Пламя меча. Книга 1. Солнце и сталь

Энтони Глейзбрук, нанятый для неё учитель истории, был небольшого роста, лет пятидесяти, большеротый, остроносый, с редкими бурыми волосами, но о прошлом Мьюни умел рассказывать так интересно, что Солярия всякий раз заслушивалась. На прежних уроках он повествовал об эпохе Урании, потом о её преемнице Солене Терпеливой, — с нынешних же дней его повествование касалось Эстеллы Строительницы, второй из Старых Королев. — Королева Эстелла взошла на престол Мьюни шестидесяти двух лет от роду, так же как её мать Солена, — рассказывал он, пока Солярия и два её друга внимали ему. — Как и она, Эстелла уже имела взрослую дочь и даже внучку, но объявила, что будет править до конца своих дней. Никто не выразил недовольства, потому что Солена Терпеливая правила долго и мудро, несмотря на преклонные годы. Эстелла с первых месяцев показала, что она достойна своей матери. На щеках у неё красовались отметины в виде щитов, и многие мьюнианцы полагали, что ими будет править седая королева-полководец, но вскоре все поняли, что эти щиты означали совершенно другое. — Она не воевала с монстрами, а защищала свой народ от них? — спросил Руперт. Сын сэра Удальца и леди Присциллы, он был одним из двух компаньонов Солярии, обучавшихся разным наукам вместе с ней. Другой была Арлета Эттвуд, дочь архивариуса Хэмиша. — Верно, но не на поле боя — да она бы и не смогла. В ту пору не минуло ещё и ста лет с того великого дня, как было сломлено владычество монстров и Урания получила корону, и жизнь в Мьюни была куда опаснее, чем сейчас. Но мьюнианцы, своими глазами видевшие Священную войну и принявшие участие в ней, к тому времени уже умерли. Их внуки и правнуки жаждали освоения новых земель, по закону и так принадлежавших Мьюни, и Эстелла готова была удовлетворить их желание. Этому способствовало то, что городов в Мьюни тогда было гораздо меньше, нежели сейчас, да и те в большинстве своём остались от монстров. Половина домов в таких городах была неудобна для жилья, но в первые десятилетия мьюнианцы и этим были довольны. — И сейчас кое-где стоят такие дома, — заметила Арлета, поправляя очки. — Мне папа рассказывал. — Тогда, почти восемь веков назад, их стояло в десятки раз больше, — продолжал мистер Глейзбрук. Солярия слушала, затаив дыхание. — И королева Эстелла решила, что дольше так не может продолжаться. Королевство уже достаточно окрепло, сказала она, а крупному королевству нужны новые города. Один из указов, выпущенных на первом году её правления, предписывал постройку десяти городов ближе к Северным землям. Но для столь масштабного дела требовались немалые деньги, а спускать разом половину казны не согласились ни королевские советники, ни члены Верховной Магической Комиссии. Кто-то предлагал назначить новый налог и с него взять деньги на градостроительство, но Эстелла отказалась, заявив, что найдёт иной выход. Она заключила договор с русалочьим королём Воргеллом Келпботтомом, наладив продажу мьюнианских товаров в Подводное королевство в обмен на четверть добычи с их жемчужных промыслов. Полученный жемчуг шёл на товар в Туманные Горы и Паучий Лес. В скором времени казна пополнилась настолько, что позволила начать осуществление главного замысла Эстеллы, за которое она и получила своё прозвище. — Но зачем туманным горцам жемчуг? — недоумевала Солярия. — У них же и так много драгоценностей. — Питер Уилмсворт, один из друзей её брата, вечно сверкал брошками, запонками и парочкой перстней. Около дюжины таких побрякушек он подарил и Джастину, и половину из них — ещё до рождения Солярии. — Потому что жемчуг добывают в море, а не в горах, ваше высочество, — пояснил мистер Глейзбрук. — Он принадлежит только русалидам. Солярию этот ответ не удовлетворил. — Почему бы им не отдать часть промыслов другим королевствам? Мьюни или Паучьему Лесу. — Аранейцы соседствуют с мьюнианцами и водяными: она знала об этом от Джастина. — Тогда и мы могли бы добывать жемчуг и продавать его в соседние страны. — Это не в привычках русалидов, принцесса Солярия, — остудил её пыл учитель. — Они хитры, прижимисты и никогда не упустят своего. К тому же им недоступно многое из того, что растёт или делается на нашей земле, не говоря уж о горных драгоценностях. Жемчуг для них имеет такое же значение, как паучий шёлк для аранейцев. — А какие города были построены на вырученные Эстеллой деньги? — вмешался Руперт, откинув со лба прядь пепельных волос. — Голкрест, Куинстоун, Скайстед, Ривермаут, Кинкардин, Лингмелл, Роучдейл, Мунбрайт и Дангарнон. Города, построенные для людей, а не подвергнутые перестройке города монстров. Поэтому Эстеллу и прозвали Строительницей. Он принялся повторять всё сказанное с начала урока, добившись того, что вскоре ребята запомнили все города, выстроенные королевой Эстеллой. Солярия не сомневалась, что половина этих названий к следующему утру выветрится у неё из головы. Чтобы надёжно их запомнить, существовали уроки географии, а