Солнечник, будь человеком!

      За окном уже давно стемнело, и комната слабо освещалась лишь настольной лампой. Во всей квартире было очень тихо, лишь изредка раздавалось шуршание и стук пальца, перелистывающего электронные страницы. Теплый свет окутывал столик, диван и лежащего на нем мужчину, читающего что-то на экране гаджета.       Мужчина был настолько поглощен своим занятием, что даже не заметил скрип открывшейся входной двери и тяжелые шаги, последовавшие спустя некоторое время. Он уловил краем глаза постороннего только тогда, когда его фигура нависла прямо над ним.       Будто почувствовав исходящую от него угрозу, мужчина поднял голову и встретился взглядом с чужими бездонными, черными как смоль глазами. На секунду ему, правда, показалось, что один из зрачков вспыхнул золотым.       — Привет. Уже вернулся из магазина? Что-нибудь новенькое?       — Почему ты до сих пор не спишь?       Тяжелый взгляд андроида мог бы, наверное, убить, однако к подобному Докча уже давно выработал сопротивление и, почти ничуть не испугавшись, ровным голосом произнес, вернувшись обратно к чтению:       — Сегодня спать не буду. Плохая ночь.       За все время, что андроид провел вместе с мужчиной, и спустя всю поступившую к нему информацию Джинхъюк впервые услышал о подобном. Его брови слегка приподнялись и, несмотря на атрофию его выражений, можно было понять, что тот в недоумении.       — Что значит «плохая ночь»?       — Это значит, что мне сегодня не стоит спать, иначе будет не очень хорошо утром, — будничным тоном ответил брюнет.       — Депривация сна может отрицательно сказаться на здоровье человека. Спать, — угрюмо отчеканил андроид и выхватил телефон из рук мужчины.       — Эй! Отдай! Не буду я спать! Отдай, кому сказал! Брюнет потянулся к отобранному гаджету, однако в тот момент, как ему удалось схватить гладкую поверхность телефона, он почувствовал тупой удар по шее и провалился в глухую темноту.       «Эта сволочь… меня вырубила» — стало первой мыслью мужчины по пробуждении и первым ругательным словом в отношении его андроида. В жизни, в отличие от кино, после такого удара он бы все равно очнулся спустя пару минут, но, учитывая то, как сильно он хотел спать, он в итоге реально уснул.       Ким Докча всегда чувствовал, когда наступают «плохие ночи»: в такие дни мерзкие, липкие кошмары мучили его всю ночь, но он не мог проснуться; после сна ему становилось раз в десять хуже, чем обычно, кости выламывало, мышцы тянуло, голову сдавливало будто тисками, а в висках стучало и пульсировало. Еще и одежда вся была мокрая от холодного пота. К сожалению для него, бессонницей он не страдал, поэтому обычно, чтобы избежать подобное, ему приходилось бодрствовать до следующего вечера на кофе, энергетиках и силе воли. Разве его андроид не должен его слушать, с чего Джинхъюк решил вдруг заняться сумасбродством?       «Последствия» навалились все сразу, не давая права на побег, и Докча в прямом смысле начал задыхаться. Он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь сделать вдох, но что-то подсознательное схватило все мысли, связало их, оставило место только боли и крови, прилившей к вискам. Он не мог даже пошевелить рукой или крикнуть, да и кто ему поможет? Никто не может помочь, никто, никого рядом нет и не будет…       Однако точный хлопок по спине вырвал его из этого страшного водоворота; мужчина сначала ощутил губами стекло стакана и жадно стал вытягивать прохладную и самую вкусную на свете в тот момент воду, тут же смочившую сухую глотку, а потом, успешно сосредоточив взгляд, увидел перед собой уже пустой стакан, а затем и Джинхъюка.       Только сейчас брюнет заметил, что андроид поднял его в сидячее положение, однако попытка встать с треском провалилась. Мужчина смог лишь немного напрячь мускулы конечностей, но даже не приподнял их. С языком было чуть лучше, через какое-то время он смог собрать слова, однако, конечно, звуки путались и «разговорная мышца» заплеталась в узелок.       — Спа…сибо, — выдохнул Докча. — Пл… принеч… принеси еще…       Андроид понял и с готовностью поднял со столика бутылку, наполнив из нее чашку. Спустя два стакана мужчина уже спокойно, хотя и медленно, мог говорить. Он наконец взглянул на своего андроида и округлил глаза от удивления. Все лицо андроида будто кричало о замешательстве и панике, словно андроид испугался. Но ведь машины не способны бояться? Тем не менее вся (хотя, на самом деле, и вовсе не в большом количестве) злость и обида на своеволие андроида лопнули, как воздушный шарик, и улетели в открытое для потока свежего воздуха окошко.       — Ты чего?.. Не бойся, все не так плохо, как кажется, да и уже нормально…       — Это «не так плохо»?! — рыкнул Джинхъюк. Докча вздрогнул: андроид, сколько бы не хмурился, никогда не кричал и из себя не выходил. Неужели эта ситуация как-то повлияла на его систему и преодолела его «эмоциональный барьер»?.. — Ты чуть не задохнулся и даже пошевелиться до сих пор не можешь! Может, я не знаю многого о человеческой физиологии, но это явно не «нормально»!       