С самого начала

Шло третье января. Каникулы тянулись густой смолой и большой радости не несли юнице, что, взяв в руку простой карандаш, отрабатывала заклинание Колорум*. Хотя будем честными, она давным-давно разобралась с этими заклинаниями — ей просто нечего было делать. Отец уехал на срочный сверхурочный вызов в клинику, а мама отправилась разменивать деньги в Гринготтсе для Гермионы, которая завтра отправляется в Хогвартс. Обидно, конечно, что она не решилась отпроситься за дня три до начала занятий. Ей было бы гораздо веселее с Гарри и Роном, которые наверняка палец о палец на каникулах не ударили, чтобы поискать информацию о Фламеле. Но с непривычки или из чувства вины перед родителями, Гермиона решила, что останется дома до последнего. Все же, не так часто видят её Макс и Джин, чтобы красть их единственное время с дочерью. День тянулся и тянулся. Вечером вернулись родители, притащивших два больших пакета еды, которые едва ли выдержали свою тяжесть. Покупки стояли на столе, а рядом с ними был красный холщовый мешочек с магической валютой. Гермионе Макс лично положил деньги в сумку, чтобы не забыть их завтра утром. Вечером они перекусили и легли спать. В этот день почти никто не разговаривал. То ли из-за грядущего расставания. То ли от чувства, что девочка их растет и отдаляется от родителей быстрее, чем снитч улетает от ловца. А вот ранним утром никто не мог так сказать. Джин минуты не могла прожить без объятий с дочерью. «Доброе утро, Герм. Как спалось?» — присела на кровать еле проснувшейся Гермионы Джин и поцеловала ту в макушку; «Что будешь, дорогая?» — потрепав по пышной шевелюре сказала мать Гермионы и улыбнулась ей; «Сегодня так прохладно, надень кофту теплее» — обняла за плечи свою дочку мать и снова поцеловала в макушку с щедрым причмокиванием. — Жаль, папа на работе, — макая овсяное печенье в чай, говорила Гермиона. — О, не переживай, он подъедет к вокзалу. — Да? Тогда здорово, — воскликнула Герм и, наконец, откусила печенье. Но, как назло половинка упала в чай.

***

— Пап, купишь метлу? — шел Драко подле Люциуса вдоль красного поезда. — Зачем? У тебя есть метла, — равнодушно сказал Малфой-старший, бегая глазами по окнам вагонов в поисках того, где будет меньше людей. — Моя старая, ей уже два года. И лак у нее стерся, и… — Нет, Драко. Драко насупился. От обиды следующие слова вылетели сами. — Забини написал, что Поттеру подарили «Нимбус 2000». Этому придурку, а я со своим «Нимбусом 1999», — выпалил блондин. И, черт возьми, знай он, какое впечатление слова произведут на Люциуса, сказал бы их еще в начале каникул. — Поттеру? Зачем ему? — А, его Макгонагалл порекомендовала в команду и теперь он ловец. Хотя его Хагрид обыграть может, мне кажется, — с ядовитой завистью высказался мальчуган. Люциус, наконец, снизошел и посмотрел вниз на сына и как-то странно повел бровью и мягко ухмыльнулся. Это одобрение? Это недовольство? Или у отца какая-то идея? — Ловец, значит. Не переживай, Драко. И у Слизерина будет достойный игрок. Сейчас метла тебе ни к чему. Обучайся и к концу года получишь заслуженную награду, — снизошел его благосклонный тон, от которого юноша с довольной улыбкой глянул на отца и встрепенулся. Наконец, они подошли к наиболее пустому вагону. Люциус передал работнику поезда чемоданы и проводил Драко до свободного купе, где они привычно сухо попрощались. Драко разместился у окна, деловито взяв в руки «Пророка», закрепленного на стене специально для проезжающих. В этот же момент вагон тронулся и повез учеников навстречу новому семестру в Хогвартсе.

***

Полотно зимнего пейзажа растягивалось в сотни миль, оставляя отпечатком в памяти образы несчастно улыбающихся родителей. Гермиона устало отвела взгляд от окна и вышла в коридор, надеясь найти тележку со сладостями, но… не тут-то было. В начале вагона стояли Паркинсон и Гринграсс, усердно о чем-то споря. Герм быстро спохватилась и убедила себя, что дождется продавца у себя в купе и что не так уж сильно ей хотелось заесть чем-то сладким отвратное настроение. Тихо скрывшись в своем купе, она оставила небольшую щель и глядела на неё порядка нескольких секунд так, будто из нее должен вылезти боггарт. — … но мама сказала… — И что? — Сестра будет невесткой… — И что, что сказала? Мне… До невозможного раздражал Гермиону стук колес, который не давал ей расслышать все, о чем говорили слизеринки. Она прислонила ухо к щели так, словно оно точно выскочит отдельно от нее в коридор. Хм, а жаль, что так нельзя. — Мама сказала… — Ты надоела, Пэнси… — …не верю тебе! —…она будет невестой Драко! — точно в манере Малфоя растягивала нотки Дафна Гринграсс, и голос той был неприятный, надменный. — Ты мне не подруга! — вся в слезах взвизгнула Паркинсон — Это ты не подруга! — Дура! — Истеричка! Гермиона резко оторвалась от щели и шустро прыгнула на диванчик, больно ударившись головой об оконную раму. В этот самый момент с шумным топотом возвращалась Даф в свой вагон, оставив «любимую подружку» завывать у окна при тамбуре. Герм обернулась и только сейчас поняла, что они проезжают хилую деревушку в километрах десяти от Хогсмида. Она прильнула щечкой к холодному стеклу, рассматривая в дали огоньки знакомой деревушки и начала скорее собирать в небольшой кожаный портфель книги и перья со стола. Через двадцать минут поезд со скрипом и пыхтением остановился. За окном мелькали дальние огоньки «Зонко» и «Сладкого королевства». Впереди стояли частично пустые ларечки, а за ними — вокзал из красного кирпича, украшенный бенгальскими огнями. Часы на макушке крыши украшала плавающая вокруг фигурка фигуриста, а в здании играла рождественская музыка. Гриффиндорка вышла из вагона и медленно шла по перрону, вдыхая воздух, пропитанный сказочным очарованием. Гермиона загляделась на такую привычную и в то же время красивую магию, все еще витавшую здесь и не услышала, как сзади нее раздался скрип снега от ботинок, а потом резки удар в плечо и ехидное: — Смотри в оба, тупая, — выпалила Паркинсон, явно упивающаяся неловким положением Грейнджер. Но как только Гермиона пришла в себя и хотела уже что-то ответить, слизеринка умчалась вперед, все еще подрагивая плечиками. Не унялась после ссоры. Спустя полчаса девчушка появилась у замка. Она шла недалеко от Хагрида, а он напевал какой-то чудной мотив, топая-пританцовывая вдоль стен замка. — Так, а ну, идите сюда, — подзывая всех махающим жестом, горланил Хагрид, — так-так, отлично! Вот что, ваши вещи уже в ваших комнатах. И это… ваше счастье, на ужин вы не опоздали, — схватился за живот довольный Хагрид, — ну все, это самое… Профессор Макгонагалл Вас уже ждет у входа, — махнул Хагрид в сторону ближайшего к Большому Залу входу, где поджидала их темная высокая фигура декана Гриффиндора. Хагрид нелепо махнул Минерве в знак приветствия и оглядел каждую макушку подростка в толпе, шустро шагавшей ко входу в теплый, уютный замок. Где их ждал потрясающий ужин и теплые постели. Где Гермиону Грйенджер ждали ее друзья.

