Новая броня

«Скільки у веселки кольорів, Стільки в музиці мелодій, щоб зіграти свій мотив. В небі засвітилася зоря, Значить завтра буде сонце зігріватиме нам шлях […] Серце, б'ється серце в унісон, Подивись навколо себе І забудь про свій полон! Поки кожен з нас живий, Поки сонце ще горить Треба просто стати ближче І у кожного повірити» — Go_A, Кольоровими фарбами

      Хорошо, думал Ред, что у него хватило духу покраситься здесь и сейчас, а не развозить затею на всю неделю. В последующие дни на Луне-1 воцарилась сущая суматоха, и стало уже не до развлечений. Постоянно приезжали партии помощников, и вовремя: все искры, которые не должны были начать процесс ковки теперь же — то есть, бо́льшую их часть — необходимо было срочно извлечь из почвы и собирать на хранение. Почти биллион искр! Из запланированных двухсот протоформ уже несколько десятков сформировались и напрочь сбили размеренный быт лунной базы, несмотря на все попытки как-то построить и организовать их. В этих заботах даже суд — подумать лишь! — над самим Мегатроном совсем прошел мимо Реда. — Будешь смотреть лайв-трансляцию? — спросил его Макс. — Трансляцию ЧЕГО? — Казни. — Осудили-таки…       Раньше Ред следил бы за мельчайшими деталями судебного процесса: болел бы за ту или иную сторону, искал бы подвохи и ошибки. Но теперь вопрос Макса застал его совершенно врасплох: инспектор и правда понятия не имел, что конкретно творилось в тот момент за пределами базы; к тому же, на руке у него повисла неожиданно тяжелая беленькая протоформа — удивительно похожая на схематичного Сверва, но почему-то с крылышками — и раскачивалась, настойчиво требуя к себе всевозможного внимания. — Джеттербоксу повезло, — рассеянно сказал Ред, — он, кажется, глайдер или что-то вроде того и может вытворять со мной этакие штуки… Мне НЕ повезло. Они плотнее, что ли, эти дети, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Макса. — Маленькие, но уже тяжелые, как взрослые! Похоже, набирают всю массу металла еще до того, как отпочкуются. — Логично, — кивнул Макс. — А знаешь? Я, пожалуй, тоже не буду. — Что? — Смотреть казнь. Не до того теперь, да и не надо, только себе нервы портить… Не хочу. Хватит. Эй, Джеттер! Хочешь, поиграешь теперь со мной?       Ред понимал. Вражда и жажда мести для них обоих как-то постепенно сдвинулись на второй и даже третий план, вообще ушли из поля зрения. Там, на Гаррус-10, казнили десептикона, вождя и идола всего разрушительного культа. Там верный Ультра Магнус боролся за того, кто прошел с ним осаду ДЖД, стал ему союзником, другом и бездна знает чем еще — боролся и проиграл! И все это вызывало у Реда лишь неясную тоску. Хватит! Все смешалось, не было больше автоботов и десептиконов и тысячи кучек нейтралов, не было кибертронцев как таковых: только большая, пестрая, сотрясаемая внутренними конфликтами семья; искры, о которых они, взрослые, должны были заботиться, новые миры — в последний раз, их последний шанс, который ни в коем случае нельзя было спустить в трубу. Хватит войны и смерти! Да здравствует жизнь! Не слышав даже речи Мегатрона перед судьями, Ред невольно приходил к тем же самым выводам, потому что, пускай запоздавшие на миллионы лет, выводы эти были неизбежны. — Нет, ну мы ТОЧНО братья, — сказал Реду Каон: он, раз проникшись идеями и рассуждениями поручившегося за него инспектора, уже не первый раз донимал его выдуманным на ходу ради шутки фиктивным родством. — Теперь не надуришь, ты только посмотри! Мы даже похожи!       