Flight of the Ring

Когда армия орков и гоблинов поднялась на последний холм, их встретило устрашающее зрелище: гномы, эльфы и люди — все выстроились против них. Услышав позади внезапный раскат грома, они обернулись и увидели Смауга, последнего из Великих Драконов, надвигающегося на них. Битва закончилась почти до ее начала, объединенные расы быстро расправились с перепуганными орками. Сначала три расы были более чем слегка враждебны друг другу и чуть не начали войну из-за старых обид. Но уговор Волшебника и Дракона — в конце концов, постоянные пререкания расстраивали одного хоббита — помог всем сделать правильный выбор. После того, как последние остатки армии тьмы были сожжены, был созван праздник, подобного которому Средиземье никогда не видело. Гномы, эльфы, люди, Волшебник, Дракон и хоббит собрались вокруг большого костра после сладкой победы. Это было зрелище, на которое стоило посмотреть. Обеспечив большую часть пиршества для своего возлюбленного, Смауг положил все это к ногам маленького человечка. — Шутишь? Я не могу все это съесть! — Это не имеет значения. Я помогу тебе. Приготовленная пища отличается от свежей, и используемая техника, похоже, несколько изменилась за столетия с тех пор, как я в последний раз ел. Кто знает, может быть, мне это даже понравится. — Ты не любишь хорошую еду? — Еда — это всего лишь топливо. Дегустация его вторична по сравнению с его употреблением. Но я попробую все, что угодно, если ее даешь мне ты. — Хорошо. Я люблю готовить. Как и все в Графстве. Мы ценим хорошую еду, так что, если ты намерен поселиться там, не вздумай оскорблять шеф-повара тем, что не притронулся к еде. — Гэндальф присоединился к разношерстной паре у их одинокого костра. Никто не хотел подходить слишком близко к ящерице в форме человека, особенно после того, как выяснилось, что он защищает маленького человека рядом с собой; среди них находилось довольно много людей с синяками и ожогами, которые были не так добры к маленькому человеку и теперь сильно сожалели об этом. — Гэндальф! Ты поработал миротворцем сегодня? — Да, похоже, что Торин наконец-то помирился с королем Лесных эльфов. Хотя этот мир может разрушиться, как только они покинут общественное мероприятие, которое заставляло их вести себя как следует. — Он посмотрел на златоглазого мужчину, раскуривая трубку. — Я не миротворец. У меня даже совсем иной тип личности. Я просто не позволю кучке головорезов расстроить Бильбо! Я лишь сказал, что жаль, что старые союзы могут быть забыты так быстро, и что обиды, которые накапливаются слишком долго, становятся бременем, которое нужно оставить позади, прежде чем они разрушат мирное будущее. Я не хотел, чтобы ты угрожал всему миру! — Тебе не нравится результат? — Нравится. Мир лучше войны, в любом случае. — Тогда я не буду извиняться. — Действительно. Если бы ты извинился сейчас, они, вероятно, снова вцепились бы друг другу в глотки еще до рассвета. Пусть все остается как есть, мистер Хоббит, так будет лучше. — Хорошо, но почему ты здесь, а не с Торином и остальными? Я уверен, что им было бы очень приятно рассказать тебе обо всем, что произошло. — Да, я довольно много слышал о том, что произошло. Почему ты не сказал мне, как они с тобой обращались? — Что они сказали? — Его голос был едва громче шепота. Он все еще не хотел говорить об этом. — Ничего. И это показало мне даже больше, чем я когда-либо хотел знать. Если бы я только знал… — Если бы ты знал? Ты бы мог их остановить? Ты бы сделал это?! — Я видел тебя раньше. Я оставил Бильбо на твоем попечении, пока помогал отставшим в тылу. Когда я оглянулся, его нигде не было видно! Если бы я хоть на мгновение почувствовал, что ему причинили боль, я бы уничтожил вас всех. Что случилось?! — Последнее было произнесено с силой, более леденящей до костей, чем пылающий рев. — Я хотел бы сказать тебе, но считаю, что мы должны обратиться за ответами к твоему юному хоббиту. — О… хм. А? — Бильбо? Что случилось? — На резком контрасте с его прежним тоном, этот был полон заботы и любви. — Э-э… видишь ли… эм. Решив, что демонстрация будет быстрее, чем объяснение, молодой хоббит вытащил свое кольцо и надел