Сильна как смерть любовь

Четыре года спустя

Время не ждёт. Верю, что грусть пройдёт. Смотрю в потолок В пустой тишине С надеждой, что ты Скучаешь по мне! А время не ждёт. (с) Roxette - Spending My Time Хуайсану четырнадцать лет и он стремительно превращается из пухлощёкого ребёнка в изящного и красивого юношу. Правда, ростом сильно уступает старшему и вряд ли догонит. Он хрупкого, но довольно жилистого сложения и не сказать, чтобы очень уж слаб физически, хоть и нечасто бывает на тренировках, что злит Минцзюэ. Зато младший Не весьма начитан и глотает книги одну за другой -- от откровенных романов о любви и изящной поэзии до исторических и семейных хроник. Да и занятие рисованием не забросил, и в юноше уже виден талантливый художник. Впрочем, не одни лишь искусства увлекают его -- Хуайсан с детства увлечён астрономией и зачитал до дыр все книги, ей посвящённые, а в ясные летние ночи проводит время на крыше, отыскивая на небе созвездия. Что же касается тренировок -- он уже давно знает об Искажении Ци, осознавая, что Путь Сабли до добра не доводит. Если бы была возможность использовать иное оружие -- юноша был бы счастлив и надеется, что Лань Сичэнь -- близкий друг брата -- найдёт способ избежать Искажения. Как заклинатель младший Не довольно слаб -- что-то мешает ему правильно сформировать золотое ядро, но что является тому причиной -- пока никому не ведомо. Старший брат временами ворчит на него за это, но что тут поделаешь? -- Иногда я думаю, что он -- девушка и потому из-за разницы тела и души ничего не выходит, -- как-то сказал Сичэнь во время одного из своих визитов в Нечистую Юдоль. Он и Минцзюэ тогда сидели в цзиньши главы глана и пили чай. -- Ну-ну, только этого не хватало, -- проворчал в ответ Чиффэн-цзюнь. Старший Не сильно изменился за последние четыре года -- отрастил усы, придававшие ему то суровый, то напротив -- игривый вид, а его тело успело обзавестись несколькими шрамами -- последствиями столкновений с довольно опасной нечистью. Лань Сичэнь казался полной противоположностью друга -- изящный, словно прекрасная дева, с длинными и тонкими пальцами музыканта и мягким, звучным голосом. Два года назад А-Хуань принял пост главы клана и старший друг тогда специально прибыл в Гусу, чтобы поддержать его. -- Зачем ты так с ним? -- покачал головой Цзэу-цзюнь. -- Стоит ли ломать его, чтобы сделать таким, как тебе хочется? -- Ты не понимаешь, -- фыркнул глава Не. -- Я не ломаю Хуайсана, а всего лишь хочу, чтобы он научился себя защищать. Меня может не оказаться рядом, и... не хочу об этом думать, -- он поморщился. -- Может, твои методы не подходят? -- осторожно предложил глава Гусулань. -- А как, по-твоему, я должен его обучать? -- нахмурился Минцзюэ. -- Сичэнь... когда мне было четырнадцать, а брату -- восемь, я уже выбрал Путь Сабли, позволив ему выбрать путь совершенствования души. А сейчас многое изменилось. Ты знаешь -- женщины меня не влекут и я никогда не возьму себе супруги, так как не хочу сделать таковую несчастной. Я -- не мой отец, которому было наплевать на чувства своих женщин. Моя мать была взята им ради статуса, а мать А-Сана была лишь игрушкой для утех. И кто от этого был счастлив? Не хочу я так. А значит -- мелкий просто обязан уметь себя защищать. Да и мне спокойнее будет.

