Страдания Рональда Уизли

Сегодня Рону выпала работа с изъятыми книгами. На первый взгляд это казалось простым занятием. Нужно было всего лишь изучить, описать, добавить в подходящий каталог, убрать в нужный шкаф или уничтожить. Все новички, не исключая самого Рона, сначала считали это за легкую прогулку и аналог бумажной работы, забывая, что очень часто старые тома — и это совсем не обязательно были книги из списка запрещенных темных изданий — таили в себе неожиданные опасности. Новички резко меняли свое мнение, стоило только одной из книг напомнить наглядно о своей кровожадности и безумии своих создателей. Некоторые авроры, даже опытные и много повидавшие, делали все возможное, чтобы самим никогда не касаться даже самого простенького буклета времен Гриндевальда. На это у них были очень веские причины. Книгу можно было зачаровать так, как ни один другой артефакт. Самому Рону пока везло и ничего страшнее уродливых изображений и легких проклятий он не находил, зато отлично помнил день, когда одному из коллег какая-то абсолютно незамысловатая книжица без предупреждений оторвала руку, которой он дотронулся до особенной буквы на особенной странице. Рон мог только радоваться, что в тот день был на дежурстве, иначе вопли несчастного до сих пор являлись бы к нему в кошмарных снах. На столе Рона терпеливо ожидали десять книг. Больше, чем в прошлый раз, но не рекордное число. Парочка была изъята из одного книжного магазинчика на Лютном, а остальные нашли под полом в заброшенном доме какого-то очень старого волшебника. Рон сел за стол, достал волшебную палочку и осторожно перенес первую книгу на особое место перед собой. На первый взгляд ничего необычного. Кожаный переплет был сделан не из человеческой кожи — Рон научился их отличать по одному только взгляду, Гарри в шутку называл это «аврорской чуйкой» — но из телячьей, на обложке и срезе не было никаких необычных следов, кроме тех, что обычно оставляло время. — «Книга обмана», — вслух прочитал Рон. Самопишущее перо сделало несколько пометок в пергаменте. — Без автора. Он четко и ясно произнес первое заклинание, самая базовая проверка на наличие проклятий. Никакого отклика. Второе заклинание было примерно такое же, как и первое, разве что немного посильнее, но ответом опять была только тишина. Рон взял одну из стоявших чуть поодаль склянок и с помощью пипетки собрал несколько капель только для того, чтобы вылить их прямо на обложку. Некоторые издания реагировали или на жидкости, или на прикосновение. Простая вода дешево, но сердито решала оба этих вопроса, а небольшое сдерживающее заклинание сверху не давало повредить поверхность. Если все было в порядке, капли просто растворялись, примерно как эти. — Первичные реакции отсутствуют. Рон заклинанием взял со стола маггловский телефон — надпись «Nokia» ни о чем ему не говорила — и медленно положил сверху. Это изящное решение для проверки книг в частности и артефактов вообще на наличие «защиты от магглов» они придумали вместе с Гарри. Им очень повезло, что их гипотеза оказалась верна и проклятьям такого рода не требовалось физическое прикосновение не-мага, хватало только вещи, им созданной. — На предмет, созданный магглом, реакция отсутствует. Следующее заклинание было более тонким и требующим куда большей концентрации. Рон сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, постарался очистить голову от ненужных мыслей. Это помогло, и розоватое полупрозрачное облако вылетело из палочки с непревзойденной легкостью. Рон какое-то время наблюдал за тем, как облако лениво крутилось вокруг книги, а потом просто исчезло. — Вторичные реакции отсутствуют. Приступаю к дальнейшему осмотру. Он чуть было не открыл книгу как обычно, но вовремя остановился. Ему нравилась его рука со всеми ее шрамами и веснушками, и он хотел попользоваться ей как можно дольше. Что-то произошло, когда Рон с помощью очередных чар перевернул первую страницу. По всему его телу пробежали мурашки, ладони вспотели, сердце стало биться быстрее. — Что-то не так, — пробормотал он. Перо обмакнуло само себя в чернильнице и начало автоматически записывать его слова. — Что-то... Заголовок «Книга обмана», продублированное темно-зеленым на титульной странице, вдруг перевоплотилось в туман и прыгнуло в сторону Рона так быстро, что он не успел по-настоящему среагировать. — ...