Братья (э11)

Старший брат. Вадим летел в Москву. Некоторые дела требовали его личного присутствия несмотря на пандемию, карантин, ограничение перемещений и прочее, прочее… Рейс был утренний, ранний, он как бы и не ложился с вечера, поэтому очень хотелось спать и состояние было странное, между сном и явью. Поездка в аэропорт, ожидание посадки — все на полуавтомате, не задерживаясь в памяти. Когда он наконец умостился в кресле на своем месте и самолет взлетел, сон и явь начали смешиваться в обратном порядке. Память странным образом стала подкидывать воспоминания, хранящиеся в самых дальних ячейках мозга, как казалось, давно забытые и утраченные, внезапно яркие и волнующие… *** Очень хотелось спать, глаза закрывались сами собой, голова клонилась к плечу. Глеб время от времени толкал Вадима коленкой под столом, стараясь делать это плавно — чтобы брат не так сильно вздрагивал спросонок, и незаметно — чтобы при всем этом сохранить независимый и умный вид. Накануне они очень хорошо погуляли развеселой компанией, отмечая днюху какого-то друга их друга, перемещаясь из квартиры в квартиру, из кабака в кабак и закончив все это путешествие на чьей-то квартире. Водка, виски, коньяк, травка, порошок, девочки — все удовольствия для самоуверенных молодых рокеров. Вот только Глеб отвалился почти сразу, на полпути, успел выспаться и проспаться. Благодаря этому приехал на интервью вовремя, выглядел почти нормально — он и отдувался за двоих, пока не подоспел старший брат. А Вадим проснулся в одной постели с двумя полуголыми девицами, что было или не было он не помнил совершенно, в гудящей голове было беспросветно пусто, мрачно в желудке и мутно на душе. От выпитой воды его вырвало, стало чуть легче физически и еще хуже морально. Силы воли хватило, чтобы собраться с силами и приехать на встречу — он опоздал всего-то минут на двадцать, в течении которых Глеб отдувался за себя и за него. Он включался в разговор, борясь со сном, апатией и тошнотой, почти не поднимая глаз, пряча их за длинной челкой. Брат стебался над журналисточками, которые не слишком разбирались в том, о чем пытались расспрашивать музыкантов, у него это всегда хорошо получалось почти в любом состоянии. Он постоянно поглядывал на старшего брата, ища у него поддержки и Вадиму удалось выжать из себя несколько умных, как ему казалось фраз, несколько смягчающих высказывания младшего. В итоге все вроде бы остались удовлетворены беседой и собеседниками. По дороге домой Глеб всячески пытался развеселить, прикалывался над вчерашними событиями, над братом и собой в том числе. Позвонил их директор с новостью, что на следующий вечер у них корпорат в Тверской области — и кстати и некстати. Это хорошие деньги, но мерзкий, как обычно контингент жрущих, бухающих и считающих себя хозяевами вселенной. Из-за постоянных разъездов, выступлений по клубам и соответствующих им пьянок-гулянок отношения с женами становились все напряженнее, Вадимова вообще забрала дочку и уехала в Ебург. У Глеба тоже самое было просто вопросом времени. От таких мыслей становилось еще тоскливее. Лекарство от всего этого было известно и всегда под рукой. Или в пределах доступности — в зависимости от того, до какой степени надо было успокоиться или расслабиться или все вместе. Хорошее настроение вообще было редкостью, совсем недолгим состоянием после употребления стимуляторов и после этого становилось еще хуже. На этот раз хватило просто водки, которой полечились все вместе, в разумных пределах — ехать предстояло рано утром. Неприятности начались как раз в дороге. Сначала прокололи колесо — это было как первый звоночек, хотя с этой незадачей справились быстро. Только Глеб занервничал, потому что любил сидеть впереди, рядом с водителем и впечатление от того, как повело микроавтобус по мокрой дороге, было неприятным для него. А потом они попали в пробку и тянулись еле-еле так, что плохо стало уже Вадиму — от рывков-торможений укачало, а может это были последствия алкогольного вчерашнего и позавчерашнего. Пришлось съезжать на