***

Порой Хуайсану казалось, что они с братом перестали друг друга понимать. Дагэ отдалился от него, стал более резким и прежнее тепло между ними сменилось отчуждением. Братья всё чаще ссорились -- старший требовал от него непременного присутствия на тренировках, повышал голос, грозился сломать ноги или испортить что-то из имущества. А-Сан стал чаще ловить себя на том, что боится его -- хоть угрозы и оставались невыполненными. Один сломанный веер не в счёт. Но при этом... юноша пытался понять, что кроется за этими переменами. Неужели Минцзюэ и впрямь стал жестоким? Куда делся тот юноша, который снимал котят с деревьев по просьбе младшего брата и разрешал спать с собой, если ему, Хуайсану снились кошмары? Что изменилось за эти четыре года? На самом деле у переживаний младшего Не имелись довольно весомые причины. Всё началось с того, что около полугода назад он осознал, что его не привлекает женский пол. Совсем. Вернее, как художнику ему нравились девушки -- чисто эстетически. Но юноша всё чаще ловил себя на том, что смотреть на мужские тела ему куда как больше нравится -- те вызывали характерное возбуждение, после которого снились очень волнующие сны. Но всё равно -- казалось, что любой из них недостаточно хорош, чтобы вызывать нечто большее. А недавно имело место событие, которое только всё усугубило.

***

Даже живой или мёртвой водой, даже вином или хлебом — Не защитишь, не укроешь себя, не остановишь рост. Я — голубая лесная трава. Я от корней и до неба. Я у тебя внутри, мой друг, и проросла насквозь. (с) Мельница -- Голубая трава Всё началось месяц назад, когда в Нечистую Юдоль прибыл гонец из клана Ланлин Цзинь с посланием для главы клана. Хуайсан оказал гостю достойный приём и, вместо того, чтобы послать за братом слуг, сам направился его искать. Встреченная по пути служанка сообщила, что господин вернулся с очередной тренировки и велел нагреть побольше воды, чтобы помыться -- видимо, так устал, что не пожелал идти к горячему источнику, хоть тот и находился в двух шагах. Поблагодарив девушку, А-Сан решил заглянуть к брату -- вдруг тот уже принял ванну и сидит в цзиньши, отдыхает. Но, увы, его там не оказалось и юноша таки направился в сторону купальни. Подойдя к двери, он пришёл к выводу, что лучше не нарываться на гнев дагэ -- опять же тренировку прогулял! -- и просто тихонько заглянуть. Картина, открывшаяся его взору, оказалась довольно откровенной и смущающей. Минцзюэ развалился в большой деревянной бочке, его длинные волосы -- которые он, очевидно, успел вымыть -- спадали вниз. У Хуайсана внезапно засосало под ложечкой, кровь прилила к лицу, а затем -- и к паху, вызвав такое возбуждение, какого впредь не было. Он ещё никогда не видел брата таким. "Я и не знал, что он так...прекрасен!" -- мысленно ахнул А-Сан, откровенно любуясь. А смотреть было на что. Широкая, мускулистая грудь с тёмными сосками внезапно вызывала острое желание провести языком по каждому из них. Юноша облизнул внезапно пересохшие губы, скользнув взглядом по мощному прессу, аккуратной впадинке пупка, мускулистым бёдрам и стрелке темных волос, ведущей к паху... Казалось, совершеннее тела просто не существует во всём мире. Кровь стучала в висках, сердце колотилось, как бешеное, и его биение А-Сан ощущал едва ли не в горле. Он не успел вовремя отвернуться, заметив, как рука брата ласкает собственную напряжённую плоть, поднимавшуюся из тёмных завитков. Он ещё раз сглотнул, стараясь дышать как можно тише -- только бы Минцзюэ не понял, что за ним наблюдает пара любопытных глаз. Хуайсану доводилось читать немало эротических романов -- в том числе, и о любви мужчин -- да и посмотреть, чем чужие нефритовые стебли отличаются от его --только недавно сформировавшегося и не отличавшегося особой толщиной, тоже приходилось -- благодаря купающимся адептам. Но открывшееся его взору зрелище поистине заворожило младшего Не! С чужих губ сорвался хриплый стон, больше похожий на рычание, крепкие пальцы скользили по возбуждённому члену -- огромному, толстому, с красивой выпуклой головкой... Хуайсан внезапно поймал себя на мысли, что жаждет провести языком по уздечке, коснуться губами головки, облизать мощный ствол, проведя языком по набухшим венам, поласкать губами яички и даже попробовать хоть немного взять в рот... "А понравилось бы ему это? Если бы это была моя рука? Или губы?"Юноша осторожно обхватил губами собственный указательный палец и облизал подушечку. "Боги! Он же... мы же!.. О нет..." -- промелькнуло в воспалённом мозгу. Он вылетел из купальни, словно за ним гналась вся нечисть на свете и, встретив по пути одного из слуг, велел передать главе Не, что того ожидает гонец из Ланлина. Вбежав к себе в цзиньши, Хуайсан закрыл дверь и, повалившись на кровать, принялся исступлённо и страстно ласкать себя, кусая губы и давя стоны. Он катался по постели, словно загулявшая кошка, а в голове было только одно:"Дагэ, дагэ, ах-х... дагэ!" Волна оргазма накрыла юношу с головой.

