It's Not Over

      Утро ворвалось в небольшую спальню внезапно. В порыве вечерней страсти они совсем забыли о шторах, и Алексию разбудил слишком назойливый лучик, что пытался посветить ей прямо в глаз. Она заворочалась и этим разбудила довольно чутко спящего Элайджу.       За завтраком, который приготовил заботливый Критчер, ставший опять видимым, Алексия поглядывала на своего мужчину и замечала, как тот слегка хмурит свои брови. Терпение никогда не отличало Поттер, поэтому она довольно громко поставила чашку на стол и без обиняков спросила:       — Что случилось?       — Хм…. Я даже не знаю с чего начать, Сиа. — задумчиво и глядя куда-то мимо нее, ответил Элайджа, рассеяно мешая ложечкой чай в фарфоровой чашке, что выставил сегодня на стол домовик.       — Начни с начала, потому что я начинаю слегка нервничать, а я этого не люблю.       — Хорошо. Началось все это пятьсот лет назад, когда Катерина Петрова уговорила одного из приближенных вампиров Никлауса, Тревора, слепо в нее влюбленного, дать ей его крови. После того, как Тревор напоил Петрову своей кровью, она повесилась в выделенных ей комнатах замка и очнулась уже вампиром, тем самым срывая планы моего брата, что тот строил на ее счет. Перед тем как сбежать, опасаясь того, что Ник банально вырвет ей сердце, она совершила то, что я не мог ей простить очень долгое время. Я искал Катерину везде, но каждый раз она ускользала, словно чуяла, что именно в этом месте ее ждут. Ее голова даже придумала инсценировать собственную смерть в гробнице Мистик Фоллс, но мои информаторы давали мне понять, что это лишь хитрый трюк. И вот вчера Никлаус привез мне ее, как какой-то сувенир, предварительно внушив, чтоб она не могла выйти за пределы одной комнаты моей квартиры.       — И тебя смущает тот факт, что моя, ну почти моя, убийца сегодня спала на твоей кровати, пока ты был здесь? — не скрыв некого ехидства в голосе, спросила Алексия.       — Нет. Меня волнует лишь твоя реакция на тот факт, что Катерина здесь, в моей квартире.       — Бекка протрепалась, что я не питаю к этой особе ненависти? Не отвечай, я и так знаю. Ну что ж, поехали, посмотрим на мисс Пирс и решим, что с ней делать.       В квартиру Элайджи они поднимались уже спустя полчаса, десять минут из которого ушли на ее переодевание и приведение себя в относительный порядок, что, если верить словам Элайджи, удалось ей неплохо. В гостиной, что была совмещена, как и у Алексии с кухней, сидел с альбомом Клаус. На журнальном столике стояла початая бутылка бурбона и стакан, а на диване с книгой расположилась Ребекка.       Едва они открыли дверь, Клаус поднял глаза от наброска и лишь кивнул входящим, что приятно удивило Алексию. Она была уверена, что после вчерашнего, брат Элайджи будет как минимум в бешенстве, а тут столь спокойная реакция….       — Она там? — спросила Поттер у блондинки, указывая на запертую дверь за которой, как она знала, находилась хозяйская спальня. В ответ вампирша лишь кивнула и тонко улыбнулась — она не переваривала Петрову на дух, и если б ей дали волю — вечность для Катерины была бы слишком мучительной. — Прекрасно.       Катерина лежала на кровати и рассматривала потолок, размышляя о том, как это она попалась на удочку Клауса, когда ее размышления прервал звук открываемой двери, и в проеме показалась худенькая девушка. Один взгляд на нее и Катерина с громким визгом отскочила к стене — это лицо запомнилось ей настолько, что даже иногда, очень редко, приходило в кошмарах.       Ее первое убийство….       Оно, как и первая любовь въедается в мозг и не отпускает, пусть и прошло уже пятьсот лет.       И Катерина, Кэтрин Пирс, жестокая стерва, что играла жизнями неосторожно влюбившихся в нее мужчин, потеряла самообладание и зашептала:       — Это не ты…. Я тебя убила…. Я тебя убила!!! Это не можешь быть ты!       Алексия лишь поморщилась. С недавних пор ее стали раздражать громкие визги. И она рявкнула, вкладывая в голос капельку магических сил.       — Заткнись, Катерина. — и помогло. Вампирша лишь раскрывала рот, с ужасом глядя на призрак, пришедший к ней из прошлого. — Сядь и молчи. Ты думала, что навсегда избавилась от меня, Катерина? Думала, что переступив через мой труп, отрезала свою память? Нет, Катерина! Память нельзя взять и выкинуть, иначе она вернется в самое неподходящее время.       Алексия невербально заперла дверь, чтоб им никто не помешал. Она лукавила, когда говорила Ребекке, что не ненавидит Петрову. Хотя, ненависти, как таковой не было. Было лишь презрение к той, кто отринула саму себя. Но поговорить и кое-что узнать хотелось, поэтому она и попросила Элайджу остаться в гостиной и отправилась одна.       — Знаешь, Катерина, я не испытываю к тебе ненависти. Нет… Мое чувство гораздо более прозаичное — презрение. Ты, которая считала себя венцом природы, такая жалкая, что вызываешь лишь презрение. Ты спокойно переступила через труп той, кто не сделал тебе ничего. Ты пожертвовала жизнями тех, кто был тебе предан, чтоб сбить со следа Элайджу и Никлауса, боясь их мести. И теперь ты сидишь в этой комнате, такая жалкая, такая одинокая и некому тебе помочь, некому тебя спасти и ты чувствуешь, как смерть, которой ты боишься больше всего, подкрадывается к тебе, тянет к тебе свои холодные ладони и вот-вот заберет тебя туда, откуда еще никто не вернулся. — и Алексия взглянула в карие глаза вампирши и произнесла спокойно. — Легилиментс.       