***

Эльфы превзошли самих себя. Малфой уплетал куриную ножку за ножкой, словно это последний ужин в его жизни. Он был ужасно голоден! А еще он чертовски замерз, и наливал бесконечно себе горячий чай с двумя кубиками сахара. Черт бы побрал его стоять на этом холодном перроне! Но ему жизненно необходимо было посмотреть на нее: на эти непослушные волосы, вываливающиеся из-под вязаной шапочки, на чудную улыбку, с которой она смотрела на довольно простенькое украшение скромного вокзала. Жаль, что все прервал угрюмый взор Паркинсон, чуть не поскользнувшейся на лесенке вагона. Та, к большому сожалению, увидела его и, как никогда, хмуро покосилась, словно он отобрал у Пэнси все номера «Ведьмополитена» с вкладышами запахов Амортенции. И чтоб её, эту ведьму, за то, как она грубо обошлась с Грейнджер. Пусть свои сопли при себе оставит, а её-то трогать зачем? — Драко, осторожнее, — фыркнула Дафна, усевшаяся как бы невзначай рядом с ним. Она отряхнула со своей мантии крошки хлеба, который Драко случайно уронил локтем на девочку. Но в ответ она ничего не услышала. Он лишь пожал плечами и принялся допивать лимонный чай. Вдруг он резко поперхнулся. Она прибежала к ним и в охапку обняла двух гриффиндорских придурков. Те стояли и также крепко обнимали ее, гладили по спине и что-то с улыбками на своих мерзких лицах спрашивали. «О, как дела, Грейнджер?», «О, хочешь мы расскажем, как просиживали свои вонючие задницы здесь? Это так интересно!», «Слушай, Герм, помоги с домашкой, мы тупые имбецилы и ничего не сделали.» — тараторил мерзенький голосочек в голове Драко. — Ох, Драко, ты в порядке? — тут же подскочила Гринграсс и начала его хлопать по спине. Драко невольно отмахнулся и покачал головой, мол её помощи будет достаточно. — Спасибо, я в порядке, — отрезал он. Как же Драко ненавидел эту красно-золотую компанию. Тем временем за гриффиндорским столом происходила оживленная беседа между приехавшими и оставшимися. Кто-то дарил не присланные подарки, кому-то рассказывали про дебош, которые устроили близнецы Уизли перед отъездом, но все списали на Пивза и тому страшно не поздоровилось от Кровавого Барона. А Гарри, Рон и Гермиона оживленно обсуждали свою неразгаданную тайну и думали, где бы найти на неё ответ.

***

И вот, шли недели за неделей. Февраль подкрался незаметно в школу Хогвартс. Елка уже не украшала Большой Зал, расписные, диковинные украшения в одну ночь испарились под легкой рукой Флитвика и Макгонагалл. Дети более-менее отошли от каникул и с головой вникали в учебную среду. Ужин уже полчаса назад как подошел к концу, а в зале остались маленькие кучки из студентов. Малфой, Крэбб и Гойл сидели за столом, обсуждая последние новости: отцы Гойла и Крэбба сейчас находились в Албании, якобы помогая Министерству с внезапно созревшим вампиро-оборотневским конфликтом, а на деле проводили не совсем легальные мероприятия, пытаясь раздобыть полезные «темные» артефакты и подорвать авторитет Фаджа, который в последствии с «грандиозным усердием» должен был вернуть отец Малфоя. Кроме того, Малфой-младший сдуру разболтал олухам о неизвестном плане отца, в котором как-то замешан Хогвартс и Поттер. Но дурачье, видимо, не приняло это всерьез. По крайней мере, не так как надо. И разговор об это быстро замялся. — Да, вы посмотрите на эту мордашку, — прыснул Малфой. Крэбб и Гойл подняли свои свинячьи глазки в сторону, куда смотрел Драко. А там с несчастным видом стоял Невилл Долгопупс и озирался по сторонам, словно что-то искал, — что-то потерял? Опять? — рассмеялся он, а за ним и его прихвостни. — Я, я-я, я… — заикался скромняга гриффиндорец и тут же пошел на попятную, когда главный слизеринец поднялся с места, — там моя жаба, — тыкнула палец под стол слизеринцев Невилл, пытаясь не потерять её из виду и при этом не упустить ожидаемую пакость от Малфоя. — Ж-ж-жаба? — переиграл Малфой Долгопупса и состроил жалобную гримасу, — давай помогу? Невилл удивленно вскинул брови, а потом поднял руки вверх, как бы говоря, что помощи не надо и он сам справится. — Не-не, я сам, спа-спасибо… — Чтобы поймать жабу, Долгопупс, надо действовать как жаба, — он вскидывает палочку, быстро изображает её формулу и произносит, — Локомотор Мортис! И в этот момент гулом во всем Зале раздается звук упавшего тучного тела Невилла Долгопупса. Кто-то разражается смехом, а кто-то вдалеке хмуро покосился в их сторону. Но никто ничего так и не предпринял. Невилл попытался встать, но безуспешно. — Попрыгай, Долгопупс. Жаба тебя признает и вернется, — рассмеялся Драко и, как подобает хорьку, поскорее решил слинять с места преступления.

***

Февраль был мягкий и на удивление теплый. Мальчишки все время пропадали на поле, потому что близился квиддич. Даже Гермиона, которая абсолютно ничего не смышляла в этой игре, переживала за Гарри не меньше, чем Оливер Вуд. И было за что волноваться, ведь не было ни дня на этой неделе, когда бы они не вспоминали о первой игре, когда метлу Гарри заколдовал Северус Снейп. И хотя она старалась не конфликтовать с преподавателями, относиться к ним с уважением даже в компании однокашников, даже в её лексиконе находилось пару грубых словечек на зельевара. Такой слепой ненависти к её другу она не просто не понимала, но и всей душой протестовала. Она сидела на каменной скамейке в главном дворике и перечитывала основные техники в зельеварении — как-никак скоро экзамены — «аж через два месяца!» — прогремела эта мысль голосом Рона. Гермиона приподняла уголочки губ и покачала головой сама себе, откладывая книгу в сторону. Глаза невольно устремились на светлое небо с небольшой проседью перьевых облаков. — Эй, Грейнджер! Твой шрамоголовый возлюбленный свалился с метлы и пишет завещание в мед. пункте! — крикнул Малфой, сидевший на противоположной стороне двора, туда, докуда солнечные лучи не доставали. Гермиона дернулась и уже начала собирать сумку, как в ясную голову пришло четкое осознание того, что Драко Малфой был все это время в поле ее зрения и веселил тупиц Гойла и Крэбба тем, что почки деревьев превращал в тараканов и отправлял в дальний полет на несчастных пуффендуек. Почему она неосознанно следила за ним, решила у самой себя не интересоваться. Слишком стыдно. Но приняв полный дерзости вид, она вздернула носик и сказала: — Врешь, Малфой. Драко покосился на дружков с заводной усмешкой и выпалил: — Да, кто ты такая, чтобы называть меня лгуном. — Будь уверен, даже гигантский кальмар завидует тому дну, на котором ты застрял, Малфой. Твои шутки и ложь… — Ради Мерлина, закрой рот, магла, — фыркнул он. — Кретин, — закатила Гермиона глаза и отвернулась от него, забирая сумку со скамьи. — Тупица, — парировал слизеринец. — Нич-то-же-ство, — по слогам выпалила Гермиона, глядя тому в глаза. А затем пошла в замок ни на секунду не желая оставаться с мерзким блондином. Мальчишка дрогнул губами и глазами полными злобой проводил выпендрежницу до входа. Вот так каждый раз. Он хочет подойти к ней и сказать что-то только бы услышать её голос, только бы почувствовать любую её эмоцию на вкус, в надежде что, как глоток бодроперцового, эта встреча даст их дружбе новую искру, но все шло не так. Малфой понимал, почему — еще бы она ему ответила милостью на пропитанные язвой слова. Однако все же не принимал того факта, почему она не может догадаться о смысле всех этих выпадов. И все же, каждый раз, когда он думал о Грейнджер, ему становилось немного жутко от грядущего года. Он понятия не имел, что хотел сделать отец. Добби, едва слышал о «плане господина Малфоя», немедленно аппарировал в другую часть замка под предлогом, что его зовет Нарцисса. Сама Нарцисса тоже молчала и говорила не лезть Драко не в свое дело, ведь «отец знает, что делает». Правда, звучала эта фраза неубедительно. Да и так, словно она саму себя уговаривала ей, чем его. Малфою хотелось рассказать все Грейнджер, но он не был глуп, да и к тому же боялся страшно, что опозорится с этой историей перед ней, ведь звучала она так же не складно, как и шутка про Поттера в больничном крыле. Мальчишка вернулся в подземелье, чтобы подготовиться к занятиям по травологии. День обещал быть наискучнейшим.