***

С тех пор жизнь его резко изменилась и мир приобрёл новые краски. А-Сан порой ловил себя на том, что сравнивает брата с другими мужчинами и сравнение выходит явно в его пользу. При этом, юноша также осознавал и тот факт, что не вполне уверен в серьёзности своих чувств к Минцзюэ и порой боится, что эти переживания могут оказаться обычной похотью и игрой юной, горячей крови. Однако при этом Хуайсан то и дело замечает, как в присутствии дагэ у него начинают потеть ладони, учащается сердцебиение и появляется пресловутое ощущение, которое кто-то весьма метко сравнил с бабочками в животе. А ещё -- усилилась проклятая неуклюжесть, что особенно бесило старшего Не. Однажды во время последнего неудачного падения младшего брат язвительно выдал: -- И что, я теперь должен поцеловать больное место? Я тебе не мамочка! На что юноша с ужасом подумал о том, что уж тогда-то тело моментально выдало бы его и мысленно поблагодарил всех Богов на свете за то, что под ханьфу не видно его состояния. А вслух ответил: -- Нет, что ты, дагэ! Я... я... я ничего! Мне не надо... -- и быстро вскочил на ноги, чувствуя, что краснеет до ушей. -- Нет, ну точно девица! -- расхохотался в ответ Не Минцзюэ, завидев реакцию брата. -- И что прикажешь с собой делать?! -- Ничего, -- буркнул в ответ Хуайсан, надув губки. Дагэ, как всегда, груб и стремится обидеть. Да и не похож он на героя грёз -- вот совсем! -- "Больно надо", -- обиженно подумал юноша, отворачиваясь. Но волнение никуда не делось -- так же, как и жаркие, постыдные сны с объектом его переживаний в главной роли.