записать услышанное Солярия пока что могла с трудом. Читала она бегло, благодаря науке Джастина и отца, но чистописанию начала обучаться только месяц назад — вскоре после того, как ей минуло восемь. Буквы у неё получались острые как на подбор — «горные пики», как их однажды в насмешку назвал Руперт, подглядев, над чем она трудится. За это Солярия чуть не врезала ему по затылку, пока не увидела, как пишет он сам. У Руперта дела обстояли немногим лучше, хоть ему и исполнилось уже десять. — А теперь вы можете быть свободны, — сказал мистер Глейзбрук, поднимаясь из-за стола. — Насколько я помню, на сегодня это ваш последний урок. На следующем занятии повторим то, что узнали сегодня, и двинемся дальше. — Он удалился из классной комнаты, на прощание щёлкнув пуговицей своего суконного жилета. Солярия вскочила и подбежала к окну. Да, действительно, солнце уже давно стояло в зените, а со двора доносилось щебетание птиц. В такое время она обычно шла к сэру Ловкачу, если у неё была назначена тренировка, или на конюшню, если тренировки не было, или просила Джастина открыть ей портал на излучину Мьюнки. Эти занятия она и предложила своим друзьям, но натолкнулась на сопротивление. — Не хочу на тренировку, — заявила Арлета. — Вы с Рупертом сражаться будете, а я что буду делать? За вами наблюдать? — Тебе разве не интересно? — возмутился Руперт. — Интересно, но не каждый раз. Лучше пойти на реку. — На излучине мы были вчера, — напомнила ей Солярия. Арлета только поморгала под очками. — А ты что предлагаешь, Руперт? — Конюшню, — сказал он почти одновременно с Солярией. Оба поглядели друг на друга и рассмеялись. Руперт продолжил: — Посмотрим твоего Воронка, заодно и Блейна навестим. Можно будет рассказать ему про Эстеллу Строительницу. — Он, наверное, и королевы такой не знает, — усмехнулась Солярия. Оно и не диво: Блейн был сыном Делвина Брэгга, конюха, приставленного к Воронку. Счёту и грамоте он был худо-бедно обучен для своих девяти лет, но в истории и географии даже родного королевства разбирался слабо. Дети из Башни-Луковицы не могут учиться вместе с детьми из Королевской башни — таков неписаный закон Замка Баттерфляев, против которого, как ни странно, никто не возражал. Солярия поначалу не понимала его, пока отец не растолковал: детям слуг ни к чему знания, рассчитанные на принцессу или будущего рыцаря. «Каждый человек в замке к чему-нибудь назначен. Потому и порядок», — сказал отец, и Солярия с ним согласилась. Блейн не мог учиться вместе с ней, но от этого он не перестал быть её другом, таким же, как Руперт и Арлета. Она выбежала из комнаты, и ребята последовали за ней. Коридоры Королевской башни встретили их приятной прохладой и льющимися в окна солнечными лучами, в которых плясали пылинки. Солярия шла быстро, вровень с Рупертом, но им обоим пришлось умерить шаг, чтобы Арлета не отставала. Раньше Солярия проводила больше времени с Альфонсом, чем с ними, да и познакомилась она с Альфонсом гораздо раньше. И всё же теперь они стали её соучениками, единственными компаньонами, которые у неё остались. Альфонсу было уже четырнадцать, и не так давно королева назначила его в юнги на «Морской Деве» — главном торговом корабле. В тот же день Джастин пригласил в замок Уиззбага, чтобы старик порадовался за внука, но после праздника Альфонс впервые ушёл в море, и вот уже месяц «Морская Дева» не появлялась в водах столичной реки. Солярия сама не знала, что будет так сильно по нему скучать. Порой она даже жалела, что ей всего восемь лет и она не может путешествовать вместе с Альфонсом. И всё же тренировки с мечом, конюшня и библиотека были ей гораздо больше по душе, нежели морские просторы. Оттого и компания подобралась ей под стать: сын капитана Королевской гвардии, сын конюха и дочь архивариуса. Чем не хорошо? Но чтобы не смущать их, в разговорах с ними Солярия старалась как можно реже упоминать своего друга с Мусорного Пляжа. Ворота в конюшне, как всегда, были настежь распахнуты, и внутри работа шла своим чередом. Блейна они нашли почти сразу. Делвин, его отец, начал приучать сына к делам и подрядил его ухаживать за Элери, приёмной матерью Воронка. Блейн уже убрал навоз и теперь перебирал граблями свежие опилки, когда Солярия, Руперт и Арлета вошли в денник. Его круглое добродушное лицо раскраснелось от пота, соломенные волосы слиплись в колтуны. Увидев друзей, он улыбнулся, но грабли убирать не стал. — Не стойте столбом, проходите, — сказал он, — только отойдите в сторону. Я ещё не всё закончил. Не мешайте мне. Солярия молча повиновалась. В замке главная она, но сыну конюха лучше знать, что и когда делать на конюшне. — Ты здесь с самого утра, Блейн? — спросила она. — Ну да. Отец велел мне вычистить три стойла и дать войнорогам воды, вот я и работаю. А вы только что с уроков? — Мы начали изучать правление Эстеллы Строительницы, — похвастался Руперт. — Знаешь, что это за королева была? — Откуда мне знать-то? — Блейн усердно работал