десятый уровень

— Помнишь, чем мы сегодня занимаемся? Ремингтон сонно повернул голову в сторону соседа, пока одновременно застёгивал пуговицы рубашки. Он чуть тряхнул головой в попытке привести ещё не проснувшийся мозг в чувства, а затем прохрипел: — Да, помню. Камеры и транки. — Супер, — одобрительно кивнул Эмерсон, одёрнув низ жилетки. Хотел по старой привычке предложить утренний перекур, но вовремя вспомнил, что вчера выкурил последнюю сигарету. Как и сегодня, будто назло, осталась всего одна таблетка. Ну, лучше, чем ничего — Эмерсон открыл верхний ящик комода, отыскал её и, как обычно, на сухую проглотил. Реми молча наблюдал. Ему чертовски, нет, пиздецки всё это не нравилось, но что ему оставалось делать? Орать, драться? А разве это наркомана Эмерсона исправит? Были уж очень большие сомнения. — Идём? — Куда? — Погуляем, пока есть время. Эмерсон многозначно подмигнул ему, едва ли не полетев к выходу. Рем в последний момент успел дёрнуться за ним и захлопнуть за собой дверь. — Запомнил, где они находятся? Ремингтон повернулся к напарнику, что шёл шаг-в-шаг с ним. Чужие глаза светились от предвкушения скорой свободы, Эмерсон был наполнен эйфорией и нетерпением. — Более-менее, — неуверенно отозвался Рем, глядя по сторонам. Как можно незаметнее. «Мало ли». — Ну, мы в любом случае здесь для этого. Эмерсон первее спустился на первый этаж и прибавил шаг. Сосед сделал то же самое, только они едва не столкнулись, ведь Барретту резко взбрело в голову остановиться прямо перед ним. Он обхватил голову Реми руками, отчего тот замер и от неожиданности на пару мгновений даже перестал дышать. — Дальность? — У каких-то три метра, у каких-то до пяти, — выпалил Рем. «Это что, экзамен?» — Где они? — Коридор, столовая, кабинеты… — Отлично, — перебил Эми, оскалившись. «Он по дороге что-то принял, пока я не видел, или он настолько впечатлён? И чем?» Реми, кажется, окончательно перестал его понимать. А нужно ли теперь пытаться? Особенно после вчерашнего разговора? Ему не хотелось признавать, что он начинал разочаровываться в нём. Но где-то в глубине души и восхищался им, ведь сам Рем в жизни не придумал бы ничего подобного. Либо же придумал, но ничего не вышло бы. И гнил бы здесь до конца своих дней. Эмерсон дал ему хоть что-то. Дал надежду. Так что лучше так, чем подыхать тут. Убивать свою юность. «Да уже убил, разве нет?» Другой вопрос. — Видишь эту? — Эмерсон вырвал его из мыслей, указав на камеру, что была справа от двери в комнату охраны, со стороны большого коридора. Ремингтон согласно кивнул. — У этой — три метра. И она же самая нам нужная. Потому что... — Обойдя её, попадём к охранникам? — предположил Лейт чуть слышно. — Именно, — согласился Эмерсон. — Мы аккуратно обойдём её так, чтобы не попасть под другие: вон ту... — Барретт кивнул в сторону камеры, что была возле окна охраны, где выдавались ключи от кабинетов и комнат, и её же обзор был направлен на главный вход в здание. — И эту. — Он переключился на камеру, которая следила за большей частью коридора. Под неё попадала колонна и небольшой правый участок лестницы. — И как тогда нам идти? — К углу комнаты охраны, — пояснил Эмерсон, всё-таки продолжив свой путь. Реми последовал за ним. — Желательно ещё, конечно, найти одежду потемнее. — Здесь и так выключают свет. Разве заметят? — Могут. Не забывай, что они каждый день сменяются. Нам может повезти и мы попадёмся на кого-нибудь неопытного, любящего подремать на работе, а может и нет. Мы во всех случаях должны быть осторожны. Ремингтон это прекрасно понимал. Любое неосторожное движение — их поймают, и одному Богу известно, что с ними будет. Вряд ли они первые в истории интерната, кто попытается сбежать. А если первые — и того хуже. — Обсудим это с тобой чуть позже, главное, что разобрались, что где, — заключил сосед. — Самое главное, что ты должен сделать сегодня — это... — Подраться, я помню, — устало выдохнул Реми. Ему отчасти всё ещё было не по себе, даже после всех гарантий, что наговорил Эмерсон вчера. А вдруг он просчитался? А вдруг всё снова пойдёт по новой, если не хуже? Но и выбора особо не оставалось: или подерись и выберись, или откисай тут от скуки и сумасшествия всю жизнь. Другого шанса не было. — Мне с кем хоть подраться? Или предпочтений нет? — С кем хочешь, но желательно с буйным. Они, знаешь, могут дать отпор и их сложнее успокоить. Транки тут помогут. — Эмерсон замолчал на пару мгновений, задумавшись о чём-то, а после выдал: — Возьми Сайкса. Он не Бирсак, за него вступаться не будут. С ним-то справишься? Лейт притормозил с ответом, решив сначала пораскинуть мозгами. Наверное, впервые в жизни. Драки ему ещё не приходилось продумывать. Оливер довольно сильный, но бьёт втупую, не зная слабых мест. Машет кулаками, грубо говоря. Скорее всего будет целиться в нос, как и его дружок Энди