Сердце черных роз

Встала солнце в тёмном небе вместе с алой каймою. В такую пару уже вывозили тела мёртвые тела холопов, которым не повезло ночью попасть под пьяную руку опричников. Некоторые смрадные тела покоились на виселицах, а другие просто валялись в яме за белыми стенами Александровки. Из-за недавних дождей тела людские стали просто напоминать огромные сгустки мясо и грязи. Негласное правило состояло в том, что на такое варварство обращать внимание не стоит, а то можно тоже на плахе очутиться. Другое дело — палаты царские. Вот там можно было узреть живопись вырезбленных голов орлов и прекрасных, лихих коней. Парча красовалась на скамейках и стульчиках. Каждая мелкая, незамысловатая, украшенная жемчугами, деталь была навес с чистым золотом. Истинная роскошь, которую даже не каждому доведётся увидеть. Вся ткань в царицыной мастерской была мягкой, шелковой, сродни на ощупь с теплым молоком. Софья не могла удержать восторженного взора. Подобное раньше она могла услышать только в чьих-то рассказах, коими грезила долгими, тихими вечерами. Порой она боярыня даже щепала, чтобы не показаться дурочкой с открытым ртом. В обычных боярских семьях прикрасы показывались только пред каким-нибудь гостем важным, ради верного впечатленья. Всего на время, не больше и ни меньше.       — А ну как Агафья, брысь! Мы же все по одиночке должны быть! — шикнула Софья, подталкивая подругу.       — Мне вообще эти ваши детские забавы не по душе! — сетовала Агафья, нехотя отходя. — Ведёте себя аки дети малые. Придумала же ты со Скуратовой…       — Не будь уныла как могила — Ярославна закатила глаза. — Пока государыня со старшими боярынями обсуждает пир, коей скоро должен состояться. А что нам делать молодым девкам? Вот и решили мы со Скуратовой поразвлечься. Водит одна с её сестрами.       — Как будто я этого не знаю! — буркнула Агафья и поспешила уходить.       — Ежели тебя поймают первой ты ведь не проболтаешься где я? — спрашивает вслед Софья. Агафья оборачивается всего на мгновения, говоря сухо:       — Конечно же. «Да у кого я спрашиваю?! Все же расскажешь, как миленькая!» — думает Софья, провожая взглядом подругу. Глупо было думать, что новая приятельница будет так сразу помыкать да и помощь оказывать бескорыстно. Нет, Агафья пока приглядывается к ней, как к новой диковинке. Хотя, стоило ли таким, как Агафья иле сестры Скуратовы доверять ли принципе? Они могут как и поднять так и сожрать с потрохами. Софья двинулись дальше, там где по близости находились царские кухни. Доносились усталые голоса слуг, которые в последние несколько дней как кони загнанные, в работе без продыху. Ярославна остановилась и притаилась, выглядывая из-за угла. Пальцы не осознанно щёлкали по дереву в предвкушении. Девица, закусив губу, всё ждала, пока не услышит иль не узрит любой знак, что ее нашли и он не заставил долго ждать. Звук шагов раздался сзади, со спине, там, где Софья меньше всего ожидала. Одно шаг, второй и все только ближе. Любой шорох раздается её голове аки звон церковного колокола. Одна все же оборачивается в сторону шагов и тут же замирает, как вкопанная и только вырывается у неё хриплое:       — Фёдор Алексеевич… Басманов весь в своей горделивой, расслабленной манере ухмыляется да и отвечает:       — Именно. Неужели ты успела меня забыть, Софья Ярославна? — опричник склоняет голову на бок. — Не так давненько гостил же у твоего брата.       — Нет вовсе, — прерывисто вздыхает боярыня. — Просто не ожидала. Я извиняюсь, ежели задела вас этим.       — Ах да ничего, просто думал что забыла ты меня с концами. Я так полагаю ты с девками из свиты царицы развлекаешься? — Мария Скуратова предложила нам развлечься вот и решили в прятки побаловаться, — чуть помявшись рассказала Софья. — Я не дума… Девушка не успевает договорить как её перебил Федор мягко:       — Развлекаетесь значиться. Ну добро. Скажи мне, София Ярославна, что же ты так меня пугаешься? Я ведь не зверь дикий и не кусаюсь — его голос был хриплым и без каких либо насмешливых ярких нот. Фёдор понимал, что любое лишняя фраза только спугнёт Софью, как беззащитного зверька. На щеках Ярославны засветился лёгкий румянец от смущения и волнения. Голова шла кругом в попытке придумать достойный ответ опричнику.       — Я ещё раз прошу прощения, ежели в моих жестах ты мог найти оскорбления, Федор Алексеевич. — В своём разуме она просто молила, чтобы он просто отпустил её, ибо тут Софья не имела права на малейшею дерзость.       — Я не прошу от тебя извинений. К тому-же, поверь, боярыня, меня тяжело обидеть — Басманов ведет разговор легко непринудительно. — Знать хочу почему же ты с таким страхом смотришь на меня?       — Не страшен, а напротив красив и статен ты, Федор Алексеевич. Не бери моё пустое смятения в укор себе. Фёдор хмыкает, подходя чуть ближе.       — Красив и статен говоришь? Приятно слышать. — мужчина останавливается в паре шагов от девицы. Взгляд Басманова сам по себе был требовательным и не оставлял возможности отвернуться. Софье только осталось глядеть два смородиновых омута. В этой ситуации было двое, но по большому счету лишь от одного Федора.       — Знаешь, мне понравились те пряники. Хотя несколько их вкус, сколько то что их принесла не дурная собой сударыня.       — Благодарю. Думаю, ежели была бы на моем месте какая-нибудь симпатичная служанка многое не поменялось. Девичье лицо же прекрасно и без слоев украшений, — подметила Софья.       — Нет, Софья Ярославна. Холопы — одно дело, а девица из дворянского рода — совсем другое. Твоему брату крупно повезло.       — Со мной? Ну не сказала бы…       — А я бы сказал. Кто бы отказался от того кому можно душу излить? Которая пригладить и поможет встать с колен. Я такого лишен. Софья не знала, что сказать в горле все пересохло, что-то шептала ей внутри поддержать хоть каким ласковым словом опричника, но и тут нет. Казалось, что она лишилась дара речи.       — Это плохо, — единственное, что смогла сказать Софья.       — Да тяжко и бренно. Словно горьким хмельным зельями опоили меня. Горечь горло дерет мне уже не первую седмицу…       — Сходить надобно к лекарю — Софья делает пару маленьких шагов в сторону, пытаясь отстраниться и подавить в себе смущение.       — А что лекарь? Разведет руками только? Это же не телесная хворь. Софья заметно вздрагивает, услышав голоса, которые доносились дальше по коридору. Басманов замечает это и сам отходит, слегка пошатываясь.       — Пора мне уже. У меня есть одна небольшая просьба к тебе, Софья Ярославна.       — Какая-же?       — Сегодня все при дворе будут до поздней ночи. Прейди ко мне после пира, я буду ждать тебя на этом же месте. — Фёдор ещё раз смотри на её чувственно, а затем вновь отстраняется, уходя в тень. Ярославна же стояла в ступоре долгое время. Что ей делать? Как быть? Вдруг, не придет на встречу, то велика вероятность, что ей это аукнуться да откликнется. Такой гордый человек как Басманов воспримет ее отказ как оскорбление, которую он не простит. Спустя какое-это время её нашла Мария Скуратова, а с ней же был какой-то холоп.       — Ох! Софья, совсем умотала ты меня! — нараспев крикнула Скуратова.       — Да, а кто это с тобой? Мария хихикнула, мотнув головой. Софья не нравилось смешки Скуратовой, вечно они были каки-это надменные, даже с некой насмешкой.       — Да это слуга папеньки моего. Хомяком его звать. Ты пока иди к остальным в горницу. Софья спешно пошла дальше по коридору, стараясь не пересекаться взглядом с хомяком, ибо уж больно он был странен. Все же, зайдя за угол, Софья на мгновения чуть приостановилась, услышав голос Скуратовой.       — Вот тебе моё веление, Хомяк. Сегодня вечером будет пир и чтобы там не произошло я должна узнать от тебя первой. Понял?       — Понял, сударыня, как не понять, — вторил грубый мужской голос. Они ещё о чем-то переговаривались, но Софья уже не слушала. От греха подальше такие толки подслушивать. Интерес конечно был, но его подавлял страх. С такими шутки плохи, а в случае со Скуратовыми может стоить дорого. Слишком много скрывается за её милой улыбкой. В царской горнице было неспокойно из-за крайне разгоряченного настроения государыни.       — Вяземский, черт бы его побрал! — молвила зло царица, прислоняя к тёмным устам чашу с горячим отваром. — Уж предлагают ему девок знатны, а он ещё нос смеет воротить! Боярыни сидели кольцом вокруг государыни, послушно поддакивая и кивая, как последние подхалимы. Изначально их разговоры были заняты предстоящим пиром, но настроение Марии резко ухудшилось стоило ей новые вести услышать.       — А ты как думаешь?! — начала говорить Онуфриевна. — У Афоньки зазноба сильная, а тут уже ничего не сделаешь. Государыня тут же насупилась и как зыркнула на старуху своими темными очами. Некоторые дворянки вздрогнули, ведь гнев государыни был страшен, даже если не на них обращений. Только одна старая Онуфриевна не боялась высказывать жене царя свое несогласие. Быть может потому что сама старая баба была далеко не последней при государе, иле, быть может, с возрастом не так ярко ощущается страх, ведь вскоре все-равно все смерть решит.       — Сколько же в мире девок прекрасных, а он как идиот вцепился в эту Елену — не унималась царица, не сводя глаз с постарелой женщины.       — Что ему те знатные девки, которые вы подкидываете к ему постель?! — спокойно, без язвительности ответила Онуфриевна. — Да ничего, пустая забава на, дай боже, седмицу.       — К чему ты ведёшь?! — насторожилась царица.       — К тому, что бесполезно это все. Коли у мужика есть любимая баба, то пропал он с концами. Ведь, душа берет вверх нат телом и все тут. Любимая девица одна на всю жизнь — проговорила Онуфриевна. Жену государя явно что-то больно кольнуло изнутри, от слов Онуфриевны. Что-то знакомое, несущее, даже, можно сказать личное интимное. Явно, у государыни так и руки чесались влепить страху оплеуху, дабы молчала побольше, но все никак не решалась. В палате повисла тишина, пока дверь не отварилась. Царица по началу удивилась, но затем, увидев кто входил, просто махнула рукой говоря:       — А это ты, Софья, а Скуратова где?       — А Скуратова задержалась немного, но скоро подойти должна, — чуть неловко ответила Софья, проходя дальше. Царица же только плечами пожала; сейчас её внимания было направлено в другую сторону и желание особо расспрашивать не было — были дела и поважнее.       — Ох, девчата, какая же мертвецкая скука. Что пир, что нет, а нам оставаться в тени всего, — спустя мгновение государыня ловко заговорила про другое, давая всем своим видом понять, чтобы никто не посмел вернуться к их перепалке с постарелой мамкой царя. По государыне Марии ясно было видно как горячий темперамент всё рвался наружу, но разыграть все ему никак не давали. Строгие порядки давали о себе знать. Онуфриевна же села себе тихо в укромной угол и более не говорила.       — Мне доводилось слышать, что царь вроде как сразу после пира на охоту собирается — вошла спешно в светлицу Скуратова.       — Знаю я про это. Хоть что-то позаманчивее, — хитро ухмыльнулась царица.       — Позволь спросить, матушка-государыня, — начала Софья. — А что там такого? Я же тут совсем недавно и не знаю.       — Софья, жизни ты просто не видела. Это тебе не душном тереме сидеть с вышивкой, от коей уже мозоли на дланях. Никогда не знаешь, что может случиться за время охоты. Это видеть надо, ибо словами не передать. — Государыня поманила к себе рукой Софью. — Присядь-ка поближе. Ты же, думаю, не переполошишься если ты будешь средь тех девок, которые меня сопровождать будут. Софья, подходя, тяжело вздохнула, отвечая:       — Из нас всех будет негодная охрана, матушка-государыня. Могу разве что побыть хилым живым щитом, и то сгожусь током на мух назойливых. Царица рассмеялась, самодовольно гладя Софью по голове. Сама же Ярославна себя ощущала как зверёк, коего хвалят в благодарность за потеху.       — Там будет достаточно хлопцев. Тебе случаем Афанасий Вяземский к сердце близок? — съехидничала царица, щёлкнув пальцем.       — Вяземский? Точно нет — завертела головой Софья. — Быть может кому-то другому мил, но не мне уж точно.       — Ой, да ты сосем еще юна и невинна, чтобы такое говорить. Афонька знатен и богат, хотя полна с нас пока. Чуть позже вернемся к сему разговору. Вдруг в покои царские прибегает служанка и робко подходит к государыне. Руки холопки нервно перебирают складки юбку, когда она что-то нашептывает государыне на ухо. Царица самодовольно ухмыляется и небрежным движением руки отсылает служанку прочь.