граблями. — Я буду служить на конюшне, а не в Королевской гвардии. Знаю только, что это одна из Старых Королев, а больше ничего не помню. — Да, она была второй из Старых Королев, внучкой Урании, — подтвердила Арлета. — По её приказу в Северных землях построили целых десять городов. — Потому она Строительница, да? Ишь ты! — искренне восхитился Блейн. — Откуда ж она взяла столько денег? — Заключила торговый договор с тогдашним королём Келпботтомом. Кукуруза и другие товары в обмен на жемчуг, — быстро отозвалась Солярия, гордясь собой. В соседнем деннике раздался недовольный всхрап, и она тут же вскинула голову. Из-за стенки торчал рог длиной в добрых полтора фута и часть чёрной лошадиной морды с красным глазом. Воронок! А ведь она совсем забыла про него… — Как он сегодня, Блейн? — спросила она требовательно. Мальчик отложил грабли в сторону и воззрился на войнорога. — А что ему сделается? Стоит себе в стойле, сено да кукурузу жуёт. Правда, не гулял ещё, ну да это дело поправимое. Особенно если вы теперь здесь. Этих слов было достаточно, чтобы Солярия в мгновение ока перебежала из одного денника в другой. При виде её Воронок наклонил голову и радостно заржал. Солярия протянула руку к нему и принялась поглаживать его гриву, нарочно задевая рог. Воронок то и дело тряс гривой, стучал копытом о земляной пол, покрытый опилками, но только слепой не мог увидеть, как ему на самом деле приятно. — Соскучился по мне, Воронок? — бормотала Солярия. Грива у её питомца была густой и такой мягкой, что её пальцы будто бы скользили по бархату или атласу. — Соскучился, мой хороший, соскучился… Ничего, сейчас мы пойдём в сад и там погуляем. Хочешь погулять в саду? — Хорошее дело, — согласился Руперт вместо Воронка. — Блейн, он хотя бы не голоден? — Час назад поел. Думаю, ему ещё долго есть не захочется. Арлета открыла дверь денника на всю ширину, и Воронок вышел наружу, едва не застряв в дверях. — Если так и дальше пойдёт, ещё до Дня Пня придётся расширять его стойло, а через год — поднимать потолок в конюшне, — пробормотал Блейн. — Никогда ещё не видел такого огромного жеребёнка. Солярия согласилась с его правотой. Воронку минуло только год и два месяца, а между тем он почти достиг роста взрослого войнорога. Она знала, что войнороги растут в течение первых четырёх лет своей жизни, а живут пять-шесть десятков лет, но Воронок уже сейчас поражал всех своими размерами. Может, это была судьба, чтобы именно она, Солярия, стала его хозяйкой? Ей ведь самой всего восемь лет, а выглядит она на все одиннадцать. Они вышли из конюшни, и Воронок при виде солнца заржал ещё громче, чем в деннике. Наклонившись, он стал лениво щипать траву, точно и не ел за час до этого. Всем своим видом он выражал нежелание отрываться от этого занятия, поэтому Солярии и её друзьям ничего не оставалось, как расположиться под ближайшим деревом на траве, где до неё ещё не добрались войнороги. Солярия прислонилась спиной к дереву. Блейн пристроился рядом, но с другой стороны. Арлета уселась в двух футах от него, скрестив ноги, а Руперт растянулся прямо на траве, опустив голову на колени принцессы, повыше сапог. Солярия хотела было согнать его, но быстро передумала. В конце концов, всегда можно будет его скинуть, когда ноги начнут затекать от тяжести. Она устроилась поудобнее и прикрыла глаза, слушая пение птиц и время от времени дёргая ногой, чтобы Руперт пошевелился. Возможно, она и подремать бы успела, если бы не Блейн, безжалостно нарушивший это умиротворение. — А что, если его объездить? — Он указал пальцем на Воронка. — В поводу он уже умеет ходить: мой папа его выучил. А в седло этот красноглазый никого не пускает — лягается и отскакивает, стоит поставить ногу в стремя. — Блейн повернулся к Солярии. — Может, ты попробуешь? — Я бы не советовала, — вмешалась Арлета. Она сняла свои очки и близоруко щурила глаза. — Воронок, конечно, очень велик, но всё же он ещё жеребёнок. Ты не думал, Блейн, что его попросту рано приучать к седлу? — Да как же рано? — вскинулся Руперт, и его голова пропала с колен Солярии. — Вон он какой здоровый! Зуб даю: он ещё перерастёт всех войнорогов на конюшне. Зря ты дала ему такое имя, Солярия. Она только хмыкнула. — А какое надо было? Не Чёрный Демон же, как назвал бы его Клотен. — Может, ему и подошло бы, — рассмеялся Руперт. — Это ещё почему? — Уж больно огромный. И свирепый, даже на вид. — Однажды его наверняка так и прозовут, — заключила Арлета, глядя на рог Воронка. — Такой войнорог сам по себе может стать грозой для монстров. Слушая её, Солярия и сама залюбовалась Воронком. В мечтах она часто представляла себя в седле на его спине, скачущую навстречу приключениям и дракам с монстрами. «Дай Урания, так и будет, когда ты станешь королевой», — сказал ей отец, когда она поделилась с ним этими мечтами, а Джастин рассмеялся: «Хотел бы я знать, сумеешь ли ты к тому времени голыми руками остановить его на скаку». Солярия не сомневалась, что одним ударом