Запретная любовь

      Потихоньку серый вечер сменялся безлунной ночью. Снаружи не прекращал лить холодный дождь, тяжелые капли которого падали на крышу монастыря и создавали еле слышный шум. Внезапно раздался пробирающий до мурашек гром, и в тот же миг за окном замерцала ослепляющая молния. Собравшись у алтаря, монахини исполняли вечерние молитвы. Среди неразборчивого шёпота можно было расслышать то, как кто-то замаливал грехи смертных, просил Богов о лучшей жизни, обращался к Всевышнему с собственной просьбой…       Свечи мерцали тёплым светом, а стекающий вниз воск источал сладкий аромат, смешиваясь с нотками ладана, ещё больше усиливая впечатление того, что Бог действительно есть и ему не наплевать на мольбы столь маленьких существ.       Подстать всем Пастри приходилось читать молитвы и выслушивать исповеди. Однако, как девушка говорила ранее в своём откровенном разговоре с Преподобной Матерью, после посещения «Башни Сладкого Хаоса» она больше не может молиться Ведьмам, и даже священная реликвия не в силах её заставить. В итоге они сошлись на решении оставить данный случай в секрете. Пообещав, что всё произошедшее будет простым сомнением на её истинном пути, Пастри все равно не отпускала мысль о фальшивости Всевышних, ведь если тот случай был на самом деле, то тогда Ведьмы создавали и продолжают их создавать просто в качестве еды, и единственный смысл их бытия — это быть съеденными на «банкете» Богов.       Несмотря на это, она упорно продолжает служить и исповедаться Всевышним, хоть и не так искренне, как раньше. Настоятельница некоторое время после произошедшего наблюдала за Пастри, и, к счастью, её опасения не подтвердились. Девушка держала всё в секрете даже от старших сестёр, которые пытались ту расспросить, естественно, не без чьего-то указа. Спустя несколько недель её, наконец-то, оставили в покое. Пастри перестала ощущать на себе пристальные взгляды, но иногда даже во время молитвы казалось, что на неё кто-то смотрит. К сожалению, из-за убора разглядеть, кто это был, не представлялось возможным. Оставив навязчивые мысли позади, девушка вновь принялась нашептывать себе что-то под нос.       — Аминь.       Сказав это, Преподобная Мать подняла голову и тихонько опустила ладони. Затем встала с колен, поправила свою белоснежную мантию и надела очки. Остальные монахини последовали её примеру. В этот момент, отодвинув часть убора, Пастри смогла разглядеть ту, что за ней непрестанно наблюдала: с головы до ног тёмное одеяние, лицо скрывал длинный клобук, лишь золотистые украшения на фоне общей мрачности выделяли сей образ. Подобных сестёр было не так много, в отличие от тех, кто носил сиреневое одеяние, означающее, что девушка дала свой первый или же временный обет перед Божествами и обязана оставить позади свою былую личность. Отныне переступившие порог монастыря в сакральном наряде были верны только Всевышним — Ведьмам.       Впрочем, только старшим по степени монашества была ведома правда об истинных намерениях Всеобщих Создателей. В то время как Пастри открыла это для себя слишком рано. Одна из сестёр даже намеревалась убить её, но Преподобная Мать сразу же отвергла данное предложение.       После поздней молитвы девушка осталась на ночное дежурство, молчаливо провожая взглядом остальных в их покои.

Что могло пойти не так?

      Двери храма всегда были открыты, дабы всякий путник мог зайти в любое время суток. Со слов монахинь, знающих, какого это сидеть ночи напролёт в попытках не уснуть, такое случалось довольно редко.

Сколько времени прошло с тех пор, когда Пастри приступила к обходу?

— Она сама не могла дать ответ на этот вопрос.

      Ночью монастырь Ордена «Святой Сдобы» отличался мертвецкой тишиной, а сейчас — дождём и молнией за цветными витражами, вселяя некоторое чувство неподдельного ужаса, но в главном зале витал умиротворяющий аромат мёда, а воск неспешно струился вниз от горячего пламени свеч, зажжённых прихожанами на вечерней службе.       Опустив подсвечник, девушка села на одну из скамеек, вновь задумавшись о воли Ведьм и значении недавнего ведения, но от мыслей отвлёк резкий скрипучий звук.

