I just

      Моя яркая надежда.       Кэйя проснулся от пронзительной боли в глазу, проходящей прямо через сетчатку; он прижал руки к голове, словно это могло хоть как-то облегчить боль, а осознав, что это бессмысленно, вытащил ноги из кровати, босиком направляясь в ванную, почти спотыкаясь. Его руки добрались до раковины, на которую он опёрся, подняв лицо, чтобы посмотреть на своё отражение в зеркале; глаза расширились, когда он заметил отметину на правом глазу, пугающе выглядящий символ, который он не видел несколько лет, находясь вдали от дома. И всё же, он прекрасно помнил его с герба и из книг, которые читал ему отец.       Ты вырос, мой малыш.       Дрожь пробежала по спине, когда глаза наполнились слезами, заставляя метку светиться ярче.       — Отец?       Можно вывести ребёнка из Каэнри’ах, но не Каэнри’ах из ребёнка.

***

      Можно смело сказать, что он «предназначен для величия»: как сын Крепуса Рагнвиндра и наследник винокурни «Рассвет», Дилюк будет заботиться о бизнесе отца и помогать процветанию отрасли, и как будущий, и самый молодой капитан рыцарей Ордо Фавониус, он станет символом справедливости для жителей Мондштадта. Конечно, Дилюк никогда бы не стал утверждать, что всего добился сам, настаивая на том, что это произошло благодаря нескольким значимым людям в его жизни: отец, всегда веривший в ней, Эрох, который увидел в нём потенциал и принял в рыцари, и, конечно, Кэйа, тот, кто несмотря ни на что оставался рядом.       — Должен ли я назвать его имя? — спросил Дилюк у горничной, которая укладывала его волосы, пытаясь завязать высокий хвост.       — Я думаю это будет красиво звучать, — ответила она, последний раз расчесав волосы.       — Ты репетируешь свою речь?       Дилюк покраснел и повернулся на каблуках, обнаружив в дверях Кэйю, уже одетого для церемонии. Он надул губы и подошел к нему.       — Вот ты где! Я ждал… — он остановился, как только понял, что что-то не так.       Повязка на правом глазу, слегка скрытая челкой.       — Что ты думаешь? — спросил Кэйа, покрутившись на месте. — Мне идёт?       Дилюк уставился на него, слегка наклонив голову и изучая его одежду.       — Что… что-то не так?       Горничная извинилась и покинула комнату, предположив, что было бы лучше позволить им побыть вдвоём. В то же самое утро её молодой мастер попросил купить ему повязку для глаз, и на случай, если Дилюку не понравится эта идея, она поскорее решила ретироваться.       Кэйа нервно рассмеялся и почесал затылок, отведя взгляд от Дилюка.       — Ох… выглядит плохо?       — Ты выглядишь прекрасно! — поспешил сказать Дилюк, в панике замахав руками в воздухе. Последнее, что он хотел сказать, было то, что что-то не шло Кэйе: всё всегда выглядело идеально на нём. — Ты выглядишь круто! Как пират! Ты великолепен!       Уголки его губ приподнялись, щёки покраснели. Дилюк всегда знал, что сказать, чтобы ему было приятно. Это было похоже на волшебство.       — Спасибо, — Кэйа прочистил горло. — Очень хорошо, — он в поклоне протянул руку.       — Мы можем идти, капитан?       Дилюк нахмурился, скрестив руки на груди.       — Ты не собираешься больше звать меня по имени?       — Нет конечно, но я не могу позволить себе упустить шанс назвать тебя так. Всё будет прекрасно! — сказал Кэйа, а его глаза заблестели. — Ты будешь лучшим капитаном!       Слушая, как Кэйя радуется его повышению, Дилюк меньше нервничал из-за внезапного поворота в своей жизни; объявление оказалось неожиданностью, так как он был чрезвычайно молод по сравнению с прошлыми капитанами, но Эрох настаивал, что юноша идеально подходит для этой работы, а остальные рыцари лишь согласились с ним. И его отец, он был в восторге. Эта новость тронула его до слез, заставляя ещё больше гордиться сыном.       — Нам нужно идти, пока не опоздали, — сказал Кэйя, хватая его за руку и таща к выходу.       Когда их ладони соприкоснулись, Дилюк подумал, что пока он может держать Кэйю за руку, всё будет хорошо.

