Se la vie

Минхёк просыпается первым, толкая спящего альфу локтем. Он одевается быстро, насколько позволяет ему расшатанное состояние. Лишь боль в пояснице напоминает омеге о том, что случилось между ним и альфой. Жалеет только Минхёк, скорее потому что поддался искушению. Ошибка, о которой можно забыть, чтобы не терзать себя лишними мыслями. Джунхи поднимается медленно, нежась в солнечных лучах, Чона в загривок целует, а омега подпрыгивает на месте, разгневанно на него смотрит. — Живо отвези меня домой, — застегивает пуговицы на рубашке парень. — Боже, какой же я придурок. — Протрезвел и я тебе не мил стал?— усмехается Пак. — Да пошёл ты! Герой любовник, — уходит к лестнице омега. Джунхи спускается через пять минут, цокая на недовольное лицо Чона. Он себя таким же придурком считает, успел подумать — всё изменится, но ничего. Минхёк просится домой и обсуждать случившееся не хочет. Всего лишь на пьяную голову потрахался с бывшим, с кем не бывает? Был бы ещё Пак «просто» бывшим. Давняя любовь к этому альфе всё ещё внутри живет, её разбудили, жизнь новую дали, а Чон противится. Особых причин нет, он давно решил, что с Джунхи ему не по пути. Дома омегу встречает Чонгук, на запах изменившийся мужа только хмыкает, засосы на шее рассматривает. Минхёк сделал верный выбор и альфе почти не обидно, что так быстро парень смог в постель к Джунхи прыгнуть. — Собирайся, поедем разводиться, — Чонгук уже собранный ожидал его в гостиной. — Да… — направился к лестнице Минхёк. — Ты прости, если что не так. — Всё так, — уводит взгляд в экран телефона альфа, где переписка с Вивьеном открыта.

***

Хосок даёт Юнги добро скрепя сердцем, наказывая близнецам, чтобы глаз с парня не сводили, но кто бы Чона слушал. Карбон на радостях чуть дом не разнес, пока собирался, альфа скептично за ним наблюдал, не радый реакции. Хосок проводил их до аэропорта и вернулся на работу, так и не выбрасывая Юнги из головы. Первым делом омега зарулил к Вивьену, поражаясь серости его лица и заторможенному состоянию. Маро не сразу обрадовал Карбона беременностью, зная, что может осуждение в глазах напротив увидеть. Поэтому он промолчал, на стресс учебный всё списал. Про Джина старался не говорить. — Поедем сегодня напьёмся? Я не верю, что смог выбраться из клетки Хосока, — Юнги уже глушил вино из бара Вивьена, но гулять собирался до конца. — Нет я, пожалуй, дома буду, ты гуляй. С тобой же вроде ещё парни? Так бери их для безопасности, — омега потянул на себя плед, лежащий на другом конце дивана, чтобы укрыться. — Правда, извини, не хочется. — Не понял. Это я сижу в заложниках или ты? — Юнги, — звучит серьёзно Вивьен. — По тебе и не скажешь, что ты заложник. Что у вас с Хосоком происходит? — Всмысле? — меняется в лице Карбон. — Да ну тебя, — и психует тут же. — Сиди дома, я поехал. — Не задерживайся! — кричит ему вдогонку Маро, Юнги ничего не отвечает. Парень уезжает в клуб, по дороге звоня Рону, чтобы подтягивался с братом. Ещё в пути Юнги начинает чувствовать, как тянет низ живота, но очень надеется, что ничего серьёзного. Простыл, либо дело в еде. Он напрочь забыл о течке. В заведение, куда прибыл омега, он бывал часто с Ви, ещё до всей катавасии с сеульскими гангстерами, а теперь собирается развлечься в компании близнецов. Хосок звонил ему час назад, спокойной ночи желал, Юнги нагло врал, что в постели лежит. Сам уже в клубе коктейль себе заказывает, пока Чонов ждет. Омега успевает встретить знакомых, легенду придумывает, что альфу себе иностранца нашёл и в шоколаде живет, а Джин тираном оказывается. Почти правда и Карбону верят. К полуночи подтягиваются близнецы, Юнги к танцполу тащат. Омега за это время успевает достаточно выпить, поэтому с легкостью отдаётся танцам, пока вновь живот о себе знать не дает. На это обращать внимания нет времени. Карбон прилетел отдыхать, вновь дышать свободно, пусть временно. Настигает его боль уже через пять минут, скручивая парня пополам. Рон бьет Юнги по щекам, понять пытается, что с омегой. До Реджи первого усилившийся запах доходит, он подкидывает парня на плечо и скорее из клуба увозит. Юнги начинает кричать от боли, кожу живота щипает. Его безболезненные течки сейчас и рядом не стоят с тем, что с ним происходит в данный момент. Омега страшное для себя познает — Хосока хочет. Хочет так сильно, как ни одного альфу, который был у него. Он и не просил никогда конкретного, когда течка настигала, но сейчас лишь Чон в голове упрямо стоит. Юнги поцелуи с ним вспоминает и воет, оглушая парней. Они еле довозят Карбона к Вивьену, в дверь долбятся и бросают на первый попавшийся диван, не объясняя — сонный Вивьен всё понимает. — Разберусь, идите, — отправляет их парень, ему нужно время, чтобы вспомнить где лежит обезболивающее, пока Юнги мечется из стороны в сторону, едва руку в трусы не суя. — Сейчас легче будет, — у Маро голова начинает болеть от постоянного крика, но он находит не без труда таблетки, закидывая в рот Юнги вместе со снотворным и сразу Джина набирает, когда Карбон притихает. — Ты в городе? — уходит на кухню омега. — Ко мне Юнги приехал. У него течка, я не могу держать его здесь, ему нужно к Хосоку. — Что я могу сделать? — как бы не плевал Джин на Юнги, помочь Ви он всегда готов. Волнение в его голосе отдается жаром в груди Маро. — Организуй самолет, я отправлю его домой. Он от боли умрет. Я напичкал его таблетками, проспит несколько часов. Джин, пожалуйста… — Я перезвоню. Вивьен возвращается к спящему омеге, садясь рядом и кладя голову Юнги на свои колени. У Маро начинается нелегкий период беременности и до кучи ему не хватало старого друга с неожиданной течкой. Джин должен помочь, он точно что-нибудь придумает.

