Смертельный роман

      Русоволосая по привычке потянулась к протянутым таблетка, но тут же дёрнулась, отчего банка была опрокинута в сторону. Таблетки стали выпадать из той. В голове поднялось давление.       «Пускай думают что хотят, может быть, оставят в покое. Ненавижу эти таблетки! Больше ни за что не приму их! Они не помогают!»        — Ой, рука дёрнулась, — равнодушным голосом заметила, чуть пожав плечами.       Санс поднял голову к небу, как бы спрашивая, на что ему такая напасть. Папирус лишь улыбнулся:        — Ничего страшного.       Младший поднял таблетки и отнёс их обратно. Старший же продолжал стоять, скрестив руки на грудине и смотря буквально в никуда. Он смотрел сквозь лоб девушки, думая, и молчал. Затем дёрнулся, вздохнул и крикнул Папирусу:        — Паааапс! У меня вызов, надо разобраться. Присмотри тут за ней.       После этого он направился к двери, открыл её и… исчез. Словно его там и не было секунду назад. А дверь спокойно закрылась от дуновения холодного, даже леденящего душу ветерка. Повеяло загробным миром.       Потревоженный воздух слегка коснулся волос ребёнка. Она молча встала с пола и скрылась тенью в ванной, чтобы умыться от крови. Туберкулёз с рождения был её слабой чертой. Чертой, которая перечеркнула всю жизнь.       Капли крови вместе с водой стекали с лица. Девушка потупила взгляд, не смотря в зеркало. Она ненавидела собственное отражение. Оно напоминало ей о матери, которая бросила собственную дочь, чтобы уехать к богатому любовнику. И лишь отец о ней заботился. Именно отец дал ей имя.        — Азера, ты так похожа на мать.       Погружаясь в пучину прошлого, девочка старательно тёрла своё лицо холодной водой, стараясь смыть кровь.       В проёме показалось взволнованное лицо Папируса, но, увидев, что девочка умывается, тот вышел. Он не хотел мешать. Скелет прошёл к небольшому книжному шкафчику и достал с полки одну из книг. Стоя, открыл её и стал что-то искать, быстро листая.       Девушка уверенно вышла из ванной комнаты спустя несколько минут и, прислонившись к стене, поняла, что так просто ей не уйти от скелетов. Такие серьёзные намерения и решимость у них были…        — Слушайте, — обратилась она к Папирусу. — Давайте расставим все точки над «i». Во-первых, я обычный ребёнок со своими проблемами и недостатками, который явно будет приносить вам проблемы. Во-вторых, — она загнула второй палец, — я вам совсем не подхожу в роли жильца не только характером, но и происхождением. Напрашивается вопрос: зачем? Зачем меня подобрал кто-то божественный? — на этом слове Папирус слегка вздрогнул, но постарался побыстрее успокоиться. — Зачем я вообще!..       Внимательно слушавший Папирус не перебивал, давая высказаться полностью. И лишь когда та всё сказала, он вздохнул:        — Что ж… Первое, мы и сами можем доставить проблемы, это, отчасти, наша профессия… При том доставить друг другу тоже. Ты ещё не видела, какие тут бывают скандалы. Увы, но с братом мы характерами не сошлись от слова «совсем». Второе, какая разница, какое у тебя происхождение? Это не имеет смысла. Совсем. Здесь, если подумать, все равны. И под конец, с чего ты взяла, что мы не можем присмотреть за тобой?       «Действительно. Мне же не 5 и не 10 лет… Мне уже давно 17 год, а веду себя как капризное дитя. Ах, провести 10 долбанных лет в больнице так приятно!» — подумала Азера, а вслух сказала:        — Можете, я не отрицаю. Только вот я чужая здесь. Вряд ли получится свыкнуться с таким ужасным нравом как у меня.        — Упрямый, ядовитый ребёнок. Как она вообще так долго держится? — внезапно всплыл откуда-то голос врача в голове. — Давно бы умерла и хлопот бы поменьше. Нужно будет больше положенного дозу вколоть. Чтоб сдохла наконец.        — Ну, поверь, я видал и похуже, — скелет усмехнулся и развеял дымку воспоминаний своим голосом. — У нас с братом своеобразная работа. И там такое происходит иной раз… Ууууу… Приходится заставлять принимать факт как данное.       Папс слегка хохотнул, но тут же замолк.        — Поверь, не всё так плохо. Уверен, ты сможешь подняться на ноги. О тебе беспокоятся.       Девочка ухмыльнулась:        — Интересно, и кто же? Мать умчалась с любовью всей своей жизни. Отец завёл с горя вторую семью и сдал меня под конец в больницу. Кто ещё обо мне беспокоится? — мёртвый безнадёжный шёпот слышался из её уст. — Некому беспокоиться.       «Какой наивный скелет, » — мысленно отметила.        — Ториэль. И я беспокоюсь, — чётко ответил скелет. — Почему бы и нет?       Комментировать историю он не стал. В конце концов, жнец много чего видел и слышал за свою жизнь.        — Чушь.       Губы неправдоподобно изогнуты в усмешке. Азера потупила взгляд, замолчала. Сейчас не время для ругани и плача.       Родители никогда не любили её слёз. А она, в свою очередь, даже если дело дойдёт до истерики, не давала себе заплакать. Она жила в собственном мирке, из которого не так просто выйти.        — Я давно никому не верю.        — Почему же? Иногда стоит кому-то довериться. Я верю в это! Ведь если ты не сможешь сделать этот единственный шаг, то не сдвинешься с места, не научишься ходить, не найдёшь новых мест… — Скелет широко улыбнулся. В глазницах блеснули весёлые искринки. — Поверь, я говорю правду. И это подтвердит любой здесь — я никогда не лгу. А если попытаюсь, то это будет более, чем заметно.       Девочка вздохнула полной грудью. Его слова пробили былые представления о мире. Она внезапно захотела поверить во что-нибудь. И не важно во что. Азера видела во взгляде жнеца честность, искренность. Видела, что он говорил сущую правду.        — Поверь мне на слово, я постараюсь помочь тебе! Всеми силами! Я не могу гарантировать, что это выйдет, конечно же, но, посуди сама, нет ничего невозможного! Всё это лишь вопрос времени и сил. И желания, — продолжил свою речь Папирус.        — Однако я тоже ничего не могу гарантировать. Но… — затаив дыхание, русоволосая опустилась на пол и села в позе лотоса. — Я постараюсь… По крайней мере, стать чуть спокойнее…       Она вдруг захотела просто найти душевный покой. Желала найти то, что всегда искала в мире смертных.        — Вот и отлично! — хлопнул в ладоши скелет.       Казалось, ещё чуточку, и он засветится от счастья. Однако, этого не произошло. Зато Папс достал откуда-то перчатки и, надев, протянул руку девушке:        — Тогда, пожалуйста, пересядь с пола на диван хотя бы. Он прохладный, можешь простудиться.