***

Незаметно подкралась игра Гриффиндора со Слизерином. Как всегда, накануне стычки и издевки между факультетами накалялись и едва ли их могли остановить штрафные очки Макгонагалл. Гермиона настоятельно просила мальчишек не лезть на рожон, но те, как гиппогрифы на мышей подманивались издевками слизеринцев. Особенно на зельеварении. Особенно перед Снейпом. Но шумная победа вмиг заставила прикрыть рты «зеленых». Кто-то из старшекурсников, конечно, шутил, что костлявого Поттера просто ветер подбросил, вот он и случайно на снитч и налетел, но толку от шуток, если факто остается фактом — Гриффиндор победил и был сейчас на первом месте. — Аш блевать хочется, — рассерженно фыркнул Гойл, смотря на поющих победную песню гриффиндорцев. — Расслабься, тут было без шансов. И так понятно, что это Дамблдор заколдовал снитч в руки Поттера. Старик помешан на этом придурке, факт, — презрительно дернулась щека Драко, который смотрел, как один из близнецов Уизелов подхватил Гермиону на плечи и скакал счастливый, как пони. — Да-а, — тупо протянул Крэбб, глядя куда-то в пустоту. Лишь бы ответить что-то. А в этот момент где-то за пределами замка Гарри Поттер подслушивал ошеломительный диалог Квирелла и Снейпа, поняв все с точностью да наоборот. Черноволосый парень влетел в гостиную Гриффиндора со скоростью «Нимбуса», только и поспевая выравнивать очки на носу. Гермиона первая увидела ловца гриффиндора. Она хотела уже выпалить слова поздравления, как их с рыжим Гарри едва в охапку не взял и потянул из гостиной. Гермиона и Рон поспешно скрылись за проемом и побежали в пустой класс. Три фигурки, скрывшиеся за углом, увидел Гойл, который только что отбирал у когтевранца две сахарные булочки, оставшиеся с ужина, и завидев тени даже испугался — не, дай Мерлин, это кошка Филча. Но никто не выскочил на лестницу с облезлым хвостом. Никто пронзительно не мяукнул. Гойл хмуро взглянул на первогодку, а тот без слов отдал две булочки и убежал в башню Когтевран. Гойл поднялся по лестнице, мирно стоявшей на своем месте и вскочил на этаж гриффиндорцев, в поисках мелькнувших теней. Никого не было. Мальчишка прошел по этажу, оглядываясь на проем с Полной Дамой и уже хотел было уйти, как кто-то пронзительно воскликнул. Кто-то был в закрытом кабинете. Грегори приложил ухо к закрытому проему и услышал резкое шипение и негромкие фразы двух ребят: — Тише, Рон — Не кричи! — это была Гермиона. Гойл сохраняя дыхание вслушивался в каждое слово, в надежде услышать что-то пошлое, но интересное, что бы потом можно было растаскать на сплетни по всему подземелью. — Снейп говорил про Пушка Квирреллу. Спрашивал его прошел ли… пса Хагрида… а тот не понимал… — как назло Поттер говорил все тише и тише каждую фразу. А у Гойла от напряжения заложило правое ухо, которым он прислушивался к гриффиндорцем, — … на чьей он стороне… дал ему время обдумать… Наступила тишина на несколько секунд и слизеринец испугался, что его услышали и отошел от двери. Но шагов с другой стороны слышно не было. Мальчуган решил больше здесь не оставаться и скорее вынырнул из этажа. Гойл бежал со всех ног в подземелье. И дело даже не в начале отбоя в замке. Мальчишка, кажется, сел на хвост любимчику директора, и ему позарез надо было поделиться этим с Драко Малфоем. Уж он-то найдет управу на гриффиндорского никчемыша. Пухляк-первокурсник тараном протиснулся через группки старшекурсников, что с кислыми минами обсуждали проигрыш, и ворвался в гостиную Слизерина. Малфой как всегда сидел недалеко от «правящей элиты» факультета, иногда ловя на себе лисьи взгляды старших девушек. Да, было в этом надменном малфоевском принце что-то больше, чем папочкино состояние. Им очаровывались как милым пушистым котенком, а он этим пользовался, используя свою детскую непосредственность и наивный вид в пользу своих шалостей. — Эй, Драко! — замахал Грегори толстой ладошкой, на которой еще остались крошки от булочек. Драко нахмуренно обернулся, и Гойл опустил руку и непонимающе дернул плечами, мол: «а что делать-то?». Блондин огляделся, а затем нелюбезно вздохнув, вскочил с кожаного кресла, которое тут же занял слизеринский загонщик. — Что, Гойл? Я занят так-то. — Это важно, короче, Поттер что-то подслушал и знает, что Снейп… Драко едва не подпрыгнул, услышав упоминание о крестном. Он тут же поднял вверх палец, огляделся, что поблизости никто ничего не услышал, а затем они отошли подальше от большинства, в ту часть гостиной, где в основном стояли стеллажи да книги. — Говори, Гойл, только тише, — блондин был на голову меньше Грегори, но тот, словно не осознавал своего превосходства и покорно кивал и выжидал, когда ему дадут слово. — Ну, это… пошел я взять пару булочек из Зала. А тупой Кромбер с Когтеврана взял их раньше. Я погнался за ним и… — Ты издеваешься? Причем тут Снейп и Поттер? — Да, ща, вот. Короче, Поттер вместе с Грейнджер и Уизли попытались спрятаться, но я их нашел и подслушал, что они болтали, — кажется, Грейгори был страшно горд за свое дело, — Поттер говорил про то, что слушал как Снейп наехал на Квиррелла, сказал ему выбрать сторону. Дал время подумать. Драко сощурил глаза и нахмурился, словно в его голове поселилась какая-то догадка. — А и он про Пушка говорил, типа какого-то пса Хагрида, типа его пройти надо, — чем больше Грегори говорил, тем больше Драко казалось, что тот объелся белладонны. — Че-ерт, это же элементарно. Вот, что задумал отец! — выпалил Драко, даже не «шифруясь», — Найди мне Винса, нам поговорить надо! После долгих поисков, оказалось, что Крэбб сидел под одним из гобеленов и с серьезным видом перебирал сладкие бобы, предполагая, какие из них вкусные, а какие — нет. Двое друзей его чуть в охапку не взяли, чтобы поскорее найти тихое место в их спальне, чтоб наконец обсудить новость. Они спустились по небольшой каменной лесенке и протиснулись в неширокий коридор, где располагались комнаты слизеринцев. Когда они нашли свою комнату, Малфой захлопнул за собой дверь и тут же начал, садясь на кровать. — Отец задумал что-то нечистое, я говорил, — глаза Драко шарили по полу, периодически смотря в сторону, — мне кажется, что Снейп с ним в заговоре. — Он же Снейп, — противно ухмыльнулся Крэбб, — зачем твоем отцу с ним связываться. — Не тупи, Винс, Снейп — самый близкий товарищ отца, я уверен, что отец руками Снейпа здесь работает. Я… мне кажется, что все это против Дамблдора. Гойл состроил наитупейшую удивленную мину и посмотрел глазками-бусинками на не менее глупого Крэбба, который хотел не то засмеяться, не то восхититься новостью. — Это Дамблдор, его так просто не… — Ты хочешь сказать, что мой отец — слабак, Винс? — с вызовом спросил его Малфой. Вдруг они замолкли. Недалеко от их общей комнаты кто-то прошел и каждому показалось, что их могли услышать. — Не, не, Драко, — спасительно поднял ладони Винсент и замотал головой. Драко, молча возмущаясь тупости товарища фыркнул и продолжил свою мысль. — Мое мнение таково. Снейп хочет устроить заговор и подначивает других преподавателей. — Нуу-у, не зна-аю, — все еще сомневаясь, протянул Крэбб. — Есть мысль получше? — Да, нет, — пожал он плечами. — Надо проследить за Снейпом, тогда мы все и узнаем, — уверенно выпалил Драко.