Ред отмахнулся от него, даже возражения придумывать не стал. Что за нелепица! ДЖДшник Каон — нет, «Ампер из Иакона» — сверкал на него честными голубыми глазами цвета Матрицы и якобы совершенно искренне желал считать себя его, Реда, братом! — Цереброс починил тебя? — спросил он вместо того. — Не-а, Доминус. — Ах да, он медик! Тогда почему же только теперь? — Катушки, — Каон весело похлопал себя по заплатанным плечам, где раньше красовалось его грозное оружие, вышеупомянутые катушки Теслы. — Модификация. Оптики от перегруза вышибало, хоть после каждого боя меняй, да и незачем: электролокация же круче любых камер! — Ладно, поверю. А чего теперь глаза синие сделал? — сердито нахмурился Ред. — Под меня косишь, вредитель? — Себе не льсти, — расхохотался бывший десептикон. — Я с такими родился. Доминус меня, может, за красивые глаза и полюбил!       «Ага, и за четыре миллиона лет не придумал, как их вернуть, » — подумал Ред и не сказал. Зачем лишнего подкусывать беднягу? Все уже отболело. И так оба натерпелись за войну и раньше, при Сенате; Каон хоть и внешне был не похож на Реда ничем, кроме вот красной брони да синих глаз, но сделаны они были действительно на похожий лад: в одно примерно время, в Иаконе — возможно, даже на одной фабрике, — в самой скромной категории, для технических работ. Не братья в том смысле, что Санстрикер и Сайдсвайп, и уж точно не близнецы, как Магнусы, Амбусы или Максимусы, но… в некотором роде и не совсем чужие. «Кузены», вспомнил Ред земное слово. И хотя у кибертронцев не было родителей, но люди Сол-3 этим словом обозначали любых более-менее дальних родственников. Малышу Джеттербоксу очень понравились подаренные Свервом земные фильмы: он, кажется, мог смотреть их бесконечно! Так вот, в этих фильмах у главного героя часто появлялся странный кузен из провинции, неудобный и даже пугающий, но в конце концов все-таки родной и даже забавный. И если у Реда появился самозваный кузен аж из Дивизии Правосудия Десептиконов — страннее некуда! — не значило ли это, что спустя миллионы лет он, Ред Алерт, наконец стал главным героем своей истории?       Конечно, Бронзовая Жатва приносила Реду далеко не одни радости. Когда Джеттера не удавалось вовремя занять фильмами, он и еще чертова дюжина летучих детишек всюду следовали за Анод, как флот за флагманом; результаты не заставили себя ждать. Нет, им определенно НУЖНО было учиться летать! Но, едва поднявшись на крыло, эта орава с визгом и гомоном носилась вокруг уже совсем не пустынной Луны-1, тащила себе в кабины все, что не привинчено, сносила пулеметным огнем и собственными многотонными тушками то, что оказывалось привинчено слишком крепко — а Ред, потеряв самообладание, болтался на опасной высоте от земли на воздушной ремонтной платформе, безуспешно пытаясь вернуть летучих чертенят на базу до вечера. Гвалт и беготня доводили его до состояния вымотанной тряпочки; шумоподавляющие наушники нового шлема, которые он побаивался использовать, когда на базе кроме него были только двое ботов, теперь стали жизненной необходимостью.       К этому добавлялись и другие заботы. Кибертрон не то что теперь, а ВСЕГДА на памяти Реда существовал в условиях топливного кризиса, лишь усугубленного расточительством сенаторов и военными действиями, когда враждующие стороны готовы были скорее взорвать любое месторождение энергона, чем позволить ему попасть в руки врагов. Из того немногого, что вычитал инспектор, он знал, что когда зажигался хотспот, неподалеку обязательно находили и новый источник энергона: сложив имеющуюся информацию, Ред постановил, что энергон этот не скрывался там раньше и не каким-то чудом поднялся из недр планеты. Нет, Кибертрон и его луны, а также все киберформированые колонии синтезировали энергон для своего нового выводка! Прибывшие на Лост Лайте Брейнсторм, Персептор и Рэтчет неожиданно согласились с его выводом. Но и Луна-1, и извлеченная обратно из полости Некроворлда параллельная Луна-2 — нынешний Гаррус-10, — и сам Кибертрон Функционистов были повреждены