Walk That Mile

Оклахома-Сити, Оклахома Луи просыпается, когда ещё темно. Всё, на чём он может сосредоточиться — это пульсация в голове, из-за которой трудно открыть глаза. Он мысленно проводит инвентаризацию самого себя, лежа с закрытыми глазами — полностью одетый, всё ещё в обуви, определённо лежащий на чём-то мягком. Нерешительно открыв глаза, думает только о желании как можно скорее получить воду и обезболивающее. Он поднимает голову достаточно, чтобы увидеть, что лежит по диагонали на полностью застеленной гостиничной кровати. Мгновенно в его голове промелькнула мысль о гостиничных микробах, о которых Гарри предупреждал на протяжении пяти ночей, но в данный момент он не может заставить себя тревожиться об этом. Он, спотыкаясь, заходит в ванную, прижимая руку ко лбу, чтобы не дать боли вырваться наружу, и пьёт прямо из-под крана, как это делал кот его сестры, не беспокоясь, когда вода потоком стекает по его подбородку на рубашку. Он выключает воду и вытирает лицо предплечьем, а затем отправляется на поиски обезболивающих таблеток, которые, как он знает, валяются где-то в сумке. Гарри тоже лежит на своей кровати — одетый только в носки и боксеры, рот открыт, и он тихо храпит. Свидетельством похмелья Луи является то, что он не замечает храпа и не останавливается, чтобы полюбоваться бесконечными ногами и широкой спиной Гарри — или, то есть, он не делает долгих пауз из-за этого. Луи глотает таблетки, не запивая, и раздевается, прежде чем как следует забраться в кровать и зарыться лицом в подушку. Если он не проснётся в течение следующих пятнадцати лет — он будет рад этому. * — Чёрт. Блять, блять, блять. — Низкий голос Гарри проникает в сознание Луи, и он открывает глаза. — Что? — голос Луи прерывистый и скрипучий. Его голова болит не так сильно, как вначале, но желудок, безусловно, недоволен. Гарри сидит на краю кровати в том же, в чём заснул, обхватив голову руками. Он смотрит на Луи налитыми кровью, опухшими глазами. — Сейчас, блять, десять тридцать, вот что. Луи снова закрывает глаза, не в настроении разбираться с драматизмом Гарри. — Это проблема? — Да, — раздражённо цедит Гарри, и Луи почти может представить себе обжигающий взгляд, которым он, вероятно, целится в Луи. — Нам нужно было выехать в восемь. Луи закатывает глаза, прежде чем вспоминает, что они закрыты. — Слишком поздно. Вздох Гарри звучит так агрессивно, как будто он на самом деле кричит. Луи слышит, как он проходит через номер в ванную, дальше следует хлопающая дверь, отчего его головная боль возвращается с новой силой. Луи натягивает одеяло повыше на уши, а затем действительно громко стонет, когда слышит отчётливый звук рвоты Гарри. Он больше никогда не будет пить розовый алкоголь. * Как только рвота останавливается, Гарри принимает душ, а затем и Луи, тёплая вода возвращает его к жизни с какой-то целебной силой. Он чувствует себя лучше, как только вытирается и натягивает пару джинсовых шорт и футболку, его мокрые волосы беспорядочно сохнут на голове. Гарри лежит на кровати, закрыв глаза руками. — Нам нужно ехать, — говорит он, обращаясь к Луи. Луи закатывает глаза. — Знаю. Я сложу свои вещи, и можем отправляться. — Мы опаздываем на четыре часа. Луи пристально смотрит на него, но Гарри не может этого видеть, всё ещё закрывая глаза руками. — Мир по-прежнему крутится, Гарри. — Он бросает наугад вещи в сумку и произносит небольшую молитву, чтобы всё поместилось, когда застёгивает молнию. Заглядывает под кровать и в ванную, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Гарри остаётся на кровати, не двигаясь. — Ты готов или как? — интересуется Луи, когда только начинает