Шрамы

      В оформленном на подставное лицо поместье было несколько этажей с жилыми помещениями, столовой, кухней и прочими необходимыми как для жизни, так и для досуга комнатами. Были здесь и кабинеты, переговорные, где можно спокойно обсудить дела или… устроить «фотодни» и вечеринки.       Поместье пользовалось спросом в период начала «ролевых» сезонов, часто из него делали пост для игрового клана мифической нечисти, куда должен был пробраться другой клан, иногда устраивали просто тематические балы и вечеринки. Под «тематичность» подходил и лес, окружавший поместье, из-за чего антураж и атмосфера — особенно по ночам — соответствовала стандартным стереотипам о жанрах, в каких стремились проводить подобные «встречи».       Алтан же выбрал данное поместье из-за расположения в области, также из-за окружения его лесом, но главное — труднодоступности подъезда. Повезло и с ценой: обычно из-за трудности расположения владелец сбавлял её по отношению к конкурентам (ибо никто не желал тащиться в даль и менять несколько региональных транспортов, если отсутствовал у группы личный автомобиль), а сейчас, к тому же, и не сезон. Тем не менее Дагбаев доплатил сверху — за возможный ущерб, молчание и… косметический ремонт одной из комнат.       Судьба ремонта постигла одну из переговорных на первом этаже близко к главному залу. По указу Алтана наёмники её полностью расчистили: лишили ковров, вытащили мебель, картины, и закрыли плотно окна. После Дагбаев распорядился поставить четыре кресла вокруг прямоугольного, почти квадратного стола с чёрно-белой шашечной столешницей, а стены в ней — выкрасить в абсолютно чёрный цвет. На шторы с таким были заменены висевшие до этого на огромных окнах бирюзовые. Освещение также подправили — так, чтобы свет падал только на сооружённый стол переговоров, и невозможно осмотреть остальную комнату.       И в таком помещении постепенно приходил в себя Разумовский. Алтан немного переживал — нехорошо, если Дракон во время удара всё же повредил мозговые процессы и способность соображать. Конечно, определённые последствия будут: головокружение, помутнение, заторможенность речи, но это временно.       Ало-янтарный взгляд прошёлся по косой ране на лице морщившегося от боли Сергея. Последний открывать глаза не спешил: сначала оценивал обстановку на предмет свободы рук и ног, после кривил лицо — очевидно зашитая и наспех обработанная рана доставляла не малые неудобства.       Внимание Дагбаева устремилась на сидящую по правую от него сторону Маргариту Разумовскую. Бледно-белая с белыми волосами и бело-серыми глазами она даже в чёрной одежде слишком контрастировала на фоне чёрной мебели и обстановки в комнате. Одну руку она сжимала периодически на подлокотнике, иногда отстукивала по нему пальцами, вторую мирно удерживала на бедре. Дракон, отошедший за Юлей, привёл Марго час назад, и всё это время она не сводила взгляд с шашечной столешницы, даже не смотрела на своего бывшего в морально-этическом плане супруга, с которым развод так и не был оформлен. И Алтан был более чем уверен — Разумовская догадалась, что к чему шло, а потому думала? Искала варианты? Строила стратегию?       Пускай.       Как не мешал Дагбаев Разумовскому осматриваться, так и не станет мешать другой Разумовской строить свою стратегию. Так многим интереснее.       Напротив, наконец, раздался вымученный полный боли стон. Алтан вернул внимание на Сергея. Разумовский потёр свободными пальцами лоб, наткнулся ими на начало раны и, зашипев, убрал руку. И пока Сергей сражался с последствиями удара — восстанавливал зрение и окончательно приходил в себя — Алтан вновь покосился на Марго, не поворачивая для этого головы.       Разумовская стиснула подлокотник пальцами, поджала нижнюю губу и исподлобья смотрела на другого Разумовского, будто забыла, как увидела его в первый раз в комнате. «Всё же боится», — наложив обе реакции Марго друг на друга и установив их идентичность, Алтан приметил мелькнувшую полоску света за креслом Сергея и внутренне расслабился. Как никак, испытывать самоуверенность, сидя в комнате с психопатом и подругой его детства, — стратегическая ошибка, а потому Дагбаев испытал большее облегчение, увидев мелькнувший образ Дракона. Вадим пока остался за пределами освещённого пространства комнаты.       — Считаешь, раз не смог зарубить, — пересохшим голосом заговорил Сергей, — так стоит по старинке? Ну, — рука рухнула на подлокотник, — давай, попробуем.       Синий взгляд прямо посмотрел в ало-янтарные. И Алтан не дёрнулся, когда на исходе пятой секунды Разумовский попытался кинуться за пистолетом, оставленным в центре стола. Среагировавший моментально Вадим отдёрнул его обратно на спинку кресла, придавил и, нагнувшись сбоку, просипел:       — Ну не дёргайся, птичка, — почти распел он, — а иначе Лерочка Макарова тебе за это спасибо не скажет.       Сергей в обозлённом ужасе уставился на склабящуюся морду Вадима. Наёмник снял со своего пояса побитую маску Чумного Доктора, повешенную как трофей, следом кинул на стол перед Разумовским. Вниманием психопата она полностью завладела, и тот начал затихать. В голубо-сизом взгляде, наконец, начало проясняться, более того — сходить напускная и озлобленная прыть.       — Что с ней? — уточнил он всё также хрипло дрогнувшим голосом.       — Пока жива, господин Разумовский, — ответил Дагбаев, ловя обращённый на него взгляд. — Потому попрошу вас без лишней прыти и необдуманных действий.       Алтан качнул головой, Вадим отпустил Сергея и остался позади его кресла, на спинку которого опустил локти.       — А то что? — огрызнулся почти моментально Сергей, кидая взгляд обратно на маску. — Я знаю, что не уйду отсюда живым и вы хотите заставить меня играть по вашим правилам?!       — Но вы не допустите, чтобы из-за вас пострадал ещё один человек, — утвердил Алтан стальным голосом и с довольством отметил удивление, мелькнувшее на чужом лице — всё верно, Сергей, это было не предположение, а утверждение. И, подтверждая больше, Дагбаев дополнил:       — Человек, которого вы насильно затащили в свою игру из-за своих детских неудовлетворённых амбиций. Потому я прошу вас один раз — проявите благоразумие, если то у вас, конечно, осталось.       Сергей сморщился, откинулся на спинку и сполз ниже. Он и Алтан пару мгновений осматривали друг друга, причём Разумовский пытался надавить, всем видом демонстрируя, как «скалился» на сидящего напротив — взглядом, заострившимся лицом и нервными губами, какие порывался растянуть то в усмешке, то уже в действительном оскале. Дагбаев сравнил его с загнанным животным, которому оставалось только рычать, вот только сам он — по законам жанра — не ощущал себя и охотником, а потому как-то вмиг порушилась константа загнанного зверя и вышедшего на него охотника.       Потому, спрашивается, зачем «скалить зубы»?       Очевидно, истина вскоре дошла и до Разумовского, и он перестал разыгрывать дешёвый фарс. Отняв взгляд, он, наконец, увидел шашечный стол, и тогда хвалённая спесь мигом спала с лица. «Конечно, — рассуждал Алтан, наблюдая, — деятели искусства всегда тоньше понимают намёки и скрытые подтексты» И Сергей, очевидно, понял, а убедился окончательно, когда, наконец, заметил слева сидящую от него Марго.       — И она здесь, — пробормотал он.       Молчавшая Марго отвернула от него голову и выдохнула. Алтан мягче улыбнулся — в тяжести выдоха с госпожой Разумовской можно и выказать солидарность: разговор предстоял непростым.       — Четвёртое кресло пустое, — заметил очевидное Сергей, следом хохотнул и поглядел на Алтана. — Думали, для Олега оставить?       — Неверное предположение, — ответил Дагбаев.       Сергей удивился, следом нахмурился и пригляделся к пустовавшему креслу. Оно не отличалось от других, было идентичным, потому для чего или для кого?       — Ну да, — выдохнул он, цокнув, — Зачем ставить его к столу, если никто не придёт. — Сергей помедлил, оттянул уголок губ и сощурился, да вскоре сбавил почти карикатурную эмоцию — оттянутая рана заныла. Разумовский затих, рассуждая, и вскоре продолжал:       — Из моей партии осталась только Лера, но её здесь нет. Олег убит, из Вместе лишь Марго жива. Или… — Он вернул внимание на шашечный стол. — Не-е-ет. Притащили кого-то ещё из выживших, тогда зачем вы здесь? — Взгляд ткнулся в Дагбаева. — Вас не было на Игре.       — Не было, — ответил сухо Алтан, на что Сергей нахмурился и тут же разгладил лицо — больно всё-таки.       А вот к разговору со спокойным человеком, видимо, Разумовский не больно привык, оттого некоторое время продолжал изучать Дагбаева в ожидании продолжения скудной речи, на что, в конце концов, получил лишь приподнятую из «сухой язвительности» бровь. Сергей вздохнул, вернул внимание на шашечный стол и задержал его на лежащем пистолете. Вадим, стоявший над ним, зажал кончик зубочистки, перестав перекатывать её во рту, и обратился вниманием к психопату — на случай, если тот снова решит сотворить глупость.       К счастью, благоразумие всё же у Разумовского осталось.       — Кого вы могли?.. — продолжал рассуждать Сергей. — Дубин? Нет. Ещё кто из прошлой гвардии? Хах, никого других и не вспомню и не знаю, вопрос только — чем я вам конкретно помешал, помимо того, что нарушил процессы вашего бизнеса? — Он вернул внимание на Алтана, который упрямо молчал. — Не поверю в то, что вы проделали такую огромную работу и не убили ещё тогда на складе. Всё выглядит как заранее подготовленная месть… Или другое?       В ответ молчание.       — Месть?       Молчание.       — Другое?       Дагбаев не стал удовлетворять его любопытство, и Разумовский вдохнул:       — Нет, так дело не пойдёт. Разговоры так не строятся.       И уже на это Алтан оттянул уголок губ. Он не мог определиться — ему начинал надоедать психопат-словошлёп или он наоборот разбавлял скуку.       — Всё таки месть или… другое что-то?       Внимание Алтана привлекла мелькнувшая полоска света, вновь побежавшая по потолку от стороны двери. Кинутый на неё взгляд Разумовский воспринял, как положительный ответ на последний вопрос:       — Если другое, то что?       Не получив на это реакции, Сергей вдруг улыбнулся из озарения и растянул с новой прытью:       — Всё не та-а-ак. — Алтан с лёгким интересом вернул на него внимание, где его перехватил выжидавший Сергей. Зафиксировав их взгляды, Разумовский затараторил:       — Вы и не планировали закончить всё складом. Вы приложили усилия, чтобы привести меня и Леру сюда, более того — Марго, которая была похищена несколько дней назад. — Он указал на неё, на что Марго лишь посмотрела на его руку, придерживаясь и дальше тактики молчания.       Так и не дождавшись от неё ни подтверждения, ни опровержения, Сергей решил принять свою правоту за истину и вернулся к монологу:       — Но Марго вы похитили иначе: мне не приходило никаких указаний на её счёт, я обо всём узнал из системы безопасности, которую взломал, а значит с самого начала цель была не склад, цель была… — Он замялся, осмотрел помещение и ткнул просветлевший взгляд обратно в Алтана. — Целью было собрать меня здесь. Нас. Но зачем нужен был склад? К чему этот фарс и убийство там, неужели нельзя было просто сразу устроить свою… своё другое! — Сергей под влиянием эмоций от раскручивающегося рассуждения поднялся, но Дракон мигом положил руку ему на плечо и кинул обратно с коротким:       — Не рыпайся.       