***

      — Ты выглядишь так круто! — сказал один из рыцарей, осматривая Кэйю. — Где ты её достал?       Кэйа чарующе улыбнулся.       — Она досталась мне от дедушки.       — Твой дедушка был пиратом? — другая девушка из рыцарей спросила, выглядя действительно заинтересованной. Кэйа редко говорил о своей семье, и никто не спрашивал о его прошлом. Они считали бестактным задавать вопросы о его происхождении и знали, что даже если бы осмелились спросить, Дилюк бросил бы на них опасный взгляд. Несмотря на то, что они не носили одну и ту же фамилию, Дилюк считал Кэйю частью своей семьи.       Прижав палец к губам, он прошептал.       — Только это секрет.       Дилюк наблюдал, как девушки окружают Кэйю, любопытствуя о его новой внешности; это происходило каждый раз, с тех пор как они присоединились к рыцарям, Кэйе всегда удавалось привлечь внимание своей экзотической внешностью и таинственной аурой. Многие рыцари открыто падали в обморок из-за него во время своих многолетних тренировок, и он не сомневался, что чем старше он станет, тем обретёт больше популярности.       — Сэр!       Тяжёлый вздох сорвался с его губ, когда он услышал это слово.       — Джин, просто зови меня Дилюк.       Рыцарь с длинными волосами подошла к нему, одетая в официальную форму, как он и Кэйа. Джин вступила в рыцари только в этом году, но она была действительно способной и хорошим товарищем, одна из нескольких девушек, с которыми он сблизился во время тренировок. Не то чтобы у него не было хороших отношений с остальными рыцарями, но прилежность девушки выделяло её из толпы.       — Почему нет? — спросила она. — Я должна называть тебя так.       — Это будет глупо, если ты будешь звать меня сэр, — он пожал плечами. — Тебе не надо делать этого.       Рыцарь покачала головой.       — Мне нужно это делать, — она выпятила грудь и прижала руку к сердцу. — Как рыцарь Ордо Фавониус, я уважаю своего капитана.       Когда он обсуждал свое повышение с Эрохом, Дилюк признался, что не мог понять, почему они не выбрали Джин вместо него: если и был кто-то, полностью преданный рыцарям и их делу, то это была эта девушка. Она была достойной наследницей идеалов Веннессы, замечательным рыцарем и женщиной.       — Тогда, ты можешь подождать с этим хотя бы до того момента пока начнётся церемония? — Дилюк тыкнул пальцем в её лоб, заставляя вздрогнуть от его прикосновения.       — Хэй, не обижай Джин, — сказал Кэйа, появляясь прямо перед ними. — О чём вы разговаривали?       — Он не хочет, чтобы я называла его сэр, — пожаловалась Джин, чем вызвала смех у Кэйи.       Игривая улыбка появилась на его лице, вызвав тревогу Дилюка.       — Хех, звучит неловко, правда? — Кэйя спрятал руки за спину, опираясь на Дилюка. — Мне тоже следует тебя так называть?       — Не смей, — прошептал юноша, чувствуя, как краснеет его лицо.       - Повязка? Серьёзно? — знакомый, но не особо приятный голос долетел до ушей. — Он настолько сильно хочет быть в центре внимания?       Дилюк оглянулся через плечо, обнаружив пару рыцарей того же возраста, что он сам и Кэйя. Они были единственными, с кем у него не было хороших отношений; только присоединившись к рыцарям, те предложили дружбу Дилюку, ссылаясь на их знатное происхождение, но юноша вежливо отказал. Они были злыми, смотрели на людей свысока, плохо говорили о других.       После этого случая, конечно, список тех, кого они оскорбляли, пополнился Дилюком, а также Кэйей.       (Он не обращал внимания на то, что говорили о нём люди, но Кэйа…)       — Как будто ему было недостаточно девчачьего внимания.       Дилюк почувствовал, как кто-то дёргал его за одежду, и он заметил улыбающегося Кэйю.       — Пойдём? — сказал он мягким голосом, его щёки немного покраснели. — Пойдём поищем что-нибудь поесть, Джин пойдёт с нами.       На фоне него, Джин выглядела бледной, губы дрожали. Она искоса посмотрела на Кэйю, её глаза блестели от слёз.       — …да.       — Может, его отец правда пират, — сказал другой. — Как те преступники из Инадзумы.       Улыбка никогда не сходила с лица Кэйи, какие бы слова ему ни бросали, милая и честная, которую Дилюк обожал всем сердцем. Они могли смотреть на него свысока, как на рыцаря, сквернословить о его внешности и о том месте, откуда он пришел; но он не реагировал, вёл себя так, как будто все было в порядке, как будто они имели право так говорить.       О самом дорогом Дилюку человеке.       — Ну ладно, он милее девчонок, — сказал вновь первый. — Может, его отец был пиратом, а его мама шлю…       Рыцарь не успел закончить свои слова, как был сбит с ног ударом в лицо.       Кэйа затаил дыхание, прежде чем окликнуть Дилюка.       Оседлав бёдра другого парня, Дилюк схватил его за ворот дорогой одежды, крича в лицо.       — Извинись! — разъярённо приказал он, а алые глаза горели, словно пламя. — Извинись сейчас же!       — Слезь с меня! — отчаянно вопил парень, из носа у него текла кровь, на глазах выступили слёзы. — Слезь!       — Извиняйся!       — Дилюк!       Голос Эроха донесся до его ушей, но Дилюк не сдвинулся ни на дюйм, его глаза были прикованы к человеку под ним. Кровь вскипела, сердце бешено колотилось в ушах, когда он продолжал требовать извинения от этого человека. Только когда их разняли, юноша заметил толпу людей вокруг, ошеломлённых его реакцией, включая Джин и Кэйю.