задумываться, не заснул ли Гарри. — У меня похмелье, — громко жалуется Гарри, принимая сидячее положение. — Нам нужно сесть в машину, и я просто надеюсь, что меня больше не будет тошнить. — И мы опаздываем, — указывает Луи. — На четыре часа. — Поверь мне, я, блять, знаю, — бормочет Гарри, вставая. Он надевает солнцезащитные очки, хватает свою сумку и уходит, не сказав больше ни слова. Луи не может поверить, что думал, что хотел поцеловать его прошлой ночью — не тогда, когда он становится невыносимым мудаком каждый раз, когда начинает нравиться. Красивый — но это уже далеко не главное. * Гарри проезжает две минуты, прежде чем со стоном съезжает с обочины. — Я не могу этого сделать, — объявляет он, отстёгивая ремень безопасности. — Я не могу вести машину. Луи смотрит, как Гарри выходит из машины и закрывает за собой дверцу. — Ты хочешь, чтобы я сел за руль? — спрашивает Луи, до сих пор пристёгнутый ремнём безопасности. Гарри кивает, и выглядит при этом как щенок-переросток. — Ты собираешься вежливо попросить или всё ещё будешь придурком? Я тоже чувствую себя не лучшим образом, ты же знаешь. — Он отстёгивает ремень безопасности. — Пожалуйста, сядь за руль, — произносит Гарри тихим голосом. — Пожалуйста. Луи ухмыляется и выходит из машины. — О, конечно. Спасибо, что попросил, — говорит он сладким голосом. Он десять минут наблюдает, как Гарри высовывает голову из окна, как собака, прежде чем принимает волевое решение заехать на первую попавшуюся парковку «McDonald's». — Я знаю, что это не входит в маршрут, и я знаю, что мы опаздываем, — сообщает Луи, прежде чем Гарри успевает оглянуться. — Даже не трудись твердить это. — Я не настолько плох, не так ли? — осведомляется Гарри, всё ещё высовывая голову в окно. Луи фыркает, но не отвечает — у Гарри похмелье явно сильнее, чем у него. Луи не узнаёт у Гарри, чего бы он хотел — просто протягивает ему макмаффин со свиной котлетой, картофельные оладьи и спрайт. — Это спасёт тебе жизнь, я обещаю, — предсказывает он, кладя второй такой же пакет себе на колени. Он усовершенствовал эту комбинацию за годы учёбы в колледже и превратил её в настоящее искусство. Ничто из этого не является здоровым, но всё это подтверждается успешными презентациями, собеседованиями и встречами после слишком большого количества сбившихся с разумного пути ночей. — У меня всё внутри сгниёт, — беспокоится Гарри, открывая пакет. Луи ловит взглядом, как он вдыхает наполненный жиром воздух. — После всего, что мы съели за последние несколько дней? — Луи откусывает кусочек картофеля и понимает, что ощущает вкус спасения. — Я бы не стал волноваться об этом. — Да, пивные орехи, вероятно, до сих пор разрушают мой кишечник, — напоминает Гарри. Луи оглядывается как раз вовремя, чтобы увидеть, как он усмехается, разворачивая соломинку. — Возможно, — соглашается Луи, возвращая машину обратно на шоссе 66. Его губы сами собой растягиваются в улыбке, хотя он изо всех сил старается это скрыть. Да, Гарри может быть невыносим, но Луи думает, что он всё ещё хочет поцеловать его. * Луи чувствует себя значительно лучше, как только съедает завтрак. — Что находится в Эль-Рино? — спрашивает Луи, сворачивая на съезд, указанный ему картой. — Его называют «городом Гамбургеров», — рассказывает Гарри. — У них каждый год проходит что-то вроде гигантского фестиваля гамбургеров, где они готовят гамбургер весом семьсот пятьдесят фунтов. Луи устало оглядывается. — Мы здесь из-за фестиваля? Гарри действительно улыбается, когда качает головой. — Нет, он в мае. Мы пропустили. — У меня разбито сердце, — сухо произносит Луи, хотя про себя благодарит свою счастливую звезду. — Граница