Цветение лотоса

      Наруто чихает, растирая желтизну пыльцы у ноздрей.       — У меня аллергия на скучные собирания цветов, — пеняет он на свою полупустую корзинку.       На Ли верблюжьим горбом исполинское плетëное сумище. Он разгибается и потягивается, мурча.       — Не унывать, Наруто-кун! Глянь, сколько ещë работы!       — Вот именно. — Наруто в позе ангела падает на подстилку травы. Он как второе солнце под чистейшим сегодня зеркалом неба. — Я должен тренироваться с Какаши-сенсеем и Капитаном Ямато, а не букетики оформлять.       — Наруто! — издалека под свист ветра кричит Сакура из тени лапистой яблони. — Что разлëгся?! Ты обещал помочь!       Как штык, Наруто на ногах с расплывающейся волнами влюблëнной лыбой.       — Так точно, Сакура-чан!       Он вздыхает и возвращается к работе, неверно различая виды цветов, порученные ему на поиск.       Холмистые рябые поля в самый разгар сезона. Солнце палит не на шутку, стрекотание вибрирует в ушах. Все в шортах и майках, даже Ли неизменный костюм в стирку кинул по претензиям Тë. За территорией деревни богатые и нетронутые пейзажи идеально подходят для того, чтобы выбраться на выходной.       Ино хочет пополнения в цветочном магазине, Сакуре позарез нужны лекарственные растения для бесплатных мазей, Ли запасается травами для продаж Тë и заготовок Гая, а Наруто просто задолбал сенсеев усердием, был выгнан с тренировок и поплëлся за друзьями. Ино прохлаждалась в тени, пока Сакура по еë просьбе открытые руки и спину намазывала, чтоб солнце аристократичную кожу не затемнило.       Жарко и хорошо.       — Я понимаю тебя, типа, насчëт семьи, — возвращается к прежнему их обсуждению Наруто. — Точнее, еë отсутствия. Но у тебя есть другая семья. Гаара, например.       Ли выдирает цветок с корнем. Уродливые ответвления в земляных комках попадают на босые ноги.       — О чëм ты? — некачественно отыгрывает недоумение Ли.       — Ой да, не прикидывайся! Помню я, как вы заперлись в его кабинете, как каждый раз в гляделки играете, что кошки обнюхиваетесь!       — Это не то, что ты подумал, — бесчестно смущается Ли.       — Кто-то утверждает, что Наруто умеет думать, или я ослышалась? — на плечи его вешается Ино, стервозно устремляясь на надувшегося Узумаки. От неë пахнет сотнями слоëв крема, пшикалками от насекомых и яркими духами.       — Не бойся, Ино-сан, я спасу тебя от всех жуков и пчëл!       — Блин, тут же ещë пчëлы, — хнычет Ино, и Наруто хохочет, совсем не изменившийся.       Хотя много всего прошло. И лет, и событий, и мыслей. Наруто вернулся с троицы лет тренировок в Коноху с новым костюмом и умениями. Внутри всë тем же раздолбаем, правда, остался. У Ли костюма не сменилось, зато друзей, признания и уверенности прибавилось. Все стремились стать лучше и за то же время переплюнуть Наруто. Ли чуть разросся в плечах и мировоззрении — долго переваривая сказанное Гаарой в давний вечер с Тë, поведал-таки друзьям о своей способности. Из них каждый открывал рот и метал бровями, но ни от кого издëвок, в отличие от академских годов, не последовало. Времена менялись.       Говоря о Гааре… Казекаге! Как ни странно, именно этим разрешилась ситуация, по которой он на день кочевал в Скрытый Лист. В одиночку Ли, заслышав новость, устроил празднование и отъелся пародиями на живительное карри у Тë. Он был столько же горд за друга, сколько скучал по нему. Самая тяжëлая тренировка — не видеться с Гаарой после такого кособокого прощания. Неловкое молчание наступало на пятки всякую мимолëтную встречу. А из-за нового поста Гаары они случались всë реже. Они спасли друг друга ещë пару раз на рандомно скрещенных миссиях, здоровались друг с другом по пути и не обсуждали ничего, что бы так хотелось.       