может сломать все пальцы на руке даже у сэра Ловкача, но остановить несущегося войнорога ей было точно не под силу. Впрочем, как знать — может, лет через десять она сможет делать и не такое. Внезапно Воронок перестал щипать траву, издав приветственное ржание, и Солярия повернула голову туда же, куда смотрел он. На поляну перед конюшней вышел Делвин, широкоплечий мужчина с таким же добродушным лицом и жёлтыми волосами, как у его сына. Перед собой он катил огромную тачку, доверху наполненную кормовым сеном для лошадей. Длинная соломинка торчала у него изо рта, и он покусывал её время от времени. — Папа! — Блейн вскочил на ноги и бросился к отцу. Делвин остановил тачку. — Что такое, сынок? — спросил он. — Что-то случилось? — Мы с принцессой хотим попробовать объездить Воронка, а Арлета говорит, что ещё рано, — пожаловался Блейн. — Скажи, рано или нет? Делвин вынул соломинку изо рта и поочерёдно осмотрел Солярию, Арлету и Руперта. — Принцесса Солярия? Доброго вам дня. — Он привычно поклонился. — И вам день добрый, мисс Эттвуд и мистер Каллторп. — Так что ты скажешь о Воронке? — повторила Солярия, кивнув ему в ответ. — Можно его объездить или ещё рано? — Можно, ваше высочество, — отозвался Делвин, смерив её питомца взглядом опытного конюха. — Рыцарей ему и вправду ещё рано катать, но ребятишек вроде вас четверых он вынести вполне способен. Хотя я бы не советовал пробовать вам всем, — добавил он, глядя на Арлету и Руперта. — Это ещё почему? — возмутился Руперт, явно приняв слова Делвина на свой счёт. — Насколько я знаю этого молодца, он не из тех, кто подпустит к себе всякого, кому вздумается даже погладить его, не то что прокатиться на его спине. Боюсь, это сможете проделать только вы, принцесса. — Он снова отвесил поклон Солярии. — Тогда хотя бы заседлаешь его? — попросила она, встав с травы. Сама Солярия уже умела ездить верхом самостоятельно, но засёдлывать войнорогов ей пока не доводилось. Делвин направился вместе со своей тачкой дальше в конюшню — не иначе как за уздечкой и седлом. К чести его, вернулся он действительно быстро. Воронок недоверчиво покосился на него и даже отшагнул в сторону, но стоило Делвину похлопать его по шее, как он присмирел достаточно, чтобы можно было натянуть на него и седло, и уздечку. Закончив с этим делом, конюх опять погладил его и обратил свой взор на Солярию: — Будете пытаться, принцесса? Не уверен, что он подпустит к себе кого-то из ваших друзей. — Как это не подпустит? — Руперт недовольно сжал кулаки. — По-твоему, я хуже неё обращаюсь с войнорогами? К тому же мне десять лет, и я старше, а значит, опытнее. Солярия схватила его за руку так, что Руперт застонал и невольно разжал пальцы. — Может, ты и старше, но я сильнее. И Воронок — мой конь, а не твой. — Что с того? — пробурчал Руперт. — На нём ещё никто не ездил. Он не Эмер, который принадлежит твоему отцу-королю. — Но я однажды стану королевой, — напомнила Солярия, — и тогда Воронок тоже будет королевским войнорогом. — Когда это ещё будет! Пока что ты принцесса, и твой войнорог ещё никем не был объезжен. Я первым пойду. — Руперт выдернул руку из её ладони и смело направился к Воронку. — Помоги мне взобраться на него, Делвин. Солярия рванулась было к нему и догнала бы, если бы Арлета не схватила её за локоть. — Не упрямься! — сказала она вполголоса. — Руперт упрям, но не думает наперёд. Лучше посмотрим, что получится. Солярия высвободилась и скрестила обе руки на груди, но решила послушаться совета. Делвин помог Руперту всунуть правую ногу в стремя, а левую перекинуть через седло, но не успел Руперт взяться за поводья, как Воронок дёрнулся, точно наступил на змею. Потом ещё и ещё раз, а затем он рванулся так, что выбросил Руперта из седла. От переломов мальчишку спасло только то, что Делвин успел подхватить его на руки и поставить на землю. — Говорил же я, что любому наезднику он не дастся, — пробормотал конюх. — Должно быть, не ко времени ваша затея, ребята. Тебя, Блейн, — он нагнулся к сыну, — я подсаживать не буду, даже и не проси, а юную леди — тем более. Солярия выступила вперёд. — А принцессу ты подсадишь? — Вы не боитесь, ваше высочество? — усомнился Делвин. — Если с вами что-то случится, король Джем-Робин мне голову оторвёт. — Не оторвёт, — мотнула головой Солярия. — Я скажу ему, что ты просто исполнял мою просьбу. То ли Делвина успокоил этот ответ, то ли он положился на благосклонность Воронка к принцессе, но он подвёл её к войнорогу и даже помог продеть ногу в стремя. Солярия не стала повторять ошибку Руперта и схватилась не за луку седла, перекидывая вторую ногу, а сразу за уздечку. И, как оказалось, всё сделала правильно. Как только она очутилась в седле, в прежде милого и спокойного с ней Воронка будто демон вселился. Он тряс головой, мотался взад-вперёд, пробовал бежать по поляне, даже встал на дыбы. Первые пару минут Солярия терпела, сжав ногами его бока, но вскоре ей это надоело. Воронку нужен сильный наездник — он