Арканзаса находится всего в нескольких часах езды от нас. Вместо этого я был бы рад свернуть к гигантскому шару с краской. В любом случае, он, наверное, больше, чем гамбургер. Луи слегка смеётся. — Ну нет, спасибо. И из-за этого ты можешь нарушить маршрут. Гарри усмехается. — Во имя искусства? Ты удивишься. * Планируемая деятельность Гарри в «городе Гамбургеров» по-прежнему включает гамбургеры, хотя и не гигантские. Три знаменитых ресторана гамбургеров выстроились в линию в одном квартале, и в итоге они проходят через все три, деля по одному гамбургеру в каждом и заканчивая молочным коктейлем в самом последнем. Гарри фотографирует их еду в каждом ресторане, в какой-то момент вставая на стул, чтобы лучше видеть стол сверху. — Мне неловко, — бормочет Луи, одновременно пытаясь держаться подальше от фотоаппарата. — Да? — правая сторона губ Гарри приподнимается в полуулыбке, ровно настолько, чтобы появилась ямочка на щеке. — Мне следует остаться здесь подольше? Луи прикрывает глаза. — Кого ты здесь знаешь? — спрашивает Гарри, смеясь над своими словами. — Кто здесь в действительности обращает на меня внимание? Луи опускает руку. — На привлекательного мужчину в шортах, будто со сцены стриптиз-клуба? Гарри широко улыбается. — Привлекательного? — Луи толкает его, и Гарри делает снимок. Он выглядит слишком довольным собой, и это никак не влияет на суматоху в мозгу Луи, когда речь заходит о Гарри Стайлсе. Он такой грубый, но такой милый; он забавный и сварливый. Он грёбаная аномалия, и Луи начинает слишком привязываться к нему. — Я собираюсь впасть в пищевую кому, — объявляет Луи, когда они возвращаются к машине после последнего ресторана. — Пожалуйста, скажи мне, что ты в состоянии водить. Гарри протягивает руку за ключами. — Я могу сесть за руль. Знаешь, мы едем в Техас и должны купить ковбойские шляпы. Луи качает головой. — Мы определённо не должны этого делать. — Ты хочешь сказать, что я не похож на наездника на быках? Луи слишком уязвим, чтобы думать о Гарри верхом на чём-либо, поэтому он отметает комментарий Гарри взмахом руки. — Техас — чертовски консервативное место, Эйч. Тебе там не понравится. — Ты говоришь, как будто я не умею читать избирательную карту, — размышляет Гарри, изогнув бровь. Он открывает дверцу, и они оба садятся, ноги Луи автоматически поднимаются к приборной панели. — Может быть, в свободное время я скачу на быках и целуюсь с мальчиками. Америка — прекрасное место, Луи. Прими это. Луи закатывает глаза и снова поднимает ноги. — Я собираюсь принять свою пищевую кому, ковбой. — Он пытается казаться раздражённым, но это сложнее, когда Гарри в таком состоянии, шутит и улыбается, как будто знает что-то, чего не знает Луи. Это действительно чертовски раздражает. Он закрывает глаза и ждёт, когда заведётся машина. * Луи просыпается где-то за пределами Уэзерфорда, который, как он с разочарованием обнаруживает, всё ещё находится в Оклахоме. — Что не так с Оклахомой? — спрашивает Гарри. Мелодии Гарта Брукса превратились в Arctic Monkeys где-то во время сна Луи. — В ней нет ничего плохого, — отвечает Луи. — Просто сидеть в машине не так весело, когда видишь одни и те же вещи снова и снова. Трава за окнами вся высохла, и хотя время от времени появляются какие-то животные — они в основном занимаются своими делами и не интересуются машинами на шоссе. Местность плоская во всех направлениях, что без всякой на то причины беспокоит Луи. В этой части страны кажется что он беззащитен, как будто, если машина сломается, они окажутся в затруднительном положении, и им нечего будет искать на многие мили. — Ты говоришь обо мне? — Что? — Луи отводит взгляд