Мужчине оставалось лишь хлопать глазами. «Не знает много о человеческой физиологии, ага, как же» — промелькнуло в голове у брюнета. Он закинул руку на шею и с усилием потер место, куда вчера андроид его стукнул.       Андроид увидел его движение и тут же замер, вернувшись к привычному лицевому параличу. Докча не заметил, как рука Джинхъюка на секунду поднялась в его сторону, но тут же опустилась, выражая ступор владельца и что-то еще, не способное быть проанализированным андроидом на данный момент. Его глаз опять на секунду вспыхнул золотым, что на этот раз не укрылось от мужчины.       — О, так мне и правда не привиделось! У тебя иногда загорается зрачок. Это индикатор сложных вычислений? А я думал, у всех андроидов только боковой диод меняет цвет… хотя он тоже пожелтел…       — Боковой индикатор меняет цвет, когда андроид не может осознать или выполнить команду, поступившую в центральный процессор, — в кои-то веки снизошел до объяснения андроид. Затем Джинхъюк нахмурился и опять «закрылся», вернувшись к немногословности. — Доктор?       — Ходил, и не раз. Говорят, психосоматическое, — на молчаливое недоумение андроида Докча пояснил, — …когда на физическое состояние пациента сильно влияет эмоциональное состояние или психологическая травма, например. В моем случае я даже знаю причину собственной проблемы, но это не сильно помогло мне в лечении. Хотя, может, я просто не захотел открыться врачам настолько, чтобы они смогли помочь? Терпеть не могу больницы.       Докча немного помолчал.       — Где мой телефон? Не скажешь время?       — Сегодня суббота.       — Да? Фух, — выдохнул брюнет, сжав в непослушных пальцах протянутый ему гаджет. — Было бы проблемно объяснить на работе, почему я опоздал.       Андроид поднялся и направился к выходу из комнаты. Ким Докча подумал, что тот, как обычно, пошел делать завтрак, поэтому не спрашивал и не останавливал. Мужчина еще немного посидел на диване, бессильно откинувшись на спинку, потом все же собрал в себе силы и, оторвав свою тушку от подушек, побрел в ванную. Практически упал на пороге, споткнувшись, выронил зубную щетку раза три, скинул с полки мыльницу и чуть не разбил зеркало, висящее над раковиной, но все же преодолел испытание утренними процедурами. На этот раз Докча был даже рад плохо растущей еще с подросткового возраста щетине: сражение с бритвой в таком состоянии он бы не пережил.       Весь день Джинхъюк молчал, лишь изредка односложно отвечая на вопросы мужчины. Могло показаться, что ничего и не произошло, однако утреннее событие явно повлияло на андроида. Это выражалось в том, как он смотрел, точнее старательно не смотрел на мужчину, и в том, с какой силой он вырвал корзинку с бельем из рук брюнета, когда тот решил заняться стиркой.       Мужчину насильно вернули на диван, всунули в руки телефон и поставили на журнальный столик кружку с крепким чаем. Докча еще не успел осознать, что произошло, а андроид уже скрылся на кухне.       Чай оказался с бергамотом, корицей и еще какими-то травами, безумно приятно пах и на вкус был не хуже.       Разблокировав телефон, вместо привычных новелл Докча решил поискать в интернете похожие случаи, когда андроиды «выходили из себя». Он обнаружил, что такое происходило нечасто, но все же случалось, в основном когда хозяева андроидов, обращавшиеся с ними довольно хорошо, попадали в какую-либо опасную ситуацию и андроиды просто не знали, что делать. Невозможно уместить информацию обо всех опасностях в жизни человека, даже на суперкомпьютере. К тому же тогда андроиды бы начали чрезмерно оберегать хозяев и запирать людей. Еще мужчина нашел сообщения о противоположных случаях: владельцы издевались над андроидами, и те в критической ситуации хозяевам банально никак не помогли. Но это уже была непроверенная информация и, возможно, просто агитаторская реклама противников технологии андроидов. Все же основная цель работы робота — упрощать жизнь людей и защищать их.       Под вечер Докча оклемался окончательно, однако вместо облегчения он ощутил сосущее чувство бесполезности и ненужности, уже давно его не посещавшее. Очень редко, когда ему хотелось сжаться и спрятаться в каком-нибудь укромном уголке, он начинал мечтать о том, как стал бы достаточно сильным, чтобы защитить всех близких вокруг себя, тоже, правда, придуманных. Если бы они были здесь, рядом, по-настоящему, он бы прошел и ад, и рай, стал бы кем угодно или чем угодно, и даже готов бы был умереть ради них. А сейчас надо было спасать его. К тому же самым близким существом на сегодняшний день ему приходилась не требующая помощи машина… стоило вспомнить эту маленькую, незначительную деталь, как все действия андроида представлялись спрограммированными, искусственными. Робот ведь не может за него волноваться, он может только имитировать беспокойство, верно?       