его получит. Она навалилась на него, заставив встать на четыре копыта, как полагается, и резко дёрнула за уздечку, не трудясь рассчитать силу. Ноги её стиснули крутые войнорожьи бока ещё крепче, как стальные тиски. Воронок захрапел, изо рта у него вывалился клок пены, но Солярия и не думала его щадить, уже зная его хитрость. Каждое резкое движение грозило ему новой порцией боли в морде или боках. Солярия не хотела доводить до этого, но держалась твёрдо, помня слова отца, что слабых наездников войнороги не жалуют. Блейн захлопал в ладоши, и Арлета присоединилась к нему. Один Руперт молчал, угрюмо поджав губы. — Ай, браво, принцесса Солярия! — воскликнул Делвин, разделив восторги сына. — Такая сила, такая храбрость!.. Принцессы, подобные вам, рождаются нечасто. Урания воистину благословила вас при рождении. Неправда, хотелось ей сказать. Если бы Урания меня благословила, мама не была бы на волосок от смерти, рожая меня, и любила бы меня так же сильно, как Джастина. Но лицо Делвина светилось таким восторгом, что эти слова так и не сорвались с её языка. Воронок совсем перестал буянить и даже не пытался сбросить Солярию ещё раз. Желая это проверить, она чуть ослабила натяжение уздечки. Воронок по-прежнему стоял смирно, лишь прядал ушами. Солярия легонько стукнула его сапогом в правый бок, потянула уздечку влево — и войнорог повиновался её безмолвному повелению. — Ты укротила его! — Блейн радовался не меньше, чем его отец. — Укротила такого строптивца! — Неожиданно он отвесил ей поклон, словно подражая Делвину. — Не делай так, Блейн, — вспыхнула Солярия. — Почему это? — пробурчал всё ещё обиженный Руперт. — Ты ведь будущая королева, всем положено тебе кланяться… разве не так? — Злишься, что чуть не пострадал по собственной глупости, Руп? — поддела его Арлета. Его ноздри раздулись. — Я бы и сам смог его укротить, если бы сразу схватился за уздечку. Не верите? — Охотно верим, — кивнула Солярия, — но только если бы Делвин никуда не отошёл. Иначе будущий сэр Руперт Каллторп ушёл бы отсюда не своими ногами. — Думаешь, у меня не будет своего прозвища? — набычился Руперт. — Вот увидишь: будет, и не хуже, чем Удалец, как у моего отца. — Или ты будешь как мать. Ведь у леди Присциллы нет прозвища. — Ну всё, довольно, ребята! — вмешался Делвин, туша разгоревшийся спор. — Прикажете отвести Воронка в стойло, ваше высочество? В другое время Солярия так и приказала бы, но сейчас у неё было на уме совсем другое. До обеда ещё не меньше двух часов, а она никогда не ездила верхом по городу… — Нет, Делвин, — ответила она. — Ступай в конюшню и вели заседлать ещё трёх войнорогов. — Зачем? — тут же спросила Арлета. — Я хочу поездить по городу верхом. Вы со мной? — Конечно! — воскликнул Руперт, разом позабыв о своих обидах, и ринулся в конюшню вслед за Делвином. Блейн с готовностью поддержал его, и даже тихоня Арлета не имела ничего против. Делвин вывел под уздцы Элери, а за ним два других конюха вели ещё двух лошадей. Элери облюбовал Руперт, нежно-зелёный мерин достался Блейну, а синяя кобыла — Арлете. Она забралась в седло последней, когда мальчишки уже гордо сидели на своих конях, но держалась уверенно. Ездит она хуже Руперта, Солярия это знала, но прогулка по городу вряд ли так уж её утомит. — Если кто нас спросит, скажешь, что мы уехали гулять в город, — велела она Делвину и, стукнув Воронка сапогами, направила его к выходу из сада. Друзья поспевали за ней. На улицах Стампгейла все почтительно расступались, давая им дорогу, но когда Солярии наскучило это молчаливое восхищение, она пустила Воронка в галоп. Руперт быстро нагнал её, а Блейну и Арлете не оставалось ничего, как трусить рысью позади. Улицы Первого кольца широки, но шеренга из четырёх всадников может создать немало помех горожанам, особенно если эти всадники едут быстро. Когда они преодолели всего половину Первого кольца, у Солярии начало урчать в животе, но поворачивать к замку она и не подумала. До Королевской башни добираться гораздо дольше. Вместо этого она спешилась возле ближайшего трактира и позвала ребят вместе с собой. Вчетвером они заказали жаркое из выдрокролика, сушёные яблоки и чай — всего на семьдесят медных звёзд, — так что обед получился на славу. Солярия жевала уже третье яблоко, когда Руперт, похлопав себя по животу, предложил: — А не поехать ли нам в Лес Невероятных Ужасов? — Зачем? — напряглась Арлета. Солярию это не удивило: Лес Невероятных Ужасов славился своими чудовищными растениями и животными, которые в нём обитали. Бывало, что иные горожане или жители ближних деревень без вести пропадали в этом лесу. — Как это — зачем? — изумился Руперт. — Посмотреть своими глазами, что за твари там живут, испытать свою смелость! Мама мне рассказывала, что папа влюбился в неё, когда она собственноручно убила огнедышащую гидру, которая хотела их обоих съесть. — Мы все наслышаны о подвигах леди Присциллы, — согласился, выпив чаю, Блейн. — Но не слишком ли рано ты захотел