и истощены скитаниями по космосу. Да, — это подтвердили ученые, — в своем безумном крестовом походе против органиков Кибертрон накопил все необходимые ресурсы, но сам синтез энергона требовал времени! Фотонные кристаллы могли дать ему и лунам это время, но даже запас этих кристаллов был строго ограничен, а работа с ними и тем более создание новых (на это вообще был способен пока лишь один-единственный бот с невероятно редким альтмодом!) требовали чего? Правильно, времени и топлива! Получившийся порочный круг приводил Реда в отчаяние. С хотспота один за другим вставали трехрежимники, громадные грузовики — вровень с Форт Максом, — и такое количество зеленых искр, что название «один-из-тысячи» стремительно теряло свой смысл.       Ровно спустя неделю после казни Мегатрона (которую Ред, как и собирался, совершенно пропустил), и точно к прибытию Родимуса из почвы поднялось чудо, немедленно принявшееся уничтожать все силы и нервы бедного инспектора: титан, вернее, титанесса, о которой он не мог думать никак иначе, кроме «моя большая дочь». Вышло так, что протоформа появилась не там, где надо, чересчур близко к остальным искрам для такого гигантского создания; Ред сам на руках отнес ее в безопасность и охранял бы денно и нощно, если бы не понимал, что такое безрассудство непременно скажется на его внимании. Следующие несколько дней он и Макс лично попеременно дежурили рядом с безымянной еще дочерью и видели, как ее броня принимает знакомый вид — с широкими наплечниками, пестрыми жалюзи и раздвоенными концами ступней, как у всего дома Максимусов. То был импринт: нарочно ли, случайно, но юная титанесса перенимала облик своих приемных родителей! Только вот вместо красно-синего ее доспех будто переливался перламутром — от зеленовато-бирюзового до нежного сиреневого и даже розового, — а лицо было совсем непохоже ни на кого из окружающих: тонкое и бровастое, с изящной антенной за ухом и круглыми очками, которые она тут же стащила с себя и спрятала в один из великого множества потайных кармашков-отсеков. Больше всего лицом она напоминала делателя кристаллов, мнемохирурга Трепана, но эту мысль Ред отмел, как сущую чушь: Трепан оставался на Кибертроне Функционистов и дочка попросту не могла видеть его, тем более перенять его черты! Да и таких бровей у сомнительного союзника и в помине не было. К тому же Трепан одним своим участием в Бронзовой Жатве внушал Реду легкую тревогу, а лица титанессы и, если задуматься, еще доброго десятка лунных детей вселяли в его искру лишь парадоксальное умиротворение. Непохожие ни на одного из своих импровизированных «Праймов» — команды Родимуса — и ни на кого из многочисленных помощников, эти протоформы словно напоминали Реду какого-то давнего, близкого, любимого друга. Только вот незадача: такого друга у инспектора не было ни теперь, ни когда-либо прежде… — Я назову тебя «Ранг», — сказал он как-то, сидя на корточках перед самой похожей на (кого?) протоформой. — Как «ступенька», понимаешь?       Поднять малыша Реду хотелось, но не удалось: дети, как он убедился по собственным наблюдениям, действительно сначала достигали своего предназначенного веса, и только потом роста и формы. Бывало, что протоформы сразу сами называли свое «кованое имя»; бывало, что не соглашались с предложенным и долго выбирали из нескольких вариантов. Но эта протоформа просто сидела на песке, забавно моргая близорукими глазами, и кротко улыбалась Реду. На спине у малыша была лестница, вид которой и натолкнул инспектора на необычное имя: это был очередной грузовик, технический или даже пожарный — сложно было сказать из-за приглушенного, синевато-фиолетового, как ночное небо, цвета брони. Таким, не считая почти десептиконской масти, наверное, когда-то давно был новорожденный Инферно… Так подумал Ред и вдруг понял, что не чувствует никакой горечи. Что было, то прошло: почти не изменившийся за миллионы лет Инферно помогал восстанавливать новый Кибертрон, Ред, наоборот, повзрослел и остепенился, а удивительная протоформа с лицом неизвестного друга тянула к нему руки и смеялась не заливисто, как ребенок, а тихо и радостно.       