Amen

В жизни Дазая было мало хороших моментов. Настолько мало, что ему даже не нужно было загибать пальцы, чтобы их посчитать. На самом деле, всего один. Прямо сейчас, когда Осаму смотрел на Чую так близко, что мог разглядеть крошечные точки веснушек. И это было просто прекрасно. Дазай не задавался вопросом, что он будет делать дальше. Он не хотел думать. Не хотел решать. Впервые за много лет Осаму просто хотел поддаться своим желаниям и посмотреть, что выйдет. Чуя сказал, что любит его. Чуя поцеловал его первым, предпочтя позабыть о том, как отвратительно Осаму повел себя раньше. Чуя предпочёл дать Дазаю ещё один шанс выстроить между ними что-то большее. И в глубине глаз Накахары вдруг зажглось невиданное ранее желание, от которого сердце Осаму сжалось в груди. В обволакивающей тишине было слышно лишь тихое дыхание. Чужое тепло неумолимо просачивалось сквозь одежду, проникая в заледеневшую глубь души. Чувствовать Чую рядом было настолько непомерно и нереально, что, казалось, Дазай вот-вот потеряет сознание. Накахара не торопил Осаму. Его немой вопрос отразился лишь на лице, в мягко вздернутых бровях. Чуя ждал, что будет дальше. И от страха перед этим ожиданием у Дазая задрожали руки. Поцелуй был прекрасен, но зайти дальше означало открыть свои раны. Показать своё тело в настоящем виде со всеми шрамами, что оставило прошлое. У Накахары они тоже были. Но он смог принять себя. А Дазай ещё нет. Чуя чуть приподнялся на локтях, прижимаясь сильнее к все ещё лежащему на нем Осаму, — такой невесомый и лёгкий, словно тень — и прошептал: — Тебе не обязательно это делать. Если ты не хочешь. Дазай едва сдержал горький смешок: как странно быстро они поменялись местами. Желание быть с Чуей, желание заполучить его обратно, царапало изнутри каждый полный одиночества день, мешая существовать. Но Дазай никогда не думал о том, что будет дальше. После того, как Чуя вернётся домой. После того, как Накахара примет его и решит остаться. После того как они вдвоем окажутся на полу их крошечной кухни, прижавшись друг к другу от кончиков пальцев до груди. Дазай чувствовал, как гулко бьется сердце Чуи всего в нескольких сантиметрах от его собственного. Накахара немного изогнул шею, чтобы лучше видеть Дазая, и Осаму поймал себя на мысли, что хотел бы прикоснуться губами к тонкой светлой коже чуть выше плеча. Наверное, он мог бы. Наверное, ему бы даже понравилось. Но Осаму растерял всю храбрость и никак не мог пересечь то крохотное расстояние, что разделяло их. Когда Осаму поцеловал Чую в исповедальне, им двигали злость и отчаяние. Такие эмоции были ему понятны. Но желание, проистекающее из любви, Дазай испытывал впервые. И этот трепет сковывал его по рукам и ногам. — Все хорошо, — выдохнул Чуя. Его горячая ладонь скользнула по щеке Осаму. — Не смей себя заставлять, слышишь? Сердце бешено заколотилось в груди. Дазай почувствовал, как отчаянно сдавило горло от нахлынувших эмоций. Он любил Чую всей душой, но чтобы сделать следующий шаг, ему потребуется время. Неизвестно сколько; непонятно, когда он будет готов. И стало страшно от одной мысли, что Чуя не сможет так долго ждать. Терзаясь сомнениями, Осаму осторожно положил голову на грудь Чуе, проникаясь красотой момента. Пахло чистой одеждой и мылом, и Дазай осторожно, стараясь не издавать лишних звуков, с наслаждением вдохнул запах дома. Запах, который говорил о том, что они в безопасности, что у них есть доступ к воде, а ещё что Чуя не на задании, потому что тогда от него пахло металлом, кровью и усталостью. — Эй, Дазай. — еле слышно проговорил Накахара. Его грудь приятно вибрировала под щекой Осаму. — Ты правда хочешь быть со мной? — Я не хочу, чтобы ты уходил. — негромко ответил Дазай. — Это не ответ. — Ты правда хочешь это услышать? Дазай замялся. Он не любил произносить вслух что-то важное. Словно кто-то сверху подслушивал его слова, а потом крал все, что Осаму дорого. Будто бы в насмешку. — Скажи один раз. Пожалуйста. Мне нужно это знать. — Я хочу быть с тобой, Чуя. — Дазай резко выдохнул, сжимая в кулак край футболки Накахары. — Если ты исчезнешь, я сойду с ума. — С чего бы я должен исчезнуть. — еле слышно пробормотал Накахара. — Возможно, я не смогу дать тебе то, что ты хочешь. — признался Дазай, с силой вытаскивая из себя слова. Он должен был это сказать. — А ты знаешь, чего я хочу? Рука Накахары успокаивающе коснулась волос Осаму. Без настойчивости, он лишь погладил кончики непослушных завитков, пытаясь установить контакт между ними. — Я догадываюсь. Может быть, не прямо сейчас. Но даже в целом, я… Я не знаю. Черт… Осаму упёрся ладонью в пол и попытался встать, но Чуя тут же обхватил его руками и прижал к себе. — Послушай меня хоть раз. Услышь то, что я хочу сказать, а не то, что ты сам себе придумал. Накахара потянул Дазая выше так, чтобы видеть его лицо. Осаму избегал его взгляда, но все же это было лучше, чем сверлить глазами макушку Дазая. — Мне это не нужно. Точнее, не так сильно, как ты сам думаешь. — мягко и тихо начал Чуя. — У меня никогда этого не было, так что я могу ждать сколько угодно. Даже если это никогда не случится. Взгляд Чуи с нежностью коснулся чуть покрасневших щёк Дазая. В этот раз их близость ощущалась иначе. Раньше они могли подолгу сидеть в засаде, прижавшись друг к другу бок о бок или спать на одной постели, пусть и в одежде. И ни единого раза это не чувствовалось так интимно, как сейчас. Они разделили нечто большее, чем объятия и тепло друг друга. — Все хорошо, Дазай. Мне этого достаточно. Накахара выдохнул и прикрыл глаза. Впервые в истории этого мира Осаму волновался больше, чем Чуя. Впервые Дазаю было нечего сказать, в то время как Накахара говорил, наслаждаясь открывшимся ему спокойствием и умиротворением. — Я был неправ, когда оттолкнул тебя. Мои нервы были на взводе. Я не понимал, что происходит. Со мной никогда такого не было, и я просто растерялся. Но я рад, что могу рассказать тебе об этом сейчас. Напряжённый взгляд Дазая вдруг встретился со спокойным и уверенным взглядом Чуи. И Накахара с удовольствием заметил, как волнение постепенно сходило на нет, исчезая в темной глубине карих глаз. — Я люблю тебя, Осаму. — повторил Чуя. — Мне тоже тебя не хватало. Дазай спустился на пол и устроился рядом с Накахарой. Его острый подбородок лёг на плечо Чуи, а рука обвила грудь, прижимая Накахару ближе к Осаму. — Я так счастлив, Чуя. Накахара вдруг вспомнил узкую и неудобную постель, долгие мессы от которых болело все тело, невыносимо скучные исповеди, Николая и Федора, которые стремились друг к другу, но никак не могли понять, что им делать. Поддавшись желанию уснуть прямо здесь и сейчас, когда Дазай держал его в своих руках, Накахара закрыл глаза и решил, что все это было не зря. Они научатся любить друг друга. Все у них получится.