обычно делал. Ремингтон же, в отличии от него, знал человеческие слабые точки и никогда не бил как попало. Можно, к примеру, для начала оглушить, ударив по ушам ладонями, можно в солнечное сплетение, выбив весь воздух из противника, можно в печень, на крайний случай — в пах. У него было много вариантов в голове куда ударить, но здесь придётся руководствоваться универсальными. С Сайксом он не был так знаком. И слава Богу. — Да, справлюсь. Теперь он уже был в этом вполне уверен. Эмерсон одобрительно кивнул. — Супер. Помни — спровоцируй его. Как только всё начнётся, я бегу за Бринк. — Ага, — бросил в ответ Реми, сонно зевнув. Спровоцировать Оливера — всё равно, что два пальца обоссать. Им двоим стоило просто появиться в его поле зрения, ну или в поле зрения Бирсака, и всё, внимание обеспечено. Не самое лучшее, конечно. Ремингтон был готов. Он разминал руки, хрустнул шеей. Сейчас предстояла, наверное, самая важная драка в его жизни. На данный момент уж точно. Скажи «прошлому» Реми, что ему в недалёком будущем придётся готовиться к драке, а до этого выбираться из крохотной заплесневелой комнатушки, где он чуть не сошёл с ума от одиночества и чуть после начал строить план побега с сумасшедшим соседом — он бы покрутил пальцем у виска. Хуёвый, очень хуёвый сериал, а не жизнь. Они зашли в столовую, где, по идее, сейчас было не очень много народу: многие сидели в своих классах и ждали уроков, но кто-то любил ошиваться либо тут, либо отсиживаться у себя в комнате, и совсем маленький процент сидел в библиотеке. Здесь, обычно, сидели люди из классов опаснее, начиная с уровня «восемь». И, боже, как же вовремя здесь оказался Оливер. — Клиент-то уже ждёт. — Эмерсон, стоявший позади Ремингтона, показался из-за его плеча. Будто какой-то чертёнок, который нашёптывал самые отвратительные и плохие идеи. «Приступим». Лейт, хмыкнув в ответ, прошёл дальше, минуя пустые столы и некоторых других учеников, которых он не знал. Он должен среагировать. Он обязательно высунет свой гнилой английский язык и не оставит его без внимания. Это же, блять, Оливер. Как тут обойти стороной и не выплюнуть какую-нибудь колкость, когда рядом проходил тот, из-за кого его лучший дружок Бирсак получил по лицу? Ремингтон подошёл к кулеру, взял пластиковый стаканчик и налил себе немного воды. Он не хотел пить, ему просто нужно было немного дольше побыть в столовой. Чтобы удержать на себе взгляд Сайкса. Это не могло не сработать. — Ты посмотри, какие люди, — послышался голос Оливера сзади, сидевшего за столом. Рем закончил набирать воду в стакан, замер на несколько секунд. Он чувствовал на себе взгляд Эмерсона, и, пусть и ни разу не взглянул на него, но Барретт будто телепатически передавал ему: «Вперёд». — Чего тебе? — устало выдохнул Лейт и обернулся к собеседнику. На лице Сайкса не читалось ничего хорошего. Даже если бы они не планировали бежать, этой драке всё равно было суждено сбыться. — Как посидел? — с наигранной вежливостью и заботой в голосе проговорил ученик. Точнее, не проговорил, а процедил сквозь зубы. Из-за странного акцента казалось, что вообще плевался. — Лучше Бирсака, — хмыкнул Реми в ответ. — Он, кстати, где? — Не твоё собачье дело, мы не о нём сейчас. «Значит, всё ещё сидит там». Ремингтон сдержал ухмылку. Маленькая победа. — Так чего тебе? Поговорить не с кем? Сайкс поднялся из-за стола. Лейт даже не шелохнулся, в том числе и в тот момент, когда Оливер встал перед ним слишком близко. Рем не боялся ни его, ни того, что он был сильнее физически. С тех пор, как Лейт оказался здесь, страх в принципе стал чувством бессмысленным и, по большей части, бесполезным. — Значит так, блять... — шипел Сайкс и, твою-то сраную мать, он действительно плевался, ебучий англичанин. Реми не дал ему закончить свою мысль. — Ты свои слюнки для Бирсака прибереги, а то пускать на него нечего будет. — Его голос звучал низко, грубо, а губы скривились в усмешке, наполненной желчью. — Чё, всё сказал? Лейт чувствовал, как Эмерсон, что всё ещё оставался в стороне, будто тень, прожигал его взглядом, полным гордости. — Я тебе всё скажу сейчас, блять, — прошипел Оливер, делая шаг навстречу. Пора действовать. Ремингтон выплеснул в него всю воду из стаканчика. «Ни попить, ни пожрать, ни посрать, бля». Пора уже спустить ещё одного придурка с небес на землю. Оливер ударил первым, кулак прилетел в лицо, если точнее — в скулу, отчего Рем отшатнулся назад. Выбросив стаканчик на пол, Лейт увернулся от летевшего в его сторону очередного удара. Теперь пришла его очередь бить, и он удачно дал сопернику под дых. Сайкс закашлял, и следующий удар в живот сразил его на пол. Правда, Оливер оклемался быстро: он потащил парня на пол вслед за собой и сел сверху. За секунду до этого Реми успел взглянуть туда, где стоял Эмерсон и наблюдал за происходящим. Его и след простыл.