Но, как бы то ни было, какие бы чудеса ни происходили: грузовики есть грузовики! Шаттлы, лодки. Титан. Как будто и этого было недостаточно, к Луне-1 прибилось несколько десятков Инфинитов: неразличимых и жутковатых, но тоже, по сути, всего лишь больших, испуганных детей; Анод, ее жена Лаг и приятель Вайп-Аут приняли их как своих. Вся эта круговерть сводила Реда с ума и, бездна побери, потребляла топливо быстрее, чем рафинерии успевали его поставлять! Некоторые старые привычки и тревоги оставили Реда, но другие только напоминали о себе и прямо-таки расцвели пышным цветом пред лицом новых трудностей. Проще говоря — перли, что пена из огнетушителя. Подспудно инспектор даже понимал, что требует от себя гораздо бо́льшего, чем может дать, причем всего и сразу, но прекратить, ОТКАЗАТЬ себе в этом фактическом самопожертвовании он своим ходом уже не мог! По счастью, он при этом сильно недооценил своих партнеров и друзей, в частности — бдительного Селестуса. Пока все, взрослые и протоформы, большой семьей обитали на борту титана, весь необходимый энергон они потребляли из встроенных в него же систем: так ответственные могли легко увериться, что никого не предпочли и никого не обделили. Но на этой-то схеме и попался уставший, ослабивший внимание Ред! Если то, как он заправлял только половину бака и к вечеру еле держался на последнем проценте аккумулятора, и ускользнуло от глаз просыпавшихся позже него партнеров, то Селестус видел все, видел и не одобрял, и сухие выкладки в часах и литрах на планшете Минимуса молча, неоспоримо обличали Реда. Все заботились о том, чтобы не обделить растущие протоформы и молодых ботов; но никто не подумал, что один из старших будет намеренно урезать собственный рацион!       Минимус, к его чести, держался весьма сдержанно. Он, как и все остальные, по уши завяз в работе, тревожился и недосыпал, и видно было, что готов кричать на беднягу Реда — инспектор был готов принять его праведный гнев, но Минимус не кричал. Более того, он даже не вовлек в дело Макса и Цереброса: право выбора, делиться ли с ними этой информацией или нет, он благоразумно оставил за призвавшим его титаном. Да, Минимус говорил с Редом наедине. Стальной хваткой держа того за рукав, он тихо, терпеливо толковал, что НЕЛЬЗЯ экономить на себе, что топливо рассчитано строго и даже с запасом, а самовольное голодание неоправдано и только вредит эффективности работы. — Но я же справляюсь, — слабо возразил Ред. — Вам же нужнее! Максу, тебе, другим зеленым искрам. — Не справляешься, — жестко ответил Минимус и, вздохнув, опустил глаза, — не в том смысле. Прости. Я не то хотел сказать. — Понимаю, — кивнул Ред, — нервы. — Да. Ты СПРАВЛЯЕШЬСЯ, пока что, но ты работаешь на износ. Что именно полетит первым, я тебе не скажу, я не медик, а юрист, но… Как бы это изложить доходчивее? Ты исправный выгоднее делу, чем все топливо, что ты, легковой по сути автомобиль, сэкономишь. — Но по моим вычислениям… — сморщился Ред. — Бухгалтерия МОЯ задача, не твоя, — отрезал Минимус, — не испытывай мое терпение! — Есть, сэр, — Ред немедленно как будто сдулся и даже инстинктивно опустил наплечники, пытаясь казаться меньше. — Уф, — не отпуская рукава Реда, Минимус устало провел другой ладонью по лицу. — Я не пытаюсь тебя СТРАЩАТЬ, Ред. Я четыре с лишним года работал с Родимусом, я не ПРИВЫК, что ты готов от каждого слова сквозь пол провалиться. Я пытался сказать, что ты производил вычисления с неверными, потому что неполными, исходными данными! — Новые способы добычи топлива? Экономии? — Опять же, будет лучше, если тебе все расскажет и продемонстрирует профессиональный медик.       