Луч, принесший пожар

Порт встретил парней пустотой и привычным криком чаек. Бриз все так же обдувал каждую клетку, лохматил волосы и забирался под одежду, вызывая табуны мурашек. Однако никто больше не встречает господ, улыбаясь беззубым ртом. Никто не приглашает на чай, прекрасно понимая, что у хозяина много дел, но Тендо никогда не отказывал, размеренно попивая горячий крепкий чай из треснутой чашки и с радостью поддерживал разговор со стариком. Ойкава тоже относился к деду со всем уважением, поэтому частенько сам вызывался ехать принимать порошок, чтобы навестить дядюшку. Теперь же вместо большого ангара шатена встретили руины: обрушенная крыша и стены полностью покрыли некогда бетонный пол обуглившимися досками и металлическими листами, бывшими когда-то серебристого цвета. Рядом валялись большие куски чего-то, осколки окон, какой-то мусор. Будто склад был заброшен и разрушен достаточно давно, а не буквально вчера. Лишь горелый запах, витавший до сих пор в воздухе, говорит о том, что взрыв произошел сутки назад. Тоору чуть отшатнулся, когда пуля врезалась в бетон рядом с ногой. Резким движением он выхватывает пистолет из-за пояса - Иваизуми повторяет за ним, разворачиваясь и без предупреждения стреляя в удаляющийся темный силуэт. Тот падает. - Попался, сучара, - не опуская оружия, парни бегом подбежали к раненому, что держался за простреленную ногу. Рядом валялась СВД, которую альфа сразу поднял, осматривая. - С нашего склада, - заключил юноша. – Только в наш порт приходят корабли с России. – Сразу же пояснил. – Обыщи его и забери все, что найдешь. Поедем, повеселимся, - недобрая улыбка появилась на лице обоих. Хаджиме чуть ли не за шкирку поднял парня, внимательно всматриваясь в его лицо, пытаясь узнать. Еще совсем молодой, на шее огромный шрам, глаза горят дьявольским огнем, из-под черной кепки выбивались ярко-рыжие пряди. Он тяжело дышит, кажется, готов наброситься, если бы не больная нога. - Он ничего не скажет, - забирая нож и пистолет, брюнет аккуратно ведет паренька к машине. - С чего взял? – Ойкава недовольно посмотрел на взаимодействие двоих и сердито фыркнул, забрасывая винтовку в багажник. - Я узнаю его, - позволил мальчишке опереться на макларен, но не спускал с него глаз. – До того, как Сугавара перешел в ваш особняк, этот паренек все время рядом с ним мотался, выполнял всякие поручения. Только тот ни во что его не ставил. Видишь этот шрам? – Ива-чан рукоятью чужого ножа приподнял голову немого за подбородок. Тот даже не сопротивлялся, будто хотел, чтобы все вскрылось. Шатен чуть заинтересованно кивнул. – Ему какие-то гопники за гаражами несколько лет назад перерезали связки. Видимо, хотели убить, но Суга успел вовремя и спас его. Однако там, где он обитает, этот мальчишка исполняет роль такой же игрушки для битья, какую из тебя сделал Коуши. - И что предлагаешь с ним делать? Снова подобрать, как и тебя? Скольких мы еще так подберем? – Тоору перешел на крик, что эхом разносился над морем. Иваизуми стоял в ступоре, не понимая, с чего альфа так взъелся. – У нас не детский дом! Мы серьезная группировка - кого попало, к себе не берем! Либо мы убиваем его тут и уезжаем, либо я убиваю вас обоих и возвращаюсь в особняк. - Спросим Тендо-сана, - словно ожидая этих слов, телефон шатена разразился звонком. Звонил хозяин. - Сатори, что случилось? – с той стороны слышатся какие-то вздохи. Парень чуть медлит с ответом, а потом выдает то, что Ойкава надеялся услышать меньше всего. Пришла течка, а Тсуки больше не придет на помощь. Пообещав что-то придумать по-быстрому, парень приказывает усаживаться всем в макларен, а сам по пути набирает давно заученный номер младшего, что должен был быть еще в городе. Услышав твердое «Все будет хорошо!» шатен успокоился и, отключившись, поудобнее перехватил руль и прибавил скорость. - Почему именно Вакатоши-кун? – подал голос Иваизуми с заднего сиденья. Он следил за приспешником Сугавары, чтобы тот не выкинул чего-нибудь. - Да им давно пора разобраться, а эта ситуация как нельзя кстати, - Хаджиме ничего не понял, но замолчал, чтобы больше не докучать. – Не хочешь узнать, куда мы едем? – Альфа посмотрел на пассажиров через зеркало, поймав равнодушный взгляд немого. Тот