* * *

— Мисс Бринк! Эмерсон влетел в кабинет, как будто сбежал из погорелого театра. Да и вид у него был соответствующий: запыхавшийся, растрёпанный, в панике. Женщина вскочила со своего стула не то от неожиданности такого визита, не то от резкости Барретта. — Что случилось? — В её тоне слышалась тревога, а сердце забилось так, что, казалось, его было слышно на весь кабинет. Эмерсон пытался отдышаться, прежде чем начать говорить, иначе бы задохнулся окончательно. Да уж, курение и отсутствие физической нагрузки давали о себе знать. — Сайкс... На Ремингтона набросился. В столовой. Он сглотнул вязкую слюну, пытаясь хоть как-то смочить пересохшее горло, но даже она еле-еле проходила в глотку. Во взгляде читалось отчаяние, какого Бринк ещё ни разу не видела за всё время пребывания Эмерсона здесь, ведь ему всегда было всё равно на всех. Но Мария решила не думать сейчас об этом. Она тут же схватила аптечку и чуть ли не бегом направилась к столовой, пока Эмерсон нервно сопровождал её. Важнее всего сейчас было спасти Реми, пока он не получил так же, как получил от Энди немногим ранее. Барретт надеялся выполнить хотя бы это обещание. Что всё получится.

* * *

В столовой скучковался народ, наблюдая за дракой двух неуравновешенных парней. И пусть людей было не так много, как бывало обычно, но такого количества оказалось вполне достаточно, чтобы образовать круг и загородить дерущихся собой. Оливер выбивал из Ремингтона воздух, периодически получал в ответ и не слабо — можно было судить по кровоподтёкам на лице и хлещущей крови из носа. Размахивание кулаками длилось недолго, потому что вскоре Сайкс сомкнул обе руки на шее Лейта и сильно давил. Поваленный безуспешно пытался вырваться из чужой хватки и стал хватать как можно больше воздуха ртом, попутно пытаясь быстро сообразить, что ему делать дальше, чтобы не сдохнуть в этой гнилой столовке от гнилого англичанина. Если Эмерсон не придёт сейчас, ему конец. Лейт оглядывался по сторонам не то в поиске помощи, не то в поиске хоть какого-то средства для спасения, но ни на что, кроме обуви учеников, не натыкался. «Эмерсон, твою мать, рожай быстрее!» — Что, хочешь сказать что-то напоследок? — Выражение лица Оливера во время этой фразы напоминало маньяка, никак иначе. Ремингтон посмотрел на него со всей ненавистью и отвращением, что он мог сейчас показать. Хватало бы сил (и воздуха, желательно) — плюнул бы прямо в его наглую рожу. — Зубы себе вправь уже, — скрипя зубами, выдавил из себя, и издевательски, насмешливо ухмыльнулся. Словно его не волновало, что он, так-то, мог сейчас лишиться жизни, но вообще-то его реально это волновало. Оливер сдавил шею сильнее. Ответ Ремингтона ему явно пришёлся не по душе. Но... — Разойдись! Женский голос, и даже через помутнённый взгляд он разглядел, как зеваки расступились. Показалась невысокая фигура полной женщины, которая поставила открытую аптечку на пол, а после что-то вонзила в шею Сайкса. Через несколько мгновений Ремингтон, наконец, смог полноценно вдохнуть и прокашляться, а Оливер упал на пол. Рем отполз от него, держась за шею. Успел. Эмерсон успел. Лейт всё ещё пребывал в лёгком шоке, всё никак не мог наладить дыхание и успокоить сердцебиение. Пришлось признать: Оливер и правда оказался сильным, но такое его положение оказалось даже кстати. В другом Рем представить не мог, как эта женщина смогла бы накачать его транквилизаторами, чтобы высвободить Лейта. Ей либо самой бы досталось, либо пришлось здорово извернуться. — Ты как? — перепуганный женский голос заставил Реми посмотреть на свою спасительницу. В чужих глазах читалось искреннее беспокойство, почти что тревога, смешанное с желанием помочь. — Нужна помощь? — Н... Не-а, спасибо. — Лейт покачал головой, прочищая изрядно болевшее горло. Постарался ведь, сын шлюхи. — Спасибо, эм... Господи, он даже не знал её имени. — Мисс Бринк, — помогла женщина несчастному парнишке. — Да, мисс Бринк, — он натянуто улыбнулся в попытке скрыть то, что ему неплохо так досталось. — Спасибо. А пока Ремингтон неосознанно отвлекал внимание своей болтовнёй, Эмерсон тихо, как хищник, подкрался сзади. Толпа зевак уже разошлась, Оливер был невменозе — иным словом, ноль свидетелей. Идеально. Он наклонился к небольшому чемоданчику, заприметив пару шприцов. На его лице