***

Весенние мартовские деньки летели на крыльях феникса, оставляя позади учебные недели. Ученики пробуждались от наскучивших серых пейзажей за окном, выходя гулять к Черному Озеру или на опушку, недалеко от домика Хагрида. Гермиона последнюю неделю писала эссе по применению слизи флоббер-червя в зельях и настойках и особенности трансфигурационных законов в средние века. Кажется, преподаватели втрое больше стали задавать студентам, будто соревновались к кому на занятия придут наиболее измотанные дети. Надо признать, что лидировали Снейп и Макгонагалл. Рон с Гарри отдавали должное Профессору Бинсу, на парах которого крепко спали под утомительную историю лже-вождя троллей, работающего на оборотней. Малфой тоже время не терял. Его вдохновила догадка о планах отца и из побуждения быть ближе к планам Люциуса, чтобы тот гордился проворностью и находчивостью сына, Драко не упускал шанс проследить за делами Снейпа. Но тот был черств как сухарь и едва можно было понять, что в голове у зельевара. Драко не намеревался его спрашивать, больно подозрительным казался его декан. Но в один из дней Драко пропустил занятия Флитвика из-за того, что чертов Крэбб вместо того, чтобы попытаться в воздухе закрутить лист пергамента, добился того, чтобы лист вспыхнул и упал на остальные конспекты слизеринцев, учинив на их ряду грандиозный сырбор. Драко обжег руку и спалил левую бровь, Гринграсс по дурости упала с сидения и ушиблась головой о голову Булстроуд, которая ходила теперь с синяком под глазом. В общем, в этот день гриффиндорцы смеялись как в последний раз. Мадам Помфри быстро отпустила его из лечебного крыла, отправив обратно на занятия, но ясное дело Малфой отправился в подземелье. И уже спускаясь вниз, услышал ритмичный стук каблуков. Снейп. Тяжелую ходьбу декана знал каждый, кто хоть когда-то выбегал из гостиных после отбоя. Северус ужасно любил прогуливаться по вечерним подземельям, а если он кого-то видел — нещадно отчитывал, да так, что слизеринцам легче было смириться с отнятыми баллами, чем с замечанием Снейпа и его наказанием. Драко быстро поднялся по лестнице и скрылся за углубление в стенке рядом с горгульей, которая тихо хмыкнула, но мальчишку не выдала. Зельевар поднялся наверх вместе с Макгонагалл, которые сдержанно, но с тревогой в голосе говорили о чем-то. Юный слизеринец наблюдал, куда поднялись преподаватели и направился за ними. Куда могли идти преподаватели во время пар? До звонка еще минут двадцать. Драко поднялся за ними, наблюдая с метров тридцати, куда те шли. Поднявшись на пустой и пыльный этаж, он услышал тяжелый, скрипучий звук и лязганье цепей. Где-то захлопнулась дверь. Куда они делись? Почему тут так… Морганова мать, мы на третьем этаже! Он осмотрелся из-за угла и добежал до метрового углубления в стену, да такого, словно здесь раньше стоял целый шкаф. Коридор ничем не примечательный, только здесь картин нет, доспехи рыцарей не дребезжат, а горгульи кажется не заколдованы. И свет приглушенный, прям как в библиотеке мэнора. Мальчишка простоял здесь меньше пяти минут, боясь сделать шаг, ведь прямо в этот момент могли показаться МакГи и Снейп, и ему бы не поздоровилось. Да и вообще, он вмиг проникся холодным ужасом от места, где оказался, а в голове заметались мысли — одна хуже другой — и деться он никуда не смог. — Послушайте, Северус. Это выходит за все рамки. — Минерва, Вы сами все видели — Пушок там все время один, все бывает. — Кровь свежая! — воскликнул нетерпимо Снейп, будто разговаривал с ней на другом языке. Вдруг стук каблуков прервался, а затем раздался демонстративный вздох. — Меня не интересуют ваши с Квирреллом отношения, не втягиваете меня в это, прошу Вас. — Причем здесь… — Северус, камень в безопасности, — настойчивый голос раздался во всем коридоре. — Нет, послушайте, профессор Макгонагалл, этот человек сделает много вещей, которые… — Профессор Снейп, пожалуйста. У меня выпускники готовятся к СОВ. Я не могу сейчас это обсуждать. Дождемся собрания. — Вы ведете себя попустительски, профессор. Я не стал бы попросту Вас тревожить, — настоятельно высказался зельевар, но это не подействовало на декана гриффиндора. Она кинула что-то вроде: «Встретимся на собрании» и скрылась за углом. Драко вжался в стену, молясь слиться с ней, только бы его не увидели. Он прислушивался к каждому шороху, в надежде, что Снейп сейчас уйдет. Но тот не торопился. Что-то гневно высказав, Снейп рыкнул, огляделся и, наконец, застучал каблуками в сторону лестничной площадки. Спустя минуты две из угла показался Драко, который пристально оглядывался, в надежде не попасть под взор стальных глаз деканов. И тоже скрылся с третьего этажа. На лестничной площадке, прям у входа в треклятый коридор сидела миссис Норрис и спокойно вылизывала лапу, словно говорила Драко: «Ну, наконец ты вышел, я здесь тебя сто лет жду». Малфой сглотнул, увидев её, а потому зло шикнул, в надежде, что кошка испугается и убежит. Но нет. Та подняла на него свои зеленые глаза и громко мяукнула. — Где моя девочка? — хриплый чертовский противный голос раздался с лестниц. Так быстро Драко еще никогда не бежал. Даже, когда впервые увидел Китайский Шар в Гринготтсе. Даже когда без разрешения зашел к отцу в кабинет. Он то и дело повторял себе под нос: «Нет, нет, нет…», в надежде, что Филч его не догонит. Но тот услышал быстрые шаги студента и пустился как ужаленный за мальчишкой. И кошка с ним. В последний момент раздался звонок и отовсюду стали появляться толпы студентов, среди которых слизеринец растворился.

