМ атрибутикой, которая на первый взгляд не вязалась с изысканностью греческого стиля помещения, то по-детски глупо отшатывался от деревянных фигур фаллического толка. Где-то остались следы внезапно прерванной сексуальной деятельности, где-то – размазанные следы крови. Крови, которой будто бы и не проливалось сегодня ночью. На мгновение промелькнула теория о том, что убийца каким-то образом подменил своих жертв на подменных людей прямо в машинах скорой помощи. Нужно проверить эту гипотезу, спросив человека знающего – Внезапно вошедший Калигари застал его за рассмотрением вазы, выполненной на древнегреческий манер, изображавшую что-то крайне неумело завуалированное между двумя мужчинами. - Здравствуйте, Дмитрий. Давно не виделись. Руки стиснули плед, обернутый вокруг плеч. Калигари выглядел помято – волосы, обычно тщательно зализанные назад в пучок, растрепались, а подведенные глаза казались еще темнее из-за кругов под ними. Дима вздрогнул от осознания – Валентин Гашпаров приходился по этому делу свидетелем. И не смотря на это, Валентин хорошо выглядел. В плане, неплохо для человека, который наверняка получил определенные психологические травмы пару часов назад, то есть, даже в антураж, не подходящему ему, он будто бы отлично вписывался; что Дима хотел самому себе сказать, так это то, что даже будучи черным, болезненным пятном в этом помещении, полном искусственного белого мрамора, редкой позолоты, светлых колонн с капителями разных ордеров, прочих предметов искусства и предметов вроде бы более скабрезных… Валик выглядел красиво. Эдакий современный вампир в своих апартаментах. - Д-да, давно, - Дима мигом отскочил от вазы и подошел ближе, чтобы пожать в приветствии руку. Валя слишком быстро потянулся к нему, перебрасывая плед куда-то под руку и зажимая его предплечьем, и в итоге их руки неловко столкнулись. Голос против воли жалостно сорвался. - Здравствуй. Какими судьбами? - Решил подработать звуковиком после полного рабочего дня, называется. - Вовсе не отшучивается, а наоборот, говорит отстраненно. Дима понимает, как ему сейчас пусто и страшно. Несмотря на полное отсутствие, замеревшее на Валином лице, тот продолжал пожимать руку, как на автомате. Бледная, тронутая, как языками пламени, чернилами тату ладонь тряслась. Дима нехотя отпустил ее. И все же Валик хорошо держится – ему ведь не впервой. Неизвестно, какие ужасы он видел, когда работал на скорой. - Тебе вообще не следует здесь больше находиться. Точно сможешь говорить? - Наш общий товарищ сказал, что лично с тобой обговорить лишним не будет. Да и он меня уже около часа… ромашковым чаем отпаивал, не переживайте, лейтенант. Хочется, конечно, уже домой… - Я понимаю, Валь, – Дима сочувственно сложил брови домиком, смотрел на него поверх очков, прямо кот из Шрека. – И ты обязательно отдохнешь. - А ты? А Диме явно нужно выспаться. Он не понимает сути поставленного вопроса, не понимает, зачем кто-то беспокоится о его состоянии, не понимает, почему Валентин смотрит на него так серьезно, будто ставит страшный ультиматум: «Если не отдохнешь, то будет бо-бо». И ведь не он только что был свидетелем убийства. - А сон нам только снится, - вздохнул Дубин. Было необходимо взять себя в руки. – Ты хорошо разглядел стрелка? Сможешь описать? Валентин поднял брови. - Опять? Ничего нового, помимо того, что я рассказал Севе, я уже не расскажу. Дубин мягко улыбнулся и достал из внутреннего кармана пальто маленькую книжечку с карандашом. - Погоди, только не говори, что ты… - Калигари посмотрел на него даже с каким-то восхищением, что ли. Кровь прилила к лицу. - Да, постараюсь набросать его, если только ты не против. - Не против, но только давай уже покинем это место. На улице было свежо. Самое то, чтобы проветрить мозги и немного растрястись. Смотрели в тишине на ночной, живой и пульсирующий Петербург. Или это глаза дергаться начали. Валентин попросил сделать маленький перерыв, чтобы немного пройтись, и, получив добро, спустился вниз по мостовой, глубоко дыша. Дима в ожидании устроился на сухом бордюре, рассматривая удаляющийся силуэт и снова доставая блокнот. Где-то на первых страницах еще остались первые его зарисовки профиля Калигари, выполненные по памяти. Тогда еще он только-только с ним познакомился, и считал его очередным «чудо-экспертом», с которыми он периодически пересекался во время работы. Разных людей встречал – довольно обсессивных лингвистов, мажоров-специалистов по стрелковому оружию, хамоватых медиков. Но Валик как-то выделился. Дима хмыкнул. Увлекся увлекающейся натурой. Тогда еще он был уверен, что больше они не пересекутся, и тот останется лишь забавным наброском рядом с ежедневными заметками. Но вот он стал спрашивать у Севы, как там их эксперт поживает, а Сева, совсем неожиданно для него, отвечал, что Калигари так же порой интересуется Дубиным. Дима недоумевал, как он, простой полицейский, от которых такие персоны обычно нос воротят, запомнился Валентину. При их следующей встрече в участке он так и не смог этого выяснить. Так вышло, что они разговорились, и Диме почему-то очень сильно захотелось доказать, что они «не все такие плохие». Валентин только усмехнулся тогда, пробормотал про себя саркастично что-то вроде «not all men», и Диме оставалось лишь признать силу гнета, деструкции этой системы, ее провалы и ужасы. И опять, по неизвестной причине, яростно хотелось обособить себя от нее, получить расположение от этого человека – человека из отличного от его мира, такого далекого и увлекательного. И тогда Валя как-то успокаивающе произнес: «Но я рад, что такие исключения из правила, как ты, - есть». И всё. Всё. Что-то в нем радостно и победно заликовало, заплясало и продолжало трепетать каждый раз, когда Сева упоминал Валентина, когда тот обратился за помощью именно к нему, когда тот встречал его в Райдо в первый, второй, третий и дальнейшие разы. А потом его захватила волна сожаления и чувства вины. Как будто он лично под руку привел его сюда сегодня, и будто именно он виноват в том, что сегодня Калигари стал свидетелем ужасающих событий. Он почувствовал тепло рядом, и поспешно перелистнул страницу. Всё-таки тогда у него вышел больше пушкинский шарж, чем настоящий хороший рисунок. Валентин достоин большего – сейчас Дима в этом убежден. Дима посмотрел на то, как сидящий около него Валик растëр лицо руками и зевнул. - Всё, я готов. Спустя полчаса уточнений и несколько перевернутых страниц Валентин признался, что его образ в его памяти уже замылился, и точнее уже не опишет, а Дима распинался, что раньше у него выходило лучше, и это не Валик, а он, Дима, виноват. На это Гашпаров отвечал молчаливым серьезным взглядом, каким-то пугающим и совсем Диме непонятным, и говорил, что получилось очень похоже, и вовсе не плохо, а даже красиво. Не зависело бы от этого фотопортрета всё дело, Дима бы еще долго уперто спорил о своей бесталанности, но ситуация требовала серьезности. Если свидетель говорит, что получилось похоже, то значит так оно и есть, и не важно, какие там у Димы комплексы. От смятения его прервало легкое прикосновение к локтю. - Мы же уже можем идти? - Да, да, конечно. Слушай, - Валентин посмотрел на него внимательно. – Я и так тебя сильно задержал, так что давай я тебя хотя бы до дома довезу. Меньшее, что я могу сделать. А еще у меня там термос с горячим чаем есть, попьешь. - Искренне благодарю, и не смею отказаться, - прошептал Валентин. Дима, пытаясь ободрить, стиснул руку у него на плече и провел к машине. В такие моменты Дима был рад, что держит салон в чистоте. «В отличие от некоторых», - подумал он, вспоминая севин склад пакетов и упаковок, который тот устроил в служебной машине. - Нам сюда. – Валик листал карту на димином телефоне. Даже пальцы у него были красивые, длинные, а ногти накрашены черным лаком. Раньше этого Дима не замечал, и поэтому сейчас отвлекся. Тем временем Валентин стал кидать любопытные взгляды на торчащую из магнитолы флешку. – Не против, если включу? Хочется отвлечься на какой-нибудь шум. Дима кивнул. - Не уверен, что тебе моя музыка понравится. - Уверен, что ты удивишь. Выезжая на дорогу, Дима надеялся, что плеер остановился на какой-нибудь хорошей песне, дабы не упасть в грязь лицом. После слов Калигари стало особенно тревожно, но в хорошем смысле. «I’m gonna drive you through the night down the hills, I’m gonna tell you something you don’t want to hear»*, запел женский вокал. Судя по выражению лица, Валик был впечатлен. Димина душа опять ликует. - Это… - Найтколл, да, - туповато кивнул Дима. - В принципе, что-то такое я себе и