***

Момент неизбежного оттягивать вечность нельзя, а потому страшнее становится, когда час х наступает. Минхёк ещё не успел из головы выбросить ночь с Джунхи, как ему вновь нужно проявить слабость. Сказать папе о разводе. Омега заочно становится амебой, парализованной ужасом. Суджи не поймет ни его, ни Чонгука. У него своя правда на всё найдется. Минхёк окажется виноватым в том, что был недостаточно хорош для своего мужа, а Чонгук как всегда молодец. Чон с мыслью одной едет в семейный дом — это кончится, пусть папа кричит и ругается, после Минхёк уйдет и будет жить, как и до этого. Шаг сделать только не может, так и стоит у высоких ворот. Омега уверен, что Чонгук не заикался о разводе никому и вряд ли его волнует то, что скажут родственники. А Минхёк дойти до дома не может, ноги каменеют. Суджи ждет его просто в гости, даже не подозревая, чем его может порадовать младший сын. Он уже звонит, Чон сбрасывает. Себе говорит: будь, что будет. — Чай успел остыть, — встречает его папа в саду. Минхёк бросает взгляд на отца, копошащегося у роз. — Где пропадаешь? — Я только с универа, — садится за круглый столик омега. — Задержали. — Тогда кушай и рассказывай, — опускается напротив Суджи. — У меня и правда есть, что тебе сказать, но я не знаю как, — запихивает в рот булку Минхёк, чтобы ещё лишнего не сболтнуть. — Это то, о чём я думаю? — улыбается папа. Омега уверен, что Суджи напредставлял себе беременность, но она как-то обошла стороной Чона. Он весь подбирается, запивает. — Не думаю, — мямлит парень, — так вышло, что мы с Чонгуком разводимся. Суджи хмурится, возможно, найти в словах сына шутку пытается, но пока не может. Минхёк не добавляет к сказанному ничего, но видно, что ждет хоть какой-то реакции. Папа встать хочет, не получается, шоком прибитым к лавке остаётся. — Допрыгался?! — разгневанно кричит мужчина, бросая в сына попавшееся под руку полотенце. Наполнившиеся кровью и злобой глаза пугают смиренно сидящего омегу, он слёзы в себе держит. Папа ждет ответов, а не достающего хлюпанья носом. — Чего молчишь? — Что тебе сказать!? — принимает позицию нападающего Минхёк, ему надоело каждый раз быть жертвой. — Мой муж — бабник! У него есть другой омега, я ему не нужен. Всё! — Ты мог хотя бы постараться… — Не во мне дело, — вытирает влажные глаза омега. — Это он любит другого! — Да ты! Ты… — задыхается возмущением Суджи, поворачивая голову в сторону мужа. — Скажи что-нибудь! — Молчи, отец, я больше не хочу ничего слышать. Это бессвязный бред старого омеги, — плюёт в лицо папы словами. — Свою жизнь угробил и до меня добрался. Прессуй Намджуна, понял? Ноги моей больше здесь не будет! — Да кому ты нужен? — бежит следом за уходящим сыном. — Себе! — хлопает калиткой парень, быстро садясь в машину, чтобы не слушать папу. Прошло лучше, чем он себе ожидал. Но самое интересное ещё было впереди, пусть Суджи клюёт голову Чонгука, с Минхёком всё понятно. Он вечно не прав. Только омега уже жаждет этого развода, чтобы испариться из жизни этой семейки. Ещё не решил куда именно пойдет, но лучше уж быть одному.