Стол Ли оживился, храня в себе теперь десятки неотправленных писем. Гаара как-то вбросил, что был бы не против общаться с Ли по переписке, но первых шагов не предпринимал. Он подсознательно сделался важнее и дальше. Возможно, уже и позабыл о таком мальчике, как Рок Ли. Умело ставящий под сомнение свою ценность, Ли раз в неделю писал обо всëм безотрадном происходящем и не отправлял.       А потом Гаара умер.       Это было страшнее всего. На той миссии по спасению Казекаге Ли не мог поверить или хотя бы оплакать, пока они скорбящей толпой не оказались на проветриваемом поле и над серым трупом Гаары не склонился разбитый Наруто и выдохшаяся бабушка Чиë. Гаара задышал заново, а Ли же разучился и не мог поверить с двойной силой во всë это. Его отстранëнность превосходила даже обычное состояние Неджи.       Перед глазами всë ещë стояла бездвижная грудь Гаары, его тело мëртвым мешком и закрытые вне жизни глаза с сетью вен, больше не гоняющих кровь.       Недоговорëнность с последней полноценной встречи сделалась болезненной.       В их мирке всегда так? Нужно умереть, чтобы осознать важное и не бегать от очевидного?       — Оставьте меня с Ли, пожалуйста, — сказал Гаара в своëм кабинете, где простаивалась целая толпа его спасителей в мрачном молчании, провожающем гибель Чиë. Все без возражений покивали и вереницей поползли из однотонного кабинета с одиноким кактусом под окном. Только Темари, закрывая дверь, моргнула одним глазом. К чему бы?..       Оставив плащ и головной убор Казекаге на сидении, Гаара обошëл стол и опëрся на него против свесившего голову Ли.       На полу расцветали мокрые пятна, одно за другим. Гаара задрал голову — Ли так вымахал, под тканью мышцы наростив, — и увидел молчаливые слëзы и подпрыгивающие плечи.       — Ты умер. — Рок прикрыл истекаюшие глаза руками и шумно всхлипнул.       В горле Гаары потяжелело.       — Я живой, — поправил он тихонько. — Смотри, я живой. Ли, посмотри.       Он бы сделал ласточку, вспоминая прошлое, пытаясь развеселить, но смешно не было.       Как и попросили, Ли посмотрел, воспалëнное подтирая под веками.       — Не вижу ничего, — пожаловался он, смачивая бинты жидкой солью.       — Тогда на ощупь, — смиловался Гаара, взял его ладонь (ни встречи без этого не обходилось) и приложил к своему сердцу.       Пульс размеренно пробивал ткань, отражаясь на прислонëнной ладони, чуть влажной, горячим биением. Под ритм второй жизни Ли медленно успокоился.       Сердце забилось быстрее.       Гаара нахмурился на это. На скулах Ли, всë больше выделяющихся, отложились растëртые дорожки, но и красное от чего-то ещë. Когда он попытался убрать руку, то Гаара, повинуясь непонятно чему, накрыл его ладонь своей, останавливая. Ли выдохнул сжатое «оу».       — Умирать было странно. Почти не помню ничего. В конце было больно и пусто, а потом… умиротворëнно. Я открыл глаза и увидел много людей вокруг себя. И кое-что понял.       — Если бы я был сильнее, — задрожал голос Ли, — то я бы, может, спас тебя вовремя.       — Прекрати. — Гаара сжал его руку. — Ты силëн. Ты спасал меня уже не раз.       — Когда это?       — Когда научил дружить. Как и Наруто.       Проморгавшись, Ли посмотрел на потолок, чтобы высушить остатки слëз.       — Даже когда тебя не было рядом, я думал, что бы ты мне посоветовал в разных ситуациях. И мне помогало. Как с Широй, помнишь?       Слабая улыбка именовала «да».       — Хотелось бы с ним увидеться. Надеюсь, у него всë отлично.       — Да, я слежу, чтобы в Северном отряде его дела шли в гору. Твой костюм ему идëт. — Гаара нехотя перестал держать за руку, впился в край стола, доводя костяшки до белого. — Но без твоего присутствия в одном разобраться не могу. Позволишь? Помнишь, ты говорил про любовь, когда мы были у вас дома?       