Практикант

Первый час ночи. За окном — тишина и непроглядная темень. В зале остывает расстеленная постель. Завтра первой парой важный семинар по стилистике, а Арсений не моргая смотрит на пьяного школьника, пытаясь переварить сказанное. Я люблю тебя. На удивление Попова, эта фраза не шокирует его, не заставляет ужаснуться или прыгать от счастья. Не смущает его и не злит. Глубоко внутри он это знал. И теперь, когда Антон наконец-то решился сломать печать молчания и сказать эти три слова, студент просто облегченно выдыхает и бросает продрогшему школьнику краткое «раздевайся». Арсений спокоен. Он понимает, насколько был глуп, ведь Антон никогда бы не оставил его. Это было понятно с первого знакомства, с самого первого взгляда, с первой брошенной фразы. Они принадлежали друг другу. Они с самого начала были предназначены друг для друга — теперь Арсений это понимает. Шастун следует указанию студента и снимает промокшую куртку и порванные кроссовки. Он покорно идет за Арсением, не говоря ни слова. Ждет. Ждет реакции парня. Но Попов не спешит его ни успокоить, ни утешить. Он ставит чайник на газ и разливает заварку в две кружки. Он знает, что Антон сходит с ума от нетерпения, и считает, что школьник заслужил небольшое наказание за то, что мог усомниться в Арсении. Он поворачивается к Шастуну и говорит: — Можешь сходить в душ. Школьник повинуется. Он готов сделать все, что угодно, только бы Арсений дал ему возможность побыть с ним рядом. Когда Антон выходит из ванной, на столе уже стоят две кружки с чаем и пачка песочного печенья. Попов сидит напротив двери и внимательно смотрит на ученика. Антон воспринимает это, как сигнал. Он рассказывает все: почему он сбежал от Арсения, почему не отвечал на звонки и сообщения, почему вернулся, почему решил игнорировать Попова. Студент его не перебивает, не выражает никаких эмоций, не пытается приободрить. Антон думает, что заслужил это, и лишь смущенно жмется под изучающим взглядом голубых глаз. — Всё образуется, — произносит Попов с твердой уверенностью в голосе. Шастун даже не знает, как на это отвечать — Арсений так убежден в своих словах, как будто студент уже знает решение проблемы. Но этому проникновенному взгляду голубых глаз не хочется не верить. — Уже поздно. Ложись спать, — снова указывает студент, и Антон опять повинуется. Он идет в зал и ложится на сложенный диван, поджимая ноги. Школьник так и не получил ответ на свое признание, но зато его не выгнали. Может, Попов просто не расслышал или сердился? А не выгоняет, потому что человек он воспитанный, и… — Антон, на кровать, — говорит над ним голос Арсения. И Шастун ярко улыбается. Они лежат вместе в одной постели, Попов прижимается к спине Антона и обнимает его одной рукой. Школьник наконец-то чувствует себя в безопасности и засыпает под тихий шепот: «Я тоже тебя люблю». Но Арсений не мог уснуть. Он приподнялся и посмотрел на мирно спящего парня, убрал волосы с его лица и поцеловал в висок. В голове студента роились мысли о том, как же предотвратить отъезд Антона, как удержать его в городе. Теперь, когда Попов знал, что им суждено быть вместе, он не собирался так просто отпускать парня. Он аккуратно встал с кровати, стараясь не издавать много шума, и прокрался к ноутбуку. Арсений считает, что в этой тяжелой ситуации он один не справится. Ему нужна помощь. Но для того чтобы ее получить, парню придется переступить через самого себя. Он должен во всем сознаться.

