Пламя меча. Книга 1. Солнце и сталь

Чернила на бумаге высохли за считанные мгновения, и Джастин привычно скатал свиток в тугую трубку. Печать на письмах к Реклюзе он не ставил никогда — всё-таки это послания не государственной важности. Теперь дело оставалось за малым. Взяв ножницы измерений, лежавшие чуть правее его руки, Джастин трижды чиркнул ими над столом. Свиток тут же затянуло в разверзшуюся голубую дыру. Не успел портал закрыться вновь, как от двери послышался вкрадчивый женский голос: — Что ты делаешь, дорогой? Уже по одному этому обращению Джастин мог догадаться, кто явился в его комнату с утра пораньше. Бывшая королева Лирика стояла в дверях при полном параде, с элегантно распущенными волосами, в зелёных с золотом шелках, отражавших свет солнца из окна. — Отправил письмо Реклюзе, — честно ответил он на её вопрос. Он мог бы и солгать, но если бабушка слышала звяканье ножниц и видела портал, это было бы по меньшей мере глупо. Королева Лирика смерила его подозрительным взглядом. — Этой паучьей принцессе? Ты разве до сих пор не образумился, Джастин? — Смотря что ты под этим подразумеваешь. — Впрочем, Джастин давно не строил воздушных замков по этому поводу. — Мои отношения с Реклюзой длятся уже три года, бабушка, и пока что я не видел достаточного повода для того, чтобы их оборвать. — Того, что они длятся три года, более чем достаточно. — Бабушка подошла к его столу, шелестя подолом своего роскошного платья. — Если бы ты крутил роман с мьюнианкой, тебе с лихвой хватило бы этого времени, чтобы либо вступить с ней в брак, либо расстаться и искать себе другую девушку. Тебе ведь уже двадцать три, Джастин. Пора становиться серьёзнее, если ты рассчитываешь когда-нибудь жениться. Забавно слышать это из уст королевы, чьи ссоры с мужем давно вошли в поговорку у всего замка. Джастин невольно фыркнул от такого сравнения. — Не сомневаюсь, бабушка, — дружелюбно сказал он. — Но позволь узнать: почему ты думаешь, что мои отношения с Реклюзой — пустая блажь? — Зная свою бабушку, Джастин не без оснований полагал, что именно так она и считает. Королева Лирика усмехнулась: — Трёх лет писем и встреч украдкой в Деминстере недостаточно для серьёзных отношений, дорогой. Ты мог бы потратить это время с куда большей пользой. На тебя ведь и по сей день заглядываются многие девушки как при дворе, так и в городе. — И все они на одно лицо — точнее, на два, — криво улыбнулся Джастин. — Одни смотрят на моё тело, другие пожирают взглядом отметины на лице. — Он дотронулся до фиолетового клевера на правой щеке. — И ещё никто из них не смог выдержать меня таким, какой я есть, закрыв глаза на мою внешность и происхождение. Реклюза стала первой девушкой, что сумела увидеть во мне не принца династии Баттерфляев и не парня, которого было бы приятно соблазнить. — Не думаю, что она одна такая на целое Мьюнизмерение, — фыркнула бабушка. — Тебе просто стоит искать получше. К тому же у всех мьюнианок есть одно неоспоримое преимущество: они хотя бы не обезображены этими жуткими укусами пауков. Джастин вздохнул. Она упустила суть, как это часто с ней бывало. — Но Реклюза — единственная, кто продолжил со мной общаться даже после того, как я при первой встрече с ней выставил себя, признаюсь, не в лучшем свете. По-твоему, бабушка, я не мог точно так же разглядеть её душу за паучьими укусами? И не так много их у неё, как ты думаешь. Отставная королева сузила глаза: — Я не встречалась с ней лично, поэтому ручаться не могу. И всё же, Джастин, ты забываешь о главном. Будь Реклюза Спайдербайт вся покрыта волдырями или нет, она остаётся уроженкой Паучьего Леса. Пристало ли мьюнианскому принцу, потомку Урании, жениться на аранейке? — А разве это запрещено, бабушка? Насколько я знаю Реклюзу, она никогда не отличалась фанатизмом, в отличие от своей дражайшей сестры. — Может, и не отличается… но не надо заблуждаться, дорогой. Если вы всё же поженитесь, ваша свадьба должна будет пройти по уранийскому обряду. Аранейцы почти никогда не