Невозможное

      Для Джинн утро началось ещё задолго до рассвета.       Поздней ночью в кабинете действующего Магистра горел свет. Джинн, с идеально прямой спиной, сидела за переговорным столом, который в тот момент крайне контрастировал с окружающим порядком. Вся поверхность была полностью завалена бумагами, и только на самом краю ютился глаз Бога и две пустые чашки.       В тишине комнаты раздавалось лишь тиканье часов да скрип пера по бумаге.       С должной аккуратностью Магистр разбирала письма с поручениями от жителей. Любой другой бы сразу выкинул бóльшую часть, предварительно рассмеявшись над глупостью просьбы; Джинн же откладывала их в отдельную стопку, и не было сомнений, что каждое поручение будет добросовестно выполнено, — будь то поимка кошки или поиск недостающего ингредиента. Неважно, какой именно работой она занята, главное, что эта работа важна в любом случае.       Джинн взглянула на часы. Стрелки на циферблате, расположенном над мерно качающимся маятником, оповестили о пришествии второго часа ночи. Внутри часов что-то щёлкнуло, и они звонко пробили два раза. В этом кратком бое часов Джинн будто нашла в себе новые силы и пуще прежнего углубилась в бумаги. Однако тишина и спокойствие продлились недолго.       Дверь кабинета с шумом распахнулась: в кабинет вбежал тяжело дышащий рыцарь.       — Магистр!       Джинн сразу вскочила с места. Краем глаза она заметила, как замерцал глаз Бога на столе. Тревога накрыла её холодным потоком. ***       Новость о задержании Кэйи разлетелась по Мондштадту в считаные часы. Первое, что слышал местный житель, выходя в тот день из дома, это краткий пересказ событий раннего утра. К полудню каждая собака знала, что капитан, похоже, сам совершил преступление.       Открытым оставался вопрос — что именно произошло?       Все свидетели находились в штабе рыцарей, а сами рыцари не давали никаких комментариев. Известно было одно — в ордене идëт совет, и по его окончании правда будет рассказана всем жителям. Над Мондштадтом нависла атмосфера томительного ожидания. Тема, что же такого мог сделать капитан, стала лейтмотивом каждого разговора в городе. Естественно, обсуждение происходило и в таверне.       Дилюк снова стоял за барной стойкой, упрямо игнорируя тот факт, что спал он в последний раз мягко говоря давно. Он планировал выспаться на Винокурне, но планы изменились. Спать было точно нельзя. Случившееся с Кэей непосредственно касалось его, поскольку знал он больше остальных. С того признания прошли годы, но по ощущениям, правда раскрылась только вчера. Кэйа — шпион, и этот факт никак нельзя было отменить.       Глубоко в душе Дилюк даже надеялся, что Кэйа одумался и выбрал сторону Мондштадта, перестал вести эту двойную игру. Но умом понимал, что ничего с тех пор не изменилось. Кэйа, может, и делал всë для города, но оставался предателем, держащимся в тени. Да, Дилюк никому не рассказал об этом, но это не значило, что ему было плевать. С тех пор как он вернулся, он всегда держал Кэйу в поле зрения, и тот в свою очередь от него не отставал. Они продолжали внимательно следить друг за другом, порой невзначай используя это в личных целях. Пожалуй, это же и поддерживало между ними хрупкое равновесие. Они видели силу друг в друге, одновременно не видя в этом опасности.       И всë же, он недоглядел: Кэйа что-то сделал, да ещë и был задержан рыцарями. Неужели Ордо Фавониус смогли переиграть их обоих?       Краем уха Дилюк так же уловил новую информацию — в город неожиданно вернулись Альбедо и Эола, — а значит, теперь совет шёл в полном составе. Варка и ушедшие с ним уже более полугода назад рыцари были не в счëт — они находились в совсем далёких землях и наверняка ещё не знали о случившемся.       С трудом подавив очередной приступ зевоты, Дилюк опёрся обеими руками в барную стойку. Если утром он ещё неплохо держался, то после полудня ситуация стала лишь хуже. Диалоги превратились в один затянутый шум, слов в котором он уже попросту не разбирал. Голова тяжелела, а картинка окружающего мира становилась всë менее чёткой.       — Господин Дилюк.       Пару раз моргнув, он разглядел перед собой основного бармена таверны.       — Чарльз. Что-то случилось?       — Случилось то, что вы спите на ходу.       —Я выпил кофе, сейчас уже станет легче.       — Кофе лишь немного взбодрит, а после окончания эффекта вас будет лишь больше срубать. Вам нужно отдохнуть.       — Сон сейчас не в приоритете.       — Хотите сказать, что как только рыцари раскроют карты, вы сразу пойдëте отдыхать? Лучше поспите, пока стоит затишье. Я разбужу вас, как только появятся действительно важные новости.       Дилюк хотел было возразить, но понял, что Чарльз прав. К тому же ему хотелось поговорить лично с Джинн после окончания совета, а сонное состояние точно не будет для него преимуществом.       — Хорошо, но не забудь разбудить меня.       Чарльз молча кивнул. ***       Дилюк зажëг свечу в подсвечнике и толкнул тяжëлую деревянную дверь. Кладовая таверны. Небольшая тëмная комната, забитая шкафами и полками до потолка, на которых стояли бутылки и бочки, полные разных видов алкоголя. В основном, конечно, вина. Воздух здесь был пропитан терпким запахом забродившего винограда и горьким ароматом одуванчиков; также можно было почувствовать запах сосны. В глубине, за самым широким шкафом с бочками, ютилась небольшая кушетка — в своë время ещё Крепус Рагнвиндр установил еë там. Протиснувшись в узком пространстве между полками, Дилюк лëг на кушетку не снимая сапог — настолько она была ему коротка, что ноги помещались только до уровня колен. А ведь когда-то она была ему в самый раз, и, будучи ребёнком, он мирно спал здесь под звон бокалов за стеной.       Устроившись поудобнее — насколько это было возможно на старой кушетке, — Дилюк задул свечу, и комната погрузилась во мрак.       Ему что-то снилось, но образы слишком быстро ускользали от него. Цвета сменялись один на другой: вот голубизна воды — а вот уже жёлтый песок с торчащей звёздной ракушкой, рубиновое вино на дне бочки, фиолетовые гроздья винограда, оранжевая листва берëзы над головой, зелëные луга со склонившейся от ветра травой, серый туман, и ярко-белые звëзды в синем ночном небе. Он видел эти бесконечные картинки мира под мелодию губной гармошки. Внезапно Дилюка подбросило словно на невидимых качелях; он лишился воздуха и увидел голубое небо в маленьких пушистых облаках, а потом в глаза ударили яркие лучи солнца.        Гармошка смолкла.       — Господин Дилюк.       Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Чарльза со свечой в руке.       — Совет окончен. Действующий Магистр собирается выступить с объявлением у штаба рыцарей. ***       На улице горели фонари. За время, что Дилюк проспал, на город успел опуститься вечер.       Всë пространство вокруг штаба уже было заполнено людьми. Толпа переговаривалась, шумела, толкалась и шевелилась, напоминая собой единый живой организм. Дилюк встал в стороне, подальше от остальных. Как вскоре оказалось, пришёл он как раз вовремя. Двери Ордо Фавониус распахнулись и по ступеням спустилось несколько рыцарей. Вслед за ними вышла и Джинн. Она осталась стоять на верхней ступени, рыцари же остановились на нижних.       Толпа затихла. От всего этого собрания и внезапной тишины веяло непонятной торжественностью. Вот только праздновать было нечего.       — Жители Мондштадта! Я знаю, вы обеспокоены сложившейся ситуацией и весь этот день ожидали услышать правду, и я благодарю вас за проявленное ожидание. Как вам уже известно, я здесь, чтобы сделать официальное заявление.       Кто-то в толпе зашептался, но на него шикнули. Атмосферой вновь завладела тишина.       — Кэйа Альберих, капитан кавалерии Ордо Фавониус, обвиняется в нападении на рыцаря и умышленном шпионаже против Мондштадта.       Толпа взревела; после тишины этот резкий шум казался особенно громким. Со всех крыш города одновременно слетели голуби. Во всём этом разнообразии криков несколько фраз Дилюк смог услышать особенно отчётливо:       — А я ведь говорил!       — Нет, этого не может быть.       — Я так и знала, что с ним всë не так чисто...       — Капитан точно не виновен!!!       — И я пил вместе с этим лживым ублюдком.       Мнения были различны, но бóльшая часть толпы полыхала от гнева; а как известно, эмоции в толпе особенно заразительны. Джинн твёрдо стояла на верхней ступеньке. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и, абсолютно не крича, смогла сказать так, что её услышала вся толпа:       — Я попрошу тишины.       И толпа, будто под влиянием какой-то магии, затихла.       — До выяснения более подробных обстоятельств дела, я, Джинн Гуннхильдр, как действующий магистр Ордо Фавониус, и совет рыцарей, приняли решение о заключении Кэйи Альбериха в Мондштадской тюрьме. Объявление окончено.       