его. — БИЛЬБО! — Паника, промелькнувшая на лице Смауга, была отражена ошеломленным осознанием на лице Гэндальфа. Сняв кольцо, он поднял его так, чтобы его увидели его двое друзей. — Я нашел его в пещере гоблинов. Он принадлежал существу, которое, казалось, было совершенно одержимо им. Он был довольно зол, когда понял, что больше не носит его с собой, и что я нашел его. Глубоко вздохнув при воспоминании, он продолжил: — Когда он гнался за мной по туннелям, я поскользнулся, и кольцо приземлилось на мой палец. Я думал, что мне конец, когда он подошел ко мне, пока не понял, что он меня не видит. Я вышел на поверхность и вернулся в строй. С тех пор я использовал это кольцо, чтобы помогать там, где мог. — А сегодня, любимый? — Обнимая хоббита, Дракон подумал, что никогда больше не позволит подвергнуть его такой опасности. — Сегодня… сегодня я испугался. Там так много всего происходило, и было слишком много размахивающих лезвий. Поэтому я надел кольцо и помогал, как мог, так, чтобы никто не заметил меня и не пошел за мной. Он ждал любого ответа, хорошего или плохого. Он должен был рассказать им о кольце и его силе, но что-то удерживало его; заставляло его хотеть сохранить это в секрете. Почувствовав губы в своих волосах, он немного расслабился. — Я не сержусь на тебя. И я приношу свои извинения вам, мистер Гэндальф, за мою прежнюю краткость. Любовь моя, ты должен был сказать мне раньше, что у тебя есть волшебное кольцо, я бы так не волновался. Гэндальф кивнул в знак согласия, хотя и настороженно следил за маленьким украшением. У него было нехорошее предчувствие. — Прости. Я просто… Я просто не мог. Я действительно не знаю, почему… — Можно мне взглянуть на него, любовь моя? — У Смауга тоже было плохое предчувствие по поводу этого кольца, ему нужно было забрать его у своего хоббита. — О-о… держи. — Протянув руку, он показал ее древнему Дракону. Когда Смауг потянулся за вещью, он не мог не заметить, как его хоббит дернулся. Значит, у него есть связь с ней, и он не может расстаться с ней даже ради меня. Я знаю только одно кольцо, достаточно мощное, чтобы установить такую полную связь за такое короткое время и смею только надеяться, что ошибаюсь. Взглянув на Серого Волшебника, Смауг решил подтвердить свои опасения. — Любимый, не мог бы ты подбросить это в воздух, я хочу проверить одну теорию. — Х-хорошо, конечно. Бильбо подбросил кольцо, как монету, и тогда Дракон выпустил пламя на вращающийся предмет, дыша на него до тех пор, пока тот не упал на землю. Бильбо еще сильнее прижал кольцо к груди. — Что… что ты сделал? — Гэндальф наклонился вперед с щипцами и поднял предмет с земли. — Просто проверил теорию. Возьми, это довольно круто. Забрав свое кольцо обратно, Бильбо осмотрел его. — Что должно было произойти? — Просто подожди минутку. Скажи мне, что ты видишь. Хоббит осмотрел его, немного повертев в пальцах. — Ничего. Простое кольцо… подожди. На нем что-то написано. Что-то на эльфийском, я не могу его прочесть. — Это темный язык Мордора, — догадался Гэндальф. — Здесь сказано: «Одно кольцо, чтобы управлять ими всеми, Одно Кольцо, чтобы найти их, Одно кольцо, чтобы собрать их всех и в темноте связывать их». — Это единственное кольцо, любовь моя. — Что?! — Вы обладаете силой уничтожить всю жизнь на Средиземье, какой мы ее знаем, дорогой мистер Бэггинс, и она находится прямо у вас на ладони. — Но я не хочу этого, Гэндальф! Вот, Смауг, возьми его! — НЕТ! — Бильбо был ошеломлен ответом Смауга. Дракон никогда раньше не кричал на него. — Нет, Бильбо, я не могу отнять его у тебя. И Гэндальф не может. Мы слишком могущественны. Независимо от наших намерений, это — проклятое — кольцо нанесло бы нам невыразимый ущерб. Если бы я взял его, то больше не смог бы оставаться рядом с тобой, оберегать тебя. Вместо этого я бы убил всех, кто стоял у меня на пути, и сокрушил бы этот мир по своей прихоти. — Ты говоришь об этом так уверенно. — Я знаю это, потому что, если бы это кольцо попало ко мне всего десять лет назад… В любое время до того, как я встретил тебя, тогда я бы без колебаний сделал именно это, так как когда-то это было моей мечтой. — А теперь? О чем ты теперь мечтаешь? — А теперь. Только