Что мы делаем в тени улыбок

Костю роллами с лососем не корми – дай поизощряться над Сашей: витиеватыми формулировками, приказами разной степени жёсткости, испытующими взглядами. Но иногда, буквально не дотерпев до дома, Пушкин уводит парня за шторку, мягко прося Игната, работника сцены, уйти. «Ты сегодня недожал!» - в который раз слышит он от Малого, обожающего рулить процессами. И гладит ласково по плечу, наклоняясь к обрамлённому неизменными пляжными локонами лицу. - Саш, это игра…Дальше сам знаешь. - Ты примеряешь на себя образ, окей! Но что тебе мешает делать так же, когда мы наедине? - Саш, - он касается губами недовольно сморщенного лба, пока комик принимает закрытую позу, скрещивая руки на груди. - Ты же делаешь это для меня на шоу! И отлично вводишь всех в заблуждение своими дэдди-вайбами. - Для зрителей, - он пытается развернуть к себе длинноволосого, но тот упрямо вырывается, - фанаты привыкли к таким нам. - Ой, ну всё, - отмахивается Саша, снисходя до Кости и позволяя поцеловать себя в щёку, - дома поговорим, - почти чеканит. - Ну что ты плачешь, маленький? Что ты хочешь? – Пушкин качает на руках парня, вымотавшего самого себя до искрящегося безумия. Рука скользит по груди, прокрадываясь под вишнёво-розовый халат. - Тебя хочу, Кость. Но пожалуйста, сделай что-нибудь эдакое. Иначе я буду тебя направлять. - Слушай, а это идея, - старший укладывает Сашу на постель, распахивая одеяло, испещрённое трогательными ромашками. Пушкин искренне боится за своего ненаглядного, но, скрепя сердце, отдаёт инициативу, надеясь, что они оба не наломают дров. Малой смотрит сверху вниз на мужчину, который тихо присаживается рядом. - Возьми меня за соски, - шепчет длинноволосый, пока Костя гладит его живот, спускаясь ниже и задевая тёмную дорожку волос, касаясь через боксеры напряжённого бугорка. Тот исполняет просьбу, нежно пощипывая затвердевшие бусины, с удовольствием поглядывая на немного расслабившегося парня и дотрагиваясь до его носа своим – самым кончиком. Пушкин наклоняется ниже, чувствуя прикосновение влажных ресниц к щекам. - Сильнее, - полухрипит Саша, и старший подчиняется, чувствуя, как пятерня проходится по его длинной чёлке. Он повторяет движение уже не пальцами, а ногтями, несильно впиваясь. Малой закусывает припухшую от недавних поцелуев губу. В глазах всё ещё мерцает влага от плановой истерики. Он вскрикивает в приоткрытый рот Пушкина, когда тот выкручивает оба соска поочерёдно. Непривычно жёсткое движение высекает новые слезинки, которые Костя тут же сцеловывает, отпуская руки. - Всё в порядке? – он, склоняясь, массирует тёмно-красные бусины, беря в руку каждую, разминая, поглаживая, заставляя их набухать ещё сильнее. Саша судорожно втягивает воздух носом и кивает. Костя покусывает соски, всасывая, отчего они алеют от прилива крови. Малой всё ещё корчится от недавней боли, смешанной с возбуждением, и Пушкину как никогда хочется взять его на руки, приласкать, успокоить. Держа своего маленького, обнимающего за шею, он негромко спрашивает: - Тебя положить на спину или на живот? - Второе, - коротко отвечает тот, - отшлёпай меня, Кость. - Что? – мужчина поправляет очки, уже выполнив первую просьбу, - ты ничего не сделал. - Блин, не до шуток сейчас! – раздражённо взвизгивает Саша, пока старший приспускает его боксеры. - Ш-ш-ш, Санечка, ш-ш-ш, - красивые руки ложатся на обнажённые ягодицы, осторожно поглаживая. Малой замирает, утыкаясь в угол подушки и сопит, в то время как Пушкин, вздохнув всей грудью, хлопает по выпяченному бедру в первый раз. - Ещё, - глухо стонет Саша, заводясь от новых ощущений, мгновенно пускающих по телу мурашки. Мужчина приподнимает его таз так, чтобы Саша встал в постели на колени и отвешивает ещё один шлепок. Малой стонет, пропуская воздух сквозь стиснутые зубы и чувствует, как в его плоть несильно вцепляются руки, медленно сминая и сжимая нежную кожу. - Больно? – обеспокоенно спрашивает Костя, покрывая полусферы лёгкими поцелуями. В ответ парень растерянно хнычет и бормочет, чувствуя, как мужчина отстраняется: - Костик, не уходи, поиграй со мной, мне хорошо с тобой… - Я здесь, - говорит он с теплом и целует в крестец. Следующий шлепок выходит сильнее и обжигает ягодицы, ещё один – и на теле проступают отпечатки пушкинских ладоней. Сашу трясёт от возбуждения и он раскрывается навстречу всё больше, мечтая, чтобы Костя поскорее вошёл в него. Малой чувствует, как отяжелел его член, а мужчина раздвигает в стороны округлые половинки, прикасаясь языком к тесному колечку, лаская сверху-донизу, посылая сладкие импульсы по телу Санечки, кружит по часовой стрелке и против неё, влажно проникает в потаённую глубину, толкая парня на то, чтобы изнывать и томиться в ожидании большего. Костя достаёт из кармана халата баночку смазки, а потом раздевается, стягивая боксеры и перешагивая через них. Пушкин наносит на пальцы прохладный гель, наблюдая, как изгибается спина Малого. Он вводит указательный палец на одну фалангу, вдавливая глубже, и Саша издаёт протяжный стон. Парень концентрируется на каждом миллиметре, а Костя совершает методичные движения, добавляя средний и вставляя их оба до конца. Старший приближается, подаваясь вперёд, и растянутое колечко легко встречает напор, он проникает глубже, придерживая Малого за бёдра. Саша откидывает голову назад, не в силах сдержать стон. - Возьми меня за волосы, Кость. - Прости? – переспрашивает тот, пыхтя и нежно поглаживая распалённое отверстие подушечками пальцев. - Я хочу, чтобы ты взял меня за волосы, - удивительно твёрдо для захлёбывающегося в приятных всхлипах человека выпаливает младший. И Костя слушается своего мальчугана, беря одной рукой пышную копну. Легонько тянет на себя, пока Саша начинает прогибаться в спине. - Пожалуйста, держи меня крепче, - почти причитает Малой. Пушкин, преодолевая себя, усиливает хватку. - Быстрее, - стонет Саша и тут же смягчается, - Кость, пожалуйста, я хочу быстрее. Мужчина увеличивает темп фрикций, не выпуская, оттягивая волосы назад, и длинноволосый чувствует, как крупная горячая головка разверзает всё внутри. Костя покусывает Сашу за плечо и прижимает к себе дрожащее тело, входит на всю длину, напрягаясь, готовясь кончить. - Санечке хорошо? – вкрадчиво интересуется он, покачивая бёдрами, двигаясь всё быстрее и касаясь твёрдым животом чувствительной кожи парня. Малой нечленораздельно постанывает, ощущая, как внутри пульсирует и содрогается горячая плоть, и Пушкин наполняет его всего, замирая и тяжело дыша. Сашино лицо передёргивает судорога, и он слышит, чувствуя прикосновения больших пальцев к своим щекам: - Кончи для Кости. Парень ошарашенно закатывает глаза и ударяет горячей струёй, пока любовник, который всё ещё в нём, придерживает за живот, нашёптывая бессвязные нежности. Пушкина хочется обнять за шею, расцеловать, повиснуть на нём, как на лиане, но пока Малой проваливается в посткоитальную дрёму, а мужчина, аккуратно выходя из него, думает, каким массажным маслом позже растереть усталое сашино тело. Лаванда. Это будет лаванда.