Сергей отмахнулся от него, будто не ставил во внимание, однако успокоился в кресле и глянул на Алтана, который вздохнул — ну что за словошлёп недалёкий — и вернул внимание за спину Дракону. Юля, вышедшая на свет, замерла позади него слева и помедлила, привлечённая замолчавшим Сергеем. Дагбаев решил дать ей время привыкнуть и собраться, а потому решил всё же пояснять итак очевидное:       — Тринадцатая стратагема военного искусства, господин Разумовский. — Теперь уже Алтан зафиксировал прямой контакт глаза в глаза с Сергеем. — Бить по траве, чтобы вспугнуть змею.       В комнате всё пришибло тишиной, потому когда напротив начал доноситься поначалу тихий смех, он звучал достаточно громко. Сергей рассмеялся, да так, что аж затряслись плечи — брошенную пафосную фразу он всерьёз не воспринял, решил, что над ним издевались. «А может, — спокойно рассуждал Алтан, — это нервное или Дракон всё-таки что-то задел во время удара».       «Или он от природы такой», — поддакнуло язвительное внутри. Тем не менее Дагбаев дождался пока Разумовский успокоится, уместит руки на подлокотниках и восстановит их зрительный контакт. Лишь после Алтан спокойно пояснил уже более… обывательски и не возвышенно:       — Вы и не были целью на складе, господин Разумовский.       Сергей замер. На этот раз позволил себе улыбнуться уголками Алтан. И мягко, будто перекатывая на языке сладостную конфету, он затянул содержательное пояснение военной стратагемы, реализованной в рамках партии против нового Чумного Доктора:       — Видите ли, господин Разумовский, до момента составления вам условий касательно Волкова мы собрали на вас достаточно материала, включая расположение ваших конспирационных квартир и прочего имущества.       Бледно-веснушчатые пальцы вцепились в подлокотники. Алтан продолжал:       — Более того ваша неосторожная езда в день явки в Башню Вместе и ядовитого цвета машина, купленная с липового счёта, значительно выделяется в сером городе. Привычки в одежде и вкусе при неумении маскироваться — выдают отпетых простофиль, которые вкус ставят выше собственной безопасности.       Алтан перебрал пальцами, наблюдая, как взгляд напротив начал темнеть от ужаса — прекрасно.       — Как и полнейшая финансовая безграмотность, которую подтверждают совершённые вами сделки через электронные системы банковского учёта, пускай и они были почти зарегистрированы вами на подставные и серые счета.       — Почти?       Алтан улыбнулся уже более видимо, помедлил и, как тянул собственную речь, перекатил на языке довольство от чужого ужаса.       — Что ж вы так неосторожны с крупными тратами? Особенно по сфере внешнего валютного сектора, где государство пристально отслеживает все сделки, особенно их напрягают те, что совершаются через подставные счета заграницу. Да и… в пределах нашей территории. — Голова медленно склонилась к плечу, отчего звякнули, ударившись друг о друга, наконечники спавших кос. — Налоговики и ФСБ уже давно под вас зубы точат. И в своём расследовании значительно облегчили наше. Потому…       — Потому если вы хотели, вы бы нас достали, — гулко закончил Сергей.       — Верно, — подтвердил Алтан, мысленно отметив, как факт того, что его перебили, несколько удручил.       — Тогда… — продолжил Разумовский убито, — той змеёй была Лера?.. — наконец, догадался он и даже попытался переложить вопрос на рамки озвученной до этого тринадцатой стратагемы.       — Да, — коротко ответил Алтан, подметил, как в глазах напротив совершенно не осталось и толики смеха, и лишь после решил проявить благосклонность:       — Вы значительно упростили нам работу, согласившись явиться на склад. Ведь информацию на вашего исполнителя мы достали спустя несколько дней после саботажа, а потому так бы пришлось ехать в город, устраивать засаду у её дома, в жилом квартале. Мучить и держать родителей, если потребуется, да и ещё соседи, — Алтан небрежно пожал плечами. — Слишком много свидетелей и затрат. Потому я и мои люди вам благодарны.       Сергей отцепился от подлокотников и сжал руки в кулаки. Это Дагбаева повеселило — так всегда выходило: сначала люди смеялись с простоты формулировок древнего трактата, по которому ещё Императоры Поднебесной вели свои войны и руководствовались им полководцы всё той же Поднебесной, а потом стоило всё разложить, как смеяться совершенно отпадало желание. Так произошло и с Разумовским, осознавшим, что откровенно попался.       И как всегда бывало — вопросы даже в таком случае оставались.       — Почему вы были так уверены, что я её возьму? — уточнил он, пытаясь скрыть дрожь.       — Потому что вы себя не контролируете. — Алтан вернул голову обратно прямо на вдохе. — И вам нужна была страховка как от себя, так и от других. Всё же так просто.       И Сергей голову опустил, признавая окончательно — попался. Тогда Дагбаев посмотрел на Пчёлкину, на этот раз Юля его взгляд поймала и мягко покачала головой. Алтан удивился, сначала приняв отказ за неуверенность и нерешительность, однако, увидев, как Юля вернула внимание на Сергея, поступил также и понял — свой монолог Разумовский не закончил. И ведь совершенно невежливо не давать права высказаться.       — И потому… Вы привели меня сюда, что являлось конечной целью, — раздалось тихое, шипящее от едва сдерживаемой злости. Сергей поднял голову. Его взгляд на мгновение зацепился за пистолет и вернулся на маску. — Но вам нужен разговор. Так бы вы убили меня, теперь вы используете Леру как фактор давления, чтобы я выслушал вас или, — он посмотрел на Марго, следом на противоположный пустой стул, — другого. Более того вы выкрасили комнату в чёрный цвет — он давит. Делает разговорчивым, сузили процент освещения, чтобы виделся только стол, а не углы. Посадили меня спиной к двери, чтобы я не мог видеть входящих и уходящих и не знать, есть ли кто из охраны в тени или нет. А ещё, — озлобленный взгляд ткнулся в Алтана, — скорее этот кто-то уже здесь, ибо вы несколько раз смотрели мне за спину!       Сергей хмыкнул, на лице отразилось почти схожее ехидство, как бывало у Дракона, когда тот пытался выказать превосходство, зная что-то большее. Но, как и с Драконом, так и в случае Сергея — редко когда Алтана удавалось удивить. Потому сейчас выдержав направленный на него озлобленный взгляд, Дагбаев хмыкнул и прикрыл глаза, позволяя Дракону стать «его глазами» на время и проследить за творящейся ситуацией.       И стоило отдать должное — пускай и псих — но соображать мог, что лишний раз подтвердило, что Вадим ударом ничего не повредил, следовательно, разговор-цель будут произведены в полном объёме.       Разумовский же воспринял закрытие глаз Дагбаевым почти как капитуляцию, а потому продолжал с большим довольством и чуть менее зло с большим ликованием:       — Вы поставили в центр шашечный стол, как напоминание мне о прошлой резне, устроенной мной, но с той резни из моего круга выжила только Марго, она здесь, по мою левую руку, а кто должен быть по правую? Кого вы ещё хотели привести? Перед кем мне держать ответа, и кто мне мог быть важен? — озвучил он вопросы и, запыхавшись, уставился на Алтана.       «Нет, всё же дурачок», — вредничало внутреннее, на что парировало сдержанное рацио. Или просто не проявивший достаточно упорства на этапе сбора информации. Ведь Алтана несколько раз замечали на публике с Юлией, особенно в последние месяцы, более того — Пчёлкина пересекалась с Разумовской также на форумах, бывала даже в её Башне…       Но скорее — как утвердил Алтан — за причинами ошибки в суждениях крылась неверно взятая константа собственного я.       Так тому и быть.       — Самомнению вам не занимать, господин Разумовский, — открывая глаза, проговорил Алтан. — Однако почему же вы так уверены, что человек обязательно будет из вашей партии и дорог вам?       На очевидное указание в фундаментальной неточности в словесной тираде Сергей отреагировал гулким:       — Что?..       Алтан посмотрел основательно влево, на этот раз повернул и голову. И Юля, улыбнувшись, шагнула ближе к предназначенному для неё креслу — по левую сторону от Алтана.       — Хорошая речь, господин Разумовский, — протянула она, моментально обращая на себя взгляд. Сергей дёрнулся в кресле на голос. Острое лицо вытянулось от удивления. — А судя по вашим речам, вы ещё не потеряли рассудок и способность изъясняться, — въедливо закончила Юля.       Съёжившей птицей Разумовский со своего места проследил, как Пчёлкина заняла место, перенесла вес на правый подлокотник и, скрепив руки, так полностью скопировала позу Дагбаева намеренно. Да и одежда их едва отличалась, только Алтан поверх своей накинул пиджак с позолоченными манжетами, а Юля осталась в чёрном бадлоне и узких чёрных джинсах.       Карий взгляд холодно изучал Сергея. Последний бледнел, отчего на светлых щеках проступили ярче веснушки. Сизый взгляд бегал от лица Юлии на её шею, где она намеренно подвернула ворот и открыла свои шрамы. Снова худые руки вцепились в подлокотники. Юля взгляда не отводила. Алтан им не мешал и осмотрел других участников события.       Дракон ситуацией упивался, для него это всё было представлением, где не он платил за билет, а ему ещё доплатят — хоть в театр не ходи. А что до Марго — он бросил на неё взгляд— сидела также уставшей птицей, но отдать должное: довольно спокойно и будто отстранённо следила за происходящим, что лишний раз подтвердило предположение, что Разумовская обо всём догадалась.       Сама ли только?       Алтан обратил внимание на Вадима.       Или с чьей-то подачи?       «Ни с чьей», — натолкнуло рацио, ведь финальным планом только в общих чертах он делился лишь с Юлей, чтобы её подготовить, даже Дракон узнал примерно час назад, после того как привёл Марго в помещение и оставил здесь с бесознательным Сергеем.       — Как ты… Ты же была… Там. — Голос дрожал, Разумовский покачал головой. Дагбаев обострил внимание, возвращая себя обратно к настоящей ситуации. — И ты же умерла, как и другие. Ты не могла…       — Выжить? — уточнила она.       Карий взгляд вновь поймал сизый. Разумовский закачал головой сильнее, зажмурился и резко подался вперёд. Вадим уже метнулся за ним, но Сергей только сильно сгорбился, опустил локти на колени и уронил лицо в подставленные ладони, и Дракон, сильно удивившись, вернул руку обратно на спинку.       Все затихли, будто не ожидая такого. Дракон, хмурясь, следил за Разумовским. Другая Разумовская также вжалась в спинку своего кресла и угрюмо обводила зорким взглядом всех участников события, пока не остановилась на своём бывшем муже. Тогда Дагбаев присмотрелся к ней и приметил больше: владелица сети сжала руками подлокотники и всё пыталась отстраниться куда подальше, будто пыталась как-то отползти, сбежать и оказаться в стороне от грядущей… бури?       