уже не осталось и тени от того безудержного волнения за товарища, которого чуть не погубили, а было лишь... Торжество. Получилось. У них, чёрт побери, всё шло настолько гладко, что Эмерсон и представить себе не мог. Парочка шприцов с надетыми на них «чехлами», дабы случайно не пораниться, оказалась у него в кармане всего спустя каких-то пару секунд. Мария не заметит пропажи: слишком уж её мысли заняты произошедшим, её эмоциональность мешала рационально видеть и думать, Эмерсон знал это, как никто другой. Барретт отошёл чуть в сторону, когда учительница закрывала чемоданчик. — Если вдруг что — оба обращайтесь ко мне, ладно? И идите на уроки, я с этим сама разберусь, — вздохнула Бринк и кивнула на тело Сайкса. Парни послушно закивали головой, а после Эмерсон помог соседу подняться. Оба молчали, пока шли к выходу из столовой. Быть услышанным кем-то другим, а особенно Марией — последнее, чего бы им хотелось. Но стоило им перешагнуть порог... — Охуенно, — со смешком выдал Эмерсон. Его взгляд, полный радости, как если бы ему подарили что-то несметно дорогое, задержался на Ремингтоне. Выглядел он чуть лучше побитой собаки. Лейт в ответ лишь фыркнул. Конечно ему охуенно, его ведь не пытался только что задушить болотный огр. — Таких приколов у меня в жизни ещё не было. — Ага, а ещё меня охуенно отпиздили, приколист, — прохрипел Реми. Сглатывать было больно, и, кажется, теперь эта боль станет его спутником на ближайшие пару дней минимум. — Перестань. Зато раздобыли главное. Эмерсону не то что было всё равно, — скорее, он был слишком рад и горд собой, что всё получилось, а остальное отошло на второй план. По сути, главный ингредиент их победы у них, о чём тут ещё вообще можно думать? Разве что только о том, какой же он — запах свободы. Они оба успели его забыть, и лишь одна мысль о глотке свежего воздуха пьянила разум Барретта похлеще любых таблеток. Они молча дошли до класса, сели на свои места. Никого не удивил побитый вид Ремингтона: ни учеников, ни учителя. Все привыкли и лишний раз не паниковали. Пока дышал и был в сознании, не просил помощи открыто — значит, всё в норме. Парни заняли свои места, как и всегда пребывая рядом друг с другом. Эмерсон даже не пытался создать вид деятельности, изредка подавал голос в ответ на вопросы учителя, в то время как Реми уставился в парту и молчал. Даже почти не двигался. Он слишком для этого устал, слишком ушёл в себя для такого. И нет, он всё ещё был уверен в плане соседа. Ну, точнее... Он был уверен в плане, но не был до конца уверен в Эмерсоне. Его кидало туда-сюда, он закидывался таблетками только в путь и теперь не скрывал этого. Надёжный ли это союзник? А был ли выбор у Реми? Да не особо. Дверь в класс распахнулась, но Рем даже тогда не поднял взгляда. До тех пор, пока... — Лейт! Его как током прошибло, стоило только услышать свою многострадальную фамилию. Он поднял голову в сторону двери. Там стояла Костелло. Сраная психотерапевтка. «А она здесь что забыла?» — Ко мне в кабинет, — строгим, твёрдым голосом объявила девушка. Её не выражавшее эмоций лицо не предвещало ничего хорошего. Все молчали. Реми обернулся на Эмерсона, который так же смотрел на него. Тот напрягся ничуть не меньше Лейта, он видел это по глазам. «Блять». Но ему ничего не оставалось делать, кроме как послушно встать и неохотно плестись вслед за Костелло. Всю дорогу до кабинета стояло гробовое молчание, которое Ремингтону не нравилось от слова совсем. Блять, что ещё ему сегодня приготовит этот день? Ему вот чего-чего, а ссанья в уши для полной картины не хватало. Как будто ему было мало попытки задушить в столовой, теперь душить будут морально. Классно, супер, где можно повеситься? В кабинете Ремингтон занял уже знакомое ему место, девушка, как и обычно, сидела напротив за столом. Там лежали куча каких-то бумажек, ручек, на которые Лейт не особо обратил внимание. Костелло сцепила руки в замок на столе и посмотрела парню прямо в глаза таким взглядом, как если бы его мать собиралась отчитывать за очередную двойку в школе. Или директор за прогулы. — Ты понимаешь, за что я тебя вызвала? «Мне супер-похуй». — Нет, — отозвался ученик. Пришлось прочистить горло после, потому что разговаривал он, откровенно говоря, аки курильщик с пятнадцатилетним стажем. А ему всего