С этими словами Джинн развернулась и исчезла за дверями ордена. Толпа сразу взревела с новой силой.       — И это всë?       — А что другие рыцари, они, случаем, не предатели?       — Куда вы смотрели, когда предатель был прямо под носом?! Дайте нам посмотреть в его глаза!       Толпа стала напирать на здание, и рыцари в предупреждающем жесте схватились за рукояти мечей.       — Мы просим вас вернуться обратно к своим делам. Госпожа действующий магистр всë сказала, больше никаких заявлений не будет!       — А свидетели? Их планируют выпускать?       Ровно после этих слов двери ордена снова распахнулись, и оттуда, в сопровождении другого отряда рыцарей, вышли все свидетели. Толпа тут же поглотила их; со всех сторон посыпались вопросы, на что один из свидетелей — он был рыцарем — громко произнëс:       — Пойдёмте лучше в таверну — я расскажу вам всё, просто ужасно хочу выпить.       Толпа одобрительно зарокотала. Дилюк мысленно помолился за таверну и Чарльза, понимая, что едва ли все эти люди смогут там поместиться. Но в этом были и плюсы — Чарльз всё запомнит и в мельчайших деталях перескажет хозяину. Дилюк бы и сам всё послушал, но в первую очередь он хотел поговорить с Джинн.       Дождавшись, когда народ ушёл по каменной лестнице, он направился к рыцарям. ***       Его впустили не задавая вопросов. В кабинете Магистра, Джинн с усталым видом сидела за столом-бюро. В отличие от Дилюка, она времени выспаться не нашла.       — Я ожидала твоего прихода. Присаживайся.       Она указала на стоящий напротив стул. Дилюк принял предложение, и через мгновение они уже смотрели друг на друга на одном уровне.       — То, что было сейчас на площади... — начал было Дилюк, чтобы разогнать разговор.       — Исключительно проблема рыцарей, и мы с этим разберёмся. Ты ведь не поэтому сюда пришёл.       Джинн не дала ему договорить, и Дилюк понял, что она просто не готова об этом разговаривать. Он кивнул.       — Ты права. Я пришёл за подробностями.       Изначально он хотел увильнуть — сказать, что пришёл для дачи показаний, так как, скорее всего, последним видел Кэйу в городе. Но он понял, что просто не хочет лгать Джинн.       — Да, я так и подумала. И не вижу смысла скрывать, особенно от тебя.       Джинн сложила руки на груди и начала рассказ.       — Это произошло в районе Спрингвейла, около часа ночи. Один из рыцарей патрулировал местность и заметил на дороге подозрительно выглядящего незнакомца. Он был в чёрном плаще, скрывающем лицо и тело. Рыцарь остановил его, попросив представиться и рассказать о причине такой поздней прогулки. На что путник сразу набросился на него, обнажив меч. Завязалась битва, в ходе которой рыцарь был ранен, но по счастливой случайности мимо шли двое Спрингвельцев — они возвращались из Мондштадта. Нападавший отступил в бегстве, но в спешке кое-что обронил.       Джинн вытащила из стола большую книгу и с грохотом опустила еë на стол.       — Здесь данные о каждом жителе Мондштадта, планы защиты при нападении на город, слабые места стен. Всë описано до мельчайших деталей.       Дилюк заметил, с какой тяжестью давались Джинн эти слова.       — Если рыцарь не видел лица нападавшего, то почему обвинения пали именно на Кэйу?       Джинн снова открыла один из ящиков стола.       — При нападении он обронил не только книгу.       На стол упала меховая накидка. Дилюк знал, что на внутренней стороне должно быть вышито гордое: собственность Кэйи Альбериха. Помнил, как в своë время Кэйа кропотливо вышивал каждую букву. Знал бы тот заранее, как этот труд впоследствии сыграет против него.       Он взял накидку; мягкий мех приятно огладил его руки, от чего Дилюк едва не дëрнулся. Ещё не увидев вышитой когда-то надписи, он понял, что накидка действительно принадлежала Кэйе: в нос ударил букет ароматов. Лилии Калла, духами из которых, судя по силе запаха, капитан любил обливать себя с головы до ног, морозная свежесть от постоянного воздействия крио элемента, пряность вина, будь оно проклято, и запах звëздной пыли. Дилюк понятия не имел, как на самом деле пахнет звёздная пыль, но ещё с детства был уверен, что должна именно так.       Он откинул от себя накидку обратно на стол. Только воспоминаний ему сейчас не хватало.       — Это действительно его.       