побывать на её месте? Руперт громко фыркнул. — И это говорит тот, кто час тому назад подал идею объездить Воронка? Теперь моя очередь подавать опасные идеи, Блейн. Я, в конце концов, будущий рыцарь — не забывай об этом. — А ты что скажешь, Солярия? — подала голос Арлета. — Ты всё-таки принцесса — тебе и решать, поедем мы в лес или нет. Солярия принялась задумчиво теребить свою косу. Лес Невероятных Ужасов — не место для детей их лет, но если она откажется туда ехать, Руперт весь оставшийся день будет донимать её своими подколками. Да и как она в будущем сможет сражаться с монстрами, если спасует перед какими-то зверями? Королеве-воительнице это не к лицу. — Поедем, — сказала она наконец, отбросив косу обратно на спину. Войнороги ждали их у трактира, привязанные на заднем дворе. Вновь оседлав их, Солярия и её друзья направились к выходу из города. Лес Невероятных Ужасов раскинулся в каких-то пяти милях от кукурузных полей. От учителя истории Солярия уже знала, почему Стампгейл стоит так близко к этому лесу. До Священной войны на месте Стампгейла построили свой город монстры, которым не страшны ни огнедышащие кровожадные твари, ни плотоядные растения. Когда Урания со своим войском отбила у монстров этот город, она не стала переносить столицу в другое место. Как бы то ни было, земли здесь на редкость плодородные, местность горная, а само поселение окружает река. Мьюнианцы же, по словам мистера Глейзбрука, в те времена часто жили в местах гораздо хуже, поэтому Лес Невероятных Ужасов казался им сущим пустяком. Вспоминая эти слова, Солярия пыталась убедить себя, что в лесу должно быть не так уж и страшно. Они ехали на север от города. Изрытая просёлочная дорога привела их через кукурузные поля к краю леса, где журчали ручьи. Солярия двигалась впереди, погоняя Воронка быстрой рысью, пока не оказалась в гуще деревьев. Блейн, Руперт и Арлета поспевали за ней, как могли. В вышине слышался гул ветра. Никто не разговаривал. Время от времени Солярия оглядывалась через плечо, проверяя, не отстали ли ребята и не идёт ли за ними какой-нибудь зверь. Теперь она ехала медленным, ровным шагом. В лесу слишком темно, чтобы гнать быстрее, а в мягкой земле то и дело попадаются корни и камни. Звери пока что не появлялись, но тропа вывела их на прогалину, где росли нераспустившиеся розы такой величины, что до них можно было дотянуться, не слезая с коня. Блейн попробовал потрогать один из них, и все розы внезапно выскочили из земли, ощерив зубастые пасти, в которые любой из их компании мог поместиться целиком. С перепугу Блейн заорал так пронзительно, что они опять вросли в землю, превратившись в обыкновенные цветы. Только тут Солярия узнала в этих цветах сколопендровые розы, о которых читала в книге. Розы эти подстерегают неосторожных путников или зверей, чьей плотью питаются, а избавиться от них можно, только подняв шум. Один раз Элери запнулась о корягу, присела на круп и скинула всадника, но ни лошадь, ни мальчишка не пострадали, и Руперт со своим упрямым видом снова взобрался в седло. Вскоре после этого им встретились трое клыкастых желтобрюхов, пожирающих тушу убитого ими зверя. Конь Блейна, учуяв их, испугался и понёс. Двое желтобрюхов тоже убежали, но третий поднял голову и оскалил зубы, готовясь защищать свою добычу. — Назад, — сказала Солярия Руперту и Арлете. — Медленно, чтобы его не раздразнить. — Они отступали, пока желтобрюх и его добыча не скрылись из виду, и только тогда поехали искать Блейна, который отчаянно цеплялся за седло, пока войнорог носил его между стволами. Позже они проехали мимо двух кряжистых деревьев, на которой стайкой сидели с дюжину существ, напоминавших толстых кургузых ворон с острыми зубами в клюве и стрекозиными крылышками за спиной. Они стрекотали, то и дело перелетая с ветки на ветку. Должно быть, ищут, чем поживиться, подумала Солярия. — Это стрекозубы? — улыбнулась Арлета, глядя на них. — Они самые, Летти, — заявил Руперт с такой важностью, будто видел их не в первый раз. — Видишь стрекозиные крылышки? — Вижу, — кивнула Арлета и заставила свою кобылу шагнуть к дереву. На сей раз Солярия не стала ей мешать. — Не надо, не трогай его! — завопил Блейн, едва Арлета протянула руку к одному из стрекозубов. — Вдруг он тебе руку прокусит? Чем мы её тут, в лесу, будем перевязывать? — Не бойся ты так, — успокоила его Солярия. — Летти знает, что делает. Стрекозубы не нападают на людей — или ты забыл? Они едят только насекомых и более мелких животных. Арлета и в самом деле без помех дотронулась до стрекозуба и стала поглаживать его клюв. Вслед за ней осмелел и Руперт, и даже Блейн. К Солярии тоже слетел один, усевшись прямо на рог Воронка, но конь недовольно тряхнул головой, и стрекозуб завис прямо в воздухе. Он стрекотал так умильно, что Солярия машинально погладила его. Милые зверушки, подумала она. Не зря иные крестьяне даже держат их у себя дома в качестве питомцев. Интересно, что сказали бы мать и отец, если бы