меняют веру при вступлении в брак — полагаю, тебе это тоже должно быть известно. Как и их отношение к нам, народу Урании. Из таких браков редко может выйти что-то путное. Эти слова задели Джастина глубже, чем он ожидал. Реклюза частенько смеялась, что её сестре следовало родиться жрицей, а не наследницей престола, но сама она по своему поведению была типичной аранейкой — тут следовало признать правоту бабушки. Она совершенно спокойно относилась к паукам вокруг себя, не позволяя Джастину причинять им вред или слишком обильно душиться мятой. Она редко молилась Аранее, но никогда не отзывалась о ней презрительно. И будучи с нею наедине, Джастин довольствовался лишь объятиями и поцелуями, не смея рассчитывать на большее. Реклюза сразу лишила его всяких призрачных надежд. «В Мьюни не считается грехом разделить ложе вне брака, если это делается по любви», — сказал он однажды, когда знакомил её с уранийскими поверьями, но Реклюза тогда отстранилась от него. «В Паучьем Лесу так не принято, Джастин. Много кто был в меня влюблён, но в свою постель я никого не допускала. Согласно нашим традициям, об искренности чувств лучше всего говорит законный брак. А ведь мы с тобой ещё даже не обручены… Мне не хотелось бы так рисковать», — призналась она, и Джастину ничего не оставалось, как смирить своё желание. Он не мог принуждать Реклюзу идти у него на поводу. Это было бы почти насилием, а насильники, говорят, прокляты самой Уранией, чего Джастину проверять никогда не хотелось. И всё же теперь, вспоминая обо всём этом, он нашёл в себе силы ехидно улыбнуться королеве Лирике. — А с каких пор тебя это стало так волновать, бабушка? Помнится, мама рассказывала мне, что когда она была ещё младше, чем я сейчас, ты сватала её за всех подряд. Даже подводного принца однажды привела — кажется, это был Дип Келпботтом, отец старины Морканта? Тебя ведь не смутило и то, что он наследовал престол Подводного королевства. Бабушка сжала губы, и краска бросилась ей в лицо. — Когда твоя мама только взошла на престол, она была слишком робка и слишком загрузила себя государственными делами, чтобы думать о своей личной жизни. А ведь ей предстояло продолжить нашу династию. Я не была уверена, что она сможет и вообще захочет в ближайшие годы с кем-то сойтись хотя бы для этой цели, и взяла эту миссию на себя… — …и в своих попытках дошла аж до русалида, — ухмыльнулся Джастин. — Стало быть, тебя не заботило, что будущая принцесса может родиться с вечно влажной кожей и жабрами на шее? — О рождении принца тогда, понятное дело, никто и не помышлял. — А волдыри от паучьих укусов, я слышал, по наследству не передаются. Королева Лирика дрогнула щекой: — Это был жест отчаяния с моей стороны. Твоя мать была тогда настолько погружена в заботы о Мьюни, что мне нужно было хоть как-то её расшевелить. А о том, что она мечтает о каком-то рыцаре, да ещё по прозвищу Трёхпалый, она не говорила до последнего. — Однако она осуществила эту свою мечту, не так ли? — Джастин улыбнулся с потаённой гордостью за мать. — И один из плодов этого союза сейчас сидит перед тобой. — За что я благодарна Урании. — Бабушка вернула ему улыбку. — Но твоя мать вздыхала хотя бы по такому же мьюнианцу, как она сама, а не по аранейцу или, скажем, лагрландцу. Их с Джем-Робином союзу мешала лишь её собственная застенчивость, а не чьи-то запреты и чужеземная вера. — Я сын Королевы Часов и сэра Трёхпалого, бабушка, не забывай об этом, — вновь указал Джастин. — Смею надеяться, их кровь достаточно сказалась во мне, чтобы и я смог добиться брака по любви, даже если моя избранница родом из Паучьего Леса. Он читал по лицу бабушки, как по одной из своих любимых книг, — сейчас он видел на нём досаду и разочарование. Во всяком случае, кривить губы вновь она не стала, и Джастин порадовался этой маленькой победе. — Советую тебе поторопиться к завтраку, дорогой, — сказала она наконец ровным голосом, будто они не разговаривали только что о совсем других делах. — Я шла, чтобы сообщить тебе об