Хватит

      — Я желаю вам хорошего настроения на весь этот год. Ах, и ещё хотелось бы добавить: все экзамены будут проходить с 10 по 30 мая, выбор даты остаётся за вами, — Минерва продолжала свою речь.       После смерти Дамблдора Минерва стала директором школы Хогвартс, и пусть она очень хорошо справлялась, но…       — О, Мерлин, она даже в поздравительной речи умудрилась напомнить об экзамене, — послышался шёпот Рона.       Но Минерва всегда думает об учёбе, об успеваемости.       — Рональд, она это говорит, чтобы ты не бегал в конце учебного года со своими долгами и не кричал: «Сколько до экзамена?! Сколько до экзамена?!», — Гермиона считала, что Минерва — лучший директор, который мог быть в Хогвартсе. Она была справедлива, как никто другой.       Как бы Грейнджер хорошо ни относилась к Дамболдору, она всегда считала его странным и не особо справедливым. У него всегда были любимчики. Как касательно учеников, так и факультетов. Правда, в любимчиках была и Гермиона, и её факультет, но она всегда хотела чтобы никого не выделяли. Ей казалось, что это — признак здравого общества. Конечно, Минерва со всей теплотой души относится к Гриффиндору, но это не влияет на серьёзные решения и баллы.       — Дорогие первокурсники, если вы доели, то вас отведут старосты вашего факультета. Для всех остальных отбой в 10 часов вечера, исключения — старосты и ученики дополнительного курса. Они имеют право находиться не в своих башнях до 11 часов вечера, — послышались недовольные вздохи учеников седьмого курса. — И ученики дополнительного курса не будут жить в башне с их факультетами, они будут жить все в одной башне, а на этом всё, спасибо!       — В смысле в одной башне? Я не хочу жить рядом с этими, — Рон показал на слизеринский стол, — а особенно с паршивым пожирателем, — Уизли получил толчок в плечо и уничижительный взгляд Гермионы. — Что?       — Рон, я тебе ещё раз повторяю: их оправдали, они не виноваты! — проговорила Гермиона, чётко выговаривая каждую буковку и в особенности словосочетание «не виноваты».       — Я не понимаю, почему ты их защищаешь…       — А я не понимаю, почему ты так к ним относишься. Ладно, если бы на тех скамейках сидели их родители, — Гермиона показала рукой на скамейку факультета Слизерин, — или нелюди, которые на самом деле служили Волан-Де-Морту, а не эти несчастные, которые попали под влияние своих родителей.       — Ладно-ладно, успокойся, я сейчас прийду, — сказал Рон, уходя куда-то в сторону и бубня себе что-то под нос.       — Гарри, всё хорошо? Ты и слова за ужином не произнёс.       — Всё хорошо, — сказал Поттер, пытаясь изобразить улыбку на лице, но Гермиона знала его насквозь, поэтому продолжала прожигать его взглядом. — Просто… это всё, — Гарри провёл руками по залу, — напоминает мне о войне, о том, сколько людей погибли, о том, как Волан-де-Морт мучил моих друзей, и я понимаю, что я не виноват, Гермиона, — сказал Гарри, понимая, что собирается ему сказать подруга. — Просто…       — Гарри, пойми, прошлого уже не исправить, и я не хочу смотреть, как ты коришь себя за это. Ты не представляешь, как мы все переживаем из-за того, что видим, как ты себя мучаешь. Я хочу видеть тебя веселого, жизнерадостного… прежнего…       — Хорошо, я постараюсь себя побороть, — улыбнулся Гарри.       — Вот и хорошо.       — Ладно, пойдёмте, — сказал внезапно вернувшийся Рон. — А то все койки займут.       Они медленно шли по коридору за Минервой. За ними шли ученики других факультетов. Когтевран и Пуффендуй, а перед ними, практически плывя по глади плитки, Слизеринцы.       Перед Гермионой шла высокая фигура с платиновыми волосами. Рядом с ним была низкая девушка с каре и высокий парень.       Минерва остановилась перед красивой резной деревянной дверью с изображением герба школы.       — Это вход в вашу башню, на данный период ваш пароль «ход конём». Одна комната рассчитана на двух человек мальчик с мальчиком, Девочка с девочкой, как разделиться — решать вам самим, — объяснила им директор, впуская их в башню. — Комнаты мальчиков слева, мистер Ноил, — Минерва указала на когтевранца, который пошёл в сторону комнат девушек. — Итак, я думаю, вы разберётесь, поэтому я вас оставлю, добрых сновидений.       Гермиона поспешила с выбором. Девушка сразу приметила одну дверку рядом с красивым резным окном. Она последовала туда. Комната была простая и просторная. Как и в башне Гриффиндора, все эти комнаты были выполнены в светлых тонах, но мебель наоборот была сделана из тёмного дерева.       Гермионе всё же понравилась эта комната тем, что здесь был потрясающий вид на запретный лес и ручей возле него.       Гермиона села на кровать, располагая чемоданы возле себя. Она по чуть-чуть доставала вещи и ставила их на стол рядом с кроватью.       Но вдруг дверь резко открывается, заставляя девушку подскочить на кровати от испуга.       — Грейнджер, — кто так бесцеремонно мог ворваться в уже её комнату?       — Пэнси, — ах, ну да, это могла быть только Пэнси Паркинсон, для которой нет правил.       — Я хочу здесь жить, Грейнджер, — сказала она, подходя к окну. — Здесь очень красивый вид.       — И? Живи. Кто тебе мешает? — Гермиона изогнула бровь. — Если ты думаешь, что я тебя испугаюсь, то нет. Мне тоже нравится эта комната, и я буду здесь жить, хочешь ты этого или нет!       — Ты не против, чтобы я здесь жила? — слыша шок в её голосе, Гермиона кивнула головой. — Разве тебе не противно жить с пожирательницой?       — А разве тебе не должно быть неприятно жить с грязноквкой? — ответила она на вопрос вопросом. — И да, я не считаю тебя пожирательнецей.       — Правда? — говорила она, пытаясь найти ложь в словах гриффиндорки.       — К счастью или к сожалению, но да, — оставалась на своём Гермиона.       — Спасибо, — услышала она тихий шёпот Пэнси.       — Что? — Гермиона не понимала, что происходит, ей сказала «спасибо» сама Пэнси Паркинсон? Грейнджер думала, что этот человек не знает слов благодарности, но, видимо, ошибалась.