***

— Крэбб, Гойл! — с рычанием воскликнул Малфой, когда вбежал в гостиную своего факультета. Двое сидели у камина, пока старшекурсники были на внеплановом занятии по трансгрессии, удобно расположившись на мягких подушках. Услышав свои фамилии, они подскочили, словно в мягкие точки им уперлось жало мантикоры. — Драко! Где ты был? Мы тебя везде искали. — Быстро в комнату, у меня срочная новость. Через полминуты они оказались у себя в спальне. Винс и Грег старались молчать, потому как ранее условились не злить Малфоя, у которого (он еще не знает) спален полностью конспект по заклинаниям. — Итак, я видел, что делает Снейп. Я говорил! Он собирает преподавателей против Дамблдора. Я видел, как он спорил с Макгонагалл и убеждал её в неправильности действий Дамблдора. Они пришли на третий этаж, недолго скрылись где-то, а потом чуть не накричали друг на друга. Только палочки не достали, — приукрашивать Малфой всегда был горазд. И снова эти тупые удивленные лица. Но на этот раз в них меньше сомнения, чем в прошлый. — На третьем этаже? Но что им надо на третьем этаже? — решился спросить Винсент. — Да, да, говорят, туда даже Кровавый барон не лезет, а он ведь призрак… ему-то что, — поддакивал Грегори. — Удивительно, но я согласен, Крэбб, — съехидничал юнец на манер своего отца, — наверно, Дамблдор что-то прячет там, и Снейп хочет это достать, что всем выдать тайну Дамблдора. Наверно, это что-то чертовски опасное, — повел он бровями и как-то зло улыбнулся, — и знаешь, что мне еще больше интересно, в чем замешан Поттер. Отец ведь говорил, как сказал эльф, это со шрамоголовым как-то связано.

***

— Мистер Малфой, останьтесь. Нам надо обсудить ваше домашнее задание, — раздался холодный голос Снейпа. Драко не подал виду, что испугался и даже удивленно ухмыльнулся друзьям, давая понять, что те могут быть спокойны и идти без него. Вдалеке сверкнул взгляд Грейнджер, что следила за ним не то с подозрением, не то с переживанием. Когда она закрыла дверь и зельевар с учеником остались вдвоем, Драко сглотнул ком. А вот теперь стало страшновато. — Что-то с моей работой, профессор? — старался он не нарываться, а потому без фамильярности сказал Драко своему крестному. Тот даже ухмыльнулся, но это не сильно изменило его настрой. Кажется. — Это предлог, Драко. Я по другому вопросу. Знаешь, дело в том, что ко мне буквально вчера днем подошел мистер Филч, очень обеспокоенный тем, что «какой-то светловолосый мальчишка разгуливал на третьем этаже во время занятий». Интересно. Не так ли? — У нас не мало блондинов, профессор, и я был у Мадам Помфри, — сразу же начал оправдываться Драко. Снейп снова усмехнулся и голос его зазвучал еще более увереннее. — А я тебе сказал в какое время это произошло? Утром, до обеда или во время «заклинаний» у вас? Я слышал об инциденте от руки Крэбба, и еще знаю, что ты ушел раньше всех из крыла. И ты сам себя только что выдал, Драко. — Я не… — Не надо мне лгать. Я не намерен долго обсуждать этот вопрос, но что бы ты ни увидел ты не должен разглашать. Надеюсь, ты еще не сделал этого? — взглядом-лезвием прошелся по мальчику зельевар. Слизеринец помотал головой, но ничего не сказал, — Отправляйся на урок, Драко. — покровительски отпустил его Снейп, кивнув на ответ юнца, который, вроде бы удовлетворил его. Малфой вышел из подземелья и натолкнулся на взгляд теплых карих глаз. Скорчив надменную мину, он посмотрел на Гермиону и прошел мимо нее. Гриффиндорская заучка раздражала его своим видом. Мисс-я-всё-вижу-и-всё-знаю. Не сомневаясь в мыслительном потенциале Грейнджер, Драко ощутил, что та действительно могла заподозрить его в чем-то. В чем-то, что являлось недопустимым. В чем-то, что сам Драко пытался разузнать.