от стада овец в поле справа. — Ты сказал, что тебе надоело видеть одно и то же снова и снова, — повторяет Гарри. — Я отношусь к этому? У Луи есть подозрение, что Гарри напрашивается на комплименты, но не уверен, что у него хватит смелости сделать это. — Ты мне ещё не надоел, нет, — наконец-то удаётся сказать ему. — Знаешь, я до сих пор пытаюсь понять тебя. — Понять меня? — Гарри кладёт обе руки на руль. — Я не настолько сложен. Луи хочет больше поговорить о том, что они обсуждали прошлой ночью — о бурном романе, который оставил Гарри в полном беспорядке. Он не знает, как поднять эту тему без алкоголя. При дневном свете всё всегда сложнее. — Следователь когда-нибудь говорит подозреваемому, что он расследует? — Луи звучит как придурок, и он это знает, поэтому улыбается. Гарри ахает и оглядывается. — Я подозреваемый? Ты следователь? Это ролевая игра? Луи смеётся и опускает стекло со своей стороны, чтобы вдохнуть воздух, пахнущий коровьим пастбищем. — Отвали, — говорит он, что только заставляет Гарри смеяться. Следующий час они проводят в относительной тишине, за исключением того, что Гарри указывает на детёнышей животных в полях, что совсем не раздражает. — Малыш, — восклицает он, указывая на ягнёнка, — малыш, — указывая на пони, бегущего с двумя другими лошадьми, — малыш, малыш, малыш, — когда они натыкаются на трёх телят, стоящих рядом со своими родителями в высокой траве. — О боже, — парирует Луи, — Посмотри на всех этих взрослых. Взрослый, взрослый, взрослый. — Ему негде спрятаться, когда Гарри протягивает руку, чтобы толкнуть его в бедро. — Малыш, — произносит Гарри мгновение спустя, и Луи стонет. Он всё равно смотрит по сторонам, потому что ему в самом деле нравится видеть крошечных животных. — Где? Гарри оглядывается — О, извини. — Он двигает бёдрами на своём сиденье и оглядывается на дорогу. — Уже проехали. Луи качает головой, а затем пытается спрятать улыбку в руке, возвращаясь к тому, чтобы смотреть в окно. * Приезд в Техас оказался более разочаровывающим, чем Луи ожидал. Два ковбоя, едущих без седла по шоссе, и два бычьих черепа на пересохшем поле, которые кажутся квинтэссенцией техасских событий. Гарри несколько минут пытается говорить с южным акцентом, но то, как он произносит чикагские гласные, перекрывает его техасский акцент. Земля выжжена, и поля Оклахомы превратились в заросли кустарника, но пустынные холмы трёхцветные, как на муралах. Первый крупный город, который они встречают — это «Cadillac Ranch», который, согласно маршруту на коленях Луи, находится именно там, где они должны быть. Технически это не что иное, как открытая местность с десятью старыми кадиллаками, стоящими на носу и наполовину зарытыми в затвердевшую, высохшую грязь. — Это так круто, — оценивает Гарри с широко раскрытыми глазами, уже пытаясь отстегнуть ремень безопасности, прежде чем он даже остановит машину. Парковки нигде нет, или Гарри не собирается тратить время на то, чтобы её найти, поэтому они направляются к линии машин, стоящей рядом с шоссе. Гарри переходит в режим папарацци, а Луи делает несколько снимков на свой телефон, восхищаясь искусством, которое было создано совершенно случайным образом. Он проводит рукой по одному бамперу и пытается представить работы других художников под верхним слоем краски. — Это намного круче, чем гигантский шар с краской, — приходит к выводу Луи, когда Гарри начинает делать снимки машины с близкого расстояния. Гарри улыбается, фотографирует Луи, а затем снова сосредотачивается на машинах. — Я согласен, — говорит он из-за камеры. — Техас лучше, чем Арканзас. — Учитывая, что мы не ездили в Арканзас. — Луи хватает с пыльной