Ли кивнул, освободил руку, отправив еë за спину, и увëл взгляд. Вытер сопли плечом.       — Я тоже обязан это испытать?       Все вопросы, незаданные прошлой жизнью, просились наружу. У них мало времени на общение, но было немного про запас.       — Необязательно, — ответил Ли, слегка отшагивая за личным пространством.       — А как я пойму это? — прямым путëм пошëл Гаара.       — Ну, точно не скажу, у всех по-разному. — Ли почесал подбородок. — Хочется быть с человеком, которого любишь, помогать ему, слушать, самому рассказывать. Смеяться вместе, тренироваться. Тебе тепло и хорошо быть рядом с ним. И страшно потерять.       Гаара заперебирал пальцы, вдумываясь в порцию информации.       — Но чем это отличается от дружбы?       Ли тоже призадумался, вздохнул соплей.       — Друзей и товарищей ты и любишь. Но есть влюблëнность. Влюблëнность и дружба — разные вещи. Иногда они очень близки, но с человеком, в которого ты влюблëн, ты позволяешь себе, ну, больше вещей.       — Больше вещей? — Гаара подтянулся на столе, присаживаясь.       — Как бы объяснить… — с виду нервничая, Ли стал расхаживать от стенки до стенки с отдалëнно деловым видом. — Пульс учащается! Не хочется расставаться, а хочется этого человека касаться, обнимать там, цело… Всë такое, в общем.       — Пульс учащается? Как только что было со мной?       Ли останавливается вкопанным, едва не впечатавшись в стену. Неопределëнно ведëт рукой. Как Тë и Тентен.       — Вроде того! Наверное! Не знаю!       — Ты сказал про страх потери. Люди плакали, когда я погиб. Это значит, что они меня любят?       Ли посмотрел на него, как на дурачка. Гаара даже постыдился.       — Конечно! — всплеснул руками Рок. — Тебя любит большое количество людей! Твоя семья, твоя деревня, Наруто… Я.       Словосочетания «твоя семья» и «твоя деревня» подтянули уголки губ повыше, вытесняя вину и грусть за смерть Чиë. Неожиданно кабинет Казекаге показался до неприличия родным, как спальня, в которой ты с рождения отсыпаешься и которую в действительности Гаара ненавидел, как и многое в своëм детстве, за отсутствием людей, сна и безопасности. Зачастую он сбегал к Яшамару, отца не видя.       — У нас есть немного времени, — осенило Гаару. — Мы не доиграли в тот раз на вопросы.       — Я отыграюсь! — На заплаканного Ли вернулась восторженная улыбка.       На каждый счëт он подпрыгивал. Первые разы они выкидывали одно и то же, пока Гаара не выиграл.       — Всегда тебе проигрываю, — сдулся Ли лопнувшим воздушным шаром. И в этом «всегда» просачивался и проигрыш на экзамене, и прошлые камень-ножницы-бумага, и что-то ещë.       — Ты во многом опережаешь меня, — возразил Гаара хмуро.       Ли запрыгнул на стол рядом, не беря во внимание, что вообще-то не особенно этично просиживаться на столе Каге. Гаара хоть и был по титулу намного выше, но вëл себя всë так же и чувства вызывал давние, смешанные. Не стал сгонять со стола. Наоборот, придвинулся незаметно.       — В чëм это?       — Ты более дружный, более усердный, более располагающий, более вдохновляющий. За тобой бы пошли люди, как за Наруто. Я всегда останусь в числе тех, кто следует, а не кто ведëт.       — Разве это плохо? — удивился Ли, задом подминая какие-то документы. — Таких, как ты, приятно вести за собой! Ты хорошо слушаешь и тоже отлично дружишь. С тобой интересно общаться. Ты непредсказуемый в каком-то роде, всех защищаешь. Это дорогого стоит!       — Но ты… — ухватился за спор Гаара, почувствовав, как накатывало из груди. Такие гранëные ощущения в его обыкновенно спокойном диапазоне эмоций были редки. Он тихонько усмехнулся самому себе и не договорил. — Мой вопрос: что ты чувствуешь сейчас?       