о тебе. — Последовавший за этим поцелуй заставил старого Волшебника покраснеть. Он и раньше видел страстные проявления чувств, даже участвовал в некоторых, но редко когда такая необузданная потребность и желание проявлялись так, чтобы все заметили. — Хм… кхм! — Если ты будешь продолжать перебивать нас, Волшебник, я могу растерять все свои добрые чувства к тебе. — Как бы то ни было, мы должны обсудить, что делать с кольцом. — Здесь нечего и обсуждать. Я отведу Бильбо на Роковую Гору и буду защищать его от Всевидящего Ока и его приспешников, пока он не сможет уничтожить ужасную тварь. — Всевидящее Око? — спросил Гэндальф, невинно хлопая ресницами. — Волшебники не единственные, кто может видеть далеко и высоко, Гэндальф. — Я тоже хотел бы знать. — Бильбо был сбит с толку поворотом в разговоре. — Всевидящее Око, мой дорогой хоббит, — это все, что осталось от Саурона, хозяина этого кольца. Он постоянно следит за ним. Но не волнуйся. Я никому и ничему не позволю причинить тебе вред. Даже гигантскому бестелесному глазу! — Вы оба говорите так, как будто путешествие уже началось. Разве я не имею права голоса в этом вопросе? — Конечно, имеете, мистер Бэггинс. И извините, что мы возлагаем это решение на вас. Но мы должны попросить вас взять кольцо на Роковую Гору и бросить его в огонь, из которого оно было выковано. Это единственный способ избавиться от него и его мерзкого зла. — Пожалуйста, любимый. Оно должно быть уничтожено. Каждое мгновение, когда ты держишь его в руках, оно портит твой разум и душу своими прихотями. Я не смог бы жить, если бы тебя не стало. Оно давит, и ты это знаешь. — Да. Что ж, это имеет смысл. — Значит, мне просто нужно бросить свое… кольцо в эту Роковую Гору, и это все, что от меня потребуется? — Да. — Хорошо. А потом мы отправимся в Графство? — Конечно. До тех пор, пока ты больше не будешь подбирать проклятые кольца по пути, мы отлично проведем время, я обещаю. — Хорошо. — Вы не будете возражать, если я составлю компанию вам обоим? — На самом деле, против. — Смауг… — Я буду нести свою любовь и наши припасы, а также следить за врагами и сражаться с ними, когда это будет необходимо. У меня не будет времени следить за волшебником, связанным с землей. И я не дам ему нести кольцо. Это право принадлежит исключительно Бильбо. — Я понимаю. Для полета в свадебное путешествие не требуется третье колесо. — Румянец, появившийся на щеках Бильбо, мог бы осветить всю ночь. — Он ничего не говорил о… о… э-э-э… — Все в порядке, любимый. Но он все сказал правильно. — Что?! — Я планирую сделать нашу поездку очень… приятной. Если бы румянец хоббита стал при этом еще ярче, его щеки загорелись бы огнем. — Ну, с этим я вас покину и пожелаю вам удачи. Заставив себя повернуться лицом к стоящему Волшебнику, Бильбо попытался скрыть то, как ярко пылают его щеки. — Куда ты теперь пойдешь? — Возвращаемся в Ривенделл. Лидеры Средиземья должны быть осведомлены о недавних событиях… — И о кольце. — И об этом тоже, юный хоббит. Что ж… мистер Смауг. Мистер Бэггинс. Удачи и счастливого пути. Гэндальф зашагал прочь под предлогом того, что собирает вещи для собственного путешествия, но на самом деле для того, чтобы дать явно влюбленному дуэту немного уединения. — Что он имел в виду? О чем еще он мог им рассказать, кроме как о моем… кольце? — Обо мне, например. О войне орков. Возможно, даже о тебе. — Обо мне? Но я же почти ничего не сделал. — Хм, — только и ответил Смауг. Затем он наклонился к его уху. — У нас есть вся ночь. — От глубокого голоса у юного хоббита по спине пробежали мурашки. — Но как же наше путешествие? — В лучшем случае это был символический протест, он уже тяжело дышал от одного только намека. — Оно может подождать до утра. Пойдем, нам нужно найти кровать, а мне — начать работу. — Его похотливая ухмылка разожгла Бильбо по-новому, совсем не так, как раньше. Со счастливым вздохом маленький человечек схватил руку своего партнера, сунул кольцо обратно в карман — он был единственным, кто не знал, что он держал его на протяжении всего разговора, — и направился к их жилищу. Их ожидала долгая ночь, и, если ему повезет, она не закончится в ближайшее время.