семнадцать. — Тогда проясню. — Её тон перешёл на раздражённый, пусть и пытался подавляться и скрываться за строгостью. — За драку с Сайксом. — А я здесь причём? Я, что ли, полез драться? Вполне резонный вопрос, который, правда, не особо кого-либо интересовал. — Это не имеет значения. Реми фыркнул и закатил глаза. Ожидаемо. «Ну охуеть теперь». — Главное сейчас то, что ты подрался с ним. Выяснять, кто первый и кто крайний — уровень детского сада, Ремингтон. Он прекрасно понимал, что она пыталась вызвать в нём не то что чувство вины, а стыда. Грёбанного стыда. Такое и могло сработать только с детсадовцем, но не с ним. Он закипал. Потихоньку, понемногу, но кровь внутри ощущалась настолько горячей, что он был готов взорваться. Руки непроизвольно, по привычке сжались в кулаки. Это Оливер подрался с ним. Не наоборот. Это Сайкс был ебучим психом и шавкой Бирсака, которой только дай повод — и она загавкает. Да и без повода тоже, тупая псина. Так какого хуя от него что-то хотели?! — С Оливером я разберусь, но и тебя без внимания я не могу оставить, — протараторила девушка, поднявшись со своего места. — Поэтому... Она подошла к одному из железных старых ящиков, какие Реми видел только в детективных сериалах в, собственно, кабинетах этих самых детективов. Там обычно хранились какие-то документы, а у неё же заместо бумаг там хранилось кое-что важнее. Девушка достала пачку таблеток. Выдавила одну себе на ладонь, налила в одноразовый стаканчик из своего кулера воды, и протянула Ремингтону. — Тебе надо это выпить. «Блять, нет, не надо». Лейт напряжённо сглотнул. Ему пришлось взять всё это добро в свои руки. Костелло неотрывно наблюдала за «пациентом». — Что это? — решился поинтересоваться Рем. Всё-таки, важно знать, что за херню ты глотаешь. Хотя, вряд ли ответ будет понятным и дельным... — Феназепам*, — ответила психотерапевтка, и, так-то, парень был прав — ему это слово ничего не говорило. — Это должно усмирить тебя. Потом я посмотрю и решим, насколько этот препарат тебе подходит. «Да хуем тебе по лицу посмотрим, губошлёпка». Но отходить от него она не собиралась. Лейт понимал, чем ему грозило неповиновение, и оказаться либо рядом с окосевшим от транквилизатора Оливером, либо снова в «карцере» — перспектива так себе. Положив таблетку в рот, Реми отпил воды из стаканчика. Проглотил. Он ненавидел себя за это. И Костелло ненавидел не меньше. Но она, наконец, отступила от него. — Иди к себе, на сегодня ты освобождён от занятий. Хоть что-то хорошее за сегодня. Ремингтон молча поднялся со своего места и вышел из кабинета. Он неспеша шёл к их с Эмерсоном комнате, и пока шёл, постепенно начинал понимать, что мир перед его глазами потихоньку начинал плыть. Ноги не слушались и будто были ватными, как у куклы, он то и дело оступался и едва не врезался в широкую колонну. Изрядно плывшая лестница казалась ему адским испытанием. Лейт до боли в ладонях вцепился двумя руками за перила, пока поднимался наверх, в страхе, что не дай Боже отпустит — тут же улетит вниз. И хвала Вселенной, если живым останется, отделавшись парочкой переломов. Ему казалось, что он поднимался в гору, а не в комнату — настолько сильно отказывали ноги и терялся разум. Как будто напился до такой степени, что ещё чуть-чуть и придётся ползти или вовсе пускать слюни на пол. «Сука, блять, губастая, накормила хуй пойми чем, теперь разбирайся с этим». Единственная адекватная и связная мысль, кою мозг Ремингтона смог выдавить из себя в таком состоянии. Лейт тратил все свои силы на то, чтобы подняться на проклятый второй этаж, и едва не упал, когда всё-таки у него получилось. Никого не было, и, Господи, спасибо на этом: появиться в таком виде перед кем-то — не лучшая затея. Как минимум потому, что Реми ненавидел выглядеть настолько уязвимо и хуёво при ком-то. Уж тем более среди психов, которым чёрти что может в голову взбрести в любой момент. Ремингтон открыл дверь комнаты и едва ли не ввалился в неё. Он оставил дверь открытой, самое главное для него — дойти до ебанной кровати и просто лечь на неё, чтобы не валяться на полу. С трудом, чуть не упав по пути, оступившись о собственные ноги, но Лейт желание исполнил, и уже скоро лежал на кровати, перевернувшись на спину и глядя стеклянными глазами на потолок. Что, чёрт возьми, происходит?!