этом, и совсем забыла. — Завтрак? О, это чудесно. — Джастин незаметно сглотнул слюну. — Но в столовую я пойду после тебя, бабушка. У меня ещё остались кое-какие дела. После её ухода он вытянул ноги под столом, откинулся на спинку стула и негодующе выдохнул. Он всегда любил свою бабушку, но не предполагал, что её трёхмесячное пребывание в замке без дедушки Ланселя так сильно его отяготит. Прежде они гостили в замке вдвоём и изливали своё недовольство и нравоучения друг на друга, а ныне Джастин был готов взвыть от раздражения. Бабушка и раньше проявляла немалый интерес к его личной жизни, но столь неуютно он не чувствовал себя ещё никогда. Слава Урании, остался всего месяц, вспомнил Джастин и на мгновение порадовался этому, но тут же устыдился своих чувств. Если даже он после таких бесед с бабушкой едва не выходит из себя, каково придётся Солярии, не имеющей с ней ровным счётом ничего общего? Отметя эту мысль, Джастин Баттерфляй всё же покинул свою комнату. Проходя в столовую, он чувствовал себя почти весёлым. Там уже собралась вся семья, кроме него. И дедушки Ланселя, усмехнулся про себя Джастин. — Ваше величество. — Он театрально поклонился матери, чья хрупкая фигурка виднелась за дальним торцом стола. — Надеюсь, вы в добром здравии? — Джастин, не паясничай, — нахмурилась мать. — Почему ты опоздал к завтраку? Не заболел ли? — Со мной всё в порядке, мама. Просто я был занят кое-чем. — Джастин многозначительно переглянулся с бабушкой, прежде чем сесть за стол. Ему досталось место справа от Солярии, и он совершенно не возражал против этого. — Доброе утро, сестрёнка. — Доброе утро, Джастин. — Солярия улыбнулась ему ртом, в котором с недавних пор недоставало двух боковых зубов. — А чем ты был занят? Писал Реклюзе письмо? — Ты весьма проницательна, Солярия. — Джастин коснулся пальцем заострённого кончика её носа. — Когда станешь королевой, это качество тебе понадобится. Точно так, такими же словами, его частенько хвалила мать ещё задолго до рождения сестры. И сейчас её лицо едва заметно омрачилось, но Джастин предпочёл сделать вид, будто ничего не заметил. — Хорошо, что ты напомнил нам об этом. — Бабушка успела лишь едва притронуться к форели, запечённой в толчёном миндале. — Будущая королева и именины свои должна отпраздновать соответствующим образом — что скажешь, Солярия? Сестра как раз закусила свой грибной суп куском кукурузного хлеба и, дожевав его, подняла на королеву Лирику изумлённые глаза. — Разве мои именины не через месяц, бабушка? Действительно, подумал Джастин. — Через месяц, — согласилась бабушка, — но почему бы не позаботиться об этом сейчас? Как-никак, тебе исполнится уже восемь лет, Солярия, и притом ты наследница престола. Тебе пора уже привыкать к праздникам с подобающим размахом. — Зачем? — Солярия была искренне удивлена — даже возмущена, как показалось Джастину. — Я не люблю пышные праздники! И свои именины я хочу отпраздновать по-другому. — Как же? — Отец на другом торце стола заинтересованно подался вперёд. — Мы с Альфонсом хотим отправиться верхом за город. — Солярия чуть толкнула своего друга локтем в бок, отчего Альфонс пошатнулся, но вовремя сохранил равновесие. Отец ободряюще улыбнулся, мать почти не изменилась в лице, но бабушка продолжала стоять на своём: — Как же ты можешь так пренебрежительно относиться к собственным именинам? Ты ведь принцесса Мьюни, а не простая горожанка или крестьянка! Помнится, когда я была принцессой, на моих именинах каждый год весь замок гулял… — Она мечтательно запрокинула голову, прикрыв глаза. — О да, не сомневаюсь, — с улыбочкой вставил Джастин. — Хорошо, что при королеве Эларе казна не оскудевала никогда. Элара Удачливая, их с Солярией прапрабабушка, не прославилась ни войнами, ни реформами, зато деньги умела доставать буквально из воздуха. И судя по недовольной гримасе, которой королева Лирика одарила его, он попал в самую точку. — А я не хочу, чтобы на моих именинах гулял весь замок, — настаивала сестра. — Даже если и будет