Джинн кивнула.       — Первый побеждённый им маг бездны.       Она тут же поймала себя на этом не относящемся к делу высказывании и, чуть кашлянув, вернулась к основной теме.       — Раненого оттащили в деревню, где находился ещё один патрульный; он решил сразу доложить обо всëм лично мне. О случившемся я узнала в два часа, благо, что не спала. Мы с отрядом выдвинулись к месту схватки. Я излечила рану рыцаря, а после мы направились по следам нападавшего. Мы нагнали его на краю утëса.       Джинн приостановилась и чуть нахмурилась, словно стараясь как можно лучше вспомнить.       — Мне показалось, что он собирался спрыгнуть вниз, но в итоге сдался с поднятыми руками, даже без намëка на сопротивление. Он двигался сильно шатаясь, оказалось, что и он был ранен. Всë же битва происходила в темноте — видимо, рыцарь тоже задел его мечом и не заметил. Эту рану я идеально излечить не смогла, даже полностью не разглядела, но она точно была глубокая, останется заметный шрам. Всë же, Барбара с таким лучше справляется.       И снова Джинн на минуту замолчала.       — Главной проблемой при задержании стали именно свидетели и охотники Спрингвейла. Они успели изучить книгу до моего прихода, и, боюсь, не будь меня на том утëсе, случился бы самосуд. Я буквально чувствовала их гнев.       Дилюк ожидал подобной реакции от свидетелей, да и помнил их крики на входе в город.       — Будь я там только с рыцарями, я бы не стала надевать на него кандалы, особенно после такой тяжёлой раны. Я удивлена, что он вообще смог сам дойти до края утëса. Но люди могли меня не так понять, и поэтому его всë же сковали.       До Дилюка внезапно дошла мысль — Джинн за весь рассказ ни разу не назвала Кэйу по имени, говоря исключительно обезличено. Она не верила в предательство Кэйи, просто не хотела верить. Поэтому и избегала его имени.       — Как вы вошли в город я видел. Что было на совете?       — Чтобы не сеять панику, было решено задержать свидетелей в штабе. В моëм идеальном плане я хотела сохранить всë в секрете от жителей, чтобы...       — Сохранить репутации Ордо Фавониус? Эрох был бы тобой доволен.       Джинн помрачнела.       — Дилюк, я знаю, что ты до сих пор обозлëн на него из-за случившегося с твоим отцом, но давай не будем вспоминать об этом сейчас, да и с Орденом он больше не связан, к тому же.. — Джинн внезапно остановилась, не продолжив эту мысль дальше.       — Я хотела сохранить это в тайне не навсегда, а лишь до окончания совета. Правда бы всë равно раскрылась; я просто не хотела поднимать панику в городе раньше времени.       Она вздохнула.       — Но у меня не вышло. Пока мы вели Кэйу в город, все окончательно как с цепи сорвались.       Джинн всë же произнесла имя.       — Стадное чувство, — констатировал Дилюк. — Поимка всех воодушевила, а в Кэйе они увидели слабость.       — Ты прав. Видимо, и мои предупреждения не были достаточно суровы, если честно, я...       Джинн прикрыла глаза, и, снова вздохнув, перескочила обратно к основной теме.       — Я отправила Кли за Альбедо, а нескольких рыцарей — на поиски Эолы. Когда все были в сборе, мы начали совет. Провели допрос, изучили улики — содержание этой части ты уже знаешь.       — Ты рассказала о нападении, но что на счëт самого Кэйи? Он что-то сказал?       — Он... Просто молчал. С момента задержания, всë время молчал. Это меня и пугает. Ты помнишь хоть раз, чтобы Кэйа не проронил и слова?       Дилюк попытался вспомнить, и в его голову пришёл лишь один случай.       Джинн посчитала его длинное молчание за ответ.       — Вот и я такого не помню. Он кратко высказался только в самом конце, когда обсуждался его приговор.       — И что же он сказал?       — Посадите меня в тюрьму, вот что, — раздался голос из-за спины Дилюка. Он обернулся. У двери стояла Лиза; она смогла зайти в комнату совершенно беззвучно.       — Единственная фраза, что он произнëс.       Она неспешно прошла по комнате и остановилась по правую сторону от Джинн, оперевшись одной рукой на спинку стула.       — И совет прислушался к пожеланию. Я лично проводила его в камеру. Он прямо сейчас где-то под нами, в глубинах нижних этажей ордена.       Дилюк рефлекторно бросил взгляд на пол и услышал, как мягко усмехнулась Лиза.       — И его мысль была действительно мудрой. Изначально мы придерживались идеи временного изгнания из города, до выяснения всех деталей.       — Но это бы повлекло недоверие со стороны горожан к рыцарям — как помощь одному из своих. — закончил за неë Дилюк.       — Именно так. Подозрений со стороны горожан нам в любом случае было не избежать, тут всë равно что выбирать из двух зол.       — И вы и впрямь их не избежали. Многие горожане просто в ярости, и они выльют еë на всех рыцарей. Предательство мало кто сможет простить. И подозрения имеют место, верите ли вы в предательство Кэйи?       На вопрос тут же ответила Джинн:       — Я в это не верю. Да, Кэйа авантюрист, но предать Мондштадт? Он бы никогда этого не сделал. И все, кто были на совете, высказали ту же точку зрения.       Джинн лгала. Дилюк понял это, взглянув на Лизу. На совете явно не все верили в Кэйу. Но он не был уверен, была эта ложь лишь для него или Джинн одновременно лгала самой себе. Неужели такой была еë защитная реакция?       — Но если это действительно правда и Кэйа предал Мондштадт... Мы с честью примем этот факт и вынесем окончательный приговор.       Последние слова прозвучали особенно чëтко и твёрдо. Да, предательство Кэйи сильно по ней ударило, но рыцарский долг, в который Джинн так свято верила, это не сломило. Как бы она ни относилась к Кэйе, город и его жители всë равно были для неë на первом месте. За Мондштадт, как и всегда.       — Ты ничего не хочешь нам рассказать? — внезапно спросила Лиза.       Дилюк сразу понял, что именно Лиза имеет в виду.       — Скорее всего, я последний, кто видел Кэйу в городе. Он вышел через боковые ворота ближе к одиннадцати ночи. Большего я не знаю.       Дилюк поднялся со стула. Отвечать на расспросы ему не особо хотелось, да и он уже узнал всë что хотел.       — Подожди. Есть ещё кое-что.       Джинн достала из стола согнутую несколько раз бумагу и протянула Дилюку.       — Кэйа просил передать тебе это. Мы не вскрывали.       Дилюк взял бумагу в руки и как можно непринужденнее развернул. В записке было лишь краткое:       "Нам надо поговорить".       Дилюк поднял взгляд обратно на Джинн и Лизу. Они смотрели на него с ожиданием и... надеждой?       — Ничего важного, но спасибо, что передали.       Энтузиазм в глазах девушек сразу угас. Крепко сжав записку в кулаке, он опустил руку в карман.       — Теперь мне точно пора.       Он направился к двери и уже повернул ручку, как из-за спины раздалось:       — А что думаешь ты?       Дилюк обернулся. Вопрос задала Джинн.       — Ты спросил, верят ли рыцари в предательство Кэйи, но веришь ли в это ты?       Дилюк знал правду.       — Не думаю, что мой ответ хоть как-то поможет делу. Доброй ночи, Джинн, Лиза.       Дилюк знал правду, но не планировал делиться ей с остальными. Дверь закрылась за ним с тихим скрипом.       Оставшиеся в кабинете Джинн и Лиза, даже не посмотрев друг на друга, одновременно произнесли:       — Он солгал. ***       Дилюк неспешно шëл по ночному Мондштадту, смотря в звёздное небо. Ничего неожиданного из рассказа Джинн он не услышал. Кэйа — шпион, и это горькая правда, которая теперь была открыта всем. Разве что пока не все в эту правду были готовы поверить.       И всë же что-то не сходилось. Кэйа, ночью, позволил заметить себя рыцарю? Сразу набросился? Без попыток соврать и как-то увильнуть? Подобное просто не укладывалось в голове. Да он мог даже ничего не говорить — стоило его увидеть рыцарю, все вопросы бы сразу отпали. И это абсолютное молчание на совете, совсем не похожее на него.       "Но он действительно шпион, и теперь все это знают. Кэйа сам избрал себе такой путь и получил то, что давно заслужил."       Одно Дилюк понимал точно — город ждëт неспокойное время. Многие жители потеряют доверие к рыцарям, да и в самом ордене наверняка столкнётся множество различных мнений. Кэйа стал спичкой, поджёгшей сухой стог сена. Это было хорошо заметно уже на площади, при объявлении приговора.       Дилюк остановился и вынул из кармана записку. Текст на помятом клочке бумаги был всë тот же:       Нам надо поговорить.       И Дилюк ответил ему в темноту ночного города:       — Нет, Кэйа. Нам, теперь уже точно, не о чем разговаривать.       Он подкинул записку, и она загорелась прямо в воздухе. Пламя отразилось в глазах Дилюка. Несколько секунд — и вот уже ветер унëс с собой пепел.       Постояв на месте ещё немного, Дилюк продолжил свой путь по направлению к Винокурне.