Неужели кто-то решил исповедаться в сей час?

      Взяв ручку фонаря, Пастри без лишнего шума встала и, поправив длинное убранство, направилась к ночному гостю. Тёмно-коричневая накидка с капюшоном, свисающая почти до самого пола, позволяла широкоплечему незнакомцу сливаться в полумраке, а сохраняемое им молчание только настораживало почуявшую неладное монахиню.       — Могу я узнать цель Вашего визита?       Ответа не последовало, вместо этого рука странника указала прямиком на деревянный конфессионал. Стоило бы отметить странность тени, которую отбрасывала конечность: размашистая и отдалённо походящая на человеческую. Впрочем, увиденное в окружении тусклых огоньков можно было обосновать банальной игрой света во всепоглощающей мгле.       — Хорошо, идите за мной.       С некой опаской девушка двинулась в сторону исповедальни, незаметно зарядив арбалет белоснежной стрелой и спустя пару секунд чутким слухом уловив следующие за ней шаги путника. Пройдя в разные двери, они попали в деревянные комнатки и устроились по удобнее на низеньких скамьях, отныне будучи разделёнными узористой решёткой и скрывающей личность по ту сторону тканью.       — Вас что-то беспокоит? Не даром же Вы пришли в столь поздний час, — располагая к доверию, негромко поинтересовалась монахиня.       — Да… Меня не покидает ощущение того, что именно Вас я и искал, — до боли знакомым голосом ответил странник.       — Хм, кто же Вы такой? Возможно, я смогла бы Вас вспомнить. Мы когда-нибудь встречались?       — Конечно же.       — И когда?       — Не делай вид, что не помнишь меня, Пастри, — Багровый Генерал с отвращением промолвил имя лучшей лучницы Ордена и одновременно убийцы его собратьев, мигом дав ей понять, кто он такой.       — Так это ты… Знаешь, уже месяц пытаюсь забыть увиденный у той башни бред. Разве священный артефакт не должен был помешать тебе попасть сюда?       — Ты про ту статую огромной вилки посередине алтаря?       — Не смей так называть священные реликвии! Учти, единственная причина, по которой я ещё не проделала пару дырок в твоей грешной плоти, заключается в том, что мой долг, как монахини, выслушать каждого пришедшего в сей храм. Поэтому, зачем ты пришёл?       — Может, уже прекратишь строить из себя святую и ответишь, почему так сильно пытаешь отречься от истины?       — Откуда мне знать, что Алая Жрица не обманула меня? Вдруг всё это было лишь дурным сном?       — Гранат обернула твои сомнения против тебя только для того, чтобы дать тебе понять, почему мы обратились ко тьме в поиске ответов и долгожданного принятия.       — Ты же понимаешь, я не могу… Это противоречит всему тому, чему меня учили здесь.       — Откуда тебе знать, что учения этого Ордена верны?       — Так написано в священных писаниях, а они точно не станут лгать.       — Они же были написаны кем-то, кто уже был здесь. Разве Ведьмы стали бы их писать?       — Вдруг этот «кто-то» видел истинные помыслы Божеств, вот и написал об этом.       — Тот, кто видел истину, сейчас находится у власти и вершит правосудие.       — Но какой ценой? Ценой своих друзей и союзников?! Вспомни только, какой хаос устроила Тёмная Чародейка. Вспомни, сколько крови и слёз пролили ни в чём не повинные люди. Ах, да! Тебе же этого не понять!       — Потому что… Я появился на свет там, где обычно не ступает нога человека?       — Не только поэтому.       — Поверь, те, кто присоединился к учениям Тёмной Чародейки, сейчас ни о чём не жалеют.       — Это потому, что ни у кого из вас не было должного выбора…       — Знаешь, а ты права. У меня не было такой привилегии.       — Полагаю, из-за руки, которую она тебе даровала?       — Верно, с того момента я попросту исполняю свой долг перед ней.       — Но так не может продолжаться вечно.       — Даже если так, мне все равно некуда деться. Ты же знаешь, таким как я, нигде не будут рады.       — Ты бы просто стал… Знаешь, своего рода недоразумением       — Я и так ходячее «недоразумение».       — Ты же понимаешь, что тебя здесь никто не пожалеет. Тебе подобным вымощена лишь одна дорога-       — Я понял, можешь не продолжать, — вставая со старой скамьи, решительно промолвил парень, — значит, тогда я просто ошибся, разглядев в тебе нечто большее, чем очередного палача.       — Думаешь, я не стала стрелять из-за появления Гранат? Но что, если я подтвержу твои догадки? Да, в тот момент я увидела перед собой человека, а не монстра, о чудовищности которого мне рассказывали всю мою сознательную жизнь, но что с того?       — Тогда я не понимаю, что держит тебя здесь. Неужели так приятно принимать участие в нескончаемом геноциде? Пастри, вместе мы бы-       — Ступай, — резко перебила девушка и поспешила покинуть конфессионал.       Совершенно безмолвно Вельвет вышел из маленького помещения и прошел по блестящей плитке к выходу, вдруг остановившись и взглянув на поправляющую рясу монахиню.       — Как только всё обдумаешь, приходи. Монстры не станут нападать, если увидят, что ты пришла с благими намерениями.       — С чего ты решил, что встану на твою сторону?       — Потому что, — пройдя ближе, ответил парень и прислонил ярко-алый палец к груди девушки, — где-то здесь, ты уже разделяешь мою сторону. В тебе есть милосердие, и я уверен, что ты сделаешь правильный выбор.       — Ладно, ступай, — обхватив монструозную ладонь и наставив арбалет в сторону собеседника, дабы в случае чего защититься, твёрдо настояла Пастри, — не хватало, чтобы кто-нибудь увидел тебя, тем более здесь. Сам знаешь, ни одна сестра не побрезгует выпустить в тебя пару стрел.       — Можешь не волноваться, — взяв руку монахини в свою, уверил парень и украдкой оставил поцелуй на нежной коже, — обещаю, что буду предельно осторожен.       Смотря, как Багровый Генерал быстрым шагом покидает монастырь, Пастри охватил шок. Она не могла поверить, что подобный жест от столь грешного и падшего существа способен пробудить в ней что-то кроме ненависти и отвращения.

