Liberty

Драко имел красивую внешность и был «Малфоем». Оба эти достоинства, они же недостатки, он унаследовал от родителей. И вкусно и грустно. Смотреть, как мать, сдержанно поджав губы, царапает ногтями собственные пальцы, будто хочет выцарапать ему глаза, было не в новинку. Её скорбный, раздосадованный вид не задевал парня, он уверен в себе, спокоен. Расхаживая по директорскому кабинету, она изо всех нагоняла на него своё презрение и недовольство, но Драко не против даже сжечь мосты, он свой путь нашёл — путь совести. Поттер вдохновил его, показал, что так можно, так хули тут, с реверансами шаркаться. — Я разочарована, Драко. — Никогда такого не было и вот опять, — усмехнулся слизеринец. — Ты перевел им тысячи галеонов! — повысила голос Нарцисса, развернувшись к нему. — Последние, что ль? — прищурился Драко. — Это были не твои деньги, не ты заработал их, не тебе и распоряжаться, — припечатала женщина. Драко достал из кармана пиджака пачку сигарет, прикурил одну щелчком пальцев и, не торопясь, выдохнул дым. Поправив часы на запястье, он взглянул на мать, сморщившую нос на плебейскую привычку. — Я думал, что принадлежность к семье предполагает что-то ещё, кроме ношения фамилии. — Это были большие деньги, — процедила Нарцисса. — А ты перевел их каким-то оборванцам, грязнокровкам, маггловским подстилкам… — Среди них есть дети, ни в чем неповинные дети, которые остались без крова, без родителей. Мы виноваты перед ними, мама. — Мы проиграли войну, сын. Твой отец казнён, мы чудом выжили, а ты жалеешь тех, от кого мы должны были отчистить волшебство?! — закончила криком Нарцисса, делая шаг к сыну. — Я скучаю по Северусу, — вдруг сказал Драко. — Не смей… — Он единственный, кто связывал нас, создавая своим присутствием какое-то подобие семьи, — задумчиво проговорил Драко, глядя в огонь, и затянулся. — Крёстный отец оказался ближе родного. — Что ты городишь… — Нарцисса повела головой, неверяще глядя на сына. — Знаешь, после смерти Люциуса, я думал, мы с тобой станем ближе. Думал, может, он тебя заставлял, как меня… Но, видимо, твоя совесть сдохла на одре любви к нему. — Глупец! Это наша кровь! Наше предназначение, наша гордость, мы рождены, чтобы очистить этот мир от скверны! — Мы и есть эта скверна! — рявкнул Драко. — Мы и нам подобные, те, кто возомнил себя ёбаными богами, которые в состоянии решать, кто достоин жизни! Да ты только вслушайся в этот бред! — Это всё этот Поттер! Он промыл тебе мозги! — театрально взмахнула рукой Нарцисса, закатывая глаза. — Затянул в свою магглолюбскую секту, и ты отказался от своей семьи! — От какой семьи, матушка? — вытаращил глаза слизеринец и громко расхохотался. — Отец — меркантильный психопат, мать — пустышка с вдолбленными блэковскими правилами в голову, неприкаянный, абсолютно никому не нужный сын, скорее разменная монета и средство шантажа, чем ребёнок. Ты об этой семье говоришь? Да я с детства помню все ваши бессчётные скандалы, всё что есть между вами — это дрязги, его постоянное раздражение, твои постоянные интриги, слежка за ним. Я — ваша точка соприкосновения, а Северус — камень преткновения! — Остановись, Драко… — Нарцисса прикрыла глаза. — Отчего же? — фальшиво заулыбался Драко. — Давай же, поговорим по душам хоть раз в жизни. Я давно знаю все ваши секреты, слышала? Я знаю их все, а значит, знаю и самый главный. Северус Снейп был любовником отца, верно? — Я не хочу это обсуждать! — А ещё он был и твоим амантом, мама. И вы с отцом всю жизнь грызли друг другу глотки за него, никак не могли поделить, тогда как ему самому, по большому счету, было плевать на вас обоих. Ты честь этой семьи блюсти меня заклинала? — Да! И ты, как истинный сын своего отца, пошёл по его стопам! Влюбился в невоспитанного полукровку, этого Поттера! Он не достоин даже смотреть на тебя! Он… — Ну знаешь, матушка! — всплеснул руками Драко. — Если уж Национальный Герой меня, клеймённого Пожирателя не достоин… — он пожевал губу и прищурился. — Тогда кто же меня, блять, достоин? Хотелось орать. Мерлин, как же хотелось вскочить и орать, расшвыривая мебель, потому что когда разговариваешь с сумасшедшими, сам становишься немного сумасшедшим. Матери уже ничего не доказать, её не переубедить, но разговор лечебен для самого Драко. Поэтому он рвал с места впервые в жизни. Закрывая все гештальты, гнал из себя секреты, обиды. Лицо матери не навевало теплых воспоминаний из детства, оно возвращало в темные подвалы мэнора, напоминало о пытках и масках, о том, о чём не вспоминают в школах, потому что школьники такого не творят. — Или может быть, — медленно продолжил Драко. — Ты была бы довольна мной, если бы я тоже начал сохнуть по Северусу? Вступил бы в семейный фан-клуб… — закончил он смешком, затушив окурок о чайное блюдце. — Да откуда в тебе эта дурость? — растерянно проговорила Нарцисса, оседая в кресле. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? — О, напротив, маменька, я полон житейского знания. Мне восемнадцать лет, мне не помешало бы немного дурости, как моим нормальным ровесникам. Только вот пока они гуляли под закат, держась за ручки, я варил зелья, отделяющие душу от тела, и танцевал под Круциатусом. Зато теперь я способен разделать человека с закрытыми глазами, а они всего лишь живут со здоровой психикой и спят спокойно. Лохи, — невесело хмыкнул Драко, подбросив плечи. — Это бессмысленно. Мы поговорим, когда ты приедешь на Рождество. Надеюсь, до тех пор ты придёшь в себя, — Нарцисса поднялась с кресла. — Ты права, мы никогда не были семьей, поэтому и сейчас начинать бессмысленно, — задумчиво согласился парень. — Уезжай на Рождество во Францию, я останусь в замке. Он встал и подошел к матери, пристально глядя ей в глаза. Та выдержала его взгляд, пальцами поправляя складки платья. — Ответь честно: ты хоть сколько-нибудь меня любишь? Нарцисса моргнула, словно Драко оскорбил её. — Что за вздор! Разумеется, ты же мой сын. Драко криво ухмыльнулся и ещё раз скользнул взглядом по всей её фигуре, грациозно поправляя манжеты рубашки. — Не верю. Развернувшись, он пошёл к двери, громко стуча каблуками туфель. В глубине души он хотел, чтобы мать хотя бы вдогонку соврала о том, что он ошибается, но не дождался и слова.