земли баллончик с краской и встряхивает его. — Что собираешься рисовать? — интересуется Гарри, наконец отводя камеру от лица. — Я не знаю. — Луи закусывает нижнюю губу. — Мне не нужно, чтобы ты осуждал меня, пока я это делаю. Гарри смеётся, но отступает, останавливаясь, чтобы взять свой баллончик с краской. — Не вдыхай пары, — кричит Луи. — Ты всё ещё за рулем. — Гарри в солнцезащитных очках, но, как обычно, Луи уверен, что он закатывает глаза. Луи ненадолго задумывается, но не может придумать, что нарисовать, поэтому он изображает улыбающееся лицо и чувствует себя неудачником без фантазии. Он чертит несколько неровных линий и гигантскую букву «Л», прежде чем отправиться на поиски Гарри. У каждой машины стоят несколько человек, которые рисуют и фотографируют — в основном семьи, а затем группа девушек в футболках с надписями, забирающихся на крышу одной машины для группового снимка. Гарри находится около последней — стоя на коленях, с сосредоточенностью, которой Луи обычно не хватает в художественных начинаниях. Он наблюдает за ним, когда тот замедляется: глаза Гарри прослеживают линию краски, одна рука на объективе камеры, чтобы убедиться, что на неё ничего не попадёт. Луи фотографирует его на свой телефон. Он подходит ближе, когда Гарри берёт второй баллончик и начинает повторять линию, которую только что провёл. Гарри нарисовал сердце с чёрным контуром и заполнил центр радугой. Луи делает ещё одну фотографию, даже не задумываясь и подходя ещё ближе. — Ты заставляешь меня чувствовать себя бездарным, — говорит Луи, когда понимает, что стоять молча позади Гарри немного жутко. Гарри подпрыгивает от его голоса, а затем хохочет, вставая. Он отряхивает пыль с колен и надвигает солнцезащитные очки повыше на нос. — Дело в том, что тебе не нужно делать то, что делают другие, — наставляет Гарри. — Это всё искусство. — Да, только вот ты создаёшь здесь грандиозные политические заявления, в то время как я написал первую букву своего имени, как трёхлетний ребенок. Гарри снова смеётся, качая головой. Он наклоняется за другим баллончиком краски и встряхивает его. — Это не политическое заявление, — тихо поправляет Гарри. Луи с лёгким благоговением наблюдает, как Гарри возвращается в то положение, в котором был изначально и пишет слово «любовь». В самом сердце Техаса, в окружении тонны психоделических автомобилей, это кажется немного духовным. Гарри наконец-то оставляет баллончик и отступает, чтобы полюбоваться своей работой. — Круто, — радостно признаёт он, шмыгая носом. Луи смеётся, а затем подталкивает Гарри локтем. — Тебе лучше сфотографироваться, прежде чем мы уйдём. Это то, что дети называют контентом для Инстаграма, — говорит Луи. Смех Гарри — чистый свет, когда он включает свою камеру. — Ты знаешь слово «Инстаграмный»? — Моя сестра ведёт блог о макияже, Эйч. Я очень продвинутый. Гарри фыркает, и Луи чуть не пинает его в голень, но сдерживается, чтобы не испортить кадр Гарри. Луи публикует сделанную им фотографию, в своей истории в Instagram, пока они возвращаются к машине. Он пометил Гарри эмодзи с кисточкой и чувствует себя очень новомодным, учитывая его типичные истории в Instagram. Гарри проверяет свой телефон, когда они садятся в машину, и тихо смеётся. — Ты отметил меня в истории, но не подписался? — Он бросает взгляд на Луи. — Я обиделся. Луи ухмыляется. — Ты сам не подписан на меня. — Ты уверен в этом? — спрашивает Гарри со знающей улыбкой. Конечно же, Луи получает уведомление от @HarryStyles и закатывает глаза. — Ты каждый раз меня обманываешь, не так ли? — Луи проводит пальцем по уведомлению и подписывается на Гарри, прежде чем положить телефон