она привезла этого стрекозуба в замок? Отец наверняка отчитает её, но потом восхитится её храбростью, а мать пожмёт плечами и хмыкнет не то с равнодушием, не то с одобрением. Вдоволь налюбовавшись стрекозубами, Блейн предложил ехать домой, но Руперт захотел побывать ещё дальше в чащобе. Из любопытства Солярия поддержала его желание, а Блейн и Арлета просто не стали противиться. Они успели пересечь седьмой по счёту ручей, когда очередная тропа упёрлась в широкую поляну — не чета прогалинке со сколопендровыми розами. С двух сторон её окружали поваленные деревья, третью отгородил овраг. Посреди поляны жевал траву лисоолень — безобидный для мьюнианцев крупный зверь с оленьими рогами, но лисьей шкурой и хвостом. Завидев войнорогов, он тут же дал стрекача, хотя ни у кого из ребят в руках не было оружия. — Жаль, у меня нет ни копья, ни лука, — посетовал Руперт. — Я бы его подстрелил. — И как бы мы потом повезли его тушу в замок? — Арлета выразительно постучала себе по лбу. — Такую дичь не возят в одиночку. — Значит, подстрелю, когда вырасту. Папа сказал, что года через два он возьмёт меня с собой на охоту. — Я тоже хочу на охоту, — вырвалось у Солярии. Руперт не возражал: — И тебя возьмём. Такая силища нам пригодится. Может, нас даже будет сопровождать твой отец. — Не думаю, что он откажется. — По рассказам отца Солярия знала, что в молодости он был искусным охотником и нередко охотился вместе с сэром Ловкачом. Их беседу прервал драконолев, выпрыгнувший из оврага на добрых десять футов. Его глаза налились кровью, хвостом он хлестал себя по бокам. Похоже было, что он выслеживал лисооленя, а они спугнули его добычу. Войнороги зафырчали и попятились. У Солярии ослабли колени, но она заставила Воронка стоять на месте и быстро оглядела своих спутников. Арлета была бледна как мел, Блейн что-то шептал пересохшими губами, а Руперт скомкал уздечку в руках. Все трое удерживали своих войнорогов на месте, не давая им пуститься наутёк, подобно лисооленю. — Может, подождём немного, пока он не успокоится, а потом убежим? — шёпотом предложила Арлета. — Не годится. — Солярия пожевала губу. — Он зол на нас, потому что мы лишили его добычи. Готова спорить, что он намеревается растерзать кого-то из нас. — И что же делать? — воскликнул Блейн, но тоже шёпотом. — Ждать, пока он не сцапает кого-то одного? Меня или Летти, например. Она ведь не принцесса, а я не сын знаменитых рыцарей. Его слова невольно уязвили Солярию. «Не забывай о своём долге», — постоянно твердила ей мать. Разве это не долг будущей королевы Мьюни — защищать своих подданных? Руперт хоть и вредина, но хороший парень. И Делвин со своей женой будут убиваться, если Блейн погибнет в этом жутком лесу. И Арлета, эта тихоня с мышиными волосами… Солярии совсем не хотелось, чтобы её растерзал драконолев. — Я отвлеку его, а вы езжайте к выходу из леса, — сглотнув, сказала она. — Ты что, спятила? — неожиданно возмутился Руперт. — Ты ведь принцесса Мьюни, в твоих жилах течёт золотая кровь! Если ты погибнешь, кто же сменит твою мать на престоле? — Джастин, — ответила Солярия. — Он уже взрослый. — Брат любит её, она была в этом уверена, но ведь она лишила его всех прав на трон. Даже если она погибнет по собственной глупости, вряд ли он будет так скорбеть, что откажется от короны. — Даже не думай! — Руперт повысил голос так, что драконолев шагнул к ним. — Ты не можешь так рисковать собой! Я старше тебя, я будущий рыцарь и защищу всех вас. — А я — ваша будущая королева, и вы обязаны меня слушаться. — Солярия тронула уздечку, заставив Воронка отойти в сторону. «Не дамся я ему, — безмолвно поклялась она, глядя на драконольва. — Не дамся». О Урания… Солярия сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ударив войнорога каблуками, она проскочила между Арлетой и Рупертом. Конь Блейна шарахнулся в сторону, и перед Солярией мелькнуло его испуганное лицо. В следующий миг она уже скакала по тропе, по которой они приехали на эту поляну. Сейчас всё равно, куда — по той тропе или другой. Дорогу к выходу из леса она поищет после, когда оторвётся от хищника. Солярия пригнулась в седле и пустила Воронка галопом. Драконолев позади рычал и топотал, гонясь за ней. Она старалась не слушать, но, оглянувшись через плечо, увидела, что её друзья уже скачут далеко позади: Руперт и Блейн друг за другом, а Арлета чуть поотстав, крича им, чтобы они замедлились. — Беги, — сказала она Воронку. — Быстро, как лисоолень. Она мчалась по заросшим полянкам, через высокую траву и самые разные цветы. На пути попалась сухая канава, но войнорог перелетел через неё, не теряя скорости, и поскакал среди вязов и дубов. Солярия быстро оглянулась — драконолев всё ещё бежал за ней, но Блейн отстал от Руперта, а Арлеты и вовсе не было видно. — Быстрее, — снова велела она, — ты можешь, я знаю. Она пронеслась между двумя вязами, перескочила через поваленное дерево и обогнула опасный, заваленный буреломом овраг, который им пришлось огибать