Алтан и Марго переглянулись, последняя будто повадилась что-то сказать, но отвлеклась на неразборчивую фразу со стороны Сергея. Дагбаев вернул внимание на Разумовского, осмотрел его скрюченную спину и моментально приметил крупную дрожь, которая долбила его. От преступника, Чумного Доктора, создателя Социальной Сети, в конце концов, «diavolo russo» доносилось что-то неразборчивое, скулящее и сопливое. Дагбаев понял моментально: у того начался приступ, и задней мыслью подловил себя на том, что раз кочерга не задела мыслительные процессы, не придётся ли сейчас спасать уже его, чтобы потом тот мог в принципе говорить?       Нет, не придётся. Алтан даже не подумает отдать такое указание. Вместо этого он напомнил себе за истинную — глубинную — причину, почему происходил сегодняшний диалог, и цепко продолжал изучать Разумовского: сейчас или никогда всё решалось.       Сергей, наконец, стих. Он перестал трястись. Запущенные в волосы руки разжались на прядях, которые будто планировал до этого выдрать, а потом от скрюченного клубка донеслось уверенное:       — Ну вообще да.       На вдохе Разумовский медленно разогнулся, провёл руками по лицу, смазывая с него как слёзы (?), сопли (??), и уронил их на колени. Правда затем поднял одну и провёл ещё дрожащими пальцами по зашитой ране, будто изучал по-новой и словно забыл, что там была рана. Губы дрогнули в нервной ухмылке, после он осмотрел присутствующих.       Алтан понял: в Сергее что-то поменялось, и убедился он в этом окончательно, когда слишком тёмный для его светлых глаз взгляд ткнулся в Дагбаева. Движения стали уверенными, и в кресле он сидел будто больше не заложником.       Одну ногу Сергей закинул на другую, проложил руки на подлокотники и посмотрел на Юлю.       Точно больше не заложником. У Разумовского словно включился защитный механизм, как у загнанных в угол хищников, которые начинали огрызаться на резервных эмоциях страха. «А может, это другое?» — припоминая карточку психического заболевания и исследования Рубинштейна, поставил себе вопрос ребром Алтан.       — Твою шею разорвало, как у других. Как у многих-многих других, — закончил Разумовский, и Пчёлкина вдохнула глубже.       — Сергей, остановись, — выдохнула Марго, строго посмотрев на него и ловя ответный острый взгляд.       — Останавливать уже нечего, милая…       — Ты всегда можешь это остановить, — проявила вдруг упрямство Разумовская.       — Зачем? — приподняв угловатые брови, уточнил Разумовский ей в тон. — Ведь так хорошо, что мы все здесь собрались, не так ли? — парировал он.       Марго отвернула голову на тёмное пространство комнаты от Сергея. Алтан приметил, как пальцами она сжала крылья носа, зажмурила влажные глаза и глубоко вдохнула, следом выдохнула медленнее. И Дагбаев окончательно укрепился в предположении — такое та уже видела и, выходит, что не раз.       «Они же были супругами», — напомнило рацио, и часть второстепенной мозаики реакции начала также складывать.       — А последнее слово мне уже давали, — продолжал Сергей, и Алтан посмотрел на него. — Что же дальше, распорядитель или… лучше мастер игры?       Догадался-таки.       Алтан перебрал пальцами, выдержал направленный на него темнеющий взгляд и рассуждал над тем, откуда доподлинно тянулись истоки кардинально изменившегося поведения — позы, слов, действий — а главное, как на это оперативно реагировать и где выстраивать защиту. Решив найти ответы в процессе диалога, Дагбаев, наконец, озвучил то, ради чего и была устроена подобная встреча:       — У нас остался нерешённый вопрос, господин Разумовский, а как говорится — гештальт нужно закрывать, чтобы жить было легче. Потому ответьте нам на вопрос, каким образом на самом деле не сработали ошейники на людях в Венеции и почему не сработали они на определённых?       Дагбаев оглядел собравшихся — вопрос никого не удивил, в конце концов, он поднимался часто в разговорах, и Алтан знал, что и Дракон пытался выпытать это у Марго. Однако та не знала или притворялась, что не знала. Сказать сложно, но кое-что интересное произошло. Краем глаза, когда Дагбаев обратил внимание на Пчёлкину, он приметил, как Разумовский покосился на другую Разумовскую и почти тут же вернул взгляд обратно.       Любопытно.       — Это два вопроса, — подловил его тут же Сергей.       — Пускай будет два, — мягко обошёл упрёк Алтан. — Быть может, ответ на них будет один.       Сергей дёрнул уголком губ и на этот раз не убрал ухмылку, хотя очевидно — как и в прошлые разы — рана могла принести неудобств. Затем он сполз ниже в кресле, сцепил руки и, перебрав пальцами, въедливо уточнил:       — И всё?       — Всё, — спокойно подтвердил Дагбаев.       И Разумовский будто разочаровался: сморщил моську, выпятил нижнюю губу, прямо-таки как большой ребёнок, ожидавший чего-то … сногсшибательного и великого, а на деле получивший детский металлический набор советского производства вместо того же иностранного лего.       — Столько трудов ради такой мелочи? — обидчиво протянул он со своего места.       — Мелочи? — переспросила Юля, спровоцировавшись. Алтан не стал мешать. — Ты устроил теракты, ты резал людей, ты игрался ими… нами как пешками!       Разумовский вскинул на Пчёлкину руку, отмахнулся от неё и не так тактично оправил:       — А ещё офицерами, турами, конями, — устроившись обратно выше в кресле, Сергей перенёс вес тело вправо, подпёр подбородок рукой и въедливо посмотрел на Юлю, — и королевами. Собрал целый набор, как коллекционер.       «Дело худо», — подытожил Дагбаев, переглянулся с Драконом и подметил, как наёмник постепенно избавлялся от весёлой расслабленной спеси. Пчёлкина не ответила, тогда Разумовский, осматривая её, продолжал:       — Вот только теперь не вам меня осуждать, госпожа Пчёлкина. Из бравой журналистки и голоса справедливости, а ещё подружки героя в обносках, — он помедлил, уловил, как лицо Юли дрогнуло от первых признаков боли, и начал упиваться вызываемыми его словами эмоциями, — в дружку мафиози. — Кратко Сергей обратил внимание на Алтана, но почти тут же вернул его обратно на Юлю. — Того мафиози, подчинённые которого режут людей пачками и закапывают. Какое-то лицемерие прямо выходит, не так ли?       Юля застыла, медленно выпрямилась и заняла более ровное положение, на что Сергей осклабился, а затем вдруг стукнул кулаком по столу. Вадим уже дёрнулся на него, но перехватил движение головой Алтана и отпрянул. Податливый Разумовский податливо и зло зашипел:       — Обвинять меня в том, в чём у самой — больше чем уверен — руки по локоть в крови и прахе. Скольких ты лично уже закопала, а? Или не лично — ты ведь теперь любишь играть в тени-и-и и расставлять ловушки. Играла через цепных псов вашего бизнеса, который обычным людям не даёт житья и стирает в порошок. Хотя когда-то именно ты выступала за будущее города и решала с Громом преступления. И теперь ты и он, — Сергей качнул головой на Алтана, — искали меня по всему городу, устроили своё представление, хотя мой исполнитель даже ваших людей пожалел. — Он нагнулся к ней. Вадим основательно покосился на разбушевавшегося психа, глянул на Алтана, но тот вновь дал отказ. — Мои руки на этот раз не омылись кровью, а вот твои… Что же твои, Юленька? Ведь выходит мы с тобой одного теста, вопрос только — кто по-гнилее и засушливее, понимаешь?       Юля, тяжело дыша, сжала руки в кулаки и нахмурилась.       — Молчишь, да? — потянул Сергей. — А потому что нечего сказать, потому что мы… с тобой… теперь… абсолютно… о-ди-на-ко-вы-е-е-е… — Разумовский всё больше качнлуся к ней, и на этот раз Дракон не выдержал.       — Угомонись, псих. — Схватив Сергея за плечо, он вернул того обратно в кресло.       Увеличившаяся дистанция между ними дала Юле возможность перевести дыхание, как и многим. Даже Алтан подловил себя на том, что, увлёкшись происходящим, также задержал дыхание и чуть не прогадал момент, когда ситуация могла потерять контроль. С благодарностью посмотрев на Вадима, Дагбаев изучил Разумовскую — Марго по-прежнему отворачивала от их стола голову, жмурилась и будто приступила к полнейшему игнорированию ситуации.       А вот Сергей.       Алтан вернул к нему внимание.       Сергей совсем потерял над собой контроль. Это было заметно по потемневшим глазам, в которых плескались такая тьма и ужас, какие Дагбаев не видел у самых отбитых наёмников — а ведь Дракон находил самые и самые отбитые кандидатуры себе в команду. Лицо Сергея будто заострилось, губы постоянно норовили расплыться в усмешке или оскале, как сейчас, когда он вскинул голову, заметил Вадима и очевидно уже продумывал новую партию обвинений.       Но слово перехватила оправившаяся Юля.       — Быть может, мои руки сейчас и в крови, — попыталась как можно спокойнее произнести она, хотя голос выдавал — дрожал от ярости и боли. — Но твои так и не отмылись от сухой крови. И видать, что ты ни капли не изменился!       Сергей моментально потерял интерес к Дракону. Дракон же начал несколько нервничать — дело определённо вышло из его понимания «лёгкое», и он обратился в слух, как и Алтан дал себе установку больше не терять бдительности. А пока… диалог между Юлей и Сергеем продолжался.       — А вот ты изменилась очень. Или, — он вскинул брови, — ты всегда такой была? — Юля удивилась, на что Сергей осклабился, следом сменил эмоцию моментально: нахмурил из сочувствия брови. — Бедный-бедный-бедный майор Гром…       — Не смей его поминать! — Юля дёрнулась на него, хлопнула рукой по столу и качнулась к Сергею. Тот даже не отпрянул.       Взгляд скользнул, пожирая, по лицу, особенно остановился на шрамах, задержался на бюсте и вернулся на лицо. Сергей осклабился и уточнил:       — А то что? Убьёшь? А как же правда?..       Молчание от Юли он воспринял как временную капитуляцию и продолжал куда более довольно:       — О покойниках только хорошее, вот я и хорошее говорю. А если хочешь убийцу найти, так не я в этом виноват, — он низко засмеялся, ловя в карих глазах разом спавшую ярость и набежавшую растерянность. — Он должен был остаться жи-ив.       Сергей подался первым обратно в кресло, обхватил руками один подлокотник и продолжал изучить эмоции, плескающиеся на лице у Юли. Пчёлкина ухватилась за край стола, чтобы устоять на ногах, по которым забегала дрожь, а потом глухо повторила:       — Жив?       — Конечно! — заверил её Сергей, вырывая Юлю из оцепенения. Дождавшись, пока та посмотрела на него, он добросердечно пояснил:       — Его ошейник был настроен только на парализацию, не более того. Я должен был иметь контроль, если он всё же решит меня убить, как и попытался. Ведь, не ошибся — действительно Гром взялся за осколок и уже направил на меня удар. А полиция — вот же мерзость, — сморщился он будто из брезгливости, — запаздывала.       Юля отошла от Сергея немного, понурила плечи и, переводя дыхание, всё слушала ядовитые речи:       — Он должен был вечно жить в адских муках, какие пережил я в тюрьме. И никогда не забыть, что именно я убил его друзей, возлюбленную, лишил его всего, как он лишил меня!       — Но он умер… — растерянно пробормотала Юля, накрывая руками лицо. — Ты… Ты его убил! Зачем, если говоришь, что не хотел и не планировал? — Она указала на него пальцем и сжала другую руку в кулак, пытаясь вернуть себе самообладание и разобраться.       — Я же сказал, — недовольно просипел Разумовский. — Я не убийца Грома, как бы мне не хотелось иметь этот титул. Сама посуди, милая-милая Пчёлкина.       Руки Юли безвольно опустились вдоль тела, и пускай Сергей смотрел на неё снизу-вверх, из-за направленного от него взгляда и общего поведения казалось, будто наоборот. Инициатива разговора была потеряна Пчёлкиной, как и забыты двумя другие присутствующие.       — Не догадываешься? — вкрадчиво уточнил вскоре Сергей из нетерпения. Он пригляделся к её шраму, и, приметив его внимание, Юля коснулась его пальцами. — Тогда я скажу. — Оба столкнулись взглядами. — Я всего лишь ошибся в выборе своего офицера.       — Что? — выдохнула Пчёлкина.       Сергей хмыкнул, продолжая удерживать взгляд Юли своим. А Алтан посмотрел на Марго. Разумовская, вынырнувшая из своего «изоляционного кокона», уязвлённо глядела на другого Разумовского, и постепенно остальные присутствующие обращали всё больше на неё внимания. Марго вцепилась пальцами в подлокотники, но отдать должное во взгляде не читалось больше испуга, скорее — как подметил Алтан — наступило степенное смирение. И в голове у Дагбаевва всё произошедшее в Венеции моментально сложилось в единую картину.       — Марго? — глухо проговорила Юля.       Марго глянула на неё, выдохнула и выпрямилась, размыкая ладони на подлокотниках.       — Да-а-а, Марго, — растянул Сергей, усмехаясь и ловя теперь на себе взгляд бывшей жены. — Не будь у нас партия на друзей Грома сделал бы её своей королевой, слишком сильная фигура вышла. Сломала структуру ошейников, влезла в них, напутала, из-за чего всё пошло наперекосяк с некоторыми, да только не совсем получилось планам помешать — мозгов не хватило в структуре разобраться, вот и действовала наобум, до чего дорвалась — как птица лапой, — Разумовский осклабился, довольный подобранным сравнением. — А там перегруз системы, спутанность и в итоге вместо тебя, Юля, глотку разорвало майору. Как получилось и с Олегом, и вот с ней. Не было никакого алгоритма — все должны были сдохнуть, за исключением… — Юля посмотрела на Сергея, — меня, конечно.       На пару мгновений всё помещение погрузилось в тишину. Алтан и Вадим продолжали исполнять позицию наблюдения, не мешая жертвам и исполнителю, пережившим венецианскую резню.       Дагбаев видел: Пчёлкина закипала. Разумовский задел её основательно, рубанул по незатянувшейся ране и продолжал её ковырять, намеренно стравливая свою жену и любимую погибшего майора. И отдать должное — слишком красиво перевёл стрелки с себя на другого игрока, и ведь и долгий нейтралитет Марго, её слова о нерациональности мести, какие она всегда говорила Юле, и многое другое действовали теперь против Разумовской и по плану другого Разумовского. Дело принимало почти не контролируемый оборот.       Юля отвела взгляд от Сергея и побитым злым смотрела на сидящую напротив неё Марго.       — Он прав, Марго? — хриплым трясущимся голосом спросила Юля, поднимая взгляд на белое лицо.       Марго вздохнула, посмотрела — отдать должное — прямо, и в тишине раздалось коротко:       — Да.       Голос её отдал хрипотцой, потому Марго помедлила, откашлялась и дополнила:       — Всё, что он сказал, правда. Именно я испортила ошейники, пытаясь спасти себя и других и… Выходит, что так косвенно убила Игоря.       Пчёлкину сорвало окончательно — она больше не могла сдерживаться, и первая потянулась за пистолетом. Дагбаев даже не шелохнулся, и в отличие от него Дракон проявил больше эмоциональности, вот только также не успел бы, сосредоточив внимание лишь на Разумовском.       Вскинув оружие, Юля направила дуло на Марго — та, к удивлению, не подняла руки, лишь отстранённо побито смотрела в ответ. Алтан видел такой взгляд: подобным Юля осматривала у зеркала собственные шрамы, или когда вспоминала произошедшее, или когда касалась руками плоского живота, вспоминая долгие годы реабилитации, чьи последствия долбили до сих пор.       — Ты знала, что так будет?       Марго помолчала, зажмурившись.       — Отвечай! — Пистолет в руке затрясся, оттого Пчёлкиной пришлось обхватить его двумя руками.       — Нет, не знала, — выдохнула Марго, и спокойствие, с которым она это говорила, ожидаемо выбесило Юлю.       — Врёшь! — зашипела Пчёлкина.       — Нет, не вру! — парировала Разумовская. — Я получила краткий доступ к ошейникам, да я не имела навыка, действовала наобум, пока было время. Я… Я не знала, как оно будет доподлинно работать. Я не была уверена даже насчёт себя! Ошейник сработал и на мне! Юля, пожалуйста, услышь меня!       — Но тем не менее, — раздалось шелестящее напротив, — она жива и с целым горлом, а на тебе красуются уродливые шрамы, — подлил масло в огонь Сергей.       Юля вздохнула и шикнула на него:       — Заткнись.       Сергей играючи провёл пальцами по своему рту, будто закрыл молнию, и в полном довольстве наблюдал за происходящим, упиваясь. Марго попыталась достучаться до Юли, которую душила боль и обида, ужасы прошлого и нового:       — Не слушай его, Юль. — Разумовская, не страшась — а может, не испытывая угрызений совести — смотрела на пистолет и на Пчёлкину прямо. — Не я устраивала резню в Венеции и похищала каждого из нас.       Сергей всё же не заткнулся:       — Но именно она убила твоего возлюбленного…       Марго глянула на Сергея, затем вернула внимание на Юлю.       — Я не знала, что так будет.       — А если бы знала, то что тогда? — шикнула Пчёлкина.       Марго выдохнула резко, подняла взгляд и парировала вопросом:       — А какой теперь в этом смысл, Юль?       