гулять, я не буду весь день сидеть в Королевской башне и принимать подарки. Их могут преподнести и без меня. Отец задумчиво расчесал пальцами бороду. — Солярия права, миледи. Зачем устраивать пышное торжество, когда мы всего три месяца как отметили ваши собственные именины? Потом, у неё ещё даже не юбилей, чтобы ставить на уши целый замок. — Говоришь прямо как Лансель, — пренебрежительно фыркнула бабушка. — Зря я, что ли, оставила его на Малпаре? Хоть ты не порть мне настроение, Робин. Тем более что на этом празднике у тебя будет своя роль. — Вот как? — усмехнулся отец. — Ты будешь заведовать фейерверком по окончании торжества, — распорядилась бабушка, отвечая на повисший в воздухе вопрос. — В конце концов, ты король, так что и дело тебе достаётся важное. Куда уж важнее. Джастин скосил глаза на мать, но королева Скайвинн сидела так тихо, что можно было подумать, будто она исчезла, даже не встав из-за стола. — Но самое главное я беру на себя. Я подыщу вам всем — и себе, разумеется — праздничные наряды, — продолжала бабушка. Взглядом она скользнула по Альфонсу, одетому лишь чуть богаче обычного слуги. — И тебе, Альфонс, тоже. Ничего удивительного, что когда-то именно она утратила в огне Книгу Заклинаний. Члены Верховной Комиссии всегда говорили, что королеву Лирику глупой назвать никак нельзя, но, сидя на престоле, она вечно тратила свои распорядительские таланты не на те вещи. — А меня забыли спросить? — Тонкий голос матери становился воистину грозным, когда она гневалась. — Спросить, что я обо всём этом думаю? — Скай? — Бабушка словно только сейчас вспомнила, что правящая королева давно уже не она. — Неужели ты против? Мать приподнялась над столом, сверкая голубыми глазами. — Да, мама, я против! Робин прав: это торжество не нужно никому, кроме тебя. И в первую очередь оно не нужно Солярии. — Да! — поддакнула сестра и окинула мать взором благодарности, который, впрочем, не удостоился ответа. Отставная королева была оскорблена в лучших чувствах. — Но как так-то, Скай? Ведь заведовать праздником должна была ты! — Да неужели? — Голос Королевы Часов так и сочился сарказмом. — Ты так лихо здесь всем распоряжалась, мама, что я почти забыла, кто из нас сейчас занимает престол. Джастин всегда полагал, что своей языкастостью он обязан деду, но порой, когда он глядел на мать, его одолевали сомнения. Правда, отец рассказывал, что в юности она говорила застенчиво и робко, а передвигалась так, будто скользила по воде, но сам принц никогда не видел и не помнил её такой. — Предлагаю не раздувать этот костёр ещё сильнее, а вместо этого позавтракать, — предложил он наконец. — Для споров у нас впереди ещё целых четыре недели — срок немалый, верно? — Джастин послал бабушке сладчайшую улыбку. — Это так, — пришлось признать ей, — но… — Миледи, здесь Джастин прав. — Отец примирительно поднял свою покалеченную руку. — Сегодня у нас также есть дела, и было бы глупо провести целое утро, споря о дне, который наступит только через месяц. Дальнейший завтрак прошёл в тишине. У Джастина, сполна насладившегося своей форелью и отборным початком кукурузы, мало-помалу зрел план. Однако поделиться этим планом хоть с кем-то из семьи не представлялось возможным, поскольку все кончили завтракать раньше него. Первой из столовой, как обычно, выбежала Солярия, за ней поспешал Альфонс. Мать и бабушка последовали их примеру немногим позже. Отец собирался встать вслед за матерью, но Джастин вовремя накрыл его руку своей. — Подожди, папа. — Он убедился, что обе королевы, отставная и правящая, скрылись за дверью, и продолжил: — Ты думаешь о том же, о чём и я? Отец уставился на него большими зелёными, как у самого Джастина, глазами. — Ты о своей бабушке, Джастин? Я люблю и уважаю королеву Лирику, но… — …её стало слишком много в нашей жизни и во всём замке, не так ли? — прервал его принц. — Хотя я люблю и уважаю бабушку не меньше, чем ты или мама, но вынужден это признать. — Ты что-то задумал, верно, сын? — Король Джем-Робин подозрительно