***

Пасхальные каникулы всегда сопровождались веселыми песнями под гитару на главном дворе, соревнованиями по «плюй-камням» и зачарованными шоколадными зайцами, которые норовили выпрыгнуть из Зала во время трапез. Столы заметно поредели к началу каникул, а потому в замке было, где разгуляться и чем заняться, пока отсутствовали лишние пары глаз. Гермиона, Рон и Гарри вторую ночь подряд совершали вылазки и бродили по замку в надежде найти что-то интересное помимо зеркала «Ениалеж» и трехголового любимца Хагрида. Но самым интересным было только то, что Рон заметил, что на 6 этаже рыцари поют матерные частушки чаще, чем на других этажах. Для Драко эти каникулы предвещали классную поездку в Шотландскую резиденцию Малфоев и посещение частного концерта Селестины Уорлок, после которого должен был пройти званный вечер «серьезных» гостей. Драко впервые отправлялся с родителями на такое мероприятие и от того он чувствовал себя вдвое старше и вчетверо мудрее. Гордости ему было не занимать. За ней пришла какая-то уверенность, пусть и наивная, и умилительная, но все же. Кажется, Люциусу даже понравился т а к о й Драко. А что нравится отцу, то непременно должно оставаться. И вот, однажды вечером, на второй день каникул Малфой-младший решился поговорить с матерью, напомнить о их старом разговоре зимой, а заодно рассказать, что он узнал про дела отца. Как начать беседу он понятия не имел, а потому просто срубил с плеча, подобрав момент, когда Люциуса не было поблизости. — Я знаю, что задумал отец, мам. Нарцисса сначала непонятливо взглянула на сына, а затем мотнула головой и произнесла: — Прости, не поняла тебя. — Ну, про план отца. Мы говорили зимой и… Мисс Малфой побледнела в лице [хотя куда еще?], а глаза стали метать молнии. — Святой Салазар, что бы ты ни узнал, молчи. Умоляю тебя, — взгляд её пронзал, а голос дрогнул. Она с такой мольбой взглянула на него, что у Драко затаилось дыхание. — Мам, я просто спросил. Ты пугаешь меня! — взволнованно высказался Малфой и приподнялся из-за стола. — Драко! — Мама! — воскликнул настойчиво мальчишка и обошел стол, подходя к концу стола, где находилась Нарцисса. Женщина сдержанно выдохнула и потупила взгляд куда-то в угол, боясь проронить слезу, что предательски наплыла в уголок глаза. Её сын заметил это. А как не заметить, когда на бледной, фарфоровой коже появляется розовинка, а глаза поспешно моргают. — Ма-ам, — детское сердце тронула такая реакция, и всеми своими узами с матерью он чувствовал: что-то случилось. Нарцисса напугана. Только вот мать он не хотел оставлять вот так, раз уж решил копнуть глубже, довел её до этого состояния, — мам, я обидел тебя? Мам? — Драко поднял бровки домиком, все его волнение передавалось искристым, метающимся взглядом, коим он касался образа матери. — Все хорошо, Драко, все, — она всхлипнула. Так предательски и так явно, но не дала оборваться себе на фразе, — …хорошо, Драко. Драко, пожалуйста! — вновь она просит его. О чем просит? Что он сделал? Руки его окаменели, словно на них взвалился тот груз вины за слезы Нарциссы. Но что он сделал? Он ведь не понимает ничего! — Я… я, я… давай я эльфа позову? — Нет! Все хорошо, Драко, не надо никого звать, — и вновь этот холодный и спокойный голос, слегка выражающий в себе беспокойство. Только слегка. — Точно все хорошо? — Да, Драко. Я, просто у меня голова побаливает, — и нарочито её ладонь касается виска, а пальцы медленно начинают его массировать. Рукав её строгой мантии опускается и Драко видит синие пятна чуть ниже запястья. Мальчик хмурится, пытается приглядеться. — Кажется, ты ударилась, — он трогает её руку, исследует. Но Нарцисса отдергивает мягко руку и прижимает запястье к груди, потирая его. — Все в поряд… — Но ты ведь врешь мне, — уверенно заявил он. Откуда, черт подери такая уверенность и громкость в словах 11-летнего мальчика? Почему слова юнца так режут сердце этой сильной женщины? — Уйди, Драко. Уйди. — Ты мне не ответила! — ах, да. Его отец — Люциус Малфой. Точная копия своего отца. Нарцисса молчит. Ей не хочется спорить с сыном, особенно, когда он загнал её в угол без шансов выкарабкаться. У неё не было сил бороться с сыном, и не было сил давить на него. У неё в принципе больше нет силы бороться. — Если не хочешь говорить — не говори, но я скажу. Отец связался со Снейпом, да? И Снейп устраивает заговор против Дамблдора, чтобы директором стал отец. У директора есть тайна, которую Снейп пытается раскрыть, чтобы заставить директора уйти. Да? Я сам все видел. И что делает Снейп, и где прячет Дамблдор свою тайну. Миссис Малфой подняла на своего сына непонимающий взгляд, что еще сохранял красноту и соль, но все это как-то ушло на второй план. Теперь Нарцисса не понимала своего сына. — О чем ты? Причем здесь Снейп? Что ты видел? — Ну… недавно в замке я проследил за Снейпом и увидел, что он направляется на запретный для учеников этаж. Там была еще Макгонагалл. Они со Снейпом ушли куда-то ненадолго, а когда вернулись, то очень разругались. Снейп говорил, что Макгонагалл безответственна, что какая-то псина Пушок охраняет что-то и там была кровь, а она этого будто не замечала. Я думаю, Снейп с отцом пытаются разгадать тайну Дамблдора. В голове Нарциссы пролетали сотни мыслей и отвечать сыну она не торопилась. В принципе, не знала, что ответить. Да, Люциус ненавидел Дамблдора за его политику и отношение к маглам и полукровкам, но образ старца в голове женщины всегда был светлейшим, ей не мыслилось, что директор Хогвартса хранит в замке свою «кровавую» тайну. А тогда что-же? — У вас во дворце никто не пропадал? Не было подозрительных историй? — Что? — Малфой даже усмехнулся, — Нет, там безопасно. Ты сама говорила… — Да… да. — Мам, ты же мне это хотела рассказать? Отец ведь это задумал? — Всё совсем не так, Драко, — «язык мой — враг мой». Моргана дери, зачем ты ляпнула это, Нарцисса?! — Снейп не в заговоре с отцом? — и он понять не мог: ему стало легче от этой мысли или тяжелее? — Драко, не забивай голову, ты еще мал. Драко промолчал. Он уже и не знал, что сказать матери — та была непробиваема, как стена, так еще и постоянно отнекивалась. Такого никогда не было. Нарцисса всегда была честна с Драко: даже когда было плохо или грустно, она честно ему говорила об этом. В отличие от Люциуса, у которого вечно одна и та же мина. Наверно, если за окном взорвался рог взрывопотама, Люциус и бровью не повел бы. В общем, внутри Драко затаилась обида и злость, которая требовала выйти наружу. Он не боялся проявить эти чувства перед матерью. Она сама научила его быть таким. Быть ч е с т н ы м к самому себе. — Хватит! Я не маленький, чтобы так говорить со мной! Я узнал то, чего тебе даже и не снилось, но ты все равно не веришь мне! — Драко, тебе такое знать не нужно. — отстраненно произнесла Нарцисса, все еще настаивая на своем. Но Драко был неугомонен, и этот ответ его абсолютно не устраивал. — Ты думаешь я вру или не доверяешь мне? Это все из-за школы, да? Я уехал и ты забыла обо мне. Ты… разлюбила меня, — вдруг, как-то вот так выпалил юнец. Он и сам не хотел этого говорить, но язык работал впереди сознания и выдал его глубинный страх. Совсем-совсем глубоко обитавший, где-то под тенями тысячи мыслей, идей и проблем Драко. И сейчас, он не только сказал это матери, но и сам себе признался в том, что боится этого. Ему захотелось убежать, спрятаться в уголок и накрыться плотным покрывалом, чтобы никто его не нашел, но он стоял перед Нарциссой как вкопанный, со слегка подрагивающимися пальцами на правой руке. Нарцисса же вдруг стала самой тишиной. Вся суть разом оборвалась и она всматривалась в Драко так, словно ей это было жизненно необходимо. Сжав пересохшие губы, она медленно закачала головой. — Что ты, сынок? Я… ни на секунду, Драко, — руки её потянулись к Драко, крепко обхватывая трясущееся тельце. Драко заплакал вместе с ней. Она сидела на обитом лакированном стуле, а он стоял рядом и всхлипывал, вжимаясь в плечо Нарциссы, пряча взгляд в аккуратных белокурых прядях. — Я люблю тебя, люблю! Люблю, очень! Сильно-сильно, Драко. Прости меня, ради Мерлина! Я не знала, — оправдывалась женщина и все теснее прижимала к груди свое чадо. Драко только и говорил ей шепотом, что «все хорошо», «я тоже виноват», «я тоже люблю тебя». И в этом мгновении они оба пропали, как обреченные на вечное несчастье и счастье друг друга. Но мальчик все же первым решил оторваться от теплых объятий матери.