***

Несколько девок с трудом уложили раненого мужика на лавку. Раненый лежал совсем как мёртвый, бледный, м темно побитым до синевы лицом, а на груди его было несколько ран, измазанных землёй. В коморке тут же поднялся переполох служанки молодые глядели на бедного мужика, да и не знали, что с ним можно сделать, дабы ему лучше стало. Сквозь толпу протиснулся мальчонка где-то лет восемь от роду. Загорелые маленькие пальчики дотронулись до грязной слизкой одежды раненого.       — Боже! Что с ним сталось? — спрашивает малец совсем испугано, но руки свои не убирает.       — Не повезло мужику. Опричники напились и побили этого бедного, — прозвучал грубый женский голос и тут же потерялся в беспокойных, взбудораженных вскриков и возгласов. Ольга же стояла рядом с мальчиком и нервно потирала руки, смотря на побитого бедолагу. Все произошло неожиданно Ольга еще мгновения назад спокойно пережёвывала жидку, вязкую кашу, которая ей досталась в качестве обеда.       — Худо ему. Тут только знахарка может помочь, а с нами совсем окочуриться мужик. Ксения же пробралась через толпу и резко схватила за руку мальчика.        — Илья! На кой черт ты здесь?! А ну-ка отойди! — Ксения отодвинула мальчика силком, так что тр ойкнул.        — Прости, сестрёнка, просто засмотрелся — виновато опустил голову Илья.       Ольга накинула на себя большой тёмный платок, громко говоря: — Я за знахаркой, а вы расступитесь все, а то ему совсем дурно станет. Группа служанок обернулись к Оле с озадаченными лицами.       — Неужто сама пойдёшь? — язвительно поинтересовалась Ксения, пока остальные девки в комнате громко переговаривались.       — Так ежели пойдём группой нас заметят и некуда не отпустят. А я сама быстренько прошмыгну туда и обратно. — Договорив Оля, не теряя времени, тихо приоткрыла дверь и вышла.       — Давай я с тобой — Илья тут же погнался за Ольгой, но его вновь схватила за шиворот сестра.       — Ксения, я ей помогу, ведь…       — Сама дойдёт, не помрёт! — не дала договорить брату Ксения.

***

Ольгу с первого дня учили, что как устроенно в Александровке. Где ходить можно, а где опасно, всё это молодая девица внимательно запоминала, но страх всё-же клубился внутри. Стоило выйти за стены Александровки, как Ольге резко подурнело. С каждым шагом голова шла кругом, а к горлу поступало что-то склизкое и горькое. Пару раз девица даже останавливалась, но всё-же продолжала идти. Уж лучше она дойдёт до знахарки, а та уже ей поможет, главное — превозмочь и дойти. Ольга была, как все остальные простые, не знатные девушки, выносливой. Простой холопке не привыкать к тому, что все внутри словно горит, но надобно вставать и идти, ибо некто спуску не даст. Приходилось батрачить из последних сил, а после, уже глубокой ночью, падать почти замертво. Но вскоре Ольге пришлось прислониться к осине, дабы не рухнуть. С ее губ начала стекать жидкость, схожая на желчь. Разум окончательно тухнет, как свеча. Ольга, закрыв глаза, падает на землю с крепко сомкнутыми очами. В последний момент девушка даже не ощутила боль от падение.