обочину, и Глеб караулил, пока его тошнило, придерживал волосы и самого, чтобы не свалился и не умазюкался. Зато пробка рассосалась и самоликвидировалась и дальше они помчались без задержек, наверстывая потерянное время. Со страху и от переживаний Глеб прикладывался к бутылке чаще и больше других и к концу пути был уже здорово навеселе. Это еще ничего, им случалось выступать в подвыпившем состоянии, и совсем в угаре. На чеке подвигается, протрясется, к выступлению будет в подходящем состоянии. Все-таки они приехали позже, чем планировалось, но не критично. Орги показали зал, не большой и уютный, аппаратура была в норме, осталось воткнуться и настроиться. Этим и занялись в первую очередь. Им почти не мешали, были любопытные, как обычно приникающие везде в самое неподходящее время. Но пришел хозяин и отправил всех вон. Предупредил вежливо, что посидит тихонько в зале со своими друзьями и просил не обращать на них внимание. Они устроились за столиком в ложе сбоку от сцены, хозяин с женой и молодая пара — похоже, что хорошие знакомые или очень желанные гости, только что заскочившие мимоходом поболтать или по делам — мужчина помог снять куртку женщине, скинул свою, пока хозяин усаживал ее за стол. Они нисколько не отвлекали и не мешали, в уютном неярком свете настольной лампы спокойно беседовали за угощением, улыбались, даже смеялись, гостей вообще было видно со спины мужчину и чуть в профиль женщину. Вот только когда музыканты закурили, хозяин вскочил со своего места и попросил не дымить здесь; вскоре он и сам присоединился к ним на улице в сопровождении гостя — дамы остались в зале.  — Парни, извините за неудобство, там женщина в положении.  — Спасибо за понимание. — Высоченный парень не курил, вышел за компанию, его рукопожатие было крепким, улыбка очень приятной — он назвался Алексом.  — Док, это наши звезды, может вы останетесь на концерт? Жгучие черные глазищи пробежали взглядом по всем, чуть задержавшись на покачивающемся Глебе, тот среагировал моментально.  — Доктор? А от головы есть что-нибудь?  — Гильотина… — Это проворчал Сашка, но странный парень не засмеялся, как все, но шагнул вперед. Брат всегда избегал всяческих физических контактов с кем бы то ни было, кроме Вадика, позволяя дотрагиваться, обниматься разве что только самыми родными и близкими. Может быть завороженный взглядом, не успел отстраниться — Алекс чуть коснулся лба, отвел кудрявые лохмы и провел кончиками пальцев по виску и щеке…  — Так легче? — Чуть придержал за плечо, и Глеб распахнул снизу вверх на него свои голубые глазищи.  — Ддаа, спасибо…  — Не за что. Все это пролетело короткими мгновениями, Алекс отступил таким же неуловимым движением.  — Я, пожалуй, вернусь вечером. Хозяин, довольно улыбаясь, увлек его обратно, а немного прифигевшие музыканты, вернувшись на сцену, с любопытством поглядывали теперь в сторону столика с гостями. Хозяев отвлек кто-то из местных, гости в это время как раз обернулись к сцене и можно было немножко рассмотреть молодую женщину. Косищу в руку толщиной Вадим приметил еще со спины, а еще у нее оказались огромные темные глазищи, которые теперь с интересом оглядывали сцену и музыкантов. Близорукий Глеб расспрашивал потом о ее внешности, но описать что-либо кроме глаз ни у кого не получалось. Чек уже можно было заканчивать, но братья переглянулись, понимая друг друга почти без слов. Кивок в сторону, взгляд друг на друга, Вадим взял первые аккорды, и они прогнали Вечную любовь специально для Нее. Вовремя — гости уже собирались, встали, все еще разговаривая, хозяин подал куртку темноволосой красавице, Алекс целовал на прощание руку его жене. Но когда зазвучала песня оба они развернулись, как будто поняв, что это специально для них. За такую улыбку, как у нее можно душу продать, наверное. А когда после спокойно-сладострастного Глебова вокала Вадим взорвался своим истеричным на-на-на-нанана она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Не испугалась, нет, снова распахнутые глазищи, смеющийся взгляд на Алекса и уже Вадим