Вздор! Да быть того не могло!

      Как она, давшая обет в верности Всевышним, почувствовала влечение к тому, с кем должна бороться и убивать ему подобных? Множество пропитанных грехом мыслей лезло в голову растерянной молодой девушки, чьи руки тряслись, а щеки пылали от румянца. Присев на ближайшую скамейку, она пыталась себя успокоить, не понимая, зачем, а главное, почему Вельвет решил, что он ей не безразличен.

С другой стороны, стал бы Багровый Генерал рисковать, если бы это не было чем-то стоящим его жизни?

— Может, просто хочет переманить в свою армию достойного лучника и нечего тут размышлять.

      За окном затихал дождь, а величественное солнце начинало освещать округу тёплыми лучами. Веки становились всё тяжелее и тяжелее, непроизвольно опускаясь. Единственное, чего сейчас хотела Пастри — поспать в мягкой постели. Неожиданно кто-то легонько потряс её за плечо, вынудив вскочить с места и обернуться с еле заметным выражением страха на лице.       — Прости, дитя моё, — умиротворяюще произнесла настоятельница, — я не хотела напугать.       — Это Вы меня простите, я просто закрыла глаза на пару минуток, — утомлённо промямлила девушка.       — Дитя, незачем извиняться. Иди и поспи, но прежде я хотела бы поинтересоваться, откуда на полу такие грязные следы? Неужели кто-то ночью заглядывал?       — Да, один путник.       — Понятно. Теперь иди, тебе следует набраться сил.       Добредя до своей комнаты, Пастри прокрутила кругловатую ручку и прошла внутрь, тут же принявшись снимать кремовый клобук, молочный апостольник и тёмно-фиолетовую рясу. Оставшись в тёплом одеянии, которое обычно поддевалось под основной наряд, она свалилась на кровать, желая лишь одного — хорошенько выспаться.