прищурился. Джастин владел даром читать в сердцах людей, но отец был одним из тех, кто знал его самого как облупленного. — Да, задумал, — признался он. — Кажется, я догадался, в чём корень нашей общей беды. — В чём же? — В том, что бабушка гостит у нас одна. Когда они гостят у нас вдвоём с дедушкой, они оба изводят друг друга, а не нас всех. Стало быть, всё, что нам нужно, — это их помирить. — Помирить? — Отец недоверчиво вскинул правую бровь. — Я скорее вышел бы в одиночку против шайки монстров, чем попытался помирить королеву Лирику и лорда Ланселя. Даже твоей матери это не всегда удаётся сделать, а уж мне и подавно. Джастин склонил голову набок, испытующе глядя отцу в глаза. — Что ж, я благородно возьму это дело на себя. Заодно и посмотрим, не зря ли мама прочит сделать меня одним из своих советников. — Недурная затея. И впрямь благородная. С кого же ты намерен начать? — С дедушки, — немного подумав, сказал Джастин. — Его я давно уже не видел, а значит, умаслить его должно выйти проще. — Умаслить лорда Ланселя? — хмыкнул отец. — Ты, верно, забыл, что его прозвали Злоязычником, сынок. Советую лучше начать с твоей бабушки: она тебя хотя бы послушает. Совет звучал разумно, однако Джастин нарочно пропустил его мимо ушей. Иногда полезно начать с более трудного конца и бить в самое неожиданное место. Чем точнее и внезапнее удар, тем вернее победа. — Пожалуй, я всё же начну с дедушки. Но не сейчас, нет. Прежде чем печь из теста пироги, ему вначале нужно дать настояться. — Джастин обменялся с отцом рукопожатиями и изящным шагом пошёл к двери. До обеда он занимался своими делами, а когда пришла пора вновь идти в столовую, и не подумал выйти из покоев. Вместо этого он вновь вооружился ножницами измерений, но на сей раз не для письма. Привычно вспарывая воздух щелчками, Джастин вовсе не ощущал испуга или неуверенности. По правде сказать, дедушка не внушал ему и половины таких опасений, как бабушка. Королева Лирика не так язвительна, зато страшно упряма и вряд ли даже станет его слушать. Лорд Лансель же — человек желчный, жёсткий и непреклонный. На первый взгляд бесполезно было отправляться именно к нему, но Джастин прекрасно изучил натуру этого старика и знал, на какие рычаги следует надавить, чтобы добиться нужного результата. Лансель Грантер сидел в столовой вулканического особняка, поглощая куропатку в имбирно-медовом соусе. Возле блюда его стояли две чаши с мятным чаем. Он имел вид человека, более чем довольного жизнью, чего, впрочем, следовало ожидать. — Здравствуй, дедушка, — поприветствовал его Джастин, едва вышагнув из портала. Лорд Лансель убрал кусок мяса ото рта. Несколько капель соуса упали на его зелёный пиджак, но он не придал этому никакого значения. — Зачем ты явился, Джастин? В замке тебе не подали еды по вкусу, и ты решил пообедать на Малпаре, хе-хе? — Он икнул от смеха и тут же запил едва прожёванный кусок добрым глотком чая. — Не откажусь. — Джастин отодвинул ближайший стул и осторожно присел. — Но явился я не за этим, дедушка. — А зачем тогда? Что, Лирика и вам тоже житья не даёт? Хе-хе. При этом вопросе Джастин заставил себя улыбнуться как можно безмятежнее. Прозорливостью, как и он сам, дедушка не был обделён никогда. — С чего ты так решил? — Он налил себе чаю из графина и отрезал часть куропатки. — Мы все живём с бабушкой душа в душу. Беда, из-за которой я сюда явился, кроется в ней самой, а не в её отношениях с кем-то из нас. — Беда? — Голос дедушки приобрёл нотки беспокойства, хотя всегдашняя желчь не спешила исчезать из него. — Какая же беда могла постичь Королеву Гламура, хе-хе? Платье не того цвета, неудачная причёска или прибавившаяся седина в волосах? Джастин отпил чая и подержал его во рту, прежде чем проглотить. — Ни то, ни другое и ни третье. Она… скучает по тебе, дедушка. Так скучает, что у меня не хватило сил продолжать смотреть на её страдания. Лорд Лансель, бросив на внука подозрительный взгляд, засмеялся и махнул на него куском хлеба: — Ну и шельмец