***

— Гарри, уймись и лучше почитай зельеварение, — резко хлопнув книгой, выпалила девочка с непослушными кудрями. — Я решил навестить Хагрида, вы со мной? Рон тут же приподнялся с дивана, на котором неприлично растянул ноги, и как-то ожил в глазах. Он был всегда «за» любую движуху, кроме голодовки. И учебников. Мальчишка спрыгнул, натянул теплую толстоватую, немного нелепую бежевую кофту и сказал: — Я готов. Когда идем? — Э-э, возьму свою одежду и… — Опять попадетесь на Филча? Патил до сих пор вам эти 30 баллов вспоминает. — Вечно ты недовольна, — протянул уныло Рон. — И не права скажешь? — Мерлин, да, что такого? Мы будем под… — Тихо, Рон! — шикнул Гарри. — Я без вас, ребята. Мне еще двигательные чары повторять. И тебе, Рон, не помешало бы. За тебя я не сдам практику, — посмотрела она на Рона, словно в нее вселилась Макгонагалл, от чего того передернуло. Но он фыркнул, закатив глаза и сказал, что-то вроде: «Да, все в порядке будет» и поднялся за Гарри к ним в комнату. Через несколько минут Гермиона проследила наставническим взором за черной и рыжей макушкой, скрывшейся за картиной, и покачала головой, думая о своем. — Драко с Асторией помолвлены ведь, и… — Гринграсс? — бесцеремонно перебила свою собеседницу Браун. Парвати и Лаванда увлеченно сплетничали о разлетевшейся новости, которой так хвасталась не столько сестра Астории — Дафна, сколько ее подруга Миллисента. Гермиона, полностью потеряв концентрацию при имени Малфоя, пододвинулась ближе к Парвати и Лаванде, что сидели на полу у камина. Лаванда заплетала косичку подруге. — Да, но многие говорят, что они после пятого курса захотели свадьбу сыграть. Только тайно. Они такие милые, — пролепетала вдохновенно индианка. — Ой, эта Астория… Она мне не нравится, очень высокомерная и неразговорчивая, Драко со скуки помрет с ней. — Нуу, наверно. Но я также слышала, что Драко все еще любит Пэнси. И что Пэнси очень поссорилась с Дафной из-за сестры. Ну, так Миртл рассказала. Гермиона вслушивалась в их разговор, перебирая в голове пары Драко и представляемой Астории, Драко и Пэнси, но обе эти мысли вызывали у неё отвращение и категорическое неприятие. «Хотя, это полностью его дело, а не мое. Мне все равно.» — оправдывалась она перед собой, но мысли о слизеринце были сильнее. — Малфой терпеть не может Паркинсон, — вдруг выпалила Грейнджер. Причем так, словно преподаватель сказал классу немедленно сообщить ответ на сложнейший вопрос. И только, когда она поняла свое неловкое положение, то немного сдулась, — ну… я слышала об этом. Да, и это видно, — пожала плечиками девочка, глядя на подозрительно взирающую Лаванду Браун. — И что? Паркинсон больше подходит Драко, мне кажется. — Какая разница, девочки? — вдруг объявилась Парвати, — Мы с Падмой недавно обсуждали, она так вообще задалась вопросом, зачем было отменять помолвку с Пэнси и договариваться с Гринграссами. Как бы… Паркинсоны, вроде пообеспеченнее. Да, и Драко больше с Пэнси дружит. Гермиону чуть дернуло, и она не смогла скрыть недовольную гримасу при упоминании темноволосой слизеринки. — Ревнуешь, Герм? — хихикнула Браун, — ты дружила с Драко, вначале года вас видели. Девочки рассказывали, — кивнула она недвусмысленно на сестру Патил. — Что? Нет, мне плевать на него. Он лгун и задира. — И все равно, ты дружила с ним, — переигрывала Лаванда. — Какая разница, Лав? Малфой тот еще жук. Он бы обижал Гермиону, если бы они дружили. Крэбб и Гойл тебе бы дышать не дали своими тупыми шуточками, — обратилась Парвати к Гермионе. — И семья бы не допустила дружбы с маглой, верно, Пат? — вновь задела за живое Браун Гермиону. Гермиона же не выдала своего недовольства и агрессию к Лаванде придержала при себе. Лишь цокнув языком, нелюбезно улыбнулась и ответила: — Конечно, ведь гораздо проще управлять двумя подпевалами, чем общаться на равных? Ладно, спасибо за вечер. Я пойду, — решив поскорее закончить этот неинтересный разговор, Гермиона поднялась с кресла и направилась в сторону спален, чувствуя на себе взгляд двух недоумевающих подружек.