***

      Под янтарный рассвет Вельвет миновал родную тропу, вдоль которой располагались красно-белые выступы, держа путь к своему дому — «Башне Сладкого Хаоса». По мере приближения к Первой Печи большая часть острых бугорков начинала плавиться от неистовой жары, а округлые вкрапления под ногами поблескивали от ярко горящих огней. Там его уже заждалась низенькая фигура в сакральных одеждах, чьё скрытое за ромбовидным зеркалом лицо выдавало недовольство.       — Где ты пропадал всё это время? — нахмурив брови, но сохраняя привычную монотонность в голосе, спросила девушка, не сводя глаз с собеседника.       — Всего лишь решил обойти территорию.       — Правда? — с подозрением прищурившись, хитро спросила жрица, посмотрев на парня свысока, — не ври мне, Вельвет. От тебя за километр смердит белой магией. Ох, с какой такой целью ты решил посетить монастырь Ордена «Святой Сдобы»?       — Я думал-       — Ты же понимаешь, что подверг себя смертельной опасности? Что, если бы тебя убили?       — Я просто решил напомнить ей о правоте нашего Мастера.       — Вот как… Не хочу тебя огорчать, но в этом не было необходимости. Девушка должна сама всё обдумать и решить, какое из мировоззрений верное. Незачем повторять ей это сказание дважды. Ты зря рисковал собой, что заслуживает отдельного выговора.       — О какой такой опасности и рисках ты говоришь? Это же просто монастырь, где поклоняются Ведьмам.       — Это так, но стрелы наших врагов не только остры. Если бы они поймали тебя, то выпытывали бы всю информацию до последней капельки крови.       — Откуда тебе вообще известно об этом? Не припомню, чтобы ты имела что-то общее с этими святошами.       — Пока напавшая на тебя монахиня созерцала видение, в моём зеркале отразилась её душа. Я увидела достаточно, дабы насторожится по поводу того, с каким врагом мы имеем дело. Должна признать, я редко встречаю случаи, когда у человека отсутствует часть его воспоминаний.       — Хм? Хочешь сказать, что они сотворили что-то с её памятью?       — Вернее, промыли ей мозги, ибо её жизнь до службы в монастыре практически отсутствует. Хотя я допускаю возможность того, что она держит всё в строжайшем секрете, и моё зеркало не смогло пролить на это свет. Впрочем, в таких случаях мне нужно куда больше времени, а не какие-то жалкие несколько минут.       — В любом случае, меня не интересует её личность.       — Было бы удивительно, если бы она тебя интересовала.       — К слову, с какой целью ты пришла изначально? — скрестив руки перед собой, серьёзно спросил парень.       — Все предоставленные тебе сроки давно просрочились, а результата всё нет и нет. Когда ты станешь хоть что-нибудь делать?       — Я устал повторять одно и тоже. Печь разъедает коррозия, редко выходит создать что-то стоящее, а монстры отказываются причинять другим боль.       — Неужели в столь священном месте ничего нет для устранения подобных неполадок?       — Оно уже давно не такое святое, как про него молвят. Первобытный огонь не угасает, а избавить печь от высоких температур иным способом не представляется возможным, а значит и избавиться от многолетних загрязнений.       — Допустим, но тогда объясни, почему монстры стали вести себя чересчур мирно?       — Знал бы я на это ответ.       — Возможно, это всё-таки связанно с твоим добрым и заботливым отношением к ним?       — Что ты имеешь в виду? Хочешь, чтобы я упрекал и избивал каждого, кто проявляет нейтралитет?       — По крайней мере, стоило бы попробовать.       — Да вы все спятили, если считаете, что я соглашусь на подобное!       — Делай, как знаешь. Но учти, если результата не будет, решение найду я.       — Только если оно будет одобрено нашим Мастером. Ты меня знаешь, я верен только ей. Однако, даже если приказ поступит от неё самолично, я ещё подумаю, исполнять его или нет.       — Твоё упрямство мне очень сильно напоминает твою мать, хоть вы с ней и не кровные, — смакуя каждое слово, с улыбкой протянула Гранат, плавным и изящным движением создав портал, который вел прямиком в зал, где проводились переговоры между преданными последователями учения Тёмной Чародейки, — боюсь пришло время нам прощаться. Спокойной ночи, Вельвет.       Девушка вошла внутрь так же быстро, как и начертила круг перед собой, позволив кроваво-красной мантии скрыться во мраке. Портал тут же закрылся, оставив в атмосфере постепенно рассеивающиеся частички тьмы. Переведя взгляд на мокрый от дождя пол, Вельвет задумался над истинной целью своего визита в монастырь Ордена «Святой Сдобы»: являлось ли ей напоминание о неверных взглядах или нечто совсем иное и по истине прекрасное? Ну конечно… Он до сих пор помнит ту мягкую кожу на своих губах, словно она принадлежала настоящему ангелу, коих ему следовало опасаться и бояться, как огня. Такая девушка, как она, не должна гнить в лживом гадюшнике, ходить под кем-то и бояться высказать своё мнение. Неужели она действительно не понимает бредовость учения, в которое верит? Ко всему прочему, Орден вряд ли позволит им-       — Гав!       Неистовый лай наполнил округу и отвлёк парня от недолгих размышлений. Опустив взгляд, взору представилась его верная гончая — Шиффон.       — С этими мыслями совсем про тебя забыл, малыш. Дай угадаю, ты проголодался? — опустившись на колени, ласково проронил Вельвет, поглаживая шерсть питомца монструозной рукой.       — Сер, мы искренне сожалеем, что стали случайными свидетелями Вашего разговора с Кровавой Жрицей, — грубым, но в тоже время звонким голосом отозвался длинный скелетообразный монстр.       — Прекратите, мне нечего от вас скрывать — поднимаясь, спокойно ответил парень.       — Сер, мы очень ценим Ваши слова.       — Спасибо. Теперь приступайте к своим обязанностям. Учтите, я всё проверю, когда вернусь.       — Приказ принят, сер! — в один голос, почти хором сказали бойцы, приложив правую руку к голове, а левую держа неподвижно у бедра.       — Вольно, солдаты, — твёрдо сказал генерал и вместе с гончей направился к своему дому.       Выйдя за пределы «Первой Печи», Вельвет бросил взгляд на уходящую далеко в небо башню, чьи этажи составляли постройки, походящие на фарфоровые блюдца, а сверху, среди облаков проглядывались огромные вилки и ножи. Ходили слухи, что в давние времена именно здесь Ведьмы устраивали свои «банкеты», на которых безжалостно убивали, а затем поедали свои творения. Спустя многие годы пустующие этажи заселили местные обитатели — Тортовые Монстры, для которых «Башня Сладкого Хаоса» стала единственным пристанищем, где они могли жить в безопасности, благодаря защите верных войск под предводительством Ред Вельвета.       Подойдя к скрытой между деревьями постройке, парень посмотрел по сторонам, достал ключи и отворил ими дверь. Вытерев грязную обувь о коврик, он зашёл в прохладное помещение и развязал багровые шнурки, выбравшись из кожаных сапог. Повесив промокшую накидку на крючок, Вельвет не стал переодеваться и сразу же двинулся в сторону кухни. Включив свет, он достал с холодильника мясо пойманного в здешних лесах существа и услышал радостный лай Шиффона, который игриво бесился и весело вилял хвостом. Приблизившись к миске и наполнив её свежим лакомством, парень погладил пса по голове, наблюдая, как быстро тот уплетает свой ужин.       Встав с корточек, Вельвет отыскал в морозильнике нечто отдалённо похожее на охваченное льдом блюдо и поставил его разогреваться в печь, поглядывая за Шиффоном, который бегал возле хозяина и заметно радовался тому, что он вернулся живым и невредимым.

Сколько лет они были при исполнении здесь?

— На пальцах не сосчитаешь.

      Отужинав, прибравшись и пройдя в спальню, парень обессиленно свалился на кровать, чьему примеру последовала гончая, устроившись поудобнее поодаль хозяина. Слабые лучи нисходящей луны просачивались сквозь занавешенное окно, пока Вельвет начинал медленно отходить ко сну, поглаживая золотистую шерсть питомца.