***

Джин выполнил просьбу Вивьена, отправив Юнги обратно в Сеул, но зато задержал свой полет на Корсику с Чимином. Добрались они туда уже позже, но это никак не портило настроение самого Пака. Первым делом альфа провёл ему экскурсию по дому, позднее по городу, а к морю они вдвоём пришли к вечеру. Дон учтиво накинул на плечи омеги свой темный пиджак и смело к своему боку прижал. Это оно, то самое чувство снова настигает Чимина, он борьбу сам с собой в голове ведет. Всё же правильно, что может быть не так? Омеге вновь написал Намджун. На самом деле и Ви не просил скрывать отношения Чимина и Джина. Пак без задней мысли фотографии с острова выставлял и местоположение указывал, он не станет бояться какого-то там Намджуна. Jjoon: Нет, ты не шлюха Карбона. Я не верю. рarkjimin: К чему эти оскорбления? Кто ты мне, чтобы указывать, как жить? Jjoon: Не понял? Ещё у клуба я твой зад спас, ты мне с того момента принадлежишь. рarkjimin: Вздор. Оставь меня в покое. Чимин после заблокировал аккаунт Кима, но был уверен, что Намджун создаст ещё сотню, чтобы достучаться до омеги. Альфа не мог просто так его заклеймить после пары встреч, но Пак не понаслышке знает, чего можно ожидать от него. Чимин так и не понял каким боком Джунхи оказался в кабинете его босса, почему скрывают родство? Или не скрывают? Паку нужно поговорить с альфой, но вряд ли он сможет сделать это в ближайшее время, если полетит в Сеул, то прознает Намджун, нужно всё сделать правильно. Джин целует омегу за ухом, а Чимин ничего не чувствует. Ему неприятно думать, что он стал фригидным, но мысли о Киме делают из него куклу. Честно, страшно. Пак встаёт на носочки, чтобы дотянуться до губ Карбона, тот наклоняется, даёт поцеловать себя правильно, с ярким переплетение языков, привычно по-французски и Чимин плывет. Отнюдь не по волнам. — Мы торопимся? — улыбается ему альфа, поглаживая светлые пряди волос, ставшие более мягкими. — Нет, но я очень хотел это сделать, — краснеет омега. — И ещё много чего. Планам Чимина не суждено сбыться сегодня, Джин уезжает по работе. Омега моментом пользуется, Вивьену звонит. — Мы уже здесь, да, — присаживается на песок Чимин, пропуская его сквозь пальцы. — Он уехал, а я спросить хотел. Ты же когда-то вернешься в Сеул? — Возможно, ты хочешь домой? — Ну так. Встретиться с друзьями. Желательно в ближайшее время. — Ты хорошо потрудился, может я разберусь с учебой и мы полетим на денёк. — Спасибо, Ви, — радостно пищит Пак. Чимин возвращается в дом, где пусто настолько, что слышно собственное сердцебиение. Омега позволяет себе расслабиться в джакузи Карбона и вкусно покушать. Цель у него стояла не только наслаждаться времяпровождением с Джином, тратить его деньги и жить в своё удовольствие, пока можно. Чимин обязан прошерстить весь дом, он боялся того, что в особняке могли стоять камеры, поэтому для начала незаметно присматривался ко всему подозрительному, даже сейфы искал. Но один из них точно был в кабинете Джина, а тот закрыт на ключ. Отчаиваться пока Чимин не собирался.

***

До Хосока только доходят новости о разводе Чонгука и Минхёка, как ему звонит охрана из дома, рассказывая о Юнги. Альфа ни слова понять не может, просто выезжая, как только слышит имя любимого омеги. Позже он, конечно, узнает о том, что Карбон соврал ему и тусовался вместе с близнецами, но ничего значения не имеет, кроме самого Юнги. Здорового и это главное. Хосок только к дому подъезжает, уже запах чувствует в воздухе дурманящий. Машину так и бросает с открытой дверью, по ступенькам поднимаясь. Аромат ведет одержимого Чона к нужной комнате. Его комнате, где лежит его Юнги с течкой. Хосок рявкает на прислугу, которые говорят о том, что стоило бы вызвать врача. Помочь омеге, кажется, мог только сам Чон. Он зависает в дверях. Омега ещё раньше успел отойти от медикаментов, которые дал ему Вивьен. А сейчас лежал в постели Хосока в одной футболке. Чон притормаживает, нарадоваться не может, пока Юнги не стонет болезненно. Он пальцы уже мокрые от смазки снова к сочившейся дырочке тянет, смотрит на альфу через туман в глазах. Больно, но с тем же и хорошо. Помощь прибыла, даже если Юнги никого не просил. Парень имя альфы стонет — Хосок лужей на пороге становится. Хлопает дверью и пиджак скидывает, на кровать прыгая. — Я правда, могу… — облизывает пересохшие губы он, — Юнги, ты такой красивый. — Прошу, — хрипит омега, выгибаясь. Хосок опускается к губам, кусая несдержанно, пальцы Карбона в нём своими заменяет, вгоняя до костяшек. Чон прав был, нельзя такого даже с армией одного отпускать, проблем себе всё равно наживет. Знает альфа, будет ругаться, когда течка кончиться, но плевал сейчас. Не сможет Хосок неделю в другом месте жить, зная, что в его чертовой кровати Юнги от боли загибается. Просится сам, хочет его. Вивьен тоже позже порадует тем, что Карбон лишь только самого Хосока хотел. Альфа видит желание в глазах Юнги сейчас, его покорность и зависимость. Любовь. Какая-то её извращённая форма на самом дне карих омутов лежала. Хосок за неё уцепился и стал терзать парня своими чувствами. Омега от пальцев чужих себе на живот излился, футболка на пол полетела, Чон хочет его наготой насладиться полностью. Своё возбуждение до боли давило на ширинку, парень потерся им о мокрую промежность распластанного по постели омеги, обжигая грудь его жесткими поцелуями. Хриплые стоны Юнги выходили за периметр дома, окно было открыто. Ветер прохладой ноги облизывал, Чон ожоги ладонями оставлял. Ему терпеть смысла нет, над собой и течным омегой издеваться. Карбон уже ничего не видел, на ощущениях сфокусирован был, сжимая в ладонях подушку. Хосок лишь брюки приспустил, чтобы вытащить стояк, иначе тот порвал бы штаны. Омегу, изнывающего поймал, всё места себе не находил, просил без конца. И получил, утихнув, чтобы снова взорваться тем же фейерверком чувств. Чон стал входить без осторожности, которая могла быть не к месту, втрахивая худое тело в матрас. Так ярче, привычней, как и всегда хотелось именно с Юнги. Он такой же страстный, несдержанный и до звезд перед глазами сладкий. Хосок лишь ароматом этой черники дышит и до конца жизни готов, ему не нужен кислород. Омега на ухо Чону стонет, сорвав голос, этого достаточно, чтобы снова влюбиться. Юнги почти в себе, осознаёт, что хотел лишь Хосока и дорвался до него. К груди горячей прижимается, а спину расцарапывает, умоляя альфу ускориться, иначе они оба погибнут от чувств. Хосок место на шее парня присматривает, чтобы клыками впиться, сдерживается. Свобода есть у Юнги, просто Чон боится, что без него жить уже не сможет. Теперь уже точно. Право выбора альфа ему оставляет, но с тем же в омегу кончает, сжимая молочные бедра в ладонях. Карбон отключается после бурного оргазма, сон приятнее всяких разговоров на ночь о том, что между ними происходит.

