Цветение лотоса

      Альянс как закинутые на плиту рыбëшки. Гигантское, крикливое, сцепившееся скопление людей.       Ли и Сакура склоняются над Гаем, что лежит мордой в песке. Перед собранием на войну Тë пригрозила, что если он умрëт, то в раю будет вечно питаться устричным супом. Ли бы от такого тоже упал.       Он делал Гаю своеобразные букеты, которыми тот забрасывал Тë, едва выходящую на балкон или просто сидящую дома, или на работе, или идущую от дома до работы, или от работы до дома. Но сошлись они лишь тогда, когда Тë погибла и воскресла во время разрушения Конохи и наконец-то дала Гаю шанс под предлогом, что отношения с ним вряд ли будут хуже смерти. Сначала они таились от Тентен, но та оттаяла и не противилась счастью старшей. Удивительно было, что Тë пустила в близкий круг нового человека. Из-за страха потери она много лет избегала этого, и даже Тентен свыклась настолько, что, побаиваясь, не принимала отношений сестры с сенсеем. Ли поговорил с ней так, как в детстве, когда Тентен за ширмой оплакивала родителей и он не мог ничем помочь, кроме как вытащить на пробежку. Недовольство этим отвлекало Тентен от горя. Недовольство помогло ей принять Гая, как члена семьи и недостающего отца.       Резко всë стихает. Песок командира всего альянса остановил одну из суетливых потасовок. Ли выстраивается сбоку от Сакуры, от которой веет внутренней силой и готовностью. Начинается речь.       Гаара громогласно вещает метафоры о Наруто. Призывает всех приобщиться. Ли слушает и сдерживает растроганные слëзы. Мандраж поднимает волосы на руках.       Чешет щëку и с удивлением обнаруживает оставшиеся на ладони мелкие красные лепестки. Так не вовремя кожа расступилась прямо на лице. Он быстро выполняет дыхательные упражнения, отвлекается на мысли о пропущенных пробежках, чтобы загрустить. Но берущая верх гордость за Гаару поливает красный лотос так, что он в состоянии дотянуться до Песчаного и провозгласить: «люблю». Но Гаара знает. Ли уже говорил ему это невпопад и в письмах, и в киноленте встреч, и в поцелуях, и в темноту при редкой сексуальной близости. Прошло прилично времени, конечно, прежде чем Гаара понял, что люди обычно желают слышать на эти слова такой же ответ. Ему казалось, очевидней некуда, что он любит Ли. Тоже любит. Под зазубренные дыхательные техники не распустившийся до конца лотос, кружась, уменьшается и бесследно залезает обратно.       Но война.       Поздно тренироваться, поздно готовиться — вот она, на пороге, с гостинцами в виде неожиданных и несчисленных жертв. В детстве Ли только и делал, что грезил об опасных боях, игнорируя наставления Тë и считая, что быть героем — круто. Но он не думал, что его поколение встретит Четвëртую Мировую Войну Шиноби.       И он иногда жалел о принятом решении не использовать лотосы в качестве силы. Сакура по секрету рассказывала, какие поразительные трюки с этим можно было бы выделывать, и Ли корил себя за глупость, пока Гай, замечавший его сомнения, не прижимал к пропахшему сосной жилету и не напоминал, что ни усердие, ни принятые лично тобой решения не должны порицаться никем. Своим примером Гай напоминал, каким сильным шиноби можно стать одним лишь старанием. Он блеснëт на этой войне.       Ли не собирается умирать. У него должен быть ещë бой с Саске, которого Наруто обязательно вернëт, и долгожданная победа над Неджи. Он верит в своих товарищей и почти не переживает, стоя здесь маленьким и выразительным пятнышком среди объединившихся наций.       Что важнее, Ли верит в себя. И человек, причастный к этому, возвышается над всем альянсом, не догадывающийся, с какой гордостью Ли пытается разглядеть его крошечный силуэт. С каким вниманием и зарождающимся уважением ему внимает каждый присутствующий.       Гаара, наконец, человек. И Ли, наконец, его человек.       Где-то рядом с Чозой стоит Тентен. По сравнению с ним она кажется мелочной, но в любого, кто бы сказал ей это в лицо, она бы запустила череду оружия. Потому что это не так. Потому что на подработке она ещë лучше изучила и пополнила разные виды орудий, прониклась любимым делом по-новому и стоит в первых рядах, а не позади одарëнных мальчишечьих спин. Она пообещала себе, что не повторит судьбу родителей, не вынудит склониться над ней Цунаде, которой больше не подражает, но вдохновляется.       Сакура. Сакура, которая зацвела. Которая отточила каждый доступный навык, которая распыляет вокруг себя решимость показать себя. Боевая, настроенная, сильная во всех показателях. Ли бы влюбился заново, если бы не отдал сердце другому.       Еë подруга, Ино. Хвост туго завязан. Еë отец в этой войне один из главных связующих сенсоров, и она не собирается ему уступать. Она нашла себя в хобби и уникальных техниках, она готова держать руки Шикамару и Чоджи, помогая им и одновременно стоя с ними наравне. Она нужна альянсу.       Неджи. Он кладëт руку думающей о Наруто Хинате на плечо и приободряюще улыбается. Их тренировки сплотили, выстроили отлично слаженный дуэт, выстроили самую настоящую семью. И Неджи не чувствует долга защищать Хинату. Вместо этого он чувствует своë собственное желание делать это.       У Канкуро новый боевой раскрас и ряд марионеток, над которыми он годами старался. С ним тело самого Сасори, с ним вера его гиблых и живых товарищей, с ним Ли, который поодаль показывает ему большой палец и удостаивается закатившихся глаз.       Темари и Шикамару стоят вместе. Ползущий сквозь года дуэт мощных и близких.       — Попросишь подружку-сенсора от меня передать удачи вашему Насосу, — шепчет Темари, нагло задевая серьгу в ухе Нара губами. Им единственным зевать хочется от речи Гаары. В конце концов, Темари была той, кто часами эту речь придумывать помогала. А Шикамару... А Шикамару — это Шикамару.       — Какому ещë Насосу?       С последним словом, звучащим, как воплощение восклицательного знака, нарастает гул поверившей Гааре толпы. Поверившей Наруто, который сейчас вдалеке, но всë равно заряжает всех, который был непризнанным мальчишкой и так быстро вырос.       Ли кричит вместе со всеми. Кружит Сакуру, которая, слегка стесняясь, присоединяется тоже. Вырастает Гай — его мутило — и загребает их в бескислородные объятия.       Третий глаз Гаары поднимается из песка. Он размером с кроху, но Ли, с ним знакомый лучше всех, оборачивается, пока Сакура силой отпихивает Гая. Глаз смотрит прямо на Ли.       — Он мне подмигнул! — подначивая Сакуру, радуется Ли. В груди разливается нереальное для предстоящей войны чувство безмятежности.       — Он просто моргнул, — отмахивается Харуно.       Ли спокойней, что Гаара отныне не Джинчурики и за ним больше не охотятся, но Песчаный также впереди всех и в большой опасности.       — Я защищу тебя от всего-всего, — обещает Ли уплывающему в жерло столпотворения глазу, следящему за порядком.       Это заведомый выигрыш.