представлял. Представлял, значит. А теперь нужно на дороге сосредоточиться. Только посреди пути его все равно отвлекли. Снова звонок от Севы. - Всё-таки воскресли? – переспросил Дима. – А со стрелами что? Не удалось выяснить? Снова исчезающие улики, знакомый почерк. Ох, ладно, я за рулем, завтра обсудим. Да, он как раз со мной сейчас. Погоди. Ладно, пока. Из-за учтиво выключенной Валей магнитолы в машине теперь стояла звенящая тишина. - Ди-им. Дима честно не знал, что Сева ничего Вале по этому поводу не сказал. Он думал, что именно поэтому Валя в таком состоянии – из-за невозможности происходящего. Он сильнее вцепился в руль, заранее готовясь к тяжелому разговору. - Что значит «воскресли»? - Не бери в голову. - Ты именно поэтому в два часа ночи сорвался в клуб и так кишащий копами? Что происходит? «Мой новый, судя по всему, профиль. Вот что» - Те пострадавшие, - Дима поднял указательный палец от руля и неопределенно помахал им в воздухе. – Целы и невредимы, сегодня якобы обошлось без жертв, всё хорошо. - И ты не удивлен. - Прости, я думал, что ты в курсе, - пролепетал Дима. – В общем... Да. Хотелось бы, чтобы это было просто фигурой речи, но. Факт остается фактом. - Он сглотнул и поправил ворот водолазки, который начал его душить. - Ранения были смертельными, и врачи это подтвердили. Стреляли прямо в сердце, на поражение. Только вот ранения точно были, а сейчас – их точно нет. Даже следов не осталось. - «В самое сердце, на поражение»… - Валик горько усмехнулся. – Жаль только, что я вообще не по Лазареву. Дима то и дело посматривал на своего спутника, оценивая его состояние. - Ты… как? Валентин шумно выдохнул. - Пойдет. Даже хорошо, наверное, что в итоге обошлось без жертв. Только скажи, для тебя такое – нормально? - Нет, конечно. Но я привык держать страх в себе и не поддаваться ему, - неловко улыбнулся Дима, пытаясь как-то сгладить ситуацию. Получалось откровенно не очень. – У нас с Игорем много разных странных ситуаций было, на грани фантастики. Может быть, потом еще расскажу. На самом деле, я на девяносто девять процентов уверен, что мы найдем всему адекватное объяснение. – И тут его осенило. - Слушай, у меня же теория появилась, как раз хотел спросить у человека знающего, но… - Дима еще раз поправил ворот. Наверное, нормально продохнуть он сможет только дома. Ну что за день, сплошной стресс. – Увидел тебя и забыл вообще. Насколько возможно, что пострадавших на самом деле подменили прямо в… «карете»? - Хм. – Гашпаров заметно расслабился. - Только если тамошние ребята не были в сговоре, иначе – никак. Но разве ранения исчезли в «скорых»? Дима разочарованно вздохнул. - Сева говорил, что прямо в больнице. Доставляли еще живыми, вроде как, а там уже дошло до биологической смерти, и спустя время – всё, как ничего не бывало. Я думал, что подмена произошла в машине, может, грим нанесли, трупы – увезли, а в больницу, где уже подкупленные врачи, доставили этих, загримированных, и там уже зафиксировали как ранения… - Но стоят ли эти жертвы того? И если это актеры, то прошли ли они опознание? - Да, всё равно какая-то нелепица… Завтра разберемся. Знаешь, - он снова поймал его взгляд. – Мне когда Сева только-только позвонил, я сразу удивился, откуда он всё так хорошо про эти вечеринки знает. Тебя увидел, и сразу всё стало на свои места. Видно, не без твоей помощи. Он же у нас по-детски непосредственный сам по себе… Валя приподнял уголок губ. В таких же усталых, да еще и подведенных глазах появилась тень улыбки. Дима задумался – не болят ли у него от косметики глаза? Сам бы он не отказался от глазных капель. Хотя, стоит признаться, выглядит очень красиво. - Да, таков уж наш Всеволод. Остаток пути прошел в основном в тишине. Под конец Дима начал немного плутать в питерских дворах, и заехав не туда, ругнулся под нос. Чего он не мог заметить, так это любопытного изучающего взгляда обращенного в его сторону. - Вот и приехали, - Дима потер взмокший лоб. – Прости за сегодня. Держи обязательно в курсе по поводу… всего. - Конечно, лейтенант, - невесело хмыкнул Валентин. – Обменяемся… контактами? Диме показалось, что Валентин хотел добавить «наконец-то». Или даже произнес, но невероятно тихо. Или это лишь у него в голове. Отоспаться бы. - Конечно. У тебя же есть страничка в «Вместе»?