Речь, конечно, шла совсем не о Церебросе. Новый медик Луны-1… О, это была совершенно отдельная тема! Ред сразу заметил, не мог не заметить, что в регистре лунных — его! — детишек буквально забронирован первый серийный номер. Непоседа Джеттербокс, даже из хотспота вылезший первым, числился как L0-000-000-002. И виноват в этом был взявший на себя перепись нового поколения Минимус, который в это время был занят защитой Мегатрона на суде и которому вообще должно было быть не до того! L0-000-000-001, так называемый «Монитор», появился несколькими днями позже. Все в нем сразу показалось Реду странным: и поведение, и некоторые детали доспеха, совершенно не вязавшиеся с обычным обликом кованого медика, но до мурашек напоминающие почившего днем ранее Мегатрона, то, как обращался с ним Минимус и, главное, как обращался с Минимусом он! При своих они даже не особо скрывались, а неделю спустя вернулся Родимус, и весь маскарад рухнул окончательно. «Монитор», ты, значит? Вчерашняя протоформа с замашками Мегатрона распоряжалась в медблоке, по-хозяйски обнимала мегатроновских потенциальных любовников, на все воспитательские поползновения Реда отвечала неправдоподобно идеальной дисциплиной и не менее виртуозно уходила от разговора. Недолгие сомнения, что это лишь ребенок Мегатрона, его импринт, улетучились в первый же день. Уже постфактум Ред смотрел и пересматривал запись казни и в порыве чувств тыкал пальцем в экран, ощущая почти физическую потребность ДОЛОЖИТЬ — но кому докладывать, если это твои же союзники сговорились против общего врага?! — ВОТ как они это сделали, — упрямо шептал Ред, рисуя на скриншоте видео траекторию передвижений участников. — ВОТ!       Отчасти поэтому инспектор без оговорок, но с равными долями тревоги и любопытства позволил Минимусу отвести его в медблок, в тот угол, где буквально окопался и хозяйничал Монитор — или Пария, «отверженный», как он еще настаивал, чтобы его называли. (Другой причины назваться так, помимо уже составленных Редом догадок, у совсем юного бота попросту быть не могло!) Цереброс не ограничивал его в пользовании рабочим местом и аппаратурой, Доминус, напротив, демонстративно сгреб все «свое» в один шкафчик. В конфликт с новичком никто из них не вступал; однако кропотливо сооруженные Парией конструкции выглядели столь хрупко и притом сложно, что старшие медики инстинктивно держались от них подальше. С ремонтом это все имело весьма мало общего: это скорее была мастерская изобретателя! Здесь были ажурные, аккуратно спаянные сети проводков; на полках обретались какие-то разложенные и соединенные в ему одному понятном порядке платы, датчики, полоски разноцветных светодиодов; чашки Петри с органическими микробами и кибертронскими нанитами и даже несколько подвешенных на зажимах-крокодилах веточек растений — тоже кибертронских, разумеется, но и незабудка Некроворлда, и совсем уж незнакомый цветок, чьи острые, кристаллические лепестки светились желтым изнутри. — Вольтаический цветок с планеты Тсиеши, — сказал Пария, как что-то само собой разумеющееся. — Шоквейв разрушил ее своим экспериментом — ЭКСПЕРИМЕНТАМИ, если считаться с открытиями прошедших месяцев, — но, как истинный ученый, сперва забрал с собой образцы всего, что могло еще пригодиться.       