Жертва обстоятельств

      Сраные московские серые будни остаются такими же серыми даже весной. Май подходил к концу так же, как и количество моих нервных клеток после защиты диплома. Сколько сил и времени было вложено в эту чёртову красную корочку. Единственное, что меня радует в цвете моего диплома, так это то, что он подходит к моему роскошному красному платью, сшитому на заказ. Мой супер-ахринительный институт закатил целую премьеру на выпускной. Ну как закатил, на деньги своих студентов, в моем же случае — на деньги отца. «К счастью, я училась на бюджете, иначе бы не смогла смотреть старику в глаза».       Мой отец — это все, что осталось от той большой и крепкой семьи, что была знакома мне с детства. Двухуровневая квартира, находящаяся в спальном районе столицы, не в центре, но и не в самой жопе города. Бабушка, мама, сестра, отец и маленький доберман — все, что я помнила в свои лучшие годы, а именно в пятнадцать лет.       Но все закончилось. Резко и быстро. Как и швея, отрезающая мешающий конец нитки, то, что именуют Богом или судьбой, отрезало нити жизни почти всей моей семье. Маму забрала лейкемия всего за какой-то то год. Я видела, как ее тело медленно превращалось в сухой скелет, обтянутый серой шершавой кожей с лысой головой. А затем последний выдох, и ее не стало. Бабушка так и не смогла смириться с потерей дочери, и вскоре смерть забрала и ее.       Казалось бы, трое в лодке, не считая собаки: я, моя сестра и отец бились о скалы жизни дальше, не взирая на потери экипажа. Но нет. Чертова авария. Бухой водитель. Обколотый или просто последний имбецил сбивает насмерть мою младшую белокурую сестру, которая была так похожа на маму. С ее смертью я забыла, как выглядит материнская линия моей семьи, ибо я была точной копией отца, как внешне, так и характером.       Я забыла многое. Забыла, что значит игнорировать запах перегара, ибо бухой убийца моей сестры вбил мне это в голову до конца жизни. Я ненавидела пьяных, ненавидела всей душой. Мне хотелось стереть их в кровь точно так же, как я стёрла костяшки своих пальцев, когда в суде разбила рожу этому уроду, за что мне и впаяли три дня исправительных работ. «Спасибо отцу за взятку, иначе бы мне не светило поступление на бюджет...»       После всего этого, отец опустел. Душой и телом. Стал все больше походить на старика. Как бы я хотела тоже зачахнуть, но мои годы с пинком под зад толкали меня в расцвет моей молодости.       Двадцать один год. А ведь только вчера было лет семь. Я больше не похожа на беззаботную девчушку с косичками и дурацкой челкой под горшок. Я смотрела в зеркало университетского туалета на высокую девушку с длинными ногами и руками. Хрупкие худые плечи вздрагивали от прерывистого дыхания. Длинные темно-русые волосы, которые отдавали золотом на свету, я кое-как умудрилась собрать в дурацкий пучок, а оставшиеся короткие прядки уложить набок в некое подобие челки. Уже в сотый раз я обещаю себе сходить в парикмахерскую, но защита диплома и тупые преподаватели не дают ни секунды свободного времени. «Боже, как же я устала...»       Я сделала пару шагов туда-сюда, цокая каблуками по розовому кафелю. Моим глазам нужна была разрядка. Я опять заглянула в отражение, ища незначительные косяки угловатого лица: капельки воды, комочки туши и пару лишних штрихов хайлайтера на прямом носу, который было сложно назвать маленьким, но и большим тоже. Заломавшаяся волосинка на темной жесткой брови не давала мне покоя. «Что не так с твоей жизнью?»       Зелёная радужка уступила место чёрному зрачку.       — Твоя мать съездила бы тебе по башке, — произнесла я вслух. — Чем ты недовольна? Ты красива, умна, талантлива, у тебя красный диплом о получении специальности художника по костюмам, а ты стоишь и ноешь. Тряпка.       Я обернулась. Напротив стояла моя одногруппница из разряда серых мышей.       — Что?! — атаковала я, злясь на себя за привычку разговоров с самой собой.       — Ничего, — блондинка в синем платье вздернула свой маленький носик и с грохотом хлопнула дверью с той стороны.       — Дура, — произнесла я то ли ей, то ли себе, а в прочем, это уже не важно.       Отвратительный, саркастичный характер с долей манипуляции и юмора присутствовал во мне всегда. «Полемист» как высказалась моя лучшая подруга, когда нашла дурацкий тест на тип личности и тут же заставила меня его пройти.       — Как с таким характером у меня вообще могут быть друзья?       — Действительно, — этот тонкий голосок, что гораздо нежнее, выше и приятнее моего, я всегда узнаю. Ангел, а полностью Ангелина, всегда любила появляться и исчезать, словно рыжая бестия, какой она и была. — Опять разговариваешь сама с собой?       — Люблю поговорить…       — С умным собеседником, знаю, ты говоришь это каждый божий день. Кстати, а где твой диплом?       Я кивнула головой в сторону подоконника.       — Черт! Ты же его заляпаешь, — кучерявая девушка, чуть не снеся меня в ног, подбежала к моей красной корочке и начала вытирать его подолом своего пышного зелёного платья. — Чем ты опять недовольна, Марина? Я просто не понимаю…       — Чем тебе не угодила моя кислая рожа?       — Да тем, что так быть не должно. Ты красивая, да ещё с красным дипломом. Боже! Как ты…       Она развела руки, покрытые конопушками, в стороны.       — Что ты будешь делать, если окажешься в действительно безвыходной ситуации?       — О чем ты?       — В мире столько дерьма. Каждый день людей убивают, насилуют. Кого-то продают в рабство, но они продолжают жить. Жить и бороться. А ты не можешь осознать своё счастье.       — Может, чтобы все осознать, мне действительно нужно оказаться в рабстве, — саркастично бросила я.       — Сплюнь. Ума не приложу, как ты выживешь, будучи пленницей какого-нибудь маньяка. Мда, нашла о чем говорить в такой день, — она встряхнула свои кудри, подходя ко мне. Ангел была малышкой рядом со мной, даже на каблуках она дышала мне в грудь.       — Как наверху погодка? — ее красные губы растянулись в улыбке, пока она смотрела на меня снизу вверх.       — Ветрено, а как у вас в гномьем царстве? — парировала я.       — Весьма неплохо. Наши идиоты ждут нас в машине. Долго нас ждать не будут.       — Какие идиоты?       — Ну как, мехатроники из другого потока, пару дизайнеров и конструкторов. Ты их знаешь.       Прелести большого института заключаются в куче специальностей, объединенных в одном громадном здании. Так как я училась на художника по костюмам, я была тесно связана с одеждой и ее производством, так что дружба с дизайнерами и швеями у меня была на первом месте. Там я и познакомилась с Ангелом, которая была первоклассным швейным конструктором. Она могла сшить что угодно из чего угодно. Но знакомство с мехатрониками было связано лишь с одной персоной а именно…       — Антон тоже там?       — Твой вездесущий бывший уехал с новой пассией уже как полчаса назад, так что, можем смело идти пить.       Тошнота подступила к горлу при упоминании алкоголя.       — Прости, — Ангел все понимала и читала меня, как открытую книгу.       На удивление, вечер прошёл хорошо. Одни были с парами, другие предпочитали провести вечер в одиночестве, ну а кто-то уже втроём целовался на диване. Ангел не отлипала от своего нового хахаля, забыла как зовут. «Она меняет их, как перчатки!»       И что она нашла в этих инженерах? Они либо дрыщи, либо здоровые неотесанные мужланы, без доли аристократии и интеллигенции. Они отлично знают, как настроить машину, но не то, как нужно говорить с женщиной. Невоспитаны и грубы. Вот и все мое наблюдение. «Нет. Это не мое».       А то, что было мое, видимо, учится в Оксфорде на факультете дипломатии, а не в художественно-техническом вузе Москвы. «Дурацкий фетиш на аристократичных британцев. Будь проклят весь английский кинематограф со всеми актерами!»       Я поднялась с дивана, попутно хватая сигареты Vogue, которые я курю только из-за аналогичного название с журналом, принципиально не пробуя другие. Во вторую руку прихватила телефон, а в уши влезли два беспроводных наушника.       