* * *

Рем не появился ни на первом уроке, ни на перемене, ни на втором. Эмерсон всё это время сидел один, периодически поглядывая на соседнюю парту в ожидании того, что парень, в каком бы настроении ни был, появится и займёт своё место. Но этого не происходило, и Барретт напрягся. Он не любил жить в неведении — раз; не любил узнавать что-то от посторонних — два. Неужто снова угодил в «карцер»? Или Костелло до сих пор промывала несчастному мозги? Или ещё чего похуже? От этого места можно ожидать чего угодно, но выяснить правду Эмерсон хотел больше, чем строить догадки. Занялся он этим на второй перемене: сперва мельком заглянул в кабинет Костелло, где дверь была приоткрыта — никого, кроме неё самой; затем заглянул в медпункт на всякий случай — тоже не было. Идти в подвал Барретт не решился бы, поэтому оставил эту идею где-то на задворках разума. А может, он просто в комнате? Предположение интересное и вполне реальное, но почему Реми там? Он бы абсолютно точно вернулся в класс. Но проверить лишним не было бы. Эмерсон заново поднялся на второй этаж и вошёл в комнату, где дверь была открыта нараспашку. Ремингтон лежал на кровати, втупую уставившись в потолок. Его руки слабо тряслись, рот был приоткрыт. Он был похож на живого трупа. Как если бы что-то принял. — Рем? Эмерсон шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Никому такое точно не нужно видеть. Реми повернул голову в его сторону. Уже откликался на имя, отлично. Не всё потеряно. — Ты?.. — Она дала мне таблетку, — перебил Ремингтон тихим, хриплым голосом. Он, казалось, слегка оживился, когда увидел Барретта рядом, но вид всё ещё оставлял желать лучшего. — Я хуй знает, что это. Ф... Фина... — Феназепам, — устало и раздражённо выдохнул Эмс, приземлившись на свою кровать. — Транквилизатор. — Вот же сука... — прохрипел Реми. Не сказать, что Лейт чувствовал себя значительно лучше с течением времени, но сознание уже не настолько сильно путалось: он понимал, где находится и что вообще произошло. Даже нашёл в себе силы сесть на кровати и спиной прильнуть к стене, чтобы видеть Эмерсона. Голова не так сильно кружилась, как прежде. Так что сидеть стало не так тошнотворно. — Какого хуя ты вообще решил, что драка — это охуенная идея? М? — выпалил вдруг Ремингтон. На его лице впервые с момента принятия таблетки проявилась эмоция, и ею была кипящая злость. — Какого хуя ты... — А у тебя есть идеи лучше? — прервал Эмерсон. — Зачем тогда согласился? — Потому что я хочу свободы, — прошипел Лейт. — Я, сука, хочу начать жить заново. Не как псина подзаборная в дурке, а как ебучий человек. Ремингтон отчеканивал каждое своё слово. Его голос по-прежнему хрипел, но звучал низко и настолько уверенно, решительно и пугающе, что это было скорее похоже на предупреждение: «Бегите, сука, или я раздавлю любого, кто попадётся у меня на пути». — Почему ты оказался здесь? — Мысли Ремингтона не были особо связанными друг с другом, он и сам понимал, но закрыть рот просто не мог. — Кем ты так же воспользовался? Ему слишком долго не давал покоя этот вопрос. — А ты точно хочешь знать? Эмерсон ненавидел говорить об этом. От прежнего хорошего настроения окончательно не осталось и следа, хоть какой-то тени. — Должен же я понимать, что ты можешь со мной сделать. Реплика Ремингтона заставила Эмерсона отчаянно вздохнуть и опустить взгляд. — Поверь, если бы я что-то хотел с тобой сделать, я бы уже это сделал. — А ты докажи. Барретту сейчас так сильно хотелось врезать соседу, но последствия были бы плачевными для обоих. И свободы им не видать, как своей целой психики. В конце концов... Ремингтон был под таблетками. Разве он запомнит что-то после того, как проспится и протрезвеет? А так, может, станет легче на душе хоть сколько-то. Они были достаточно знакомы, достаточно близки, чтобы Эмерсон позволил себе исповедаться перед ним. — Когда я учился в школе, — подал голос Эмерсон, наконец, — меня травили. Не думаю, что это удивительно. — Да тебя за одну сальную башку затравить можно. — Реми выдавил из себя усмешку. Эмерсон это проигнорировал. Он прекрасно знал и понимал, что можно наговорить под такими таблетками. — Один из одноклассников был главным