Если бы у Реда еще были сомнения в личности говорящего, они бы рассеялись после этих слов: никакая скорость подгрузки информации не позволила бы вчерашней протоформе с легкостью оперировать историей десятков миллионов лет, говорить о Шоквейве походя, как о старом знакомом, и тем более — распоряжаться образцами из его лабораторий. Доступ к таким источникам имели, пожалуй, покойный Бладжеон, после победы и поимки Шоквейва — Праул, его союзник-ученый Джетфаер… И, видимо, первенец Луны-1 или тот, кто скрывался за его личиной: бывший суверен Шоквейва, лидер десептиконов — Мегатрон. Парадоксально успокоившись на этот счет, Ред внимательно слушал его объяснения: некоторые научные отступления были достойны Персептора и не укладывались в более приземленный ход мыслей Реда; но, в отличии от слегка отстраненного гения, Пария легко ловил себя на подобной лирике и так же легко переходил обратно на более простые, практические применения своих разработок. — Фотовольтаика с самого начала была возможна для кибертронцев, — вещал он, — но мы не обратили на нее внимания! Издревле титаны и подобные им были выкованы с солнечными панелями. Малейшие растения способны заряжаться под лучами звезды, питать наниты, животных — и даже в некоторой мере свою планету! Кованые кибертронцы-электрокинетики способны заряжаться электроэнергией напрямую, и мы все лично знаем одного фабричного, с которым инженеры провернули тот же трюк. Мы все и сама наша искра — живые батареи, на заряде батареи мы работаем от заправки до заправки. Так почему же технология не пошла в массы? — Потому что невыгодно хозяевам энергоновых шахт, — буркнул Ред. — Верно! Молодец! И я бы первый позаботился, чтобы хозяевами новых месторождений были мы — бездна, я бы сам снова пошел в шахту… ой! — Пария рассмеялся и кокетливо прикрыл рот рукой. — Но я могу помочь делу по другому.       Другому его слова показались бы странными, непонятными или случайными. Но Реду-то было ясно, что оговорка ни черта не оговорка, и Пария — Монитор — Мегатрон нарочно дает ему знать, с кем тот имеет дело! За новым лицом стояли восемьсот, а то и гораздо больше лет медицинского опыта; в умениях Ред мог бы еще усомниться, но не после того, как Мегатрон в полевых условиях реанимировал ушедшего в нулевую точку — точку полного невозврата — Дрифта. Такое нельзя было ни подстроить, ни подделать, ни совершить взаправду никакими средствами. Но Мегатрон принес эти средства с собой из параллельной вселенной, их и знания, как с ними управляться! Да, Ред слушал и верил, что это именно он, и что из всех ученых он сумеет и ЗАХОЧЕТ разработать новые источники энергии для кибертронского народа. — Посмотри на Землю! — говорил Пария. — Люди практически неспособны адаптироваться физически, но их мысли гибки. Солнечная энергия там доступна каждому более-менее обеспеченному органику, хотя не употребляется в пищу. Мы же от природы и по воле истории обладаем материалами, возможностями, технологиями, куда превосходящими все, что есть у органиков! Как я уже упоминал, сама наша планета способна воспринимать свет звезды. Действия Архитектора и Совета Функционистов дали нам случайное преимущество: мы можем передвигаться, весь Кибертрон и оба спутника! Если правильно рассчитаем убыток и последующую прибыль топлива — это уже задача команды Персептора, — можем подтащить Кибертрон поближе к подходящей звезде…       Ред невольно порадовался случайным проблескам бухгалтерии: наконец-то еще кто-то задумывается о действительно важных вопросах в жизни, а именно, как действовать сегодня, чтобы был шанс выжить завтра! Потом замер, посещенный еще одним озарением, и осторожно скосился на молчавшего все это время Минимуса. И точно: вероятно, слышанная тем уже тирада все же была рассчитана не только на Реда, а практическая часть не зря сдобрена бюрократизмами! Минибот улыбался в усы и не сводил совершенно влюбленного взгляда с говорившего. — Кстати, наш общий электрический друг вызвался добровольцем и вовсю участвует в экспериментах, — усмехнулся