(не)удачное стечение обстоятельств

Просыпался он долго. Нехотя. Почти порываясь натянуть одеяло обратно и уснуть еще на, как минимум, день, но шорох чужой одежды рядом заставил напрячься и резко сесть. Шелковая ткань, до сего укрывающая плечи, скользнула вниз, оголяя тело — и Вэй Усянь тут же понял свою оплошность, накрываясь ею обратно. Надо же, не одеяло, — платок. Кто бы сказал, что он когда-нибудь будет укрываться платком, пряча свою оголенность, то ни за что бы не поверил. Оглянувшись, Вэй Ин понял, что лежал на огромной кровати — не такой, как у Ханьгуан-цзюня в цзинши, что очень порадовало, — а спиной к нему сидел Сычжуй, очевидно с чем-то возясь. Вздохнув от облегчения, что его голое тело лишний раз никто не увидел, Усянь накинул на плечи платок, обмотавшись в него с ног до головы, и только тогда посмел подать голос: — А-Юань! — плечи мальчишки дернулись, и тот обернулся. В его руках была белая ткань и иголка с ниткой, которая тут же была перегрызена зубами, — Я долго спал? Вы говорили кому-нибудь о… … стоило Сычжую подобраться ближе, как Усянь понял, что пальцами тот сжимает маленькое белое одеяние, которое и сшил сам. В ответ мыслям перед ним легли сначала нижние шелковые одежды, потом верхние и, в дополнение, башмачки. Слезы сами собрались на краях глаз. — Учитель Вэй, — А-Юань улыбнулся и отвернулся, давая ему время примерить новые одеяния. — Вы проспали почти до девяти утра, — Усянь, успев натянуть нижние одежды, на секунду замер, раздумывая над услышанным, но перебивать не стал, — о вашем пребывании в Гусу знают только я и Цзинъи. Мы не смели что-то говорить без вашего согласия. Закончив одеваться, Вэй Ин, сгорая от неожиданной радости, буквально запрыгнул на названного сына, подбираясь ближе к шее и тут же обнимая: — Я очень горжусь тобой, мой мальчик, — тепло буквально переполняло все внутри. — И я не «учитель Вэй», — внезапно недовольно произнес Усянь, даже сам себя поражаясь от такой искренности, — для тебя я папа Сянь. Казалось, Сычжуй застыл камнем, на мгновение перестав дышать. А потом его шея покрылась красными пятнами, вместе с лицом Вэй Ина, который понял, что только что сморозил. Нет, это была чистая правда, но в этом-то и проблема! Это было не то, что предназначалось для чужих ушей. Да такое даже вслух он никогда в жизни не сказал бы! Неужели не только его тело изменилось? Его язык теперь вымораживает только чистую правду! Да с такой особенностью встречаться с Лань Чжанем было категорически противопоказано! — Я… — спустя время очнулся смущенный А-Юань, —… Я постараюсь, папа Сянь. Застыл теперь Вэй Ин. Черт. Слезы полились с глаз. Те самые, что застыли от счастья, и теперь несдержанно котились по щекам. Всхлипнув, Усянь сильнее прижался к сыну, напрочь забывая обо всем. Как бы не хотелось сейчас свой рост обратно, пытался наслаждаться тем, что есть. Сычжуй нерешительно поднял руку, накрывая ею Вэй Ина и таким образом показывая, что обнимает ответно. Черт возьми, что-то действительно идет не так. Непонятная и щемящая внутри нежность буквально выворачивала — хотелось наболтать глупостей и нежиться, при этом получая ласку в ответ. Нет, Усянь человек и без этого громкий и тактильный, но не так. Это слишком даже для него, однако А-Юань не откидывал прочь, а наоборот — словно сам давно хотел это услышать. Как все сложно. Очень сложно. — Думаю, все равно нужно будет сказать Ханьгуан-цзюню, — невзначай добавил Сычжуй. Вэй Ин вздохнул. — В крайнем случае, — и согласился. — Тогда, — А-Юань сделал паузу, задумавшись, — учи… папа Вэй, думаю, нужно сходить в библиотеку. Там как раз что-то должно найтись. Разумные мысли. Отпрянув, Усянь заглянул в лицо сына — в груди от счастья наливалось таким теплом и нежностью, что этого казалось слишком много для такого тельца — и кивнул, сразу же прыгая на подставленную ладонь и обнимая пальцы, наслаждаясь теплом. Внутри билась настолько огромная любовь, что он не готов был с ней справиться. Возможно, став маленьким, в Вэй Ина просто не вместились все остальные чувства. Он не чувствовал ни раздражения, ни злости, ни паники — ничего. Только странная нежность, желание говорить все прямо (честность), смущение и усталость. Из-за выброса светлых чувств, он утомился. Хотелось закрыть глаза и поспать еще немного — хоть капельку. И боролся с этим желанием со всем своим усилием. Рука Сычжуя теплая, согревая и прячущая от царившей прохлады вокруг, а