Удивление мелькнуло, но перекрылось мыслительным процессом.       — Мне спокойно. Тепло. Нравится разговаривать с тобой. Рад, что с тобой всë в порядке, и что мы наконец увиделись. Даже не хочется, чтобы это заканчивалось.       Гаара припомнил, что слышал все эти признаки немногим «до». И что проживал идентичное.       Выставил кулачок, намереваясь продолжить игру, откладывая ненадолго дела правителя деревни за грани кабинета, сидя прямо на рабочем столе возле Рока Ли с небывалым комфортом.       Спустя три попытки они показали разное. Ли — бумагу, Гаара — камень. Первый аж со стола соскользнул, взмыл победно вверх и по правилам накрыл ладонью кулак Гаары, сверкая и вторгаясь в личное пространство. Сжимая чужие руки, не мог удержать себя в своих же, стал ближе между ног, светился так, как должны бы лампочки втридорога.       В таком положении их застала Мацури, вторгнувшаяся в кабинет после торопливого стука, запыханная на бегу.       — Гаара-сама, там…       Она выпучила глаза и сходу их зажмурила.       — Простите, прошу, что прерываю, просто Ваш друг с жëлтыми волосами уронил артефактную вазу!       Доложив, она выскочила обратно за дверь, и слышным шëпотом стала звать свою подругу, чтобы «такое рассказать!».       Ли непонимающе оглядел их с Гаарой и живым манëвром отпрянул. Рассыпался в извинениях и румяности такой же, какой отливали пирожки Тë в тот вечер.       Он не успел задать заслуженно выигранный вопрос о том, что же Гаара понял, очнувшись после гибели.       Гаара бы ответил, что понял, кем он являлся — Казекаге, влюблëнным в мальчишку чëрно-зелëной расцветки за долгую очередь пустынь, рек, гор и лесов от него. Это, может быть, громкое заявление и вывод поспешный, но для Гаары — успех. Успех не просто это признать, но и понять, почувствовать. Он живëт той жизнью, которой был лишëн. Это его чудо, его счастье, заключëнное в усах улыбающегося Наруто, в крупном доверительном взгляде Ли под густой сенью ресниц, в непоказываемой любви Темари, отстаивающей его честь перед каждым жителем, кто плохое слово о новом лидере скажет, во всегда выслушивающем и переживающем Канкуро. В его семье.       Наруто зовëт не тормозить, и Ли возвращается из воспоминаний в жаркое лето, на цветочное поле с друзьями, где Гаары нет. Рок Наруто очень любит, но представь на его месте малословного парня с чëрным контуром сковывающего взгляда, с которым опять на такой жуткой неловкости расстались, и сердце сразу по-другому бьëтся, и дышится как тяжелее, так и проще.       — Боишься? — пронюхивает Наруто, когда они заканчивают под первые мазки вечера и изобретают собственную тропинку выхода с полей.       — Не знаю. — Ли передавливает корзину растений, где каждый цветок по-своему красив и полезен. А те, под кожей, на что? — Разве что поседеть, как Тë. Вдруг это из-за лечения Цунаде-самы она так, а не из-за стресса!       Наруто пускает смешок. Сакура и Ино голые ступни переставляют впереди, снятые туфли поддерживая на закинутых на плечи ручках. Ли смотрит на Сакуру и больше не чувствует уколов симпатии. Девушки смеются чему-то своему, переговариваются, довольные и светлые. Разнашивают нимбы венков.       — Тебя что ли бабуля Цунаде будет напрямую оперировать? Она снова этим занимается?       Они обсуждают предстоящее, новость, о которой он их сегодня оповестил, пытаясь шутками вытравить сопереживания.       — Что делать собираешься?       — Не знаю точно. — Ли внюхивается в букет запахов. — Если всë получится, то не хочу превращать это в силу. С Гаем-сенсеем как-то нечестно будет, я же пообещал его в одном тайдзюцу превзойти! Да и мне эти операции, как чистка зубов, — отшучивается он.       