не мог удержаться от улыбки, глядя на нее. Последнее НА Глеба почти шепотом, они уже одеты и готовы уходить. Воздушный поцелуй в благодарность от нее, рокерская коза, от него и оба исчезли из осознаваемой реальности. Она — чуть более, он чуть менее чем на 3 года. *** Почему это вспомнилось, всплыло из глубин памяти в полудреме-сне во время перелета из Ебурга в Москву? Погребенное, запрятанное в подсознании воспоминание, одно из самых светлых в те смутные, сумеречные годы. *** Все остальное, что произошло в этот вечер вспоминается с трудом, скорее дорисовывается соображением со слов других очевидцев, свидетелей и участников тех событий. Угарное выступление, жруще-пьющее, пьяно орущее к концу выступления стадо зрителей, паническая атака у Глеба, его отчаянные попытки преодолеть это состояние, сам Вадим почти в такой же панике, Сашка и Андрей, выпившие для храбрости, играющие на полуавтомате. После концерта они пробирались закоулками клуба, лишь бы только уйти, свалить, отвязаться от назойливого внимания разгоряченных поклонников и особенно поклонниц. Все эти сладострастно-назойливые, с безумным обожанием в глазах девицы обычно контролировались и отсеивались их добровольной охраной — группой постоянных поклонниц, таскающихся за ними повсюду, вплоть до места проживания. Они тоже доставляли беспокойство, но были организованы и имели своеобразную дисциплину — и поддавались маломальскому контролю. На закрытые вечеринки, типа этой, им попасть было почти невозможно. Поэтому и приходилось спасаться бегством от местного клуба обожательниц — связываться с ними хоть каким-либо образом совершенно не хотелось. Музыканты иногда пользовались своим положением в личных целях — маленькие человеческие слабости, типа необходимости и желания секса, никто не отменял. В одном из отвязных интервью братья смеялись, что могут удовлетворить кого угодно, и как угодно. Но не сейчас, не здесь, не в этот раз, не в таком настроении, не в таком состоянии. Глеба трясло, Вадим обнимал, прижимал его к себе, успокаивая, переживая вместе с ним, деля на двоих не только выпивку, но и то, что потяжелее. Косяк перед концертом, еще один, по меньшей мере во время — и их несло на крыльях эйфории, которую вскоре так обломали. И они добавили еще. И еще. Последняя рациональная мысль, которая всплыла в сознании Вадима, была о той красивой паре, и что главное их выступление в этот раз было вовсе не вечером, а раньше, на чеке. И наградой стали не крики и визги, не гонорар, а тот воздушный поцелуй мимолетно увиденной девушки. Информацию о дальнейших событиях они узнали со слов Саши и Андрея. Гордиться было совершенно нечем и это положило начало борьбе с зависимостью, в которой были победы и поражения, позорное бегство и железные рамки, которые в конечном итоге привели каждого из них к окончательной победе. Саша застал их обоих полуживыми, на грани между жизнью и смертью. И они перешли эту грань, состояние клинической смерти прошли оба, это был самый край, за который они зашли, казалось, безвозвратно. И врачи были бессильны, и мешки уже были готовы для обоих, если бы не этот Алекс, знакомый, друг хозяина клуба и местного бизнесмена по совместительству. Он вернулся, как и обмолвился тогда на перекуре. Хозяин похвастался знакомством и дружбой с этой парой — по слухам они экстрасенсы, это было модно тогда, водиться с такими, пользоваться услугами колдунов и магов, шарлатанов в большинстве своем.  — Они оба отличные медики, в том числе и психологи. Что касается экстрасенсорики и прочей эзотерики — нельзя ничего сказать точно, пока не увидишь и не почувствуешь это сам. — Так он ответил на расспросы. Алекс вернулся, и не успел уехать обратно, сидел в обществе местных боссов и сорвался на призыв о помощи.  — Он застал ваши красивые трупы на полу в объятиях друг друга. Если точнее, не такие уж вы и красивые были. — Сашка издевался по полной, рассказывая про те события. Мстя за ужас, который пережил сам, когда пришел к братьям в номер. Он поднял тревогу, пытался вызвать скорую, нашел местного медика. К счастью, тревожная информация дошла до боссов, с которыми в это время как раз общался Алекс.  — Если еще точнее, то Глеб еще дергался, а ты уже нет. Алекс выгнал всех, кроме того врача и меня. Не знаю, что и как он сделал, что вколол, но ты задышал. За это время вырубился Глеб и он проделал все то же самое с ним. Пока возился с Глебом, у тебя начались судороги — он так и метался от одного красавчика к другому. Ничего этого, конечно, не мог помнить ни один из них, и Саша рассказал об этом намного позже, в «чистый период». А потом его не стало, их соратника, друга, события тех суток померкли. Это не значит, что они забыли своего спасителя, пытались разыскать, но тот чел, который знал эту пару, сказал, что насколько ему известно, их нет в России. И встретиться случилось почти два года спустя после смерти Саши. Все шло из рук вон плохо тогда. Разногласия со спонсорами, с продюсерами, разводы у обоих. Творческий кризис, даже застой, редкие выступления. Все получалось не так, как хотелось или вообще не получалось. Разногласия между братьями, ранее сдерживаемые, сглаживаемые покойным другом, росли. Все это привело к тому, что они оба снова развязали, подсели на кокс. Глеба редко можно было увидеть трезвым, Вадим забыл, как улыбаться. Алекса первым увидел и узнал их директор, в ресторане Прага, куда они приехали обедать. Он тоже был не один, в весьма респектабельной компании хорошо одетых молодых людей, бизнесменов или кто там они были на самом деле. Выглядел среди них своим, таким же, и все же неуловимо выделялся. Спокойной уверенностью, блеском глаз, ростом в конце концов. Даже строгий стильный костюм на нем сидел как влитой. Похоже, они так же обедали дружной компанией хорошо знакомых между собой партнеров. Вадим в потертых джинсах и свитере, небритый, лохматый, валенок-валенком, засмущался своего вида и не решался поэтому вклиниться в ту компанию. Сидел как на иголках, наблюдая, поджидая удобной момент. Пусть даже этот человек и забыл их мимолетное знакомство, едва ли его можно было бы назвать приятным для него вследствие определенных обстоятельств. Но Вадим никогда не был, не хотел быть свиньей неблагодарной. Лицо этого человека стерлось из памяти, но стоило только увидеть его снова, и эти глаза… А ведь он рулил в этой компании — некоторые подмеченные детали, взгляды в его сторону, не подобострастные, но уважительные, внимание, с которым его слушали. — Вадим умел наблюдать и делать выводы. Попросил директора найти и привезти Глеба. Он снова был виден в пол оборота, чеканный профиль, модная стрижка, красавчик, от таких балдеют не только женщины, но и мужчины определенной ориентации. Едва ли он был таким, но это было совершенно не важно. В этот момент Алекс чуть отвлекся и окинул глазами зал, но его взгляд скользнул мимо. Вадим привык к узнаванию, в основном это досаждало больше, чем радовало. Но здесь на него никто не обращал внимание. То есть посматривали, вроде как узнавая, но вовсе не те, кто ему был нужен. За тем столом было весело, но не шумно, они пили, но совсем не много, оживленно обсуждали что-то. Алекс в центре внимания, на него были все взгляды и дружный хохот сопровождал его слова. Подача десерта вызвало очередной взрыв смеха и шуток — объектом стали поданные к кофе пирожные и мороженое. Все сладости перекочевали на одну сторону стола — к Алексу и еще одному мужчине, как будто они стали призом выигранного спора, либо это были самые отъявленные сладкоежки в этой компании. Вадим совсем погрустнел, он любил сладкое, но из-за предрасположенности к полноте мог позволить себе это удовольствие только вприглядку. Но наблюдать за тем столом было все интереснее — к восторгу своих товарищей Алекс с удовольствием поглощал пирожные, даже когда сдался второй сладкоежка, очевидно у них не было таких проблем. Шутливо раскланялся под аплодисменты, поднял руку, подзывая официанта, оглянулся и встретился взглядом с мрачным Вадимом. Одно мгновение и его бровь взлетела вверх, а Вадим в ответ поднял приветственно руку. Алекс кивнул и снова обернулся к своим товарищам, которые уже собирались уходить. Последние обмены словами, глотки кофе, салфетки, смешки, все вставали, двигались на выход. Вадим вскочил было, догнать, задержать, но взгляд Алекса остановил — он прощался со своими, жал руки, поговорил о чем-то с администратором. И подошел сам.  — Здравствуйте. Мы немного знакомы, кажется. — Полу вопрос, полу утверждение. Вскочивший снова Вадим с жаром пожал протянутую руку.  — Мы едва знакомы, но обязаны вам жизнью. Уселись за столик друг напротив друга. Официант принес им кофе и фирменные пирожные.  — Комплимент от шефа! Вадим не удержался от вздоха. Перевел глаза на человека, сидящего напротив, улыбнулся в ответ на его улыбку. Было столько слов, что они застряли где-то на полпути.  — Полагаю, это вы просверлили мне дырку в виске взглядом? Никак не мог понять, кого я так заинтересовал, кроме голубых разве что. Его улыбка была неподражаема. Как будто он почувствовал не только взгляд, но и мысли при этом.  — Прошу прощения, боялся помешать. Алекс, я столько ждал этой встречи. Не думайте, мы пытались найти вас, но… черт, это не так просто, вас не было в России. Не знаю, как можно отблагодарить за такое….  — Вадим, предлагаю съесть пирожное на брудершафт и перейти на ты. Его совершенно не заботила бессвязность речи и неловкие попытки объясниться. Вместе посмеялись, слопали по пирожному, обменялись коротким рукопожатием и выпили кофе. Из ресторана перешли в холл гостиницы — выяснилось, что Алекс второй день в Москве и остановился здесь. Он спрашивал про дела, концерты, планы, очень тепло про Сашу. С ним Вадим как-то быстро почувствовал себя легко и непринужденно, похоже они были почти ровесники, может Алекс чуть помоложе. Появился Глеб, злой, помятый, не в хлам, но сильно навеселе. Довольно резко высказал свое недовольство перехватившему его брату и наконец присмотрелся. Заткнулся, как воды в рот набрал, близоруко хлопая припухшими голубыми глазами. Алекс моментально среагировал — предложил пойти в его номер, люкс на втором этаже. Усадил на кресла, выставил из холодильника сок, минералку. И тут Глеба прорвало, как кнопочку включили — грохнулся на колени, стал ловить руку, чтобы поцеловать, нес какую-то благодарную ахинею. Вадим растерялся совершенно, для искреннего проявления чувств это было слишком театрально, для спектакля — слишком трогательно. Что было на самом деле у брата в голове — один бог знал. Или черт. Было жутко неудобно. Растерявшийся было от неожиданности Алекс наблюдал и выслушивал все это недолго. Потом поднял его под мышки, тряхнул легонько и усадил на диван. Глебушка тогда тоже упитанным колобком был, так он его без всяких усилий переместил. От встряски только зубы щелкнули, и рот закрылся. Прикосновение ко лбу, вискам, кончиками пальцев по щеке, стакан с водой в руки. Глеб выпил медленно, закрыв глаза. Алекс к этому времени уже спокойно сидел в кресле напротив, задумчиво крутил в руках стакан с соком.  — Я сделал что-то не так? — В голубых глазах была тоска и раскаяние. — Вадик? — Повел взглядом дальше, сообразил что-то.  — Спасибо. Прошу прощения, я на самом деле как-то не так хотел бы поблагодарить.  — Я понял. У меня будет к вам предложение, от которого лучше бы не отказываться. У вас обоих проблема и вы знаете о ней, а я знаю как от этого избавиться. Парни, я еще неделю буду в Москве, решайтесь и звоните. — Алекс вытащил пару визиток. — В любое время. Жду вас обоих, вместе. Он был прав на все сто. Видел их насквозь как врач, или действительно как экстрасенс. До полного понимания было еще очень далеко, но тогда они с Глебом каждый по-отдельности и вместе всерьез задумывались над своим будущим и там не должно было быть наркотиков. Это было понятно и все-таки они тянули почти до последнего. Глеб тогда приехал на студию вечером с красными глазами и хлюпающим носом. Вадим и сам был ненамного лучше — упрямо держался на самолюбии, ломало невыносимо, и он терзал гитару до крови из-под ногтей.  — Я потерял визитку. — Голос у брата срывался, он полез искать вторую в вещах Вадима, но тот знал точно, куда ее сунул.  — Звони! Алекс ответил после четвертого или пятого гудка, когда оба уже подпрыгивали от нетерпения.  — Можете приехать? Если хотите, приеду к вам. Он приехал через полчаса, с любопытством рассматривал оборудование студии, инструменты и компьютеры.  — Вы же не рассчитываете на чудо, типа раз и готово? Придется немного постараться.  — Конечно, в курсе. Мы готовы. Он написал письмо, отдельно адрес и контакты, инструкцию, как добираться — до клиники в Италии. Им было необходимо только выбрать время, собраться и полететь. *** Самолет пошел на посадку, странный сон-воспоминание так живо напомнил те события, что полу-проснувшийся Вадим долго тер глаза и приходил в себя, развеивая иллюзию, что произошло это совсем недавно. Полупустой аэропорт, отмененные рейсы, закрытые страны, странная как никогда Москва без пробок, со свободными улицами и проспектами. Вадим быстро добрался домой, в снимаемое им с женой жилище. Соскучившаяся Юлька встретила объятиями, поцелуями и вкусным обедом. Конец дня и полная нежности ночь заставили забыть все неприятности и заботы. В их семейной жизни было все спокойно и гладко, свою задачу быть женой, Юля приняла когда-то и выполняла до сих пор. Он обеспечивал, ее родители помогали, лишних вопросов друг другу не задавали. Влюбленность и страсть с годами переросли в спокойные отношения, полные дружбы и взаимоуважения. Следующие несколько дней были заполнены разъездами, встречами, бесчисленными разговорами. Что-то получалось и складывалось удачно, но в основном была полная жопа из-за карантина, ограничений, замораживания многих видов деятельности. Было не до зрелищ и концертов и никому не было дела до людей, завязанных на этом бизнесе и теряющих основной способ заработать на жизнь. Ко всему прочему Юле пришлось уехать к сестре, помогать ей по хозяйству в связи с недавно родившейся дочкой. В который раз Вадима кололи иголочки сожаления, что они так и не решились завести ребенка. Он возвращался в пустой дом, уставший и голодный, наскоро съедал что-нибудь по-быстрому под бокал, другой нашедшегося алкоголя. Терзал гитару или погружался в интернет. Последнее с каждым разом вызывало все больше негатива. Он давно почистил свои страницы, поудалял большую часть фото, закрыл комментарии. В некоторые места не решался заглядывать, кроме ушата помоев там было не найти ничего хорошего. Еще в этом огромном городе, в самом его центре жил его брат, его боль и любовь, надежда и разочарование. Как ни гнал он его из своих мыслей, наступало время, особенно одинокими вечерами и захлестывала, заполняла сознание тоска. По ушедшему безвозвратно прошлому, несбывшимся мечтам, утерянным надеждам. Не помогали никакие духовные практики и мантры, куда там… Тогда только он погружался с головой в сети и искал все о брате, от восторженных писков самых оголтелых почитателей, до выливаемых на него помоев от своих таких же безбашенных фанов. Иногда информацию приходилось запивать водкой или таблетками. Или всем вместе по старой памяти. Так получилось и на этот раз. Один дома, в самом мрачном настроении он валялся на диване, листал страницы по хештегам, читал комментарии, кривился и хлестал водку. Утром после нескольких часов беспокойного сна с кошмарами, проснулся с жутко болевшей головой. Горсть таблеток, холодный кефир, еще пара часов сна и из зеркала на него смотрел покрасневшими глазами усталый толстый тип, вызывающий отвращение у самого себя. Юлька пропадала у сестры, наготовленная ей еда закончилась, желудок побаливал от таблеток и голода. Еще хорошо, что никаких встреч на сегодня не было запланировано, можно было ограничиться простыми звонками. В морозилке были пельмени, он приготовил, наелся, и снова завалился спать. Разбудил его телефонный звонок, нужно было съездить в студию, встретиться с нужным по делам человеком. Вадим с усилием заставил себя собраться и привести себя в порядок. Получилось не слишком хорошо, но сносно, выпендриваться было не перед кем.