Смертельный роман

      Фриск сидела в гостиной и улыбалась, точно уже во всю представляла, как уединится со жнецом. Скелет шёл следом за Аз и прислушивался. Вот-вот его брат должен был вернуться, но что-то беспокоило младшего. А что, он и сам не понимал. Папс призвал карманные часы с крышкой и глянул время. Цыкнул.        — Опаздывает, лентяй…       Весь остаток времени русоволосая поясняла Фриск, как грамотнее выражать свои мысли. Она постоянно делала Фриск замечания, будто была учителем словесности.        — …И самое главное, не заговорись. Признавайся быстро, неожиданно и метко, — Азера посмотрела в глаза посла.       Решительная закивала головой в знак согласия, а затем крепко обняла синеглазку в знак благодарности.        — Спасибо, Азера… Я так благодарна тебе за всё!        — Да, да, не за что… — Синеглазка спокойно похлопала ту по спине. — Дай мне уже выйти и проветриться.        — Оу, конечно, прости. Я просто так взволнованна!       Папирус спокойно всё это время сидел, пил молоко и слушал, наматывал на ус. Никогда до этого он не видел подобного сам. Изредка только книги попадались, но ведь это не то.       Азера, потянувшись, кивнула Папирусу, мол, всё готово, а затем вышла и присела на ступеньке порога. «Просто наслажусь тишиной… Может быть, тогда всё будет хорошо?»       Послышался шелест крыльев. Тихий, спокойный. Санс постепенно приземлялся вниз. Души, парящие рядом с ним, разлетелись по окрестностям, изучая новое место. Старые встречали их, весело щебеча и объясняя что-то на своём языке.        — Привет!       Ветерок слегка треплет волосы. Она вздрогнула после его голоса.        — Ох, здравствуйте… Как работа? — губы изогнулись в лёгкой, вынужденной, фальшивой улыбке. Она ненавидела притворяться, однако, чтобы всё прошло хорошо, ей следует жёстко контролировать свои эмоции.        — Пока не жалуюсь, — скелет присел рядом с девушкой, улыбаясь. — Всё нормально? Или Фриск что-то не так сказала тебе?        — Фриск замечательная, что Вы такое говорите!        — Ну мало ли… — скелет пожал плечами. — Ещё скажет что не так…        — Да нет, — махнула непринуждённо ладонью. — Согласна, она болтливая особа, но говорит в большинстве случаев по делу. Так почему бы Вам не пойти и не передохнуть? — нервный смешок сорвался с уст. Она стала в последнее время плохо себя контролировать.       Скелет прищурил свои пустые глазницы, кивнул.        — Ну хорошо. Только не делай такое лицо, будто сейчас же умрёшь.        — Хорошо, господин смертоносная коса.        — Тогда пошли. Не будем заставлять Фриск ждать.        — Ты до смерти прав, — пошутила Азера, чтобы разбавить атмосферу. А затем, встав, аккуратно открыла дверь и знаком предоставила проход для него. — Джентльмены вперёд.       Скелет покачал головой, но прошёл первым, не желая спорить. Взглядом он стал искать Фриск. Та, кажется, хотела с ним о чём-то поговорить. Она же в это время сидела в кладовке с пледом на плечах и вовсю придумывала темы для будущего разговора. Как только Санс вошёл в дом, позади стоящая Азера подмигнула Папирусу.        — Санс, не мог бы ты сходить и принести из кладовой немного варенья и лишнюю кружку? Я слегка занят.        — О, а я помогу! — подняла ладонь вверх словно школьник Аз.        — Странные вы, — усмехнулся Санс и направился вверх. — Ща всё принесём!       «Да-м… А он довольно смекалистый, быстро понял, что не всё тут чисто». Аз спокойно и уверенно пошла вслед за жнецом. «Да что там, мне всего-то нужно будет толкнуть его и закрыть дверь… делов на пару минут!» — в мысли стали закрадываться сомнения.       Санс поднялся, открыл дверь и, не сразу заметив Фриск, шагнул внутрь.       «Вот мой шанс, но…» — Азера быстро толкает того в спину и прямо перед глазами захлопывает дверь. Щёлк. Заранее вставленный ключ закрыл замок.        — Эй! — воскликнул Санс, пытаясь открыть дверь. — Что за дела?!       Синеглазка постучала с той стороны по двери.        — Пожалуйста, пойми нас правильно, — в её голосе прозвучала дрожь и печаль, а затем. по ту сторону послышались шаги, Азера закрыла лицо руками. Санс же лишь вздохнул и стал пытаться понять, что тут находится поблизости в этой темноте.       «Действительно ли я правильно поступила?.. По отношению к Фриск относительно правильно, но…» Она присела на первую ступеньку и задумалась. Перед глазами было всё таким расплывчатым, размытым.        — Всё нормально? — к Аз подошёл Папирус.       Подняв голову, девочка показала большой палец с улыбкой на губах. На лице виднелись следы недавних слёз. Она их не замечала и вела себя так, словно просто здесь сидела и о чём-то думала.        — А что? Что-то не так? План выполнен успешно. Видел бы ты, как я его впихнула внутрь и ловко закрыла дверь!        — Ты плакала, — заметил Папс и, чуть помявшись, присел рядышком. — Ты точно уверена, что всё нормально?       Он заглянул ей в глаза. Ему так было гораздо удобнее общаться, ведь глаза никогда не лгут. Подобному имению почти невозможно научиться.        — Оу… — она тронула своё лицо. Действительно. Она против воли заплакала. — Я… я не знаю… Точнее, я не понимаю, почему мысли в голове словно идут кругом, — тяжёлый вздох сорвался с уст. — Ты же знаешь, что в книгах не было сказано, что помогающий в любви человек будет печалиться. Он обычно счастлив. Так почему же я… перестала чувствовать счастье, когда представила, как они будут вместе?.. — Синеглазка схватилась за край своей одежды, ожидая реакции Папируса на свои мысли. — Возможно, это всего лишь мои неправильные мысли?..       — Это странно… — скелет задумался, примолк. Взгляд его стал смотреть сквозь пол, а потом Папс повернулся к Аз. — Может, что-то не так будет? Иногда сердце, душа чувствует, что пойдёт что-то не так, например. И всё начинает как бы зудеть, чесаться, не давая внутреннего покоя. Может, что-то такое?        — Я… сама не понимаю… — девушка обхватила руками волосы. — Не понимаю, что вообще происходит в последнее время со мной… Особенно после сегодняшней ночи.        — А что случилось? — спросил Папс. Он ведь спал и ничего не слышал.        — Я вскочила посреди ночи, — начала девушка, прижав колени к подбородку. — Просто кошмары снились, было беспокойно, и… Затем я увидела в окне несколько светящихся… — Азера стала в подробностях рассказывать о своих ночных приключениях и о том, как она догадалась, что братья — посланники Смерти.        — Ох… Ого… — в лёгком шоке переваривал информацию Папс. — И… ты не боишься нас?.. Это довольно странно…        — Неа, с чего бы мне вас бояться? — русоволосая вспомнила, как буквально с утра чуть не проломила косточку Сансу, и захихикала. — Па, ты заботливый и любознательный, а Санс… настоящий смертоносный мистер с косой. Ах, а крылышки… это… это… ахаха, — слёзы снова выступили на уголках глаз, но в этот раз от смеха.        — Ну, это ты его на работе не видела. Крылья у нас могут увеличиваться, а могут уменьшаться и исчезать, — улыбнулся Папирус. — А что до характера, так нам так прописали. Быть такими. Мы разные стороны смерти ведь.        — Именно поэтому вы такие удивительные… и именно поэтому я вас не боюсь, а вами восхищаюсь, — искренне и с мягкой улыбкой ответила она.        — Что ж, это великолепно! Я рад! — искренне признал Папс. — Это довольно тёплые слова в нашу сторону.        — Но всё же… Моя душа странно реагирует на резкие изменения в моей жизни. Может быть… это что-то, связанное с переходным возрастом?        — Переходный возраст… — задумался скелет, вспоминая. — Вполне возможно. Для твоего возраста это логично. Подростковый период, кажется, так называется.        — 17 лет, да, вполне, — Аз по привычке заправила прядь волос за ухо и с невольной тоской посмотрела в сторону двери кладовки. — Очень странный переходный возраст…        — Я вообще не понимаю, зачем он нужен. Ну, ребёнок и ребёнок. Научится, станет взрослым. Но зачем же называть это чем-то особенным? Ведь здесь нет ничего такого. Наверное?..        — Я не уверена в твоих словах, что-то особенное есть… и это явно связано с перестройкой гормонов… — она вздохнула от досады. — Ох, ладно, не хочу забивать себе голову подобным… — прикрыв веками глаза, девушка прислонилась к холодной стене лбом, но это не помогло, а лишь только напомнило кое-кого. — Ааа, да пошло всё в больницу! И всё равно эти литературные произведения забивают мне голову!        — Бедная больница, у них и так там выше крыши народу, спасти пытаются, а ты ещё им работу добавляешь, — усмехнулся Папирус. — Тебе чайку дать? Ромашка успокаивает. А в литературе не всё правда.        — Особенно, эти герои!.. Боже, почему эта ситуация напоминает о… треугольнике?..        — Каком треугольнике? — наивно спросил Папирус, который явно не имел понятия, о чём говорит Аз.        — Ты не понимаешь, Па? Я же говорила… в книгах не было сказано, что помогающий в любви человек будет печалиться. Он обычно счастлив. Так почему же я… перестала чувствовать счастье, когда представила, как они будут вместе?..       Печальная полуулыбка, возникшая на тонких губах, стала ещё тусклее. А затем раздался тихий кашель.       Папирус задумался, но тут же переключился на кашель.        — Таблетки нужны? — а затем продолжил на прошлую тему. — Вероятно, ты имеешь в виду то, что тоже влюбилась, верно? И потому не можешь отогнать от себя все эти мысли.       Девушка попросила таблетки, и скелет тут же отошёл, но быстро вернулся со стаканом воды в руке и таблеткой. Сердце сжалось. За один день, вы вообще серьёзно? Да, конечно, любовь с первого взгляда возможна, но не в случае Азеры.        — Ты так думаешь?.. — она опустила глаза в сторону таблетки и стакана.        — Я лишь предполагаю, — пожал тот плечами.        — Ах… Ахаха! Влюбиться в смерть! Ты можешь себе представить, каково это? — настроение резко стало нервным, а улыбка — совершенно кислой. — Глупейшая шутка небес! Это как если бы небо и земля столкнулись! — говорила она непривычно громко даже для себя, при том кашляя и давясь кровью.        — Успокойся, пожалуйста, тебе сейчас иначе хуже станет, — Папирус ближе подвинул руки с лекарством и водой. — Поверь, разное бывает. Здесь возможно всё.        — Я лучше умру, чем смогу признать это… — таблетки были насильно проглочены и запиты. Аз вытерла следы крови с уголков рта, а затем подняла взгляд на Папса. — Я умру от болезни через некоторое время, а тут совершенно ненужная привязанность, которая заживо сжигает сердце. За что мне это наказание? — она начала шмыгать носом.        — Пф, всё равно здесь же жить будешь, так какая разница? — усмехнулся скелет. — Ты просто… не признаёшь этого… просто хочешь отрицать. К тому же, если ты умрёшь, то всё равно придётся объяснять всё. Санс спросит рано или поздно.        — А откуда он узнает? — прищурилась она. — Как раз-таки, если я буду отрицать, то всё, возможно, пропадёт! Любовь — непостоянство. Она всегда быстро проходит! Или, ты хочешь сказать, что я должна прямо сейчас пойти и сказать его девушке, что я его?!.. — она была вне себя от ярости.        — Я видел тех, кто шёл на всё, чтобы встретиться с половинкой. Могли даже… убить себя. Или наоборот, просили передать, чтобы живая не убивалась и жила. Иногда просят увидеть в последний раз… Разное бывает. И я ничего не говорю такого. Просто пусть пройдёт время, Санс сам выберет, кто ему ближе по душе.       Готовая разметать всё и вся, девушка позабыла о том, что её вполне могли услышать. Однако, поддаваясь эмоциям, она кричала:        — А разве он уже не?!..... Агрх!.. — Русоволосая резко остановила себя и свой порыв. — Что-то я раскричалась… Голова кружится…        — Иди полежи, не перенапрягайся. Тебе помочь?        — Нет… Я понимаю, Па, прости… Я просто возьму и расскажу как есть. Ненавижу держать всё в себе. Да… да… Обязательно расска…       Тело невыносимо начало ломить, и от этого слабость охватила конечности. Она едва не свалилась на пол, но успела ловко опереться на соседнюю стену.        — Если не закостенею, конечно…       Папс взял девушку за плечи и стал аккуратно направлять в сторону дивана. Придерживал, чтобы не упала. Русоволосая приняла помощь и стала идти рядом.        — Расскажешь, только, пожалуйста, не убейся до этого. Ты с ног валишься.        — Я думаю, мне лучше умереть, чем потом всю оставшуюся жизнь нести бремя на плечах. Хе… хе…       Когда девушка почувствовала, что лежит на диване, впала в задумчивость. «Даже если я расскажу ему, какой ответ я получу? В сказках всегда счастливый конец, однако… в моей истории он точно будет с печальным исходом. Как же больно и жалко смотреть на себя… Я всего лишь жалкая смертная с туберкулёзом и с душой, на которой множество ран. У меня нет возможности быть рядом». От осознания собственного бессилия девушка хмыкнула сквозь слёзы.        — Тебе принести одеяло? — спросил Папирус. — Я дам тебе своё пока что.       Он был слегка взволнован состоянием гостьи. Ни с того ни с сего ей стало плохо, а это нехорошо, и скелет это понимал, поэтому хотел всеми силами помочь.        — А какой смысл, даже если я расскажу ему, какой ответ я получу? В сказках всегда счастливый конец, однако… в моей истории он точно будет с печальным исходом. Как же больно и жалко смотреть на себя… Да… — мысли вслух… дурацкие мысли. — Во всяком случае, я умру здесь? — глаза наполнились новой порцией слёз. — Я такая пессимистка, Па… Только вот и делаю, что ною, ною, ною… а в это время… Ты ведь так и не открыл их, верно?        — Почему ты решила, что конец будет печальный? Такой расклад дел плох, потому что, если подумать, всё кончается плохо. Все умирают. И что теперь, не рождаться? Если тебе дана жизнь, так живи! С удовольствием и радостью! Кому-то ведь этого не дано. И ничего не попишешь, — скелет присел на край кровати так, чтобы не мешать Азере. — Ты можешь рассказать, когда будешь готова. А даже если тебе откажут, не стоит убиваться. Рано или поздно найдёшь того, кого полюбишь и кто полюбит тебя. Прими это и пойми.        — Паа… — девочка, услышав это, от напора эмоций сначала всхлипнула, а затем повернулась на другой бок и начала тихо плакать. — Да… не стоит… Не стоит переживать из-за прошлого, из-за односторонних чувств, не стоит сидеть и жалеть себя… не стоит убиваться из-за всего того, что внезапным ударом валит с ног каждый раз… А ведь когда возьму и скажу, я точно задохнусь от внутреннего давления, хах… Я стану такой своеобразной историей, у которой будет печальный конец без права отчаянный рывок вперёд… Ты можешь говорить, что я полностью поглощена в своё горе. Да, это действительно так. Многие люди живут, поглощённые и в страсти греховные похуже… А когда я умру, вы будете меня судить и винить в тяжких грехах… уныние, страсть к повреждению кожи… хе… хе… хе… У меня ведь даже права нет завести собственную семью, понимаешь?..       Папирус тяжело выдохнул. Поколебавшись, решил погладить Аз. Аккуратно, стараясь не навредить. Он слушал её. Ведь иногда надо выговориться, очистить душу. Её можно понять.        — Я не буду судить… — тихо произнёс скелет.        — А он… будет? — голос становится всё тише, глуше, мягче. Азера обернулась в его сторону. В глубине глаз виднеется пустое отражение самого Папируса. — Вы две стороны смерти, так?.. Ты — мягкая, а он… — она обречённо улыбнулась, ощутив тупую боль в области сердца. Как же так вышло… Папирус, открой их, пожалуйста…