зачинщиком. Ему не понравилось, что у меня «богатенькая» семья, как я одеваюсь, говорю. Ему не понравилось всё, хотя я не делал ему ничего. — Эмерсон сглотнул, проглатывая вместе со своей слюной и воспоминания. Не получалось. — Тогда у меня уже была депрессивная фаза, и это добивало меня. Но после первой стычки, когда мои вещи чуть не порвали, я понял, что так больше нельзя. Я заебался терпеть это. — И? Руки ему отрубил? — язвил Ремингтон, оглядывая собеседника: да уж, такому дохляку кому-то попытаться руки отрубить — задачка та ещё. — Или хер? Эмерсон сделал глубокий вдох и медленный выдох. Держись, Эмс, он такой не навсегда. — Я затравил его в ответ. Морально. Реми удивлённо приподнял бровь. — Я довёл его до суицида. Рем замер и задержал дыхание на несколько мгновений. Сказать, что Лейт охуел — ничего не сказать. Он впал в ступор, уставившись на Эмерсона полутрезвым взглядом, и перебирал в голове различные мысли. От ужаса до тревоги — таким был его спектр эмоций сейчас. Это что он такого наговорил, что парень решил вздёрнуться? Это было слишком даже для Ремингтона. — Какого… — Парень давился своими же словами, сознание снова начинало отказывать, но теперь уже по причине того, что Эмерсон ему только что сказал. — Какого хуя?! — Ты хотел узнать — ты узнал, — хмыкнул Барретт в ответ. — Так что не возникай теперь. Он был прав, но Реми не был готов к такому признанию. Так вот почему у Эмерсона так ловко получалось водить не то что его, а других за нос; так ловко выводить на эмоции и получать то, что он хотел. Он просто, блять, псих. Самый настоящий. Ему здесь самое, сука, место. «Так вот какого хера я так привязался». Или Эмерсон делал это неосознанно? Вряд ли. Но что насчёт Реми? Он тоже проворачивал все эти трюки с ним? А что насчёт?.. — У тебя же… Сосед был. До меня. — Лейт нервно сглотнул. — Что с ним случилось? Он задавал слишком много вопросов, но не спросить просто не мог. Раз уж такая пляска… — А не много ли ты хочешь? — ухмыльнулся Эмерсон. Прямо как в ту встречу, в ту самую их первую встречу, когда Реми расспрашивал об этом в первый раз. Но теперь он готов был стоять на своём. Он должен знать о нём хоть что-то, самую кроху какой-то правды. Должен знать, чего ожидать. — Нет, — отрезал Рем решительно настолько, насколько получалось. — Говори. Я заебался выпытывать из тебя. Или я не имею права знать о тебе вообще нихуя? Эмерсон пожал плечами в ответ. Хотел — получай. Теперь им скрывать нечего друг от друга, не так ли? — Он появился примерно через месяц, как я тут оказался, — продолжил рассказ Барретт совершенно равнодушным тоном. По крайней мере, старался таковой сохранять. — Очень религиозный. Очень. Пытался учить меня жизни, а сам чуть не зарезал кого-то, кто посмел задеть его религию. «Идеальная жертва для развлечений, да, Эмерсон?» Но Ремингтон не решался озвучить мысли вслух. — Он мне довольно быстро надоел. Как оказалось, такими легко управлять. Немного присел ему на уши, натравил на наших одноклассников. Как итог: горбинка на носу у Оливера. «Хоть кто-то оставил ощутимый след в его истории». И пусть Ремингтон саркастично отзывался у себя в голове об этом, ему не на шутку было страшно. С другой стороны… Фанатики и правда очень внушаемы. И раз он лез в чужую жизнь, быть может, он это даже заслужил? Лейт чувствовал себя отвратительно, думая об этом и продолжая оправдывать сраного Эмерсона где-то глубоко внутри. Зачем? Нахуя? «Что с тобой стало?» — Когда он совсем поехал головой, я решил от него избавиться. Я не хочу жить здесь, зная, что мне в любой момент этот шизофреник может что-нибудь воткнуть в горло, — пренебрежительно продолжил Барретт, — поэтому немного изучил Библию и присел уже ему на мозг. — И… Как именно? — с осторожностью поинтересовался Реми. — Что Бог ненавидит его, — пожал плечами Эмерсон, — что он совершил слишком много грешного, и что искупления за его деяния по отношению к другим, «ближним», ему не видать, а рая уж тем более. Ну и он попытался повеситься в туалете. «Твою, сука, мать». До Ремингтона очень поздно дошло, почему к Эмерсону никого не подселяли долгое время. — Ему в итоге не дали это сделать. Родители забрали через день после