Сомнения проклятой личности

      Тест по алгебре, который мне пихнули, оказался довольно сложным: я запутался во второй его части. После того, как бесконечные попытки всё вычислить самому, оказались тщетными, я решил: «к чёрту!». Думаю, мне нужно хотя бы на пару минут отвлечься.       Я вышел из своей комнаты. В доме была гробовая тишина, до того момента, пока не послышались признаки жизни в кухне: звон посуды, стук дверец кухонных шкафчиков и чьих-то шагов из стороны в сторону. Я подошёл ближе к источнику звуков. Чиркнула спичка, зажглась плита. Заглянув через дверной проём в кухню, я увидел Джерарда. Он ставил чайник. Джер оглянулся.       Я вопросительно поднял бровь. Странно, он ведь больше любит кофе. — Кофе закончился. — Насколько я знаю, ты должен быть в колледже. — сегодня он собирался утром в колледж, в то же время, что и я, как обычно. — Занятия отменили — меня отправили домой. — повезло ему. — Понял. — ответил я, осуществляя определённый жест. Собеседники находят это странным: если нужно сказать что-то типа «хорошо» или «о’кей», я рефлекторно опускаю голову и показываю ладонь, как делают люди во время приветствия. — Чай будешь? — Джерард опёрся о кухонный стол. — Буду.       Пока он возился с чайными коробками в шкафу, я уселся за стол.       Джерард был интровертом, всегда выбирал небольшие компании. Когда студентов отпускают с занятий, большинство уходит домой заниматься своими делами, и Джер не был исключением.       Мама говорит, что мы с Джерардом похожи характерами. Каждое её упоминание об этом приводит меня в бешенство. Я что, по её мнению, похож на моего брата? Пришибленного идиота, который с шестнадцати увлекается алкоголем, и иной раз оказываясь в «интересной» компании людей, матерится через каждую фразу и шутит про свои якобы существующие сексуальные связи с мужчинами?       Никто никогда не помнил, был ли Джерард одинок, ведь после очередного расставания с девушкой, он сразу находил другую, потому что боялся одиночества.       Через несколько минут чайник с кипящей водой завизжал и Джерард быстро убрал его с огня. Где-то в тринадцать лет я задумался по поводу этого. Фантазировал, что чайник одушевлён. В него наливают воду и ставят на горящую плиту, и спустя время чайник нагревается до самой высокой температуры. Он начинает визжать в агонии. Собственные мысли пугали.       Джерард поставил кружку с чаем напротив меня и уселся сам на своё место. — Как жизнь? Как в школе дела?       Похоже, что Джи решил изобразить из себя милого и хорошего старшего брата. Он никогда не спрашивал у меня об этом. Ему это ни к чему. — Нормально. — я замялся с ответом, конечно же, всё было не так. Ну, допустим, я расскажу ему обо всём: и что он сделает? Чем он сможет мне помочь? Услышав весь рассказ в подробностях, Джерард наверняка лишь скажет: «ох, крепись чувак». И по плечу похлопает. Всё. Потому что он вряд ли когда-то встречался с подобными случаями за двадцать один год своей жизни и не знал, что делать в данной ситуации. Да и помогать он скорее всего не собирался. Я вспомнил про алгебру. Может, он мне поможет хотя бы здесь? — У тебя есть калькулятор? — я сделал глоток чая. Это был чёрный чай с примесью корицы и яблок. — Где-то был… Подожди. — Джер встал и ушёл в комнату.       Из помещения, где периодически играли пластинки разных групп и жанров, сейчас раздавался грохот тумб, шкафов и ящиков. С каждой минутой грохот становился более гнетущим.       Когда чай уже успел остыть, Джерард вышел из комнаты с так нужной мне вещью в руке. Он упал на стул. Калькулятор был покрыт слоем пыли. Им давно никто не пользовался. Джерарду он, понятное дело, не нужен. — Спасибо. — Рад помочь. — он сделал глоток остывшего чая и его лицо резко помрачнело. Оно и без того всегда было мрачным. Сейчас же это грусть вперемешку с разочарованием: его привередливость достигла пика, что кофе, алкоголь и вода стали единственными жидкостями, которые Джерард употребляет.       Передо мной сидел мой старший брат и с отвращением прихлёбывал напиток в своей кружке.       Его тёмные отросшие патлы были жёсткими от частых экспериментов. Перекрашивание, осветление, частая смена стрижек — это всё сказалось на его волосах. Они служили занавесью для лица с проблемной кожей. У Джи всё ещё неполадки с весом, но уже не такие б-о-л-ь-ш-и-е, как во время окончания старшей школы.       Он ненавидит подростков, хотя сам недавно являлся им. Или он просыпался по утрам, презирая своё отражение в зеркале? Скорее всего. Многие уверены, что Джерард — славный парень. Возможно, но видя его практически каждый день, я могу сказать, что у него низкая самооценка, ужасно низкая. От того временами он кажется мне «тюфяком». Джерард жалкий и пугающий одновременно. Но более пугающим было то, что я почти такой же! Почти такой же, только очкарик и худой из-за частых голодовок, начиная с восьмого класса.       Несколько минут молчания, и я всё же удосужился спросить: — А у тебя как дела?       Он поднял на меня свои глазища и сразу опустил. — Да ничего особенного. — похоже, Джерард сам не горел желанием говорить. Ну, хорошо.       Схватив калькулятор, я ушёл к себе обратно.       Калькулятор не сильно помог мне. У меня промелькнула мысль, что я деградирую. Навряд ли.       Помимо теста, я ещё провёл внушительное время за домашней работой. Получилось закончить раньше, чем было до этого, в восемь часов вечера.       Мама вернулась где-то в половину девятого. До нас ей нет дела, было достаточно просто убедиться, что ни с кем из сыновей ничего не случилось.       С матерью у меня возник странный диалог, ибо она заглянула ко мне в комнату со словами: — Привет. Как твой день? — Всё классно. — ответил я, не задумываясь. — О’кей. А что с лицом? — вопрос меня напугал, я думал, она говорит про мой синяк под скулой. — А что у меня с лицом? —наигранно удивился, в надежде как-то увернуться от ссоры и лишних вопросов. — Просто у тебя такое выражение, будто кто-то умер. — она сделала унылую гримасу, как бы показывая меня со стороны. Я успокоился. — Да всё хорошо, мам. — Ладно.       Сидя у себя в комнате без света, я убивал свободное время, смотря в окно. Джерард куда-то собрался, когда часы показывали половину одиннадцатого. Я увидел, как он покидает двор, и открыл окно с целью поинтересоваться, куда он идёт, чёрт возьми, в среду, на ночь глядя. Пришлось крикнуть, чтобы тот услышал. Ответа не последовало.