На деле, он много думал о словах Гаары. О том, чтобы овладеть этим. Превратить особенность в силу, стать, наконец, более существенным шиноби. И пришëл к выводу, что не хочет этого. Что своими стараниями силëн достаточно, чтобы не просить лотосы о помощи. Во всей ситуации с ними могло быть больше шумихи: он мог плескать уникальной способностью в боях, шокировать всех тем, что долгие годы скрывал, но ему не было это нужно.       — Сила определяет шиноби, но не человека.       А Гаара говорил, что Ли и так достаточно силëн. Равнять себя с другими по количеству жизней, которые можешь отобрать, глупо. Взять даже Песчаного — раньше он мог больше людей запугать и погубить, имея внутри себя неспящее чудовище, но сейчас он гораздо лучше человек, чем был, когда имел громче и ужаснее силу.       Посмотришь на Наруто с закатанными штанами и не подумаешь, что такой силы ниндзя попой кверху копается в цветах. Его признали и стали равняться, потому что он показал силу и лишь вторым делом потому, что он вдохновляющая личность и прекрасный друг. Несправедливо.       Несправедливо, что Ино, которая расслабленно вьëт венок и подшучивает, считается слабой без поддержки своей команды. Она ведь разбирается в цветах, любит это дело, с Сакурой помирилась, друзей завела, от предрассудков избавляется и себя со всех сторон развивает, неся ответственность быть «правильным» продолжением клана. Несправедливо, что Сакура становится лучше ради того, чтобы на фоне остальных не быть бесполезной. Ли любил еë, Сакуру, чувственную, аккуратную, а не силу еë кулаков. Система их жизни достаточно жестока, чтобы хотя бы самим такими не быть и не строить отношение ни к себе, ни к другим по физическим признакам.       Ли напишет письмо Гааре, потому что достоин внимания.       Он Гааре безмерно благодарен, и в груди эта благодарность годами копится так, что хочется выкрикнуть еë и чтоб до самой Суны.       Наруто даже раздумывает над этим пару мгновений, но качает головой.       — Чепуха какая-то.       — Повторите человеческим языком, пожалуйста.       Цунаде облизывает палец, прежде чем пролистнуть пузатую папку с палитрой закладок. Ей здесь, в больнице, спокойнее, чем дома: привычный запах и холод, докторская тишина и эхо чьего-то кашля в коридоре. Хоть на минутку улизнуть из резиденции — роскошь. Голова меньше гудит и к запретному алкоголю не тянется, когда занята любимым делом, специализацией всей жизни. Да и дело этого болезненного мальчишки Ли довольно занятно. Сидящий в той же палате большим зелëным басистым пятном Гай хмурит толстые брови.       — Повторяю человеческим языком, — передразнивает она, захлопывая папку и морщась вздувшейся пыли. — Улучшенный геном. Данные родителей Ли затерялись, но они погибли в бою как самые обычные шиноби, только вот дефект сына их иначе, как гены, не объяснишь. Ваша команда несколько лет назад девушку из Скрытого Звука пленила. Она попыталась сбежать с помощью как раз улучшенного генома, но им оказались не слуховые дзюцу, как мы думали. Это чрезвычайно похоже на ситуацию с Ли. Еë сестра-близнец была во владении Скрытого Песка. Пришлось соврать, что она будет в безопасности, в обмен на информацию. Девушка о семье своей не помнила ничего вследствие опытов, но про талант рассказала достаточно. Еë вены превращались в стебли. Она могла душить противников, травить ядовытыми распылителями, даже аномальных мухоловок, поедающих людей целиком, создавать. Если это дело рук Орочимару, то старый хрен постарался... Я сама провела еë допрос, взяла анализы и… кровь. Много крови.       Она достала из шкафа фолиант и подтолкнула его к Гаю.       — Страница тысяча сто пятьдесят три.       Свежая заметка о новом улучшенной геноме, о котором раньше, в самом начале книги, были лишь поля, заполненные вопросами. Первое появление: Скрытый Туман в качестве оружия. Способности: ловушки на воде, рассеивание ядовитого газа, перемещение по воздуху, удушающие захваты, обездвиживание...       — Ли поможет переливание. По моей сырой версии, его родители, пока не погибли, сдерживали его силу, а потом на чакру проявили воздействие, зная, что могут умереть. Похоже на блок. Оттого он неполноценен. Когда в Академию пошëл и стал пытаться высвободить чакру, то запечатывание ослабло и пошло-поехало.       Неудачный эксперимент. Статус: заброшен.       — С ним всë будет нормально? — серьëзно спрашивает Гай. Желваки выступают, пульсируют.       — Да, это не смертельно. — Цунаде возвращает папку на место, в ряд одноцветных с ней. — Я доверю эту операцию Сакуре, но поможет ли это взять контроль над силой — лотерея. Чакрой жонглировать он после этого, как по щелчку, не научится, но, возможно, хотя бы лишится постоянной угрозы жизни.       — Спасибо большое, Хокаге-сама!       — Только не надо реветь.       Дома Ли застаëт Тентен, сверкающе вертящую что-то в пальцах.       — Это что? — Сырой после душа и всë ещë источающий полевую вонь, Ли плюхается рядом, чуть не опрокидывая себе на голову топор со стены. И как Тентен так спит?       — Кольцо. — Тентен демонстрирует, но взять не разрешает; Ли в руки что дай, то пропало. — Неджи подарил. Оно со скрытым шипом! Туда даже можно яд добавлять!       — Здорово!       Тë позволяет отужинать жареным рисом прямо в комнате. Как бы вкусно ни было, Ли не лезет и частички в рот. Не доев (Тентен и Тë подозрительно переглядываются), он садится за свой стол и достаëт последний в стопке лист.       Хочется написать Гааре что-нибудь и одновременно всë, но чернила уходят на бессвязные предложения, яростно смятые и выкинутые в мусорное ведро или с эмоциональности — в окно. В жизни говорит он много и не по делу, но сказать такое решится только на письме. Тентен пораньше лезет под одеяло и приговаривает не шуршать, пока Ли до сих пор тужится над письмом, которое не сможет отправить.       Он предостаточно думал: почему? Почему Гаара? Почему он хочет отдаваться человеку, который пытался его убить? Почему он простил его?       Потому что и не злился. Потому что убивающий его Гаара и дарящий ему ощущение важности Гаара — разные люди. Пусть Гаара далеко и недосягаемо, Ли верит ему и верит в него безоговорочно. Это что-то сродни желанию Гая обучать Ли, когда находишь того самого человека, которому хочется подать руку. В их случае Ли хочет эту руку целовать и всеми способами показывать любовь, в которой Гаара нуждается непомерно.       Подкравшись, Тë тормошит его причëску.       — Чего загруженный такой весь вечер? На тысячном отжимании сдался или из-за операции волнуешься?       Доверие между ними на пальцах всех живущих, нет, даже умерших не сосчитаешь. Поэтому Ли разворачивает листок и показывает смазанную писанину под настольной лампой.       — Так и знала. — Ни капли не удивившись, Тë кладëт подбородок на взбитую макушку Ли. — Слушай, не парься, напиши, как чувствуешь. Ты — самый искренний человек, которого я знаю. Это не может не подкупать. Так что пиши и дуй спать. — Она чмокает его в большую напряжëнную бровь и осторожно прикрывает за собой дверь.       Ли пишет: «У меня операция. Не знаю, что будет с моей способностью. Но знаю, что ты мне нравишься. Ну, когда пульс учащается и хочется трогать. Так что теперь все знают про лотосы. Спасибо, что держал это в секрете, Гаара-кун». И дует спать, кинув в мусорку.