The Fable Of Endlantis

Филза медленно выплывает из дрёмы в тепло грубых мохнатых рук, блуждающих по его крыльям. Довольное, усталое воркование легко перекатывается в его горле, и в ответ рядом раздаётся дружелюбное урчание. – Где Уил? – с трудом выговаривает он, когда вспоминает, что слова существуют. – Отправил его перекусить, – легко отвечает Техно. – Не думаю, что сегодня у кого-то хватит сил готовить. И… э-э-э… Я решил, что ему не повредит небольшая прогулка. Филза хмурится, двадцать разных извинений готовы сорваться с его языка, но затем Техно находит напряженный узел в его крыле, о существовании которого он даже не подозревал, и черт, это приятно. Отлично, теперь он должен ждать, пока его голос не будет звучать так хрипло и неустойчиво, прежде чем сможет озвучить свои глупые аргументы. Хорошо сыграно, Техноблейд. – Мне кажется, – лениво начинает Фил, – мне становится хуже, приятель. Неопределенный шум грохочет над его макушкой. – Филза, пожалуйста. Ты невероятно проворен для своего возраста, учитывая все обстоятельства. – Не надо, черт возьми, опекать меня, мы оба знаем, о чём я говорю. Я просто… Черт, это звучало бы куда убедительнее, если бы он не развалился сейчас на своём друге, пытаясь подавить дрожь, оставшуюся после недавней панической атаки. – Я думал, что со мной всё в порядке, – слышит он свой дрожащий голос. Техно не пытается спорить с ним, не пытается сказать ему, что он тупица. Техно просто замедляет движение рук и слушает. – В последнее время у меня так хорошо идут дела, Техно. – Фил старается не думать о том, что его голос звучит так, словно он пытается убедить в этом самого себя. – Я… У меня есть ты, у меня есть Уил. Боги знают, как сильно я люблю этого мальчика. – Булькающий, отчаянный смех. – Черт, теперь у меня даже есть дом. Как это вообще произошло? – Прощу прощения, это мой дом, – ворчит Техно. – И… и да, возможно, жизнь стала немного более хаотичной когда в ней появился Уил, – допускает Филза, – но потом у меня снова появился ты, и рано или поздно Уил вырастет и упорхнёт исследовать мир, и… и… может быть, мы не самые идеальные родители, но… Ход мыслей немного сбивается, когда его предупреждающе дергают за перо. Грубо. – Всё в порядке, – резюмирует Фил. – Мы… мы живем обыденной жизнью, как настоящие люди. И я должен чувствовать себя лучше, чем когда-либо! – Но вместо этого ты чувствуешь, что разваливаешь на части, – догадывается Техно. – Я заставил своего сына плакать, – ворчит Филза. – Я напугал своего маленького мальчика. Техно вздыхает. – Я, э-э-э… – Копытные руки дергаются, не зная, где остановиться, и, в конечно итоге, устраиваются привычной тяжестью на его спине. – Ты же знаешь, что какое-то время я жил здесь один, пока ты не вернулся. – О да. Когда я только пришел, ты был довольно дёрганым, – вспоминает Фил. – Ты рыл окопы, чтобы избавиться от кошмаров. – Всё было куда хуже, когда я только нашел это место, – прямо признается Техно. – Я охотился так много, что мог бы накормить армии, я тренировался так долго, что терял сознание от истощения. – Ты не чувствовал себя в безопасности? – печально спрашивает Филза. – Я действительно чувствовал себя в безопасности, Фил. В этом-то и была проблема. – Техно гладит его панцирь. – Здесь было так спокойно, что я начал вспоминать всё, что казалось, давно должно было забыться. Ты понимаешь, о чём я? – Ты говоришь, что это дерьмо происходит из-за того, что мне стало лучше. – Филза вертит головой, пытаясь удобнее уместиться на груди Техно. – И теперь нам всем придётся иметь с этим дело до тех пор, пока мой мозг не соизволит встать на место. – Знаешь, что мне помогло? – Техно успокаивает его крылья, всё ещё ноющие от панических спазмов. – Ты. Когда я беспокоился о том, что закончится еда, ты помогал мне делать запасы. Когда я тренировался, ты делал это вместе со мной. Когда я копал окопы, ты говорил с генералом Блейдом, пока я не вспоминал, что войны больше нет. Копытная рука пробегает по золотистым волосам. – Так что теперь тебе позволено немного побыть развалюхой, ладно? – Техно грустно улыбается. – Думаю, мы друг друга стоим. Какая прелесть. – Я ВЕРНУЛСЯ ИЗ «ТЕСКО»! – кричит Уилбур, пинком распахивая входную дверь. – ЕСЛИ ВЫ, РЕБЯТА, ЦЕЛУЕТЕСЬ, ТО Я МОГУ ПОДОЖДАТЬ НА УЛИЦЕ! – Твой отец не может себе этого позволить, – невозмутимо произносит Техно, когда Уилбур подходит к ним с увесистыми пакетами в руках. – Я замужем за Богиней, – добавляет Филза. – Она не любит делиться. – Ладно, я сделаю вид, что ничего не видел. – Уилбур роется в бумажном пакете. – У меня есть тигровый хлеб, потому что ты его любишь, и свиная колбаса, потому что Техно – злобный каннибал. – Очаровательно, – устало улыбается Филза. Взгляд Уилбура смягчается. – Эй, Фил, - мягко окликает его сын. – Ты в порядке? И Филза это почти ненавидит. Ненавидит видеть, как непримиримо острые углы Уилбура смягчаются ради него. Очевидно это остаточный страх того, что он снова может сломаться у них на глазах. Но он дома, и его любят, и он устал. – У меня такое чувство, будто меня ударили в горло, – успокаивает Фил. – Но жить буду. Техно съеживается. – Это м-м-м… Это моя вина. Нужно было как-то заставить тебя дышать. – Он ударил тебя, чтобы вернуть к жизни. Как хирург. – Уилбур прищуривается. – Только без скальпеля. Филза издает болезненный смешок. Он моргает. – Черт, я же… - Он хмурит брови. – Уил, я вроде как… Я что-то делал перед тем, как сойти с ума, да? Уилбур поджимает губы. – Всё в порядке, не беспокойся… – Нет, нет, я… - Филза неуверенно щёлкает рогами. – Ой. Я рассказывал тебе историю. А потом… ох. – Всё равно это была дерьмовая история, – уклончиво пожимает плечами Уил. – Точнее - это было круто, но потом мой любимый персонаж умер, как настоящая сучка, так что - неважно. – Мы должны закончить, – настаивает Фил. – Иначе это будет вертеться у меня в голове неделями. – По моему, очень экспертному мнению, я думаю, что тебе не следует этого делать, – изящно командует Техно. – Тогда ты заканчивай, – предлагает Филза. – Ты знаешь, что было дальше.