Пария, — ему не впервой… Уже совсем скоро мы создадим переносные солнечные панели. Следующий шаг — совместимость их с организмом не космических типов кибертронской техники. — Хм… Монитор, не начинай, — словно очнулся Минимус и встревоженно нахмурился. — Не начинай что? — насторожился Ред. — Вербовать подопытных! — Это называется «испытуемый», и я никого не вербую, — сухо ответил Пария, но Ред заметил, как под зеленым визором медика на мгновение полыхнули опасные красные искорки. — Я просто знаю, что такое голод, и как себя чувствуешь, когда без топлива твои близкие. Беспомощные. Я знаю, что после даже в изобилии боишься… Недоесть. Переесть. Не принести домой. Пережив голод один раз, во всем новом и незнакомом невольно ищешь съедобное. После войны нас таких тысячи. Пария не вербовал: он своей тирадой попросту смел Реда, без разрешения заглянул в самую душу и вывернул ее наизнанку. — И если я НЕ СПРАВЛЮСЬ, — пробормотал Ред, — ты предложишь мне выход. Я смогу питаться электроэнергией от солнечных батарей, как мой… друг? «Потому что мы с Каоном похожи. Я не ЖИВОЙ, во мне нет уникальных частей. Меня просто модифицировать и трудно убить. Потому что ты и САМ знаешь, как это, ты всю жизнь экспериментировал со своим телом. Альтмоды, рейлганы, пространственные мосты, антиматерия… Фотовольтаика. Спорю: прежде, чем доверить ее нам, ты проверил ее на себе.» — Кто ты? — почти благоговейно спросил Ред, чуть сверху вниз глядя в глаза медику. — Я тот, кого взяли взаймы, — медленно, с расстановкой проговорил Пария, — и тот, кого отдали в залог. Достаточно пищи для твоего ума, Ред Алерт? Ред лишь горячо кивнул. Эти слова подтвердили его догадку лучше, чем любой ответ. Глубоко в душе ему вовсе НЕ НУЖЕН был ответ; ему требовались намеки, зацепки, чтобы день за днем перекатывать их в ладонях, рассматривать, с остервенением копать информацию и восторженно раскручивать виток за витком невероятной истории. Почему Мегатрон — лунный ребенок, и кто, когда, КАК взял его взаймы? Война, всяческие ЧП и безрассудства сокомандников утомляли Реда, но безобидные загадки он решал как заправский детектив, не хуже покойного Найтбита, со вкусом и азартом! Главное, что лунные детки были в безопасности, сыты, согреты, обучены. А уж почему среди них затесался Мегатрон, и почему так же странно по-взрослому себя ведет номер пятьдесят второй, Ранг — дело третье, будет, чем голову занять на досуге! Если не придется снова смотреть «Как я встретил вашу маму» с Джеттером, конечно… Будущее сулило достаточно пищи и для ума, и для тела, и представлялось Реду если не радужным, то хотя бы весьма приемлемым — и это благодаря бывшему врагу народа, покаявшемуся преступнику? Разве что эта мысль еще способна была чуть отрезвить Реда. — Я не говорил ТЕБЕ свое имя, — сказал он, скептично поджав губы. — Но я знаю тебя. Всегда на последней роли, но в первых рядах, — без тени сарказма ответил Пария. — Однажды кто-то чуть не увел тебя к нам. Жаль. — Старскрим, — косо ухмыльнулся Ред. — Что, как сказал однажды Каон, ОТКРОВЕННИЧАЕМ? — Считай, что так. А не страшно тебе с ним? — серьезно спросил Пария. — Со мной? С такой ответственностью? МНЕ страшно. У наших детей пулеметы прошивают листовую сталь, как масло. Увидь их Галактический Союз… «Наши» дети. Эх, ты! Ред несколько мгновений молчал, впитывая смысл этих слов, и наконец широко, торжествующе улыбнулся. — Ты опытен, безусловно. Но, бездна побери! Ты не знаешь, что такое настоящий страх: не за свою дрянную обшивку, а что порученные тебе дурни поранятся, пропадут, убьются. Не знаешь, и не умеешь с ним справляться! Такой страх не победишь плазменной пушкой. ЭТО для тебя новое, Мегатрон! Я живу этим с тех пор, как был собран. Что же… Добро пожаловать в мой мир.