***

— Ничего не болит? — щебечет Чонгук, сидя в кресле. Альфа расслабляет себя виски, покручивая стакан в руке. Дом пуст, Минхёк не звонил и даже не пытался приехать к мужу. Чон в одиночестве просиживает штаны, болтая по телефону с Ви. — Нет, я встал на учет и за мной наблюдают. Здесь хорошие врачи. — Верю, но очень хочу увидеть тебя. Весь день о тебе думал, — выпивает альфа, не слыша, как в дом входит Суджи, так и оставаясь за спиной Чонгука. — У меня сюрприз для тебя, но для этого нужно ехать мне, работа не отпускает. — Я прилечу как-нибудь. — Если Намджун не сорвется раньше, — хрипло посмеивается альфа, закуривая. — Его очень интересует твой новый друг. — Здесь мимо, Чимина интересует Джин. — Вот это мне и не нравится. У меня подозрения, что ты без меня свои дела воротишь. Забрал отсюда омегу, теперь он с Джином, с Юнги постоянно на связи. — Беспочвенные обвинения, — хмыкает Маро. — Снова тебе поверю, ла бестиа, — позади омега прокашливается, привлекая внимание. Чон оборачивается в кресле. — Я перезвоню тебе. — Всё хорошо? — Да, люблю тебя, пока, — альфа тушит окурок в стакане с алкоголем и поднимается. Суджи выглядит растерянным и удивленным. В том, что он стоял и подслушивал, Чонгук не сомневается. Приехал наверняка из-за развода, до альфы не успели добраться Хосок и Намджун, но папа Минхёка здесь, чтобы высказать всё, что думает. Суджи хотел выгораживать своего непутевого сына, до которого не дозвониться никак, а оказывается всё ещё смешнее. Поверить только не может омега, что у Чонгука всё настолько серьёзно с его любовником. — Это был он? — сжимает в пальцах сумочку омега. — Твой любовник. — Мой омега, — поправляет его альфа. — Зачем вы пришли? Я не намерен слушать нотации. Можете сразу уйти. — Чонгук, ты же можешь передумать. У вас с Минхёком всё было хорошо. Да, ты гулять мог, не исключаю, но зачем ради какого-то… — Ради моего будущего супруга, который родит мне сына, — шипит Чон, омега так в соседнее кресло и падает. — Боже мой, по залету? Из-за этого ты уходишь? — хлопает накрашенными ресницами Ким. — Я всё сказал. Минхёк не пропадет, у него есть альфа, который хочет быть с ним. У меня беременный омега. А вы свой нос не суйте, куда не надо, глядишь и у самого всё наладиться. Как только господин Ким терпит вас, сплетника и завистника? Поражаюсь, — идет за новым стаканом Чонгук, наполняя до краев. — Разводу быть. И после этого я не хочу видеть ваше лицо в поле своего зрения. — Ты всегда так обо мне думал? — в шоке смотрит на альфу Суджи, сгорая от правды, которая глаза колит. — С первой встречи, — улыбается краем губ, — вы никого, кроме себя не любите. Я желаю вашему сыну искреннего счастья, нежели вы. Довели одного, скоро за второго возьметесь, как только узнаете, что его омега проститутка французского Дона. — Что!? — подпрыгивает омега. — Как… — Интересная у вас всё-таки семья, — идет обратно за телефоном Чонгук, чтобы договорить с Вивьеном, пока у него не началась пара. — Досвидания, — утыкается в мобильный. Суджи уходит, постукивая каблуками по паркету, Чон пытается забыть о его существовании.