чтобы сподручнее было кожу с проклятого предателя крови снимать, приказано было прежде кипятком его ошпарить, — заговорила книга низким мужским голосом. Все тело Рона прошило внезапной острой болью. Палочка вылетела из руки. Он вскочил, ослепленный внезапным жаром, который обволакивал тело, попытался вдохнуть, но обжег себе рот и пищевод горячим воздухом и закашлялся. На короткое мгновение, когда зрение к нему вернулось, Рон попытался схватить со стола черный фиал с узким продолговатым горлышком, который мог бы в одно мгновение уничтожить любую книгу, но та как будто предчувствовала его атаку: — Руки его приковали цепями заклинаний к крепким ветвям дерева, ноги сковали чарами... Руки Рона сами собой поднялись в воздух, ноги застыли и никак не реагировали, сколько бы он не пытался вернуть себе контроль. В панике Рон попытался воспользоваться беспалочковой магией, но она редко удавалась ему и в минуты абсолютного спокойствия, поэтому он даже не удивился тому, что на его: — Акцио, фиал с ядом! — отреагировало только перо, продолжая записывать каждое слово. Кожа горела, особенно на лице, шее и плечах, чуть меньше — на животе и спине, и каждое движение, каждая следующая секунда только усиливали боль. Как от ожога. — И принялись мы тогда истинное лицо предателя крови показывать. Глаза залила кровь, что-то потекло по щекам. Рон не сразу понял, что произошло, пока книга не прорычала новые слова: — Кожа, смягченная водой, поддалась от одного усиленного рывка. Рону показалось, будто мир взорвался перед его глазами. Он видел только красное и чувствовал только невероятную боль, такую, какой никогда не испытывал. Его собственное лицо теперь болталось у него на подбородке, но он этого даже не увидел, только кричал, кричал, кричал на одной ноте, дергаясь в своих невидимых путах. Книга была безжалостна: — Предатель крови не заслуживал быстрой смерти. Мой брат, известный целитель, с помощью заклинаний и зелий своих смог привести его в чувство, притупить его страдания и одновременно тем самым продлить муку. Боль отступила, но не ушла, а на оставленное ей место вернулось создание, и Рон захлебнулся в потоке паники. — Мое лицо... Я... Как же... Он попытался сморгнуть кровь, но понял, что не мог моргать. Веки были сорваны вместе с остальной кожей лица. Его стошнило, и часть содержимого желудка оказалась на внутренней стороне его лица, на внутренней стороне его губ, которые он никогда не должен был видеть и чувствовать вот так. — Я собственноручно уничтожил его одежду, обнажив, отобрав у него последнюю гордость, — продолжала книга. Мантия затрещала и лоскутами осыпалась на землю, а вместе с ней — штаны и рубашка. Рон понял, что это его последний шанс. Полным отчаянья голосом он выкрикнул: — Акцио, фиал с ядом! — и стекло дернулось, фиал как будто немного подпрыгнул... но этого явно было недостаточно. Стоило попробовать еще раз, вот только у него уже не осталось времени. — И я же взял нож следующим, — с наслаждением сказала книга. — Нет! — вскрикнул Рон. — Ак... Акцио, ф... — Я вырезал змею у его сердца. Рон заорал громче. Он чувствовал движение лезвия так ярко, что без сомнений смог бы угадать в очертаниях змею даже без подсказки книги. — Эту часть его плоти я унес с собой на долгую память. Снова игра лезвия несуществующего ножа, потом — новая резкая уничтожающая боль. Рон запрокинул голову назад и завыл. По его бедрам текла моча, но он этого даже не чувствовал. Он чувствовал только свое лицо и свою грудь, только проникающую в само его существо боль, только новые надрезы, новые части тела, откуда кто-то невидимый срезал куски его плоти. Рон не услышал, как в кабинет кто-то вломился, не почувствовал, как чьи-то руки бережно подхватили его, не услышал, как зло зашипела под ядом книга, как чьи-то губы зашептали ему на ухо: — Мерлин, Рон, что с тобой? Рон, ты меня слышишь? Он моргнул, и понял, что его лицо снова было просто его лицом. — Книга обмана, — прохрипел Рон. — Я должен был... должен был это предвидеть. «Лучше бы мне просто оторвало руку», — пробежала и исчезла мысль.