Тем не менее, Докча воскресил в памяти выражение лица Джинхъюка этим утром, и его сердце приятно сжалось. Ну и что, что все это — поток единиц и нулей, соединенный в программный код, человеческие чувства тоже всего лишь соединения нейромедиаторов и гормонов, с какой-то точки зрения. Единственная разница — ограниченность кода и неконтролируемость чувств…       «Если я буду относиться к нему как к самостоятельному разумному существу, поймет ли он это? Оценит? — текли густые, как мед, мысли в голове у мужчины, часто перебиваясь и сталкиваясь, словно он вел диалог сам с собой. — Машина не способна ощутить ни радость, ни печаль, это все самообман. Но я-то могу чувствовать. Могу радоваться, что за меня переживают. Могу грустить, что со мной не разговаривают». Ким Докча посмотрел на андроида, подошедшего, чтобы забрать кружку от чая, и уже открыл рот, чтобы спросить, но в последний момент передумал. Он не хотел знать ответ, столкнуться с реальностью.       Реальность ему никогда не нравилась.       — Сегодня не «плохая ночь»? Будешь спать? — осведомился вдруг Джинхъюк.       — Заснуть будет трудновато, но буду.       — Почему трудно?       — Мне страшно засыпать, — зачем-то признался Докча и удивился сам себе, — Спать хочется, но знаю, что утром будет неприятно. Джинхъюк нахмурился.       — Почему «неприятно»?       — Мне кажется, ты повторяешься, — улыбнулся мужчина. Что ж, назвался груздем, полезай в кузов. — Я всегда сплю не очень хорошо, просто в какие-то дни «не очень хорошо» превращается в «очень-очень-очень нехорошо». Ох, время уже позднее, пора ложиться. Спокойной но- Эй! Ты что творишь!       Джинхъюк поднял его, словно пушинку, и сел на диван, опустив зажмурившегося мужчину рядом с собой.       — Открой глаза.       — Не бей меня, пожалуйста, я слабый и несчастный человечек, — получив частичную свободу, брюнет полушутя-полусерьезно закрыл голову руками.       — В интернете написано, что успокоить человека может физическая близость.       — Что?! — округлил глаза мужчина. — Какая физическая близость?! Я мужчина в полном расцвете сил, не надо ничего подобного со мной творить-       — Объятия, Ким Докча, — процедил Джинхъюк, сжав кулак. Ой, кажется, он его разозлил… Ах да, андроиды не могут злиться.       — Тогда сразу так и говори, а то тебя могут неправильно понять, — мужчина вздохнул. — Мне не кажется это хорошей идеей…       Тем не менее, Докча не сопротивлялся и не вырывался, когда красивые, хорошо сложенные руки притянули его поближе, в основном из-за того, что ему было любопытно. Он ничего не ждал от этого внезапного предложения. И все же, постепенно из состояния «на иголках» (а что еще должен чувствовать человек, когда его сжимает робот, способный одним движением переломить ему хребет?) Докча перешел в состояние львиного спокойствия. С течением времени ему не стало неловко, как это бывает между людьми, наоборот, он словно удобно устроился на подушках и с каждой секундой погружался в их мягкость все сильнее. Хотя едва ли андроида мужского типа можно было сравнить с подушками.       Еще через несколько минут брюнет заметил, что Джинхъюк был подозрительно теплый. Когда он до этого прикасался к коже андроида, та, конечно, была похожа на человеческую, но все же от нее веяло прохладой, как от металлической поверхности. А сейчас брюнет ощущал, будто его завернули в одеяло с подогревом.       — Так ты умеешь менять температуру? Не знал… — зевнул мужчина.       — Умею, — спустя некоторое время раздался безэмоциональный голос. Но его уже никто не услышал.       Джинхъюк в первый раз за весь день, не считая утра, посмотрел на мужчину, мирно сопящего у него на плече. Ресницы человека слабо трепетали, и плечи слегка вздымалась от редких глубоких вздохов. Сенсоры андроида уловили мерный стук, передающийся из глубин грудной клетки. «Тук. Тук. Тук», — билось сердце. В интернете говорилось, что стук сердца и тепло тела успокаивают людей лучше всего. Джинхъюку внезапно показалось, что звук ударов этого маленького, но важного для человеческого организма органа привели в порядок перемешавшийся и сбоивший с начала дня код. Андроид не был способен передать такой же стук в ответ, поэтому вместо этого еще немного поднял температуру тела. Немного подождав, он перехватил человека под колени и руки, поместив мужчину боком, и уложил его голову себе на плечо. Решив, что так человеку будет удобнее, он замер в этом положении и прикрыл веки.       За окном ночь вступила в свои права, и даже свет всего города не мог зарумянить тяжелые зимние облака, незримо несущиеся через небо. Центр столицы никогда не спал, но здесь, в жилом районе, все уже дремало. Сны, как те же облака, кружились среди домов с погасшими окнами, то этих окон избегая, то с разбегу врываясь, то проскальзывая в щели, и приносили людям их радости, страхи, счастье и печали, непременно скрывая в своих декорациях заботы дня.       Здесь тоже погас огонек настольной лампы, и комната погрузилась во тьму.