Годы, прожитые вампиршей проносились мимо, пока Алексия не увидела то, что заставило ее интерес разгореться — девочка, дочь Катерины Петровой, рожденная вне брака и оставленная у родителей, которые поторопились сбыть бастарда с рук. Девочка, за чьей судьбой женщина наблюдала со стороны, а затем еще огромное количество потомков этой девочки и, наконец, Изабель Флемминг — последняя из потомков Катерины. Даже куцих способностей Поттер хватило, чтоб увидеть все это — женщина вообще не имела никакого ментального щита. Правда, откат, едва она выскользнула из сознания Пирс, настиг ее, но Поттер была слишком упряма, чтоб потакать своим слабостям, поэтому она встала и тихо вышла из комнаты, оставляя вампиршу, которой успела еще и кое-что внушить и это внушение, подкрепленное парой простеньких ментальных закладок было сильнее чем то, что делали Древние.       — Клаус, найди Изабель Флемминг и я помогу тебе снять проклятие. — успела прохрипеть Алексия, закрывая за собой дверь и сползла по дверному косяку, проваливаясь во тьму.       Забытье длилось всего пару часов, в течение которых Майклсоны успели несколько раз переругаться, а Элайджа едва не свернул шею Катерине, считая, что это она довела его возлюбленную до такого состояния — сдержанность отказывала ему, стоило только коснуться Алексии, что за несколько недель стала ему дороже остального мира.       Сидя перед спящей, что установила Ребекка почти сразу, стоило только перенести Поттер в ее комнату и уложить на кровать, Элайджа в который раз провалился в воспоминания.       Бездыханное тело лежало на кровати, куда Элайджа его перенес сразу, только обнаружил, а он сидел и держал Розмари за руку. В комнату тихо вошла Ребекка, из глаз которой беспрестанно текли слезы, словно желали высушить ее изнутри. Она потеряла близкую подругу, которая никогда не боялась ее, не заискивала перед ней, была честна и прямолинейна тогда, когда другие лебезили и старались создать о себе какое-то впечатление.       — Элайджа, Кол просил тебя прийти к нему — нужно решить вопросы с похоронами.       — Нет. — голос вампира, обычно ровный, сорвался и Элайджа закашлялся. — Я никуда не пойду. Если Колу что-то надо, он может прийти сюда или решить это с Никлаусом.       — Ник уехал. Хочет попробовать догнать беглянку и наказать ее. — голос Ребекки дрогнул, а слезу с новой силой заструились по щекам. Худенькое тело Розмари Кемптел казалось каким-то сломанным и незначительным на огромной кровати, которая еще помнила ее тепло. На спокойном лице не было ни единой краски, если не считать густых темных ресниц. Покрывало волос было рассыпано вокруг — никто не посмел убрать эти локоны под тяжелым взглядом Элайджи.       — Я не покину эту комнату, пока не придет время, Бекка. Так можешь и передать и Никлаусу и Колу.       И действительно, Элайджа не отошел от тела возлюбленной, пока братья — Ник вернулся ближе к вечеру — готовили погребальный костер, решив отдать должное языческой природе самой Розмари. Только когда все было уже готово, Элайджа поднял на руки такое легкое тело, что было когда-то вместилищем его любви, и вышел с ним во двор замка. Он сам переодел Розмари в черное платье, а волосы оставил распущенными Он сам возложил тело на костер и сам же первым поднес факел к сложенному костру, мысленно прощаясь и с ней, и с надеждой обрести счастье. Пламя вспыхнуло и взметнулось ввысь, скрывая ото всех тело Розмари Кемптел, а когда оно опало, то от девушки не осталось ничего, только небольшой, с кулак камень, что матово поблескивал в отсветах костра, откатившись к ногам Ребекки.       Следующие несколько месяцев слились в памяти Элайджи в один сплошной водоворот крови и смертей. Он гнался за Катериной, выслеживая ее как охотник, что выслеживает свою добычу, по пути вырезая и выпивая целые деревни. Впервые с момента обращения, контроль покинул его и жажда крови заполонила все его сознание, а рядом не было никого, кто мог бы вытащить его из этого безумия, ведь та единственная сгорела в пламени погребального костра, сложенного во дворе замка, который он почти привык считать домом.       Алексия вынырнула из своеобразного забытья так же резко, как и попала в него, и с удивлением огляделась – здесь ей еще просыпаться не приходилось. Спустя пару секунд вернулись последние воспоминания – разговор с Катериной-Кэтрин и сеанс спонтанной Легилименции. Теперь понятно, почему она лежит на широком диване, а рядом с ней сидит Элайджа, на лице которого написано одновременно и беспокойство и облегчение.       - Я дура. – спокойно констатировала Поттер, вглядываясь в тревожные карие глаза любимого мужчины. Да, любимого. Она впервые призналась в этом самой себе и стало как-то совсем легко и спокойно. Под его взглядом она сползла с дивана и села на колени, впиваясь в губы поцелуем, почувствовав, что ее вампир начинает понемногу отмирать. – Не вспоминай, любовь моя. Просто, не вспоминай.       - Эй! – раздался недовольный голос Клауса. – Мы, вообще-то здесь.       - А я думала, что ты уже ищешь Изабель. Кажется, тебе очень сильно хотелось снять проклятие. – и Алексия рассмеялась, переводя взгляд с одного из братьев на другого, которые сейчас сверкали абсолютно одинаковыми выражениями лиц. Правда, Элайджа был ошарашен обращением, а Никлаус – обещанием помощи, но сути дела это не меняло.