***

      — Церемонию придётся отложить.       Прежде, ему приходилось бывать в кабинете Эроха, однако, впервые причиной визита являлись не особо приятные вести.       Сидя за столом и пристально глядя на рыцаря, Дилюк опустил взгляд на руки, лежащие на коленях, заметив, что они слегка покраснели.       Он ударил настолько сильно того человека, что у него заболела рука.       — Это не вина Дилюка! Он пытался защитить меня! — заговорил Кэйа, опёршись на стол Эроха. — Если вам и надо кого-то обвинить! Обвините меня! Пожа…       — Кэйа. Прекрати, — Эрох поднял руку в воздух, прерывая речь. — Этот юноша — сын важного аристократа из Ли Юэ. И поверьте мне, когда я говорю, что ему не понравится знать о том, что произошло! — он потёр переносицу. — Неважно, насколько влиятелен твой отец, Дилюк, тебе нужно знать границы, — он вздохнул, положил руки на стол, пытаясь найти решение сложившейся проблемы. Последнее, чего ему хотелось, так это чтобы такая детская ссора повлияла на продвижение Дилюка по службе. — Может быть, если ты извинишься перед ним прямо сейчас…       — Нет.       Кэйя уставился на него с ужасом, а ноги задрожали.       -…Люк…       Дилюк поднял взгляд, смотря на Эроха.       — Я всегда буду придерживаться того, что я думаю, во что верю и что ценю, — продекламировал он. — И то, что я ценю больше всего — это моя семья. Кэйа часть её, и все, кто не уважают его, не уважают меня и моего отца.       Магистр посмотрел на него, нахмурив брови, прежде чем, наконец, закрыть глаза и спрятать лицо в ладонях.       — Сейчас вы оба идёте домой. Мы поговорим об этом завтра.       Поднявшись со своего места, Дилюк поклонился инспектору и, взяв Кэйю за руку, потащил его за дверь кабинета.       Дорога домой казалась бесконечно долгой; они решили пройтись пешком, размышляя как расскажут Крепусу о произошедшем. Всю обратную дорогу они молча шли по лесу, держась за руки. Бросив быстрый взгляд на Кэйю, Дилюк заметил, как на его глазах скопились слёзы.       — Что случилось? — он остановился и вытер его лицо пальцами, оставляя мокрые следы от слёз на щеках. — Я держал твою руку слишком сильно?       Кэйа помотал головой.       — Прости, — он произнес одними губами. — Это моя вина.       — Нет! — закричал Дилюк, ощущая ярость. — Я решил сделать это, так как не могу слышать подобные вещи о тебе, — Дилюк держал его лицо. — Я всегда буду защищать тебя! Ты один из важнейших для меня людей!       Слёзы, казалось, не скоро остановятся, и Дилюку тоже хотелось плакать; Кэйя был такой нежной душой, тем, кого он должен был защитить любой ценой. Он никогда бы не позволил никому сказать хоть одно слово против него. Кэйя был его семьей, его братом, его другом, его…       Его.       Поцелуй застал Кэйю врасплох, и только тогда его плач прекратился.       Он стоял неподвижно, позволяя Дилюку прижиматься губами к его рту так долго, как хотел. Его губы были теплыми, мягкими, знакомыми. Они часто целовались, когда были маленькими, но прошло уже много времени с тех пор, как Дилюк позволял такую близость.       — Э-э…- Дилюк отпустил его, сделав два шага назад. — Я… мне очень жаль, — он покраснел. — Я просто…       Кэйя уставился на него, распахнув широко голубые глаза, улыбка тронула уголки его губ.       — Я не возражаю, — сказал он, сокращая расстояние между ними вдвое, чтобы снова взять его за руку. — Что бы ты ни решил сделать, я поддержу тебя.

***

      Каждый день его отражение, казалось, менялось, словно он терял связь с тем, кем он был на самом деле. Иногда он старается соответствовать тому, что видит, когда смотрит в зеркало: изредка он видит кого-то совершенно другого, кого-то немного более опасного, чем есть на самом деле.       — Что тебе надо?       Кэйя поднялся с земли и повернулся к своему гостю: тот же самый юноша, которого Дилюк ранил тем утром. После того, как он ускользнул из дома, ему удалось связаться с ним, попросив встретиться вдали от города, в более уединенном месте для разговора, в Спрингвейле.       — Спасибо, что пришёл, — сказал Кэйа, подойдя к нему.       — Я не буду извиняться перед кем-то вроде тебя, — отрезал он, скрестив руки. — Если это то, для чего ты меня позвал, то я ухожу.       Кэйя остановился прямо перед ним, заложив руки за спину. Он посмотрел на него, заметив небольшую разницу в их росте; Кэйя также заметил, как дрожал подбородок мальчика, и как румянец заливал щёки.       — Я не жду извинений, — прошептал он, издав странный звук изо рта, когда подошёл ещё ближе, вторгаясь в личное пространство.       — Что ты…?       — Я не думаю, что ты не любишь меня настолько, насколько заявляешь об этом, — предположил Кэйа, замечая, как румянец на щеках становился сильнее. — Я тебе нравлюсь на самом деле, разве нет?       — Конечно нет, я.! — он прикусил язык, застыв на месте, когда почувствовал, как что-то острое прижалось к животу. — …что? — он побледнел, глядя вниз, понимая, что это был нож. — Что ты творишь?       — Мне всё равно, что ты думаешь или говоришь обо мне, — заявил Кэйа, смотря прямо ему в глаза. — Ты можешь говорить про меня всё что хочешь: называть моего отца преступником, а мать шлюхой. Мне плевать, — на его лице вырисовалась улыбка. — Единственный, кто меня волнует — Дилюк. И ты обидел его, — он посмотрел вниз и вывернул руку. — И это моя вина… Я исправлю это.       — Если тебя поймают…       — Все видели, что я никак не реагировал на твои оскорбления. Они знают, что я человек, который даже мухи не обидит, — прошептал Кэйа бледному рыцарю. — И даже если меня поймают… что они сделают? Вышвырнут из рыцарей? Отправят в ссылку? — он посмеялся. — Если я сын пирата, то я выживу благодаря грабежу. А если я сын шлюхи, то через постель пробью себе путь, — он покачал головой, наблюдая, как цвет покидает это уродливое лицо. — И самое важное, разве я выгляжу как тот, кто будет переживать из-за такого пустяка?       Плечи дрожали, казалось, юноша только сейчас понял, что происходит.       — Что ты хочешь?       — Возьми вину на себя, наказание не будет слишком суровым, учитывая, что ты сын аристократа, — Кэйя убрал нож, позволив юноше сделать глубокий вдох и упасть на колени. — Таким образом, Дилюк станет капитаном, и всё будет хорошо.       На них опустилась тишина, прежде чем мальчик смог заговорить снова.       — Только один вопрос, — он поднял взгляд, смотря со страхом и ужасом на человека напротив. — Кто ты?       Моя яркая надежда.       Какой ты ненужный ребёнок.       Голос отца и неизвестной женщины эхом раздавался в голове, словно были вестниками жестокого напоминания.       Кэйя искренне улыбнулся, его глаз, скрытый за повязкой, светился.       — Кто знает?