плотная ткань рукавов скрывала от лишних глаз, — у Усяня не было причин не спать, все так и намекало, что ему можно закрыть на мгновение глаза и забыться в короткой дреме. Нужно держаться, — повторил себе Вэй Ин, засыпая. На миг. Потому что буквально сразу же открыл глаза, очутившись в библиотеке. Сычжуй прошел к столу, аккуратно поставив его на ноги возле многочисленных бумаг, свитков и книг, и сам слегка наклонился, смущенно объясняясь: — Папа Сянь, — новое обращение явно нравилось его сыну, — я поищу что-нибудь, что может помочь снять с вас проклятие, а вы пока подождите меня тут. — Да куда я денусь, — вздохнул Вэй Ин, и оглянулся еще раз, примечая открытую чернильницу на столе, отчего в голове зародилась безумная идея. Дождавшись, когда А-Юань скроется из виду, Усянь подошел ближе к чистым листам — кто-то наверняка собирался здесь работать, подготовив для себя все необходимое, но не успел даже начать. С такого ракурса он видел, насколько шершавый и неровный листок, и как любая крохотная соринка теперь казалась обычными камушками на белом фоне. Сняв с себя верхнее одеяние, Вэй Ин закатал рукава до локтей и нижние штаны до колен, снимая башмачки, а после довольный подошел к чернильнице, с интересом опуская туда конечности. Ладони и стопы окрасились в черный тут же — еще пару секунд повозившись на одном месте, вылез обратно, сразу же становясь на белый лист бумаги. И пошел вперед, оставляя за собой маленькие следы от своих стоп. Забавно. Иногда ноги немного прилипали к поверхности, но это никак не мешало вышагивать на всех листах, изредка наклоняться, чтобы оставить и следы своих мелких ладошек — и продолжал идти, наворачивая круги. Интересно посмотреть на реакцию заклинателя, у которого наверняка задергается глаз, когда увидит следы от маленьких человеческих ножек. И заливисто засмеялся, подбегая снова к чернильнице, чтобы обмокнуть в ней конечности, и отправился пешком по поверхности стола. Было бы намного интересней сделать чернильного ангелочка, но А-Юань старался шить ему одежду, которую он просто не может вот так взять и испортить, а поэтому, подавив в себе это желание, нашел какую-то начатую запись, в которой увидел строки из злосчастной книги с правилами — и нещадно оставил рядом отпечатки своих рук. Выглядеть стало лучше. — Видели бы меня дети, — засмеялся сам над собой Вэй Ин, — сказали бы, что точно тронулся умом. И пошел снова вперед. — Это же… — слабо послышалось сзади. Обернувшись, Усянь встретился с испуганным взглядом Цзынъи, который застыл на месте и почти уронил держащие в руках книги, —… рабочее место Ханьгуан-цзюня! Вот черт. Словно назло, послышались уверенные и слишком знакомые шаги, оповещающие о том, что сейчас будет очень плохо. Подбежав за короткое мгновение к нему, Лань Цзынъи взял Усяня в одну руку, подбирая вместе с тем и скинутые верхние одежды с башмачками, и сунул его прямо в карман в рукаве. — Доброе утро, Ханьгуан-цзюн, — нервно выпалил Цзынъи, кланяясь, отчего вместе с ним шатнуло и Вэй Ина. Наверное, Лань Чжань в ответ кивнул, потому что ничего другого он не услышал, зато чувствовал чужую дрожь и испуг, которые были слишком явными для того, чтобы их проигнорировать. Шорох одежд, ударил в голову, как и быстрый топот ног со стороны. — Ханьгуан-цзюнь, — вмешался Сычжуй, — простите, что потревожили, мы просто вернулись недавно с ночной охоты, чтобы найти информацию о проклятиях и подготовиться к истреблению твари. — Проклятию? — бархатным и красивым голосом ответил Ванцзи, отчего Усянь задрожал и очень сильно хотел прямо сейчас упасть в его теплые и крепкие объятия, — это связано со следами на бумагах? — и проницательно добавил. Вот же. Дело дрянь. Определенно. Мальчишки растерялись, и Вэй Ин понял, что ему лучше появиться и сказать правду, чем вмешивать в это дело ни в чем не виноватых детей, — и дернул Цзынъи за рукав. Сначала слабо, а затем более требовательно, пока тот не понял, что нужно его вытащить наружу. Минута. Взгляд золотых глаз удивленно смотрел на него, а сам Ванцзи застыл от удивления. — Вот мы снова и увиделись, достопочтенный Ханьгуан-цзюнь, — весело поздоровался с ним Вэй Ин, выглядевший наверняка слишком неловко, перепачканный в чернила, в одних нижних одеяниях и размером с ладонь. Зато эффектно. И прыгнул на протянутую Ванцзи теплую руку, тут же оставляя на ней следы своих маленьких ножек. — С возвращением, Вэй Ин. Лучше встречу и не представить.