Ночная Москва была лучшим зрелищем в моей жизни, а ещё лучше было взирать на столицу с высоты восемьдесят четвёртого этажа в башне OKO, одной из составляющих комплекса Москва Сити, что я и делала. Дым повалил из приоткрытых губ.       — Любимый мураве-е-ейник, — протянула я.       Город жил даже ночью: шумиха и возня, гул и крики. Движение, движение и ещё раз движение. Просто обожаю.       Мой мозг решил ненароком задуматься, глядя на всю столичную возню с вершины небоскрёба о том, что жизнь в деревне ведь ничем не хуже. Просто другая. Спокойная, размеренная, со своими монстрами и тараканами, с сельским хозяйством и прочей вознёй в земле, которая так нравится старикам. Я всегда объясняла тягу пожилых людей копаться в земле именно тем, что их уже тянуло на покой. «Пора лечить психику...»       — Так, что там? Ах да, деревня, — я вернула себя в размышления.       Маленькая деревушка с каменными и деревянными домиками, яблоневый сад, может быть, поле с пшеницей, скот и, конечно, главная площадь со статуей или монументом посредине. Но так слишком бедно.       Я потянулась за второй сигаретой. Пару раз чиркнув ногтем по зажигалке, я запалила огонёк, а потом я выпустила облако дыма…       — Так, значит, слишком бедно. Нужна инфраструктура в этой деревушке, может, пару домов знатных людей, — я хмыкнула, — да.       Мое воображение выдало парочку элитных домов, в которых бы жили управляющие деревней. Возможно, они были бы потомственными дворянами или графами, лордами…       — Нет, лорды слишком пафосно для такой хиленькой деревушки, — я усмехнулась. — Потомки дворян. Да, так лучше. А чтобы наладить производство, нужна фабрика. «Какая к черту фабрика, дура? — сигарета полетела вниз с 84 этажа. — Фабрика, блин, это ж додуматься надо!»       Мечта Ангела — работать в крупном швейном цеху на заводе. Никогда не понимала ее стремления проводить целые дни на производстве, да ещё и работать на конвейерах. «Чушь какая!»       А работа художника по костюмам… Боже, я всякий раз получала эстетический оргазм от ощущения маркера, карандаша или лайнера в руках. Вести линии, создавать образ, знакомиться с актерами и режиссёрами. «Ну, это я слишком загнула...»       — Одна стажировка в театре ни о чем не говорит, — я хотела потянуться за ещё одной сигаретой, но одернула руку, вспоминая о никотиновой зависимости. «Стажировка».       Я ждала ответа от маленькой компании в Лос-Анджелесе. Шикарная возможность — помощница художника по костюмам. Работа в Голливуде, жизнь в золоте и далее, далее, далее.       — Не боишься? — низкий бас вырвал меня их мечтаний. Я знала этот голос, ужасно неподходящий к его обладателю. Мне пришлось обернуться.       — Я думала, ты не присоединишься к нашему празднику жизни, Антон, — мне пришлось убрать наушники в кейс.       Мой бывший выглядел как картинка идеального парня в моей голове. На две головы выше меня, стройный, идеально выбритый и красивый, как молодой Пирс Броснон, с укладкой, достойной британского Vogue. Успешный мехатроник из богатой семьи, которая обеспечила его всем, что его душа пожелает. Благодаря ему я научилась паять, собирать микросхемы, крутить провода, даже увлеклась сборкой несложных механизмов. Но как потом выяснилось, все это было не мое. Так же, как и он был не моим.       Желание моей матери было быстрее выдать меня замуж на перспективного, богатого и умного молодого человека, и Антон подходил по всем пунктам. Я повстречалась с ним долгие четыре года, за которые он успел так проесть мой мозг, что я чуть ли не подожгла его чёрный Лексус.       — Устал от компании красивых девушек, — он сложил руки на груди. — Мне сказали, что ты тут, так что решил, так сказать, сменить обстановку.       Заносчивый, педантичный сноб, чей перфекционизм и мания величия не так сильно раздражали меня, как его показушный низкий смех. «Сейчас вырвет...»       — Я, кстати, давно хотел поговорить с тобой. Помнишь ожерелье из жемчуга, которое я тебе подарил…       — Да-а-а... — подозрительно протянула я.       — Ты не могла бы мне его вернуть? — абсолютно спокойным голосом произнёс молодой человек.       — Ты сейчас серьезно?       — Ну да.       — Антон, ты в своём уме? — я схватила пачку с сигаретами, подходя к нему. — Ты подарил мне это ожерелье года два назад, но именно сейчас ты решил вспомнить про него?       — Я просто хочу свои инвестиции назад.       — Ах, инвестиции... — я подтянула подол красного платья. — Не ты ли мне тыкал в лицо своими деньгами, а сейчас что, бедствуешь?       — Я тебе не только деньгами в лицо тыкал.       — Ах ты сука! — как только я сделала два уверенных шага вперёд, Антон тут же попятился, упираясь своей тощей задницей в ограждения. «Слабак. Только языком и можешь чесать!»       Я развернулась на каблуках, пытаясь достать ещё одну сигарету из полупустой пачки, наплевав на здоровье и никотиновую зависимость.       — Так ты вернёшь украшение?       Я остановилась.       — Любовь приходит и уходит, а ломбард работает всегда, так что пойди поищи свои цацки у перекупщиков.       Дверь на террасу с громким гулом захлопнулась за мной, оставляя московского сноба на балконе высотки. Конечно, я не сдала никакие украшения в ломбард, слишком я любила яркие вещицы. Словно ворона, я тянула руки к каждой блестящей штуковине.       Я скинула с себя каблуки, пока спускалась по лестнице назад в клуб. Нервные клетки лопались с каждой секундой. Я не знала куда деться, где забыться, где скрутиться в комок и заткнуть уши наушниками, чтобы не было слышно ни единого звука.       Наконец, я вышла из здания, вдыхая выхлопной дым дорогих машин, подъезжающих к небоскребам. У самого входа стояла Ангел, провожая наших еле стоящих на ногах знакомых. Девушка впихивала молодых дизайнеров в такси, пытаясь объяснить, что она не может с ними поехать.       Бычок от сигареты был почти выкурен. Краем глаза нашла урну, чтобы быстрее выкинуть окурок, пока Ангел не дала мне чертей. Она лучше меня следила за моим здоровьем, не давая выкурить лишнюю пачку.       — Марина! — девушка помахала рукой, призывая сесть в подъехавшее серебристое такси. Ангел жила одна, так что сегодня я намеревалась провести ночь в ее новенькой студии на севере города.       Всю поездку я промолчала. Зато Ангел тараторила без умолку, рассказывая все, что я пропустила за вечер. С особенным энтузиазмом она рассказывала, как наши пьяные знакомые сломали ножку стола, из-за чего девушке пришлось отвлекать официанта своим внушительным бюстом, пока ребята применяли все свои инженерские способности, чтобы присобачить отвалившуюся деревяшку на место.       — Представляю, какой был бы штраф, — пропищала рыжая девушка, поворачиваясь ко мне. — Ты в порядке?       — Я хочу уехать. «Что я хочу?»       Мой язык почему-то насрал на мнение мозга и решил выступить раньше, чем я успела подумать.       — Что? Куда? Надолго?       — Я устала. Город слишком давит на меня. Куда не пойду, везде одно и тоже, — я облокотилась о стекло автомобиля. — Не хочу видеть кислое лицо отца все лето.       — А, ты про отпуск, — она выдохнула, — я уже испугалась. Тогда будем планировать поездку вместе, одну я тебя не отпущу.       Я улыбнулась. В принципе, привилегия провели лето не одной, а с лучшей подругой, меня устраивала. Но, боюсь, она и не догадывается, куда я хочу поехать.       — Ибица! Боже, или же Милан! Там такие тусовки! У меня как раз накопилась кругленькая сумма.       — Когда ты уже закончишь подрабатывать веб-кам моделью и найдешь нормальную работу?       — Не всем даны такие шикарные формы, — она поправила свою грудь. Я посмотрела вниз, пытаясь найти свою, но это было бы весьма долгим занятием, так что я просто усмехнулась.       — Нельзя же заниматься этим вечно. Это ненадежная работа, — я повернулась к ней.       — Да, я знаю, но это такие легкие деньги, — она развела руками, — всего-то надо снять лифчик, и денежки у тебя на карте.       Я закрыла глаза.       — Да и потом, все и так это знают, а родителей у меня нет, чтобы осудить.       — Обещай, что завяжешь с этим с сентября.       — Хорошо, а ты завяжешь с сигаретами, по рукам?       — Ладно, сучка, по рукам, — я протянула свои длинные пальцы к ее пухлой ручке, — на что только не пойдёшь, чтобы ты перестала светить сиськами перед стремными мужиками.       — Так, теперь я хочу светить сиськами не перед стремными, например, на Ибице.       — Ах да, — я сморщила нос, — я хочу в деревню.       Я не хотела встречаться с ней взглядом. Лицо Ангела и без того прожигало меня на настоянии.       — В деревню? Ты? Да ты в своей жизни ничего тяжелее кисточки для рисования не держала. Ты собралась там в земле ковыряться?       — Нет, я просто хочу снять домик рядом с лесом и хорошенько отдохнуть.       — Ох, как я тебя ненавижу, — ее сочувствующие вздохи говорили о том, что она сдалась. Ее любовь ко мне была слишком велика, иногда даже переходила за грань дружбы, поэтому мне приходилось останавливать девушку, когда дело заходило слишком далеко.       Но я не могла ответить ей тем же. Видимо, я перестала что-то чувствовать к людям. Вроде, я смотрела на ее конопатое лицо и понимала, что я смогла бы прожить и без нее, но точно не она. Ангел была инициатором всех наших встреч и разговоров, и я до сих пор не понимала, как она меня выносит.       — Давай так. Июнь мы живем в твоей деревне с козами, свиньями и крестьянскими мужиками, — она на секунду замолчала, — хм… А в работящих мужчинах есть свой шарм. Плохо выбритые, широкоплечие, наверняка с животным либидо…       — Я резко передумала ехать с тобой, — улыбнулась я.       — Ладно-ладно, — девушка подняла руки сдаваясь, — так вот, месяц мы живем в халупе на окраине деревни без нормального водопровода. И пока ты будешь прыгать по лугу, валяться в цветочках и нюхать жопы майским жукам, я буду страдать или совращать местных работяг.       — Согласна.       — А потом, когда наступит июль, мы едем на Ибицу. Прошерстим там каждый клуб, каждый бар и пляжную тусовку. Надо составить список, с кем бы я хотела переспать. По национальностям, конечно же.       — Боже, ты неисправима, повышенное либидо до добра не доведёт.       — У всех оно повышенное, просто надо найти партнера, а не довольствоваться единственным бывшим мужиком. Он хотя бы не измерял точный угол наклона, когда в тебя входил, а то зная его перфекционизм…       — Ой, все, — улыбка невольно проскользнула на моем лице.       Машина остановилась у новенькой многоэтажки. Я рассчиталась за такси, пока девушка судорожно искала ключи в своей сумке, в которой можно было найти что угодно, кроме того, что нужно.       Мой палец нажал кнопку на семнадцатый этаж, и лифт начал свой долгий путь под дурацкую лаундж-музыку.       — Ты уже выбрала, куда хочешь поехать?       — Может, в восточную Европу?       — Белоруссия и Украина сразу нет, — проговорила подруга. — Может, Польша, или Болгария?       — Румыния, — опять произнёс мой язык, не согласовываясь с мозгом.       — Румыния?! Я почти ничего не знаю об этой стране, да и, бьюсь об заклад, ты тоже. Почему она?       — Не знаю. Слышала, что там просто обворожительные виды.       — Ладно, завтра закажу билеты в Бухарест. Пару деньков проведем в отеле, а там уже выберем конечную точку прибытия, идёт?       — Идёт, — сухо произнесла я, откидываясь головой на стену лифта. «Румыния, значит...»       — Ты делаешь меня жертвой обстоятельств, — сказала Ангел, выходя из лифта в холл, — деревенская Румыния. Боже, не так я хотела отметить окончание ВУЗа.       — Не делай из себя жертву, ты едешь на добровольной основе.       — И поныть не даёшь, — ключ в замочной скважине провернулся пару раз, пока мои шестеренки прокрутились в голове тысячи раз. «Наверное, я пожалею об этих дурацких каникулах в незнакомой мне стране, но риск всегда оправдывает ожидание...»