не брыкался, держал спокойно руки на коленях, время от времени открывая рот, будто что-то говорит. – А что будет, если мы его убьем? - Ничего? - предположил брюнет. – Сугаваре пофиг на него. Думаю, он специально послал именно его, чтобы не мешался – потеря все равно будет небольшая, если его не станет. - Даже если он не говорит, писать же умеет, - снова взгляд в зеркало, и рыжик слишком послушно кивнул, смотря куда-то в окно. Помощник фыркнул от такой безропотности и включил дворники на окне, когда упали первые капли. Под размеренный шум бьющихся о капот капель, в молчании и под тихую музыку из радио, парни доехали до знакомого заброшенного домишки. В пелене дождя дом выглядел жутко. Казалось, что сейчас кто-то покажется из окна, или чей-то силуэт промелькнет в проходе двери. Однако никто об этом не думал, когда забегал под крышу. Ойкава зашел последним, сразу снимая кожанку и перчатки, зачесывая мокрые волосы назад. Шоколадные глаза сразу уставились в такие же карие, которые немой мальчишка пытался прикрыть козырьком. Шатен тяжело дышал, сам не понимая, что его так разозлило. Рывок в сторону рыжика - тот даже отскочить не успел, когда тяжелый кулак прилетел ему в челюсть. Он отлетел – не сумел устоять из-за простреленной ноги. Во рту сразу появился привкус железа. Он схаркнул кровь и вытер губы длинным рукавом кофты. - Что ты творишь? – Иваизуми хотел остановить альфу, однако тяжелый взгляд, что тот бросил в его сторону, заставил сжаться на месте, а кожу покрыться мурашками. - Не бойся, не убью, - отмахнувшись от брюнета, как от надоевшего насекомого, Тоору навис над младшим и только сейчас увидел страх в больших глазах. Рыжик хотел отползти подальше от озверевшего парня, но тот с дьявольской улыбкой схватил мальчишку за больную щиколотку, специально нажимая на рану, и потащил в другую комнату. Послышались звуки ударов, кашля и ругани. Шатен возмещал все то, что он пропустил: пока был у Сугавары на побегушках и никого даже пальцем тронуть не мог; пока был в отключке, лежа в подвале этого самого дома; пока пропускал начало войны. Он жаждал свежей плоти, горячей крови, которая, словно щит, обволакивала руки. Он требовал мести, хотел, чтобы те, кого он избивает, молили о прощении. Чтобы те, на кого он направил дуло, ползали около ног, словно склизкие гады, и боялись. Его. Не только Тендо. Поджилки должны трястись и при упоминании имени Ойкавы. Он покажет, чего стоит. Покажет, что даже если брат в трудном положении – Токийская свастика не развалится. Он докажет, что достоин принадлежать такой группировке. - Ты его убьешь! Как ты собрался информацию доставать, если он еле дышать будет? – Хаджиме, достав из внутреннего кармана ампулу и шприц, показал их Тоору. Тот смотрел и будто ничего не понимал. Мозг отключился, уступив животной злости. – Либо ты успокаиваешься, либо я тебя успокою сам. – Серьезно, готовясь уже разломать стеклышко, парень смотрел в глаза юноши. Тот лишь хмыкнул, мол «Посмотрим, что ты сделаешь» и вновь ударил парнишку, на лице которого почти живого места не осталось. Брюнет среагировал быстро: сломал ампулу, набрал препарат, выпустил лишний воздух и всадил шприц в плечо шатена. Тот вскрикнул, однако Ива-чан успел ввести успокоительное, и отскочить подальше. - Сука, - Ойкава поднялся, надвигаясь на медика, однако колени подкосились, и парень рухнул на пол. Иваизуми тяжело выдохнул и перенес шатена ближе к стене, привалив спиной, чтобы не упал. С рыжиком же юноша не знал, что делать. Тоору бы его явно убил, не увидев границ. А потом просто выкинул где-нибудь труп в лесу, плюнул на него и ушел бы. Вот только брюнет знает этого паренька. Знает, что он хотел избавиться от Сугавары, сбежать. Не мог. Слаб, не способен к выживанию, да еще и мать с сестрой на мушке злодея. - Прости за него, - обрабатывая лицо мальчишки под скрип зубов, Хаджиме пробовал поговорить с мальчонкой. – Это моя вина, а сорвался он на тебе. Нам только нужно подождать, когда господин придет в норму, тогда я объясню всю ситуацию. Ты мне веришь? – рыжик через боль чуть улыбнулся. Верил. Хотелось верить, что Тендо поможет. Хотелось быть уверенным в завтрашнем дне вместе с родными. Вот только не будет ли вера напрасной?