***

Пылью под пологом голос мне полоза слышится. Полные голода очи-золото в пол-лица. Он зовет меня вниз: «Родная, спустись, Обниму в тридцать три кольца!» (с) Мельница -- Невеста Полоза А-Сан всё больше времени проводит за рисованием или в библиотеке Нечистой Юдоли. Последняя уже давно стала тайным прибежищем младшего Не, жадно глотающего книгу за книгой. Хуайсан открывает для себя новый мир, наполненный приключениями и переживаниями, но особенно привлекают его захватывающие истории любви и страсти, воспламеняющие душу и плоть всё сильнее. И вот, в один из жарких летних дней юноша зашёл в библиотеку клана и тихо проникнул в давно уже облюбованную им секцию, чтобы поставить на место недавно прочитанную книгу, пронесённую под ханьфу -- чтобы никто не заметил и не доложил брату! Поставив фолиант на место, А-Сан внезапно решил перечитать один из своих любимых романов и, вспомнив, что книга стоит очень высоко, а при его невысоком росте её весьма проблематично достать, пододвинул к полкам один из столов и, разувшись, влез на него с ногами. -- Да где же она? -- тихо пробормотал он, перебирая тома в поисках вожделенной книги. -- Кажется, в прошлый раз я видел её... да, там! -- юноша старательно оглядывал одну из полок, слегка приоткрыв рот и высунув язычок, словно любопытный кот. -- А вот она! -- с этими словами он радостно подпрыгнул на столе и, вытащив том, аккуратно приземлился. -- Так-так! И кто это у нас тут?! -- внезапно раздался знакомый низкий голос и А-Сан, громко ойкнув, уронил свою добычу и едва не упал со стола, но был подхвачен крепкими и сильными руками. -- Не ушибся? -- усмехнулся Минцзюэ, уставившись на него снизу вверх. Две пары зелёных глаз встретились. -- А... дагэ... ой! -- только и вырвалось у перепуганного Хуайсана, до которого внезапно стало шоком кто его поймал. В мозгу же активно пульсировала пугающая мысль: сейчас его осмеют за интерес к подобной литературе, а то и как-нибудь накажут. -- Ой, -- довольно улыбнулся в усы старший, которого эта ситуация весьма позабавила, однако с рук свою ношу так и не спустил. Глава Не в это мгновение напоминал лиса, поймавшего мышь, а юноше ой как не хотелось оказаться в положении жертвы, которую вот-вот проглотят. -- Мамочка... -- только и мог пискнуть он, вновь встретившись с довольным и ехидным взглядом братца. -- Увы, нет, -- хмыкнул тот, явно наслаждаясь ситуацией. -- Дагэ... э-э... А-Цзюэ... я... Я, вот, книжку хотел, -- промямлил младший, осознав, что бежать некуда -- его крепко держат, а предательский том упал, раскрывшись на самом интересном месте. -- Вижу, -- язвительно отозвался Минцзюэ. -- И... как?! -- Что? -- переспросил Хуайсан, боясь подвоха. -- То, за чем пришёл, -- пояснил собеседник. -- Книжка. --А, она! -- рассмеялся юноша, вздохнув с облегчением. -- Ну... я перечитать хочу! -- Ясненько, -- отозвался старший, опуская его на пол, а затем -- поднимая многострадальный том и внимательно изучая. -- Хм... Вот что ты здесь читаешь! -- Нуу... э-э... не только, но и это тоже, -- всё сильнее краснея, отозвался А-Сан, ещё сильнее смущаясь. -- А что? -- Да нет, ничего, -- усмехнулся глава клана, которого явно забавляла ситуация. Взяв в руки том, Минцзюэ принялся листать его. -- Да, помню её -- раза четыре, наверное, перечитывал. Да и ещё раз перечитал бы -- хорошая книга. -- А тебе такое нравится?! -- удивлённо уставился на брата Хуайсан. -- Ну да, а что? -- пожал плечами тот. -- Вот только... я бы на месте главного героя повёл бы себя немного иначе в некоторых моментах. Да, кстати, вот ещё... -- протянув младшему фолиант, он отошёл в сторонку и принялся долго копаться на одной из верхних полок. Найдя нужную книгу, Не Минцзюэ протянул её брату. -- Да, вот эту тоже почитай -- она мне тоже по душе. -- А... что тебе ещё здесь из книжек нравится?! -- ахнул младший. -- Давай так, -- нахмурился дагэ, грозно уставившись на него сверху вниз, -- ты перестанешь пропускать тренировки, а я за это -- стану разговаривать с тобой о твоих книжках. Идёт? -- Хорошо, -- с энтузиазмом откликнулся А-Сан. Взяв оба тома, он вылетел из библиотеки, чувствуя себя отчего-то невероятно счастливым. Оставшийся Минцзюэ покачал головой: -- Ну хоть теперь во мне страшного зверя видеть перестанет! Хотя, вот, что мне интересно -- а надолго его хватит?