попытки, — закончил своё повествование длинноволосый. — Всё или что-то ещё узнать хочешь? Ремингтону захотелось прострелить себе голову. Мало того, что он чувствовал себя паршивее некуда физически, так ещё сосед решил добить морально. Впрочем, по вине самого Реми, но… Не так же. — Администрации я наврал, что он сам по себе психом был, и я не виноват. У них не было доказательств, чтобы в чём-то меня винить, — решил дополнить Эмерсон после минутной паузы. — Но одноклассники оказались не совсем дегенератами, поэтому у нас и не сложилось. — Я понял, — кивнул Лейт. Уже даже слюна в горло не лезла. Хотелось просто раствориться в воздухе, лишь бы не испытывать тот ужас, что творился внутри с Ремингтоном — даже окосевший мозг понимал, что это полный пиздец. — А со мной… — Ремингтон всё же отважился спросить, потому что терять нечего. — Со мной ты тоже такую херню проворачиваешь? Ссышь мне в уши, а я как полоумный слушаюсь? Рем, пусть и был напуган, изо всех сил старался взглядом показать негодование и агрессивность. Как получалось — другой вопрос, но ему было всё равно. — Меня тоже вынудишь повеситься в толчке? Или ещё чего поинтереснее придумаешь? Эмерсон хмыкнул в ответ. Он мог легко провернуть такой трюк снова. Ему это не стоило ровным счётом ничего, но… Ремингтон помог ему при панической атаке, именно с его помощью Эмерсон смог украсть шприцы. Только с его помощью Барретт может сбежать. Да, Лейт ему не был сильно приятен (и он уверен, что это взаимно), да, он был туповат, да, иногда раздражал, но… Только Ремингтон горел желанием идти дальше. С ним. В конце концов, «Ремингтона. Не. Трогать». Эмерсон не был готов преступить собственные принципы и нарушить это обещание. Лейт первый, кому он открылся. Кому позволил увидеть себя в уязвимом состоянии. Кому показал свои слабости. Ремингтон был достоин. Даже не так — Ремингтон заслуживал лучшего. Эмерсон знал и понимал, что не являлся самым уж лучшим соседом, а тем более приятелем, о друге и речи не шло, но Рем принимал его таким. И он такой первый. Он начинал его ценить? — Нет, — уверенно отозвался Эмс, прервав молчание. — Я никогда и не думал об этом. И опять тишина. Каждый думал о своём, и, кажется, Эмерсон догадывался, что именно творилось в голове у соседа. Но он не врал. Сейчас — точно. — Я пообещал тебе, и обещание не нарушу. Ремингтону давалось слишком тяжело поверить. Поверить, что план осуществится с учётом зависимости Эмерсона; что он не бросит соседа подыхать, а сам сбежит, и не вспомнив про него. Рем запутался. Не понимал, чему можно верить, а чему — нет. И можно ли верить вообще. — Ты идёшь на занятия? — прервал гнетущую тишину Барретт, заодно и сменил тему. Ни ему, ни Ремингтону не хотелось об этом говорить. — Меня... — Лейт нервно выдохнул. — Меня губастая освободила. От них. Эмерсон усмехнулся. Что ж, значит, не настолько всё плохо, раз Ремингтон кидал колкие комментарии. — Хорошо. Барретт поднялся с кровати и направился к выходу из комнаты. Всё-таки, его от занятий не освобождали. — Я приду позже, — негромко, томно, почти что шёпотом заявил он. — Отдыхай. И спокойной ночи, если получится. Эмерсон вышел из комнаты, скрипнув дверью и закрыв её за собой. Шаги его туфель постепенно отдалялись, а вскоре и перестали слышаться совсем. Ремингтон остался один, наедине со своими ощущениями и эмоциями. Его продолжало потряхивать, но уже, кажется, не из-за таблетки. Вскоре он бессильно свалился на кровать, голова болела от всего хаоса мыслей, что творился внутри. Внутренности будто жгло, особенно лёгкие, на месте которых медленно образовывалась пустота. Тело стало ватным. Он слишком устал, чтобы соображать, но Эмерсон с новой силой захватил его мозг в тиски и отпускать не собирался. «Что мне теперь делать?» Слишком тяжело, чтобы вынести, но придётся принять. Другого выхода попросту нет. Ремингтон слишком привязался, чтобы так легко убежать, чтобы просто взять и отпустить, словно ничего не было. Только после этого осознания Рем предался сну, где-то в закоулках сознания надеясь, что всё, что случилось — просто тупой сон собаки и не более. Что он забудет хотя бы часть этого грёбанного дня. И спокойной ночи, если получится.