***

Сережа крепко сжимал руку Лены, когда они целовались в темноте подсобки университета. Подсобка эта была знаменита своей гостеприимностью для парочек вроде Сережи и Лены. Ходили даже слухи, будто бы тут была групповуха. Насколько это было правдой — останется неразрешимой загадкой, однако уединиться тут любили. Девушка вдруг отстраняется и начинает шептать: — Когда мы уже всем расскажем, что встречаемся? — лица Лены не видно, но Сережа уверен, что она обеспокоена. Матвиенко вздохнул. В последнее время этот вопрос всплывал все чаще и чаще между ними, но Сережа не знал, как ответить на него. — Ты хочешь, чтобы все знали о том, что мы встречаемся? — вопросом на вопрос ответил парень, нащупав гладкую щеку девушки. — Я не хочу, чтобы знали прям все в универе. Но хотя бы Арс… — Ты сама предложила ничего ему не говорить, — напомнил Матвиенко. — Да, — раздраженно выдохнула девушка, — Но это было давно, и я думала, он ко мне подкатывает. Парень усмехнулся. За четыре года дружбы с Поповым Сережа подозревал, что Арсений не слишком интересовался девушками. На любой вечеринке он предпочитал тусоваться с парнями, хоть он и не подкатывал к ним, но его безразличие к противоположному полу было неопровержимым. Сережа вспомнил, как на одной студенческой вечеринке к его другу подошла Виолетта. Виолетта была самой красивой и недоступной девушкой на потоке, в свободное от учебы время она подрабатывала моделью, и надо ли говорить, что ее фотографии были у всех парней и у некоторых девушек в телефоне? Она мило улыбнулась Арсению и предложила вместе выпить. Попов ответил отказом, даже не моргнув. Об этом случае еще много говорили на их факультете: кто-то хвалил Попова за то, что он «преподал урок зазнавшейся сучке», кто-то считал его идиотом, кто-то импотентом, кто-то геем. Сережа сам не мог понять причины отказа, но Попов лишь пожал плечами и сказал, что она не в его вкусе. Но когда Матвиенко пришел к Попову в гости, увидел растерянного школьника, расправленный диван и многозначные взгляды, которые Арсений и Антон бросали друг на друга, все встало на свои места. Конечно, только Арсений из всех доступных мужчин на планете мог выбрать несовершеннолетнего школьника. — Он меня убьет за то, что мы так долго скрывали от него наши отношения, — тяжело вздохнул парень. — Ну, он тоже не рассказал тебе ничего про Антона… — Вот когда расскажет, я ему все объясню, — решил Сережа. Девушка одобрительно промычала «угу» прежде, чем опять впиться в губы Матвиенко. Сережа вспомнил об этом разговоре, когда Арсений попросил встретиться. Это была не простая встреча двух друзей за бутылкой пива. Нет, пиво, конечно, было, но оно служило катализатором для тех неудобных тем, которые затрагивали парни. — Серег, я гей, — признался Арсений и внимательно посмотрел на собеседника. — Да я знаю, — усмехнулся Матвиенко, ничуть не удивленный исповедью друга. Попов округлил глаза, но потом выложил все как на духу: об Антоне (а потом краснел из-за того, что их отношения были настолько очевидными), о драме в их отношениях, о том, что его семья собирается переезжать, и о том, что Попов просто обязан это предотвратить. Никто ведь не обвинит Сережу в том, что из-за большого потока информации он просто забыл рассказать о его тайных отношениях? Нет, по сравнению с тем, что за пиздец творился сейчас у Арсения, их дела с Леной были такими пустяшными, и было бы неуместно прерывать Попова из-за такой ерунды. — А ты точно уверен в нем, Арс? Вы знакомы всего пару месяцев, — осторожно уточнил Сережа. Арсений посмотрел в глаза другу и, не колеблясь, ответил решительно: — Я люблю его. Матвиенко замолчал, не зная, что ответить. Какая может быть любовь между взрослым парнем и несовершеннолетним школьником спустя каких-то два месяца знакомства? Но на лице Попова отразилось нечто, чего Сережа никогда раньше не видел. За упрямством и убежденностью в своей правоте стояло что-то незыблемое и нежное, что-то настолько сильное, что напугало Матвиенко. Арсений был готов пойти на все ради этого нескладного паренька. И Матвиенко поверил ему. — Хорошо, — кивнул Сережа. В тот вечер он так ничего и не рассказал о Лене.

***

— Итак, следующий вопрос. Почему Раскольникову приятно слушать звук колокольчика в квартире старухи? — спросила учительница русского языка и литературы. Антон издал тихий раздраженный вздох и уронил голову на руки. Иногда у него складывалось ощущение, что такие душные темы в программе специально подбирали так, чтобы убить любое желание читать эти произведения. Может, это и есть план Министерства Образования для отупления населения, чтобы они шли на заводы, а не получали высшее образование?.. — Тох, пошли покурим после звонка, — ткнула его локтем под ребра Саша. Парень лишь издал одобрительное мычание, не подняв головы. Как только закончился последний урок, Саша и Антон незаметно пробрались во внутренний двор школы в свое укромное место. Саша достала пачку, прекрасно зная, что у Шастуна никогда не было денег на сигареты, и подожгла кончики обеих сигарет. Они молча сделали пару затяжек прежде, чем девушка задала вопрос: — Как там у тебя дела с переездом? — Я смог уговорить маму не переезжать до того, как я не закончу 10 класс, — ответил школьник, стряхивая пепел с сигареты. — А дальше что? — спросила она, — Ты уедешь? Антон посмотрел на девушку. Саша всегда старалась казаться невозмутимой, ничто ее не могло смутить или вызвать хоть какие-то эмоции. Даже некоторые одноклассники побаивались ее. Но за долгие годы дружбы Шастун видел девушку насквозь: она волновалась за него. — Никуда ты от меня не денешься, — усмехнулся Антон, толкнув одноклассницу плечом, — У меня все схвачено. — И как же это? — приподняла Саша бровь и недоверчиво взглянула на парня. — Мне ведь в июле исполняется восемнадцать, так что пусть катятся они все лесом, — Антон сделал еще одну затяжку. — И где ты будешь жить, сильный и независимый? — У Арса… — начал говорить Шастун, но его перебили. — Ты имеешь в виду Арсения Сергеевича? — удивленно воскликнула девушка, останавливая руку с сигаретой, тянущаяся ко рту. Антон усмехнулся и кивнул. — Так он и есть твой тайный парень, что ли? Как ты завалить-то его смог? — не унималась Саша. — Пока еще не завалил, но все к этому идет, — Шастун неосознанно облизнул губы при воспоминании о горячей сцене на кухне, когда Арсений вышел из душа, а Антон… — Если об этом узнают наши одноклассницы, они тебе глотку порвут, — сказала девушка, бросая окурок на асфальт. — Надеюсь, не узнают. Меньше знают, крепче спят и не имеют понятия, чем мы с Арсом в это время занимаемся… — Фу, Антон, — поморщилась девушка, — Избавь меня от подробностей. Шастун заливисто рассмеялся и потушил окурок носком кроссовка.