обратно в подстаканник. — Именно, — не спорит Гарри, заводя машину. — Если я этого не сделаю, я потеряю свои сверхспособности. Гарри просто смешон. Луи это слишком нравится. * Они едут на запад около часа или около того, пока не натыкаются на место для барбекю, которое Гарри видел в Instagram, когда готовился к поездке. Луи замечает, что в блокноте, который он держит, его нет. — Это не входило в маршрут? — не верит Луи, когда они находят место для стоянки. — Мы сегодня поздно начали, — объясняет Гарри. — Мы уже должны быть в Веге. — Ах, Вега, — размышляет Луи. — Менее известная сестра Вегаса. — Гарри слегка посмеивается над ним, прежде чем выйти из машины. Бар «Butch» — это красный сарай с красными клетчатыми скатертями, в котором подают рёбрышки и сладкий чай. Луи и Гарри занимают стол и заказывают рёбрышки с тарелкой различных гарниров для барбекю, устраивая беспорядок на лицах, хотя и стараются есть аккуратно. Здесь имеется ведёрко влажных салфеток в индивидуальной упаковке, которые они используют, чтобы стереть весь соус, и Луи на всякий случай прихватывает пару запасных. — Дорога может быть грязной, — говорит он Гарри. Это заставляет его чувствовать себя своей мамой, поэтому он пишет ей смс, чтобы сказать, что думает о ней. Закат ослепителен, когда они возвращаются на улицу — красные и оранжевые цвета, не стеснённые зданиями или смогом, бесконечная красота почти во всех направлениях. Гарри выезжает со стоянки только для того, чтобы затормозить на пустынной заправке, чтобы они могли выйти и посмотреть на небо. — Разве это не заставляет тебя хотеть жить в деревне? — тихо спрашивает Гарри. Вокруг них всё кажется безмолвным, и Луи нравится мысль, что, возможно, весь мир остановился, чтобы полюбоваться закатом. — Снова возвращаешься к этому? — Луи скрещивает руки на груди и прислоняется к машине. День был тёплым, но ночь вокруг них медленно остывает. Гарри улыбается. — Я просто говорю. Это настолько открыто. Ты забываешь, что вокруг тебя происходит что-то ещё. Луи кивает в молчаливом согласии. В последние шесть дней это были только он и Гарри. Такое чувство, что они живут в своём собственном личном пузыре. Только они вдвоём. Луи забыл, что оба возвращаются на учёбу — что занятия находятся в не столь отдалённом будущем. Но. Прямо сейчас, есть только это. Закат, Гарри и Техас. * — У меня есть идея, — сообщает Гарри, когда они уже два часа едут на запад, а небо над головой быстро темнеет. — Надеюсь, снять отель, — предлагает Луи, поворачиваясь к нему лицом. Гарри вёл машину, как человек под прицелом, мчась по просёлкам к дороге в Нью-Мексико. — Нам нужно какое-то время, чтобы наверстать упущенное, — объясняет Гарри, полностью игнорируя Луи. — Так что мы должны просто по очереди ехать всю ночь. Луи безучастно смотрит в сторону лица Гарри. Гарри замечает тишину и смеётся, когда видит, что Луи смотрит на него. — Что в этом плохого? — Мы должны просто наслаждаться дополнительным временем, — говорит Луи. — Не трать его впустую, торопясь. — Ты просто хочешь спать в кровати. — Итак, подай на меня в суд. Неужели это неправильно? Почему ты так торопишься? — Я не тороплюсь, — не соглашается Гарри. — Я просто хочу наверстать упущенное время, чтобы мы могли вернуться в нужное русло. Если мы этого не сделаем, то отстанем на полдня. — И это плохо? — Луи думает об их пузыре, и внезапно ему кажется, что Гарри спешит выйти из него. — Маршрут существует не просто так, Луи, — произносит Гарри. Луи хотел бы сжечь этот чёртов маршрут. — Хорошо. Когда ты устанешь, я сяду за руль. Гарри удовлетворённо улыбается, и Луи отводит взгляд. О чудо, Гарри снова стал надоедливым.