Алтан улыбнулся уголками — хороший ход — следом посмотрел на Юлю. Фраза среагировала на неё как пощёчиной. Лицо Пчёлкиной разгладилось, сама Юля чуть отпрянула, и Марго, отметив попадание, продолжила:       — Убийство и осознание того, что тогда могло пойти всё иначе не вернёт тебе Игоря, а мне здоровую спину. Не вернёт нам ментальное здоровье, но главное тех, кого мы похоронили. Юль, услышь меня, месть… кому бы она не предназначалась не выход. Она разъедает и останавливает в развитии. Она заставляет тебя быть слабой и лишает возможности видеть жизнь. Не позволяй этому уничтожить тебя. А если не веришь мне, — поистине злой, но холодный взгляд устремился на вдруг стихшего Сергея, — посмотри, что желание мести сделало с Сергеем. Что сделало с ним нежелание решать проблемы, любить себя, слушать себя и принимать себя. Ты хочешь этого? Ты хочешь запутаться и пасть обратно во тьму?       Получилось всё же слишком пафосно, но… Цели своей Марго достигла. Руки Юли дрогнули с пистолетом в руках. Пчёлкина немного его опустила, наблюдая за Разумовской и сражаясь с собственными демонами внутри. А затем её взгляд упал на кольцо, который она также надела на палец, и Алтан улыбнулся, замечая, как пелена постепенно начала спадать с глаз. И спала быстрее с подачи Разумовского.       — И ты ей веришь? — злое донеслось от него.       Юля посмотрела на Сергея и… испугалась. Сильнее, чем внутреннего хаоса. Будто впервые увидела с подачи Марго безумие в чужих глазах и нашла реально подтверждение сказанным сидящей напротив неё.       — Она же сейчас скажет всё, чтобы себя спасти, а кто тебя спасёт?       Разумовский продолжал пялиться на Пчёлкину безумными синими глазами, сидя в кресле совершенно расслаблено, правда пальцы он сжимал не так расслаблено. И это его выдало. «Пора заканчивать», — постановил Дагбаев, перехватил взгляд на Дракона и, метнув его на Марго, вернул обратно на Вадима. Намёк наёмник понял и отступил в сторону от стула       — Сейчас — я, — ответил Алтан, поднимаясь, и Сергей ткнул в него почти удивлённый взгляд, будто забыл о нём.       Дагбаев положил руку поверх рук Юлии, забрал оружие, затем провёл свободной по её до плеча, обратно, где крепко перехватил её ладонь. Дагбаев намеренно делал это медленно, выигрывая время для Дракона и намеренно заставляя Разумовского посмотреть на него и увидеть всё. Карий побитый взгляд ткнулся в Алтана, пожирал взглядом тёплые прикосновения, и от прежней безумной прыти не осталось и следа. Пойдя ещё дальше, Алтан склонился и, поднеся ладонь к губам, поцеловал пальцы Юли.       Холодные от испуга и слегка дрожащие.       Сергея, ожидаемо, перекосило — и тогда Алтан окончательно укрепился в своих мыслях. Он помог Юле присесть обратно в кресле, оставил лёгкий поцелуй в висок, как и шепнул на ухо короткое «закрой уши и глаза», после встал рядом с ней и увидел, как Дракон занял положение позади Марго. Смену мест вскоре заметил и Сергей, на которое отреагировал оскалом.       — Всё верно, не я причина боли вашей суженной, — затянул Разумовский.       — Да, вы абсолютно правы, — мягко ответил Алтан.       Юля, сидевшая на стуле, накрыла руками уши и закрыла глаза, как и попросил её Алтан. Дракон напротив опустил руки на плечи Марго, на что Разумовская, изначально замерев, попыталась вывернуться. Вадим удержал её на месте, пока Марго как-то попыталась его ударить, слезть, вскоре заскулила, когда очередной её выпад блокировали. Дагбаев посмотрел на Разумовского — тот буквально упивался тем, что происходило с его бывшей женой.       — И я благодарен вам за возможность увидеть истину.       Алтан вскинул руку с пистолетом на Марго. Марго замерла, уперев стопу в стол в неумелой попытке защититься. Дагбаев переглянулся с Драконом, увидел в его глазах ответное понимание и опустил свой на затихшую Разумовскую. В серых влажных неподдельный ужас и страх, загнанность и ощущение беспомощности. Алтан медлил. Сознание вдруг сыграло с ним злые шутки — такой взгляд он уже видел.       Только у себя. Давным-давно, из-за чего ещё тогда он на эмоциях чуть не уничтожил зеркало, в котором увидел себя настолько разбитым и уничтоженным морально. Дрожь прошлась по спине и осела в загривке, следом…       — Ну давай… Чего медлишь! — зашипел Разумовский, возвращая Дагбаева обратно из его прошлого в поместье.       «Это осталось в прошлом», — просипел Алтан в мыслях, задавливая воспоминания.       — Увы, — проговорил он, и дуло пистолета перекинулось на Сергея. — Единственный паразитирующий источник Чумы в Питере здесь только вы.       И палец вдавил спусковой крючок. Выстрел угодил в голову Разумовскому, затем — всё стихло. Дагбаев выдохнул и лишь несколько секунд потратил на то, чтобы осмотреть тело убитого психа, после — его внимание метнулось на Дракона. Вадим сделал всё так, как он его просил до начала разговора в помещении: руками он накрыл глаза Марго, а теперь ещё шипел в попытке успокоить. Разумовская под его руками все же скулила, но могло быть и хуже.       Откинув пистолет на стол к маске, Алтан присел перед Юлей, тронул её в условном — их — жесте по колену и попросил негласно посмотреть на него. Пчёлкина отняла руки от ушей и моментально посмотрела вниз, после подалась вперёд и крепко обняла его. Дагбаев перехватил её, прижал к себе и услышал тихое и вымученное:       — Я так испугалась.       — Знаю. Но теперь всё позади. — Юля прижалась к нему крепче, на что Алтан провёл руками по её волосам, обнял также крепко и медленно начал качать в объятиях. — Всё позади. Теперь всё позади...