же ты, Джастин! Хотел подловить меня, хе-хе? Одних твоих слов мало, чтобы заставить меня поверить в эту чушь. Помнится, когда Лирика, изрядно потягав меня за мою бедную бороду, скрылась в портале, она заявила, что до самых именин Солярии на Малпар не вернётся. Джастин понимал, что ступает по тонкому льду. Один неверный шаг — и он провалится. — Поэтому бабушка и не пришла сюда вместе со мной. Ты же знаешь её, дедушка. Она будет крепиться до последнего, но ни за что не признается, что тоскует по тебе. — Что, правда? — Глаза лорда Ланселя пытливо блеснули из-под бровей. — И как же ты об этом догадался? — Об этом скорее было сложно не догадаться. Раза три-четыре, проходя мимо её комнаты, я видел, как она сидит на кровати, держит на ладони свои серёжки и орошает их слезами. А пару раз даже просыпался посреди ночи от её стонов за стеной: «Ланс, Ланс…» Во сне тебя звала, не иначе. Дедушка вновь усмехнулся, а щёки его под усами залились краснотой. — Лирика… Я бы меньше удивился, если бы во сне она пыталась спихнуть меня в лавовое озеро. Может, и пыталась — откуда мне знать наверняка? Спит-то она всегда крепко. — Потому-то я и здесь, дедушка. — Джастин чуял, что основная оборона уже пробита. — Если бабушка увидит, что я вернулся один, её тоска только усилится. Лорд Лансель со стуком поставил чашу на стол. — Ты и мёртвого уговоришь, Джастин. Доедай свою порцию, и отправимся в замок вместе, так уж и быть. Сказать по правде, мне и самому наскучило по ночам только подушку обнимать, хе-хе. Кажется, подействовало, решил Джастин. Обед был не менее вкусным и сытным, чем завтрак. Когда в желудке у принца разлилось приятное чувство сытости, он встал из-за стола и в третий раз за день щёлкнул ножницами измерений. Дедушка не замедлил себя ждать и шагнул в портал вслед за ним. Едва пройдя сквозь голубую дыру, Джастин понял, что они оказались не совсем там, где следовало бы. Это был кабинет его матери. Королева Скайвинн сидела за рабочим столом, вся окружённая разного рода документами, и что-то строчила в одном из них. Из-за её малого роста Джастин видел только кудрявую рыжую макушку. Он довольно громко фыркнул, представив на этом же месте Солярию лет эдак через десять-двенадцать. Интересно, придётся ли ей по нраву работа с бумагами — должно быть, не слишком. Мать резко обернулась, услышав его фырканье. — Джастин? — Тут её взор наткнулся на собственного отца, и к сыну она временно утратила интерес. — Папа? А ты что здесь делаешь? — Могла бы хоть притвориться, что рада видеть меня, хе-хе. — Прежде чем мать поднялась, дедушка махнул рукой. — Полно, Скай, не трудись. Я всё равно не к тебе пришёл — хотя, признаюсь, и соскучился, — а к твоей матери. Где она, кстати? — В своих покоях, наверное. Я её не видела с самого обеда, — недоумевающе ответила мать. — А зачем она тебе? — Навестить её хочу. Соскучился, понимаешь ли, хе-хе. — Лорд Лансель повёл плечами. — Ну так где она, моя модница? Услышать подобное из его уст в адрес бабушки можно было нечасто. Ответом на этот вопрос послужила сама Королева Гламура, совершенно по-свойски проскользнувшая в комнату. — Скай, я хотела… — говорила она на ходу, но при виде дедушки разом осеклась. — Лансель? Зачем ты здесь? — Дедушка шагнул было к ней, но бабушка остановила его взмахом руки, заметив пятна от соуса на его одежде. — Ты пришёл за новым пиджаком? Сейчас принесу. «Как я мог её не предупредить?» — простонал про себя Джастин, когда за бабушкой закрылась дверь. Если бы он стоял возле стены, то с удовольствием бы стукнулся об неё головой. Он повернулся к дедушке, ожидая насмешек или обвинений во лжи, и столкнулся с неожиданно изумлённым взглядом ореховых глаз. — Что-то я не вижу, чтобы у неё глаза от слёз опухли, — свёл брови лорд Лансель. — Пойду, пожалуй, поздороваюсь с Солярией: уж она меня явно теплее, чем Лирика, встретит. Дверь в покои открылась и захлопнулась ещё раз. Мать, больше не медля, подошла к Джастину. — А теперь объясни мне, ради Урании: что здесь