-<>♥<>-

И Ангел проснулся в цветочном замке. Когда Эндлантис погрузился в воду, его Госпожа спасла его, отправив корабль в Небеса, где его могли бы найти. И его нашел Повелитель Океанов. Доменный бог Небес – который теперь был немного старше, немного мудрее, немного печальнее. Его по-прежнему звали Фиовертайн, и Фиовертайн, несмотря ни на что, всё ещё был добр, добрее, чем когда-либо заслуживал мир. Он взял Ангела в свой дом, в Флауэрфолл, и предложил ему место в своём пантеоне. Он предложил свою доброту, он предложил свой дом, и, что самое важное, он предложил Ангелу время. И со временем Ангел Смерти снова начал делать то, что делал всегда. Он снова начал строить. Когда его сердце и кости болели от потери, он строил вопреки этой боли. Когда он не мог вырвать из своего разума воспоминание о чужом прикосновении, он вплетал постоянно меняющийся образ цветов в каждую частичку своего тела. Чтобы его руки не могли дотянуться туда, чтобы они не могли разорвать кожу в приступе гнева. Когда он был одинок, он создал себе Друга. Он создал тонкие копыта и добрую морду из тёмной глины, он прял голубую шерсть из своей печали. Он создал Друга, простое существо из шерсти, глины, дерева и магии, которое никогда не умрёт и никогда не причинит вреда ни одной живой душе. И он снова начал творить. Он взял доброту Фиовертайна и преумножил величие Флауэрфолла. Он истирал свой разум и тело, как наждачную бумагу, до тех пор, пока в нём не осталось ни единой части, которая когда-либо знала о прикосновении Короля. И когда он услышал, что Кровь Завета пытался найти его всё это время, Ангел Смерти позвал его. Завет увидел Ангела, встречающего его у границ Флауэрфолла, и это был не тот человек, которого он когда-то потерял в Эндлантисе. Ангел Смерти больше не состоял из плоти и костей – он больше не дышал кровью и жизнью. Ангел Смерти больше был похож на приложение к архитектуре, которую он создавал, соткан из золотых волос и кожи цвета слоновой кости. Звездная пыль оставляла шрамы на его пальцах и струилась по его плечам. Его руки были покрыты асфоделием, а ночь его крыльев напоминала цветочное поле. Но он был настоящим. Дерзким. Живым. Завет увидел друга, которого знал дольше, чем многие боги могли помнить, увидел улыбку, и горящие жизнью лазурные глаза. И на тот момент этого было достаточно.