по пути в глубь леса. Воронок взял небольшой подъём и снова спустился. На новом пригорке Солярия оглянулась снова. Драконолев нёсся вслед за ней и даже не думал останавливаться. Похоже, столь резвая добыча только раззадорила его. Дорогу преградил ручей, и Солярия проскакала по воде, засыпанной палыми листьями, которые липли к ногам Воронка. На том берегу подлесок был гуще, а внизу столько камней и корней, что скачку пришлось замедлить, но Солярия продолжала ехать так быстро, как только осмеливалась. Снова пригорок, покруче прежних. Вверх и снова вниз. Далеко же они заехали. Войнорог у неё резвый, ведь его мать была лучшей из скакунов на конюшне, но здесь от его резвости мало проку. Перед ней открылась звериная тропа, по которой они осторожно уезжали от желтобрюхов. Теперь Солярия мчалась по ней во весь опор, и ветки хлестали её по лицу. Одна зацепилась за косу, и Солярии на миг показалось, что драконолев её поймал. Когда тропа сменилась другой, более широкой, она не сомневалась, что царапины теперь красуются даже на её молниях на щеках. На этой тропе лежало что-то незнакомое, и Солярия поначалу приняла это за большой камень, но, присмотревшись как следует, поняла, что это голова огнедышащей гидры. Эти твари высотой с два крестьянских дома, а голов у них гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Вспомнив об этом, Солярия тут же поняла, что ей следует делать. — Давай, Воронок! — закричала она. Промчавшись над гидрой, войнорог зарядил задним копытом прямо ей по носу. Сзади раздался недовольный рёв. Солярия оглянулась в очередной раз и увидела, что гидра выдохнула пламя, напугав этим драконольва. Теперь можно было вздохнуть спокойнее. Либо гидра его опалит и проглотит живьём, либо драконолев её растерзает. Оставалось только полагаться на ум и смекалку друзей, которым придётся подождать окончания драки двух хищников. Солярия заставила Воронка перейти с галопа на рысь, потом на шаг. Мимо сколопендровых роз она проехала, даже не заметив. Долго ли ей придётся ждать своих спутников? Не заметит ли их гидра? Чтобы отвлечься, она начала разговаривать с Воронком. — Ты молодец, Воронок, ты настоящий боевой конь, — говорила она, почёсывая его между ушами, где он особенно любил. — Ты спас меня, унёс от этого драконольва. Таким умом не каждый войнорог может похвастаться. — Воронок пошевелил ушами и фыркнул, будто понял каждое слово. — Когда я вырасту и стану королевой, мы с тобой совершим много подвигов, и все монстры будут дрожать от твоего имени. Не животные, а настоящие, из Леса Верной Смерти. Туда я ещё не скоро поеду… но однажды поедем мы оба. И я, и ты, Воронок, вот увидишь. Она успела выехать из леса, когда позади наконец послышался топот и фырчание. Из пасти всех троих войнорогов клочьями свисала пена, а бока лоснились, но и всадники выглядели не лучше. На щеке и подбородке Руперта виднелась кровь, Блейн разодрал свой воротник и набил шишку на лбу, а волосы у Арлеты были всклокочены. Однако все были живы и даже без видимых повреждений. — Ты такая смелая, Солярия! — выдохнула Арлета с лучащимися от счастья глазами. — Как Этерия Бесстрашная! Солярия не сдержала улыбки. Этерия Бесстрашная, королева, воин и полководец, была её кумиром с самого раннего детства. — Как вы спаслись от гидры? — спросила она. Отвечать принялся Блейн. — Руп увидел, как она дышит огнём на драконольва, и мы спрятались среди бурелома, чтобы переждать. Других тропинок-то мы не знаем! Дождались, пока она окончательно его сожжёт и утащит тушу в глубь поляны, и только после этого поскакали дальше во весь опор. — Поделом ему, — бросил Руперт. — Мы же не будем никому рассказывать, что побывали в этом лесу? — А как же твоя «проверка на храбрость»? — подколол его Блейн. — Да ты только посмотри на себя! Весь в ссадинах, да и Солярия не лучше. И мы с Арлетой сейчас не красавчики. Вряд ли кто-то подумает, что мы все разом могли упасть с войнорогов на какой-нибудь улице. Солярия махнула рукой, прерывая их спор на корню. — Придётся сказать правду. Но тебя и Летти ни в чём не обвинят — я за вас поручусь. Блейн заулыбался от радости, а Руперт надулся, как индюк на базаре. — Стало быть, мне придётся отдуваться за четверых? Ну спасибо, принцесса. — Не тебе, а нам, — поправила Солярия. Язвительность Руперта не могла её обмануть после того, как он был готов встать за неё горой перед лицом смертельной опасности. — Надеюсь, сэр Удалец не будет слишком строг к тебе. — А король Джем-Робин будет к тебе строг? И королева Скайвинн? — Не знаю, — честно ответила Солярия. Она не боялась наказания, но остро пожалела, что в замке нет того, с кем она могла бы поделиться всеми радостями и тревогами этого дня, ничего не утаивая. Вот бы «Морская Дева» поскорее вернулась, чтобы Альфонс опять взъерошил ей волосы и спросил, как её дела. «Я по тебе скучала», — скажет она, а он в тот же миг скажет то же самое, как часто у них бывало. Ей так хотелось этого — больше всего на свете.