происходит? — непривычно жёстко потребовала она. — Это был мой план, — признался Джастин на удивление быстро. Будучи сердитой, Королева Часов умела вызывать трепет даже у тех, кто был выше её на полторы головы, а то и на все три. — Привести своего деда в замок, просто чтобы он поздоровался с твоей сестрой? Похвально, сынок. Но не слишком ли рано? — Да нет же, мой план совершенно не в этом! Я нарочно сказал дедушке, что бабушка скучает по нему, дабы растрогать его и заставить с ней помириться. — Произнесённый вслух, этот план теперь казался ему не таким безупречным, как ещё час тому назад. — Может, твоя задумка и осуществилась бы, если бы ты предупредил свою бабушку заранее, — заметила мать. — Странно, что ты об этом не подумал. Вероятно, я был слишком опьянён будущим успехом, осознал Джастин со стыдом. Что ж, время исправлять досадную ошибку, пока не поздно. Если бы только бабушка первой вернулась в покои… К счастью, Урания всё же была милостива к нему сегодня. Не прошло и минуты, как королева Лирика вновь отворила дверь, неся в руках зелёный пиджак с красными лацканами. — Где Лансель? Скажите, что я принесла ему новый пиджак, — объявила она и подошла к Джастину. — Возьми, дорогой: передашь ему. — Какой пиджак, бабушка? — Принц поспешно облизнул губы, собираясь с мыслями. — Разве ты не заметила, как дедушка страдает? — Страдает? — Королева Лирика застыла от неожиданности. — Нет, не заметила. Да и с чего бы ему страдать? — От тоски по тебе! — Джастин сам изумлялся собственному красноречию. — Он ведь и обедал так неаккуратно потому, что торопился скорее тебя увидеть. — Собственно говоря, для дедушки неаккуратность за трапезой была почти в порядке вещей, но когда твой план висит на волоске, все средства хороши. Какой-то миг бабушка смотрела на него, не понимая, словно он говорил на демонском языке. — Так значит, Лансель скучает по мне и хочет помириться? — Он кивнул, и отставная королева заулыбалась. — А я-то думала, что он и на именинах Солярии не станет со мной разговаривать. Как только Джастин порадовался своей маленькой удаче, в покои зашёл дедушка, которому сопутствовала Солярия. Лёгок на помине, обрадовался он про себя. Любопытно, как они теперь поведут себя друг с другом. — Джастин, одолжи мне свои ножницы, — начал дедушка с порога, но дальше этих слов его просьба не сдвинулась. Бабушка приблизилась к нему и внезапно коснулась рукой его плеча. — Какие ножницы, Ланс? Ты что, не рад меня видеть? — Она по-прежнему улыбалась, и сухие, жёсткие губы лорда Ланселя раздвинулись в ответной улыбке: — А вот теперь я и впрямь вижу, что ты скучала по мне. И я скучал, хоть и не хотел признавать это до последнего, хе-хе. О Урания, неужто мой план удался? Незаметно для остальных Джастин потёр друг о друга свои холёные ладони. — Приятно слышать, — вмешалась мать. — Вы останетесь здесь до праздника или уже вечером вернётесь на Малпар? — За кого ты нас принимаешь, Скайвинн? — осклабился лорд Лансель. — Моя внучка тоже по мне скучала — почему бы не остаться в замке до её именин? Да и Лирика наверняка достаточно обжила наше старое гнёздышко в этой башне, хе-хе. Он погладил Солярию по голове и уже окончательно покинул покои — вместе с бабушкой. Солярия долго смотрела им вслед, прежде чем повернуться к Джастину. — Что это такое, Джастин? Ты их помирил? — Да, сестрёнка. — Только сейчас он ощутил, что слегка взмок под собственным пиджаком. — Это искусство дипломатии, и оно не каждому дано. — Урания сполна наградила тебя этим талантом, мальчик мой, — заметила мать. — Когда-нибудь ты овладеешь им в совершенстве. — Спасибо, мама. — А ты можешь меня этому научить? — ухватила его за руку Солярия. Джастин рассмеялся и потрепал её по плечу: — Могу… когда ты станешь постарше. А сейчас тебе пора на тренировку, не так ли? — Да, — кивнула Солярия. — Сэр Ловкач как раз ждёт меня во дворе. Пойдёшь со мной? — Разве что поздороваться с сэром Ловкачом, — благодушно усмехнулся Джастин. — В фехтовании мне уж точно с тобой не тягаться.