***

Второй вечер каникул в доме Малфоев. — Мам, я ведь могу любить? — Да… — неуверенно отвечает женщина, — конечно. — Любить ведь это не плохо? Это не жестоко? — Нет, дорогой, почему ты спрашиваешь? — поглаживая светлую макушку, спрашивает статная женщина, усевшаяся на шелковых простынях в спальне сына. — Значит, неважно, кого ты любишь? Любить можно кого угодно, и это не навредит никому. — Драко, конечно… — осеклась Нарцисса. «Любить кого угодно?», — конечно, любить это хорошо. Любовь творит магию, любовь всегда рядом с добром — рука об руку. Но иногда есть вещи сильнее и важнее любви, стоящие нам жизни, жизни наших детей и поколений. Нам приходится возвращать дань жертвой выбора. Но Драко потерял нить еще на первых словах Нарциссы и готовил себя задать давно терзающий его вопрос. — Значит, мне не запрещено любить, например, маглу? Нарцисса грустно рассмеялась и мысленно поставила себе план увидеть эту девушку, чтобы понять, о ком так часто говорит Драко, и кто стала настоящей конкуренткой Астории Гринграсс. — Любовь же всегда вместе с добром. А добро побеждает. И справедливость. Ничего плохого нет в любви к Грейнджер. — Дорогой, ты не понимаешь. Не все в этой жизни дается так просто. Ты получишь от этой жизни все, что захочешь: любые подарки от нас с отцом, любые игрушки — любую прихоть тебе выполнять. В будущем ты станешь серьезной персоной, с которой будут советоваться, ты будешь управлять семьей нашего рода, но так просто ты не получишь всего этого, если позволишь дать себе слабину, выберешь сам, а не сделаешь по древнейшему закону наших семей. Это важно. Услышь меня, пожалуйста. — Мама, а ты любишь? Меня? Отца? — Дорогой, я люблю тебя так сильно, что готова отдать жизнь ради твоего счастье. — И ради папы? Нарцисса промолчала. Вот как-то случайно. Но язык её не повернулся ответить, не хотелось врать самой себе. И также мысленно не хотелось врать сыну. — Я люблю нашего папу, Драко, — тепло улыбнулась она. Но с уголка глаз капнула слеза, — он хороший человек. Щедрый, разумный… никогда нас не обидит, — в этот момент она спрятала ладошкой лицо и прерывисто вздохнула, стараясь скрыть следы накатившихся эмоций. — Почему ты плачешь? — задал мальчик вопрос. Но ответа не получил. Цисси помотала головой, приходя в себя, а потом мягко встала с постели и отвлеченно пролепетала: — Драко, я пойду. Очень устала и… не нужно тебе меня видеть такой. Я люблю тебя, сынок. Спокойной ночи, — поцеловала она в макушку сына, по которому так скучала все эти месяцы и еле оторвала его от груди, заставляя себя покинуть его комнату. Драко ничего не понял. Точнее, все было для него элементарно, но мать увиливала от всех его вопросов и в голове затаивались сомнения, смятения и недовольство вперемешку переживаниями. И кто-то скажет: Как так? Маленький ребенок не может столько чувствовать. — Может. И дети чувствуют, тоскуют, пропускают через себя печали родителей и близких в сотни раз интенсивнее, в сотни раз ярче. Но юное тельце, юное сознание не успевает осмыслить все пылающие вокруг события, врезаясь куда-то глубоко в подкорку. Прячась до того момента, пока воспоминание не полоснет острыми когтями по этой ране, заставив признаться себе в скрытых, потаенных страхах, так усердно забитых и скрытых под тенью любви к родителям. — Добби, — шепотом позвал Драко эльфа. Но тот не пришел. И через минуту. И через две минуты тоже. Тогда мальчик встал к подоконнику, где стоял графин с морсом и пара сэндвичей, оставленных Нарциссой, и чуть не столкнулся с аппарировавшим домовиком. — Добби, задержался. Добби просит прощения, Добби разговаривал с господином Малфоем. — Привет, — отшатнулся Драко, увидев, что стоит на длинных костлявых пальцах эльфа. — Добби рад видеть Драко Малфоя, Добби скучал и чаще всех убирал в комнате Драко Малфоя пыль, — улыбнулся тот какой-то уставшей, но искренней улыбкой. — Спасибо, — усмехнулся Драко, — Добби, расскажи мне, что было дома, пока я учился? Только не уходи, ясно, — уточнил Драко, — …пожалуйста, — добавил он, думая, что лучше не давить сейчас на эльфа. Эльф захлопал огромными глазами и даже приоткрыл рот от удивления-восхищения. Кто не знал, сказал бы, что Добби только что дали свободу, от того он т а к взирает на сына хозяина. И, действительно же, домовик скорее всего аппарировал, как ранее приказывал ему Люциус в случае подобной ситуации, но д о б р о т а и уважение, которое проявил к нему Драко, по мнению Добби, бесценны. Аппарировать он не стал, но и не говорил ничего, пока слизеринец не настоял. — Ну же, Добби? — Хозяин Люциус не хотел бы, чтобы Вы знали, сэр. Хозяин бережет покой сына и приказал даже его супруге Нарциссе Малфой молчать. — О чем? — тихо вопросил мальчик, и даже наклонился к эльфу. — Я… я не могу, сэр, — уголки губ эльфа упали и тот активно начал мотать головой. — Добби… я тебя очень прошу! — как-то неприятно было говорить мальчику в таком тоне с эльфом, но любопытство и беспокойство за маму брали свое. — Миссис Малфой благородно поступила, когда узнала, что Добби выдал тайну. Добби очень ценит миссис Малфой, сэр. Драко молчал, только пристально вглядывался в образ существа, боясь, что тот решит испариться. Но он не уходил. — Добби слышал, как хозяин разговаривал с книгой. Все время писал в неё что-то. — Что за книга? — Добби не знает, но ему показалось, что книга абсолютно пуста, хотя хозяин Люциус много в нее писал. Зачарованная книга, — с каким-то благоговением и каплей испуга пролепетал эльф, — Добби увидел эту книгу у хозяина первый раз зимой, когда юный Драко Малфой приехал домой, — эльф сглотнул, — Тогда вместо Добби с хозяином пошла Эффи, но она совсем ничего бедному эльфу не рассказывала. Добби следил за хозяином. Хозяин после зимы стал очень болеть. И однажды случайно Добби перенес книгу, убрал на полку с тумбочки хозяина. Хозяин страшно разозлился! Хозяин обжег лично пальцы Д-добби и приказал пойти бедн-бедному Добби провести ночь среди Гиппогрифов, которые всю ночь клевали Д-до-Добби, — хныкал во всю несчастный эльф. Драко передернуло от этого рассказа. И еще больше он ужаснулся от такой жестокости. Отец бывал несправедлив, да. Часто подпинывал Добби, строго наказывал, но не доводил до крайностей. Ему был дорог преданный слуга и все это знали. И травить жизнь хоть и никчемного, но верного существа он бы не стал. — Добби… — Все хорошо, сэр. Добби вылечился. И Нарцисса Малфой ему помогла. Хозяйка тайно подлечивала раны её слуги, но однажды это увидел Люциус Малфой. Добби так стыдно! Добби не хотел, чтобы его хозяйка пострадала, — тот опять начал плакать, даже сильнее, чем прежде. Из маленькой груди доносился грудной вой, большие капельки слез мочили зеленый напольный камень. Мальчик уселся на кровать и не прекращая смотрел на подергивающуюся фигурку эльфа, что костлявыми кулачками утирал слезки. — Хозяин Л-Люциус очень…очень сильно ругал хозяйку. Так сильно, что оставил синяки. А потом… потом такая ярость! Такая-я, так-кая бо-оль, — взревел Добби, — хозяин кричал, что его все предали. Хозяин Люциус кричал, сильно кричал, а потом резко вдруг… как ничего не было ушел к себе. Его три дня никто не видел. — Он бил маму? — губа Драко задрожала от гнева и злости на Люциуса. Он вжался в простыни и одним только взглядом выпытывал подробности истории, — из-за того, что он п…помогла тебе? Эльф кивнул и вжал голову в плечи. — Но потом хозяин очень сожалел. Так сожалел! Добби видел, как хозяин Малфой скрывается от своей жены. Добби думает, что хозяину стыдно. 20 апреля 1992 года. Малфой-мэнор. Кухня, хранилище. — Та-ак, Добби, — мягкая рука держит неуверенно палочку и проводит ровные, плавные линии вдоль колотых царапин и глубоких порезов на спине. Вслед за палочкой царапины слабо, но начинают стягиваться, — я постараюсь облегчить боль, Добби. А потом ты поправишься. — Хозяйка, кхе-кхе, миссис Малфой бесконечно добра, кхе к Д-добби. Нарцисса молчит, продолжая твердить формулу, залечивающую раны, но та очень сложно поддавалась палочке женщины. Дверь главной кухни скрипнула. Раздались строгие, размеренные шаги. Двое, скрывавшихся в хранилище замолчали. Кажется, биение сердца обоих приостановились. Но пришедшему не помешало это догадаться, что те были здесь. Дверь щелкнула и из неё выглянуло серое лицо, украшенное бессонными кругами под глазами, налитыми красным от недосыпа и нервов. Как его все достало! С ним играют в кошки-мышки, испытывают и смеются за спиной. Даже в семье ни сын, ни жена не уважают, не ценят его в е р н о г о слова. А он им добра желает! Добра, мать твою! — Что это значит?! — Люц… — Заткнись! — свирепо выпалил мужчина, — Эффи! — крикнул он в пустоту. Но в эту же секунду прямо перед ним образовался хиленькая эльфийка. Тот ни на секунду не прервался, не стал ждать ее слов приветствия и продолжил, — отправить эльфа в клетку! Без еды и воды! Я позже разберусь с ним! Эффи преданно кивнула и пошла к Добби, еле-еле стоявшему на ногах. Нарцисса отпрянула от нелепого существа и попятилась подальше от Люциуса, но тот стремительно подошел к ней, крепко схватил за запястье и треснул пощечину. — Опять! Ты опять не слушаешь меня! — Люциус, это не ты! Люциус, пожалуйста, Лю, — еще один хлопок. Эльфы даже застыли на месте, не в силах пропустить этот ужасный момент. Но потом Эффи пришла в себя и немедленно вышла из хранилища с Добби. В одну из недалеких подсобок, где висела простая клетка в полметра длиной и шириной, с шипами снаружи и на одной из сторон внутри. — Когда это прекратиться? Люциус, это не ты! — Я делаю все для нашей гребанной семьи! Морганова тварь, почему я заслужил к себе такое отношение, а?! Тебе мало денег, тебе мало достатка? — Любовь, Люциус! Ты забыл? — не унималась кричащая женщина, что выпуталась из его рук и держала дистанцию метра три от разъяренного блондина. — Ах, ты сука! Я не давал тебе любви? А ты ее заслужила? Заслужила, а?! — вопил он на повышенных тонах так, что голос его на верхних нотах срывался. Мужчина выхватил палочку, и направил на жену, — теперь ты будешь более послушной и верной! — Люциус, не надо… снова, н-не надо, это дневник! Это чертов дневник! — глотала она слезы, выставляя руки вперед. Моля мужа о помиловании. — Круцио! Ты достойна этого, Нарцисса! Получай! Круцио! — с новой силой он вбивал в хрупкое тело женщины заклятие. Давящий, распирающий каждое сухожилие и каждую клеточку тела, крик раздался в холодных стенах подземелья. Омерзительный звук гортанного вопля надолго запечатлится в памяти обоих. Но пока Нарцисса царапