Новая броня

I didn't break, I made it out Those heavy things don't bring me down anymore I found a way to make 'em count 'Cause I let the light in, yeah, I got a feeling, I feel it, my head is at home And when I'm breathing, I breathe in, I'm letting it go No, no more sleeping, no reason to be in here alone No more digging up the sad souls — Felix Jaehn, Robin Schulz ft. Georgia Ku, «I Got A Feeling»

      В остальном же праздник шел своим чередом, и ближе к вечеру Ред — подуставший, довольный и наевшийся, сам того не замечая, всяких сладостей, — наконец вернулся к своему любимому титану. Использовать пространственный мост Метроплекса ему не пришлось: Лидлайт все равно должна была прыгнуть обратно домой и заодно захватила с собой всю лунную делегацию. Макс остался с ней: желая ли загладить непослушание, или по простоте душевной, дочка принялась рассказывать ему свои новые впечатления; Ред же тем временем отправился прямиком к Селестусу. Сложно сказать, что привело его туда, в комнату обновлений: привычка делиться событиями дня, синхронизироваться, или чувство, что покинутый всеми титан переживал и грустил, или — что кривить душой! — просто желание окунуться в эти бесконечные объятия, вернуться ДОМОЙ. Камьенские ситиспикеры говорили, что соединение с титаном опасно, что мощный поток их мысли может перегрузить и уничтожить слабый разум стандардформера. Возможно! Но Ред ЗНАЛ, что такое опасность, и знал, что Селестус ему НЕ опасен. Может, он что-то делал не так, может, по факту был вовсе не ситиспикером, а так, помесь любовника со слесарем… Но нигде еще Ред не чувствовал себя так хорошо и безопасно, как с титаном. Все пережитое за день бередило ему душу, наполняло восхищением: что ни говори, а он, Ред Алерт, хотя бы на день был не менее презентабелен, чем те же Айронхайд и Спарксталкер, а Макс и вовсе был неотразим! И как ловко Ред отвлек его от мрачных дум, и как приятно было бы обнимать его, без слов рассказывая друг другу о своих чувствах… Реду тоже хотелось рассказывать, обсуждать пережитое с любимыми. И если один Максимус был еще занят, то второй был готов его выслушать здесь и сейчас! Так и вышло, что Ред восхищался и тут же огорченно причитал без слов, заново переживал волнительные события празднества, прижавшись лицом к светящейся панели, когда в потайной комнате — в первый раз за все его отношения с Селестусом — появился Форт Макс.       Нет, Макс знал и не сомневался в том, что Ред нашел способ соединиться с Селестусом — инспектор не скрывал своих передвижений по дому, а воспоминания об этом проскальзывали даже в их одностороннем соединении. Он попросту не считал необходимым заводить эту тему или, тем более, явиться в комнату обновлений невовремя, как если бы поймал Реда с поличным! Но в этот день все было по-другому. Что кривить душой? Макса тоже взволновал праздник, непривычные наряды и еще более непривычная выходка партнера; собственная же обретенная вдруг смелость совсем окрыляла. Макс рискнул и выиграл! Толпа чествовала его, а братья-солдаты, его первые МТО, которых он запомнил глупыми и до неприличия прилипчивыми, встретили его вполне сложившейся и здорово повзрослевшей компанией… Так отчего не рискнуть снова? Когда, если не сегодня?! Он знал, куда и зачем пошел Ред. Одетые и раскрашенные, как ситиспикеры, в присутствии их собственного титана… Мысль его граничила с кощунством, но в глубине души Макс был уверен, что это ПРАВИЛЬНО — знал на таком же глубинном уровне, как еще с орбиты Луны-1 узнал «священное место», хотспот, как угадал хедмастерское подключение. Может, Благие Пруды не зря назывались так, и выкованные там имели особенное духовное чутье? В любом случае, до сих пор Макс верно различал священнодействие от святотатства… Он был солдат, а не жрец, но разве командир — не священник своего дома? Сделав первый шаг в полутьму комнаты, он понял, что рискнет.       Реакции Реда всегда пугали его своей интенсивностью. Теперь — не исключение. Кабели тянулись от его груди к стене и обратно, его собственные — простые серые, и оплетенные замысловатым черно-бело-синим узором, светящиеся кабели Селестуса. «Совсем как мои.» Макс не стал прогонять эту мысль, напротив, созерцал ее несколько мгновений и спокойно кивнул сам себе. «Да, совсем как мои.» На лице Реда застыло блаженное, отсутствующее выражение, а руки сами собой — тут Макс сосредоточенно нахмурился, пытаясь понять… И точно, руки Реда машинально повторяли привычные движения массажа, гладили и ощупывали подвернувшиеся как раз края панели. О, бездна! Конечно, это движение ассоциировалось у него с заботой и безопасностью, но было наверняка приятно, и Максу с невиданной до сих пор силой захотелось, чтобы Ред и его тоже трогал и обнимал, и… Что-то вспугнуло Реда. Может, вентиляция Макса загудела и выдала его, а может и всевидящий титан намекнул ему? Глаза Реда округлились, наплечники поднялись, выпуская горячий воздух. Ред ЗНАЛ, какое чувственное зрелище собой являет в этот момент! Да, формально он пришел на доклад к Селестусу, но в таких докладах должна была быть немалая доля удовольствия — не нарочно ли так задумано? — и Ред подрагивал под задумчивыми взглядами Макса, но во всех его лице и фигуре не было страха. Не было ли?.. Часть неписанного кодекса: на Луне-1 не принято было угадывать. — Ред, — вокалайзер охрип от волнения, но почему-то теперь это не мешало: Ред поймет. — Можно я… поучаствую? — Пожалуйста, — выдохнул Ред.       Говорить в соединении было сложнее, как и двигаться — видно, чтобы не дергать лишнего и так уязвимые кабели, — для этого требовалась некоторая сноровка, но Ред смог ответить и преувеличенно кивнул: это точно было не «НЕТ, пожалуйста», а твердое да! Обеими руками он по прежнему опирался на верхний край панели Селестуса; его перекрашенные когда-то бока вспыхивали глубоким блеском в случайных лучах: «сахарное яблочко», ЕГО, Макса, любимое, сладкое яблочко! По нижнему краю пластины, почти невидимая в темноте, мелкими буквами тянулась надпись: «Собственность Фортресс Максимуса, дом Максимусов, Луна-1», как будто милый, скромный инспектор и правда принадлежал ему… Но Ред ХОТЕЛ принадлежать ему и дому Максимусов, и пока Форт Макс колебался, этот благородный Дом — Селестус — понял и принял его как СВОЕГО. Быстро, пока страх снова не овладел им, Макс шагнул вперед, окончательно прижав Реда к стене, и подключился — не к нему, а к портам слева и справа от него: два своих кабеля, два — Селестуса. Ред только радостно пискнул: теперь ему было некуда отступать, но ведь он и не собирался! Свет одинаковых синих панелей соединения отражался от его груди — одной, и двух — с боков.       Невесомый в бесконечном космосе мыслей Селестуса, Макс видел Реда нечетко, приглушенно, как бы через матовое стекло; видел схематичные, забавные картинки: так титан представлял и радостно показывал друг другу своих маленьких ситиспикеров. «Ничуть не страшно!» Макс уже позволял Реду подключаться. В тот раз Цереброс настроил его инфопанели: физически там больше ничего не болело, не щипалось и не дергало, словом, не портило удовольствие. Но… готов ли он был снова встретить эту пугающую, поразительную любовь лицом к лицу? Разве не услышит Ред его страх и непонимание даже так, через дымку, и разве это не причинит ему новую боль? Макс отчаянно хотел рискнуть, хотел стать еще ближе к удивительному, преданному боту, коснуться маленькой, храброй искры! Но Ред в его объятиях был такой теплый и хрупкий, от него так хорошо пахло чем-то сладким, и было страшно, так страшно навредить ему… И вот тогда-то он услышал голос. — Теперь стыкуйтесь, — до мурашек нежно, игриво прошептал голос, и картинка возникла перед глазами Макса: человек, держащий две половинки весьма примитивной космической станции. Картинка была подписана на незнакомом, вероятно, земном языке, так что и не разобрать. — Теперь стыкуйтесь, — повторил голос и тихо рассмеялся. — Ты! — внезапная догадка пронзила Макса, как удар тока. — И… и Церс!       Да, для него не было секретом, что Селестус прибрал к рукам Реда. Но ему попросту не приходило в голову, что титан и Цереброса втянул в свою безобидную игру! Но эти хулиганские интонации, пусть и пропущенные через призму доброго, ласкового Селестуса, и эту манеру общаться шуточками и подколами невозможно было спутать ни с чем другим. Селестус, увы, не взаправду заговорил: он записал фразочку и картинку, тихонько позаимствовал их у Церса и припрятал ровно для такого случая. Все боты в этой семье были едины, синхронизированы, как и до́лжно настоящей команде, обменивались замашками и привычками — все, кроме него, Макса! И это было так досадно, доносившееся как бы издалека нетерпеливое волнение Реда так неожиданно заманчиво, а Селестус на фоне так терпеливо повторял свою шутку, давно переставшую быть собственно шуткой, что Макс понял: решаться теперь или никогда. Быстро, как отрывают кусок отслоившейся краски, он выцепил из панели соединений на своем боку коннектор и прижал к открытой груди Реда. Сразу найти порт не получилось — с непривычки, да из-за спины и не видно, что делаешь, но точка невозврата была пройдена. Ред замурлыкал от удовольствия и выгнулся, прижимаясь к его пальцам; пластик под его капотом был гладкий и теплый, и кроме легкого давления на коннектор Макс особо ничего и не почувствовал… пока не высвободил из стенной панели один из коннекторов Реда и не подсоединил к себе. Чувства ударили его лавиной, обрывками образов и фраз, повторяющимися снова и снова «наконец-то!» и «пожалуйста!» — Максик, — почти всхлипнул Ред, — ты!.. Такой! Ох, прости, прости меня! — Не за что, — пробормотал Макс куда-то ему в загривок.       Он теперь видел, чего стыдится Ред: своих же чувств, того, как нравился ему Макс; отчего-то эти мысли казались ему грязными, недостойными объекта его поклонения. Макс же попросту не хотел, чтобы ему поклонялись. — На всем свете, — заверил он, — нет ничего чище твоей любви ко мне!       Волны любви и восхищения омывали, ОТМЫВАЛИ его искалеченный разум — больше не пугающие, а наоборот, сладостные, драгоценные, и только усиливались тем более, чем больше Макс открывался им. Это тоже было по-своему страшно, потому что похоже на потерю контроля, но тут снова вмешался Селестус: «можно?» — повторил он голосом самого Макса, и сколько невысказанного было в этом «можно»! «Я сам,» — подумал Макс, — «не согласился, а предложил, и я… Не заслуживаю, такое нельзя заслужить, но я ХОЧУ эту любовь, я хочу любить в ответ!» Мысль отозвалась радостью, радость набирала обороты, превращаясь в эйфорию. Новая картинка сложилась перед его глазами: Ред, счастливый до слез и соплей, зажатый между двумя могучими фигурами — одна немного больше и наряднее другой, в старомодных синих очках, со светящимся крестом на козырьке рогатого шлема. Фортресс и Селестус, последние братья Максимусы — благородный Дом Максимусов! — и тот, кто, повинуясь и разуму, и инстинкту, всецело посвятил себя им обоим. — Я люблю тебя, — заплетающимся языком прошептал Макс, — люблю, слышишь? О, космос и звезды, как же я тебя люблю…       Никакие слова, никакие прикосновения его блуждающих по телу Реда рук не могли выразить его и Селестуса чувства. Высокий воротник доспеха защищал шею Реда, скрывая шрам: пять отметин, как созвездие Кассиопеи. Пять игл мнемохирурга. Когда-то Ред нервничал и дергался, еще не зная даже, что с ним сделали; не хотел, чтобы его брали за шкирку, стряхивал случайно коснувшиеся шеи пальцы. Макс понимал и с тех пор вовсе не трогал его там. Но теперь эмоции захлестнули так, что было тяжело дышать; все тело говорило «ближе! стать едиными!», соединение говорило «так надо!» и, замирая от собственной смелости, Макс осторожно прикусил Реда за этот воротник, до скрипа прижал его к стене — не больно, в соединении он бы почувствовал, выдохнул горячий воздух в уязвимую, мягкую полоску между воротом и шлемом. Так БЫЛО надо. Ред вытянулся, словно пытаясь еще более распластаться под ним, все пластины его доспеха пришли в движение; Макс попытался подхватить его и с удивлением почувствовал такую же волну, невероятно приятную и расслабляющую. Моторная перезагрузка: такое бывало после «липкого соединения», нарочно перегружавшего гидравлику, но чтобы от инфоконнекта?       «Сделали все правильно!» — пришла веская, уверенная, отчетливо не своя мысль. Металлическая клешня поймала их обоих, не дала встретиться пятой точкой с полом: титан смотрел и добродушно посмеивался, радуясь за своих обитателей. — М…максик, — пробормотал Ред, машинально размазывая по лицу и так потекшую церемониальную раскраску ситиспикера. — Патч… от сонного паралича. Помнишь? Цереброс говорил… Может, возьмешь, пока подключен?       Усталая физиономия его сияла искренним счастьем. Это было так забавно: даже теперь в нем не было ничуточки эгоизма, и в первую очередь он помнил о насущных делах, заботился о здоровье партнера! — Спасибо, — прошептал Макс и хулигански подмигнул. — Но, пожалуй, в следующий раз!