Практикант

Они больше не разговаривали после той случайной встречи, однако Арсений не переставал ловить томные взгляды Антона на уроках. Это жутко отвлекало, и студент старался не смотреть в сторону ученика. Попов понятия не имел, что решил для себя школьник — думал ли он еще о предложении Арсения или решил все-таки отказаться и не говорить ничего практиканту, потому что Шастун не предпринимал попыток сделать шаг навстречу Арсению. Наконец, Попову это осточертело. Был очередной урок английского. Арсений с самого утра был не в духе — спасибо прорвавшейся посреди ночи трубе, из-за которой студент все утро провел с ведром и тряпкой. Как следствие, не выспался, опоздал на автобус и из-за спешки забыл конспект урока. Попов очень старался не реагировать остро на поведение подростков, которые отвлекались или шумели на уроке, но его терпение кончилось, когда Антон вошел в класс, опоздав на десять минут. Не удосужившись даже извиниться за опоздание, он проследовал за свое привычное место и уставился на практиканта голодным взглядом. Арсений наблюдал за ним краем глаза. — …The fabrics produce a lot of waste products. They don’t care about environment and it leads to diseases and animal’s deaths, — высказал свое мнение Никита, отвечая на вопрос практиканта. Студент кивнул и резко повернулся в сторону Шастуна. — Anton, can you correct the answer of your classmate? — грозно спросил Арсений, скрестив руки на груди. Школьник удивленно вскинул брови, не ожидая внимания к своей персоне. — I didn’t listen, — ответил ученик, нахально усмехнувшись. В жилах студента вскипала кровь. Он знал, что не может выплеснуть свои эмоции перед тридцатью другими учениками, поэтому сделал глубокий вдох и сказал: — Nikita, please repeat your thought one more time for our dearest friend. Никита потупил взгляд, посмотрел в тетрадь и повторил предложение. — Well? — нетерпеливо спросил Арсений Антона. Шастун задумался и опустил взгляд в пол, на его лбу появилась небольшая морщинка. Студент ждал, тихо барабаня пальцами по предплечью. Весь класс наблюдал за этим странным пассивно-агрессивным конфликтом, чувствуя, что практикант злился на их одноклассника далеко не из-за его опоздания. — I don’t know, — ответил Антон после минутного молчания, поджимая губы. — Too bad, — сказал Арсений с горькой усмешкой и оглядел класс, — «Fabric» переводится как ткань, а не фабрика. В этом случае лучше сказать «factory». Now, who wants to continue? До конца урока студент не смотрел в сторону Шастуна, но все равно чувствовал, как пара зеленых глаз прожигает его спину.

***

— Антон, останься, пожалуйста, — попросил Арсений, когда закончился урок. Он выставлял отметки в журнале и все еще не удостаивал вниманием ученика. Одноклассники бросали настороженные взгляды на Шастуна, мол, что между вами случилось. Антон лишь пожал плечами, закатил глаза и направился к учительскому столу. — Что? — резко спросил школьник. — Завтра после уроков жду тебя в этом кабинете, — сказал практикант бесцветным голосом, все еще не поднимая глаз на школьника. — Зачем? — опешил Антон. — Готовиться к экзамену. Шастун фыркнул. — Если тебя завтра не будет, я больше предлагать не буду, — добавил Арсений, выводя четверку напротив фамилии Шенкова. Антон стоял и наблюдал за тем, как студент аккуратно ставил отметки в журнале, и чего-то ждал. Он неловко мялся на месте, то ли думая над колким ответом, то ли ожидая от Попова перемены настроения. Но ни того, ни другого не последовало, и он тихо покинул кабинет. Арсений шумно выдохнул, когда за школьником захлопнулась дверь. Глупый, глупый ребенок. Только вот кто из них?

***

Попов нетерпеливо дергал ногой, поглядывая на циферблат наручных часов. Был ли какой-то прок вот так тратить свое время на человека, которому, казалось, не нужна его помощь от слова совсем? Это был чертовски хороший вопрос, но Арсений знал только неправильный ответ. Дверь открылась, и показался уставший и растрепанный (как всегда) школьник. Антон выглядел напряженным и чем-то озабоченным. Полюбившаяся ухмылка на лице превратилась в узкую сжатую линию. Попову вдруг стало его жалко. — Я рад, что ты все-таки решил прийти, — тихо сказал Арсений, садясь за одну из последних парт, расположенных ближе всего к входу. Шастун ничего не ответил на это, лишь присел рядом, оставив рюкзак на полу. Студент долго рылся в своих документах, прежде чем достать из файла четыре распечатанных листа. — Я не собираюсь тебя сегодня грузить, — начал Арсений, — Попробуй прорешать этот вариант. Мне нужно знать, на каком уровне ты находишься. Антон угрюмо посмотрел на листы, быстро пробегаясь по содержанию заданий и их трудности. — Ты можешь взять его домой, если… — Нет, я хочу остаться здесь, — прервал его школьник, впервые за два дня посмотрев в глаза Попову. Арсений лишь кратко кивнул и позволил зеленым глазам проникнуть в его душу. — Здесь нет аудирования и письма, — хрипло сказал Попов, облизнув пересохшие губы, — Над ними мы поработаем отдельно. На лице Антона мелькнула тень улыбки, и он полностью погрузился в задания. Студент не вмешивался и исподтишка наблюдал за школьником. Сначала он старался понять логику, которой руководствовался Шастун, выполняя то или иное задание, но не заметил, как фокус его внимания сместился на самого Антона. Ученик носил белую рубашку, и, хотя его часто за это ругали, она всегда была мятой. Яркий оранжевый галстук, криво свисавший с его шеи, не являлся частью школьной формы, но несменно присутствовал на нем в школе. Но галстук был лишь мелкой деталью, подчеркивающий красивую шею школьника. О, эта шея! Арсению иногда снились очень неприличные сны с участием этой шеи. Они начинались на молочной коже Антона, останавливались на очаровательных ушках и заканчивались на сочных аккуратных губах… Нередко практиканту до одури хотелось запустить руку в эти мягкие непослушные волосы и зачесать их как-нибудь на одну сторону. Ему хотелось почувствовать на ощупь, настолько ли кожа школьника теплая и нежная, насколько она кажется на первый взгляд. Ему хотелось утонуть в зеленых омутах, но еще больше ему хотелось стереть эту чертову нахальную ухмылку с его лица. — Вы опять за мной наблюдаете, Арсений Сергеевич, — ухмыльнулся ученик, сощурив по-лисьи глаза. Студент почесал лоб, пытаясь скрыть свое смущение, и взглянул на работу. — Ты все? — спросил Попов, пряча взгляд в листе и игнорируя фразу Антона. — Да, — все еще ухмыляясь, ответил Шастун. Арсений кивнул, забирая из рук ученика проделанный вариант. — Тогда можешь идти. Я сообщу, когда у нас будет следующая консультация. Школьник прикусил губу и на минуту замер, а потом улыбнулся чеширской улыбкой, встал со стула и закинул на плечо рюкзак. — Мне нравится, что вы смотрите на меня, — произнес Антон напоследок, близко наклонившись к лицу Арсения, — Но надолго меня может не хватить. Студент взглядом провожал ученика до двери. Попов не встал из-за парты, когда уходил Антон, боясь, что Шастун может увидеть его стояк.

***

Результаты выполненного Антоном варианта оказались даже лучше, чем Арсений предполагал. Парень хорошо понимал язык на интуитивном уровне, однако для ЕГЭ этого было недостаточно. Попов отметил для себя, какие темы требовали объяснения и проработки и даже решил, что их можно затронуть на уроке. Они договорились встречаться два раза каждую неделю. Возможно, для десятого класса это было многовато, но Шастун не жаловался и, казалось, даже с радостью ждал этих встреч. Антон все еще облизывался на практиканта, но когда речь заходила об экзамене, парень концентрировал все свое внимание на материале и со всей серьезностью подходил к делу. Арсений не мог этому не радоваться. Он иногда смотрел на ученика, склонившегося над очередным заданием, и в груди Попова теплилось какое-то приятное чувство. Уже спустя неделю они начали заниматься в квартире Арсения, но пришлось вытерпеть поток подколов и шуток со стороны школьника: «Вот так сразу, без цветов и конфет?», «А мы точно там английским будем заниматься, Арсений Сергеевич?», «Я не такой, Арсений Сергеевич». Попов лишь закатил глаза и ничего не ответил. Несмотря на явный флирт, Антон не пересекал границ дозволенного. Возможно, потому что он был всего лишь неопытным школьником, который боялся отказа больше, чем чего бы-то ни было, а возможно, Шастун не хотел потерять кредит доверия практиканта. — Через неделю будет конкурс английских стихов, я тебя туда записал, — обронил как-то Арсений, пока Антон доставал тетради. — Это еще зачем?! — воскликнул Шастун, посмотрев на студента как на умалишенного. — Хорошая тренировка произношения. Антон издал раздраженный вопль. — Я все равно там ничего не займу, — заныл ученик, — Все эти места распределяются среди любимчиков учителей, а не между теми, кто действительно что-то знает. — Наша цель не победить, а поработать над твоей речью, Антон, — спокойно сказал Арсений, головой кивая на стул рядом с собой. Школьник неохотно подчинился. — Я и так умею говорить. — Одно дело бурчать себе под нос на уроке, другое — выступать перед публикой. Не отнекивайся, ты все равно меня не переубедишь. Парень насупился, сложил на столе руки и положил на них голову. Арсению хотелось подбодрить школьника, но его рука зависла над его головой, не решаясь дотронуться и успокаивающе провести по волосам. — Сегодня работаем над словообразованием, — прочистив горло, начал Попов. Они долго сидели и разбирали тему, Антон проделал несколько упражнений, а Арсений объяснил его ошибки. Так, незаметно для них двоих, стрелка часов доползла до восьми часов, и Шастун с сожалением вздохнул. Он с грустью посмотрел на студента, а потом молча начал собираться. В прихожей он лениво натянул на себя ту самую тонкую куртку, надел кроссовки (которые совсем не были похожи на зимние) и надел рюкзак. — До четверга, — на прощание произнес Попов. — До свидания, — тихо ответил Шастун и закрыл за собой дверь. Арсений несколько секунд смотрел на закрытую дверь прежде, чем вернуться в зал и убрать со стола исписанные листы. Документы по практике были уже наполовину заполнены, а уроков у Арсения завтра не намечалось, поэтому студент решил немного отдохнуть. Он заварил себе чай и включил рандомную серию «Клиники», забывая о своей драме и погружаясь в чужую. Он успел посмотреть три серии, как в домофон позвонили. — Кто там? — спросил Попов, взяв трубку. — Это я, — тихо обронил Антон. Арсений нахмурился, но нажал на кнопку открытия двери подъезда и повесил трубку. Зачем школьник вернулся? Неужели он что-то забыл? Попов быстро осмотрелся, но нет, никаких вещей парня в его квартире не было. Спустя минуту в дверях стоял продрогший и грустный Антон. Его куртку покрывала тонкая корочка льда, которая от тепла квартиры быстро превращалась в капли воды. На парне не было лица, а глаза будто бы собрали всю трагедию этого мира. — Что случилось? Ты что-то забыл? — осторожно спросил Попов. Антон молчал и даже не двигался, наконец-то он поднял глаза на Арсения и ответил: — Можно я у вас немного посижу? Я ключи забыл, а родителей нет дома. У студента сжалось сердце от такого жалобного вида юноши. Он сказал «Проходи» и удалился на кухню, чтобы поставить чайник. Шастун не обронил ни слова, пока Арсений заваривал чай. У Попова на душе было неспокойно, будто бы парень чего-то не договаривал. — Все в порядке, Антон? — предпринял попытку практикант, ставя кружку горячего чая перед гостем. Шастун смотрел пустым взглядом в окно и молчал. Студент решил не давить — это было не его дело, и если Антон сам захочет поделиться своими переживаниями, он это сделает. Школьник вдруг отмер и посмотрел на дымящуюся кружку. — Спасибо, — прошептал Антон и отпил чай из кружки. Арсений наблюдал за эмоциями ученика, но не мог ничего прочесть на лице школьника. Шастун хорошо умел скрывать свои чувства, и Попов не хотел знать, когда он успел этому научиться. — Хочешь, посмотрим фильм? Ученик кивнул. Они устроились на диване и включили какой-то супергеройский боевик. Студент мысленно поблагодарил хозяйку квартиры за такой широкий диван, позволяющий двум парням сидеть, не прикасаясь друг к другу. В одиннадцатом часу Арсений начал задаваться вопросом, почему Антону никто не звонит, никто его не ищет. Шастун, казалось, и не ждал никакого звонка от родителей, он полностью был поглощен происходящим на экране или пытался себя в этом убедить. Они не разговаривали во время фильма, но Попов не переставал кидать на школьника взволнованные взгляды. — Почему твои родители не звонят? — спросил, наконец, Арсений. Лицо Антона осталось таким же невозмутимым, и студент подумал, что тот его не расслышал. — Наверно, заняты, — пожал плечами Шастун, не отводя глаз от экрана. — А ты им звонил? Вдруг они не в курсе, что ты забыл ключи, — предположил практикант. — Они не берут трубку. Студент закусил губу и нахмурился. Тут было что-то не так. — Если я вам мешаю, я могу подождать их в подъезде, — сказал Антон слишком, слишком непринужденно. — Нет, нет. Ты мне не мешаешь, — ответил поспешно Арсений, надеясь, что это звучало не слишком резко, — Просто я переживаю за тебя. Шастун повернул голову и посмотрел в глаза студенту, его губы тронула легкая искренняя улыбка, и он прошептал тихое «спасибо». Попов не мог отвести взгляд от этой улыбки, от этих красивых глаз, и его сердце забилось чаще. — Ты не знаешь, когда вернутся твои родители? — опять спросил Арсений. — Я даже не знаю, где они. Они не сказали, что собираются куда-то уехать, — ответил Антон, возвращаясь к просмотру фильма. Практиканту показалось это странным. Шастун слишком спокойно отнесся к этому инциденту, и Попов задумался, а не могло ли это происходить раньше с парнем. Фильм закончился, и Антон вышел в кухню, чтобы еще раз позвонить родителям. На этот раз трубку взяли, но судя по обрывочным фразам ученика, которые студент успел расслышать краем уха, родители не спешили приходить на выручку своему сыну. Шастун вошел в зал с тем же побитым видом, что и пару часов назад, и неловко топтался на пороге. — Родители приедут только завтра. Сказали переночевать у соседей, — пробормотал Антон, — Спасибо за чай… и за фильм. Школьник взял свой рюкзак и уже собирался обуваться, но студент его остановил. — Ты можешь остаться у меня, — слишком резко сказал Арсений, — Я постелю тебе на диване. Школьник, казалось, с облегчением выдохнул и с благодарностью посмотрел на практиканта. Арсений дал ему свою старую футболку и спортивные шорты, и Антон отправился в ванную, чтобы умыться. «Что я делаю? Боже. Он будто специально пытается залезть мне в душу», — думал Попов, успев уже расстелить простыню на диване и вытаскивая запасной плед из шкафа. Он слушал, как в ванной течет вода, и старался блокировать мысли о голом парне в его душе. Практикант с досадой подумал о том, что зря он не живет в двухкомнатной квартире и очень надеялся, что этой ночью ему не будут сниться сны с участием Шастуна. Когда школьник вышел из ванной комнаты, Арсений уже лежал в постели. Он взглянул на ученика и отметил, что его одежда очень хорошо смотрится на школьнике. На лице Антона вновь появилась усмешка, но она была вялой и немного тоскливой. — Спокойной ночи, Арсений Сергеевич, — сказал парень, ложась на диван. — Спокойной ночи, — прошептал студент и выключил свет. Комнату поглотила тьма и тишина, и лишь редкий свет фар оставлял короткие полосы на потолке. Попов старался уснуть, но внутри что-то зудело и не давало спать. Он не слышал дыхания Антона, и, наверно, это было даже к лучшему, если парень смог быстро заснуть. Арсений вздохнул и перевернулся на другой бок, уставившись в окно. Что было не так с этим парнем? В один момент он кокетничает с практикантом, отпускает пошлые шутки, а в другой подолгу молчит и даже не двигается, будто бы надеясь испариться в воздухе. Арсений помнит, что Саша как-то обронила, что он часто ссорится с отчимом. Может быть дело в этом? Постоянное давление родителя, который даже не является твоим родным отцом. Арсению повезло, он думал об этом вновь и вновь, смотря на лица детей в его классе. Его родители поддерживали все его стремления, никогда не упрекали в ошибках. Попов любил свою семью, и был бесконечно благодарен этим людям, хоть и не всегда соглашался с их мнением. Его отец был ему другом, у него никогда не было секретов от родителя, кроме того, что он гей. Наверно, это разбило бы сердце старику, и Арсений решил, что лучше пусть мучается он, чем его семья. За размышлениями о родителях, Арсений не услышал как Антон поднялся с дивана. Вдруг Попов почувствовал, как прогнулась кровать на другой стороне. Он повернулся на спину и совершенно не ожидал, что Антон сядет на его бедра. — Антон, что ты… — Арсений не успел договорить, как руки Шастуна оказались на его лице, а рот накрыли губы ученика. Это был голодный, злой поцелуй, совсем не такой, какой представлял себе студент. Губы Антона были солеными и мокрыми, и парень нетерпеливо покусывал язык практиканта. Сначала Попов был шокирован и не сопротивлялся действиям школьника, но потом резко оттолкнул от себя парня. — Что ты делаешь?! — прошипел Арсений, выпучив глаза на ученика. Вид у школьника был побитый. Лицо Антона перекосило от обиды и разочарования. Его щеки покрывали мокрые дорожки слез, брови сведены, и все его тело дрожало как от холода. Попов испугался, когда увидел, сколько боли было сокрыто в глазах юноши. — Я просто хотел отблагодарить вас, — твердо сказал школьник, обнимая себя и отводя взгляд. Студент прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. За что ему все это? Он принял сидячее положение и коснулся руки Антона. — Ты мне ничего не должен, — ответил Арсений, пытаясь успокоить ученика. Он коснулся рукой мокрой щеки Шастуна и стер влагу с его кожи. Антон прикусил губу, прикрыл глаза и крепче сжал свои плечи. — Вы разве меня не хотите? — тихо спросил школьник надломленным голосом. Практикант убрал руку с предплечья парня и посмотрел на его лицо, освещенное лунным светом. Он больше не мог отнекиваться, не мог бежать от очевидного. Конечно, он хотел Антона, но хотел его совсем по-другому. Хотел, чтобы парень каждый день дарил ему свою улыбку, хотел радоваться его успехам и грустить из-за неудач. Хотел заботиться о нем, хотел спорить о какой-то мелочи, хотел поддерживать его в самые темные дни, хотел гордиться им. Но как можно это объяснить мальчишке, который еще не понимал таких чувств? Арсений знал, чего он хотел, но эти желания были слишком огромны для него одного. — Конечно, хочу, — честно признался Попов, поняв, что строить стену вокруг себя уже поздно, — но не так. Антон перестал трястись и внимательно посмотрел на практиканта, а Арсений смотрел на него в ответ. Спустя мгновение Шастун улыбнулся, и эта улыбка выглядела как солнце, вышедшее из-за туч. Студент провел рукой по лицу юноши и сказал: — Ложись со мной. Школьник молча устроился на кровати, Арсений накрыл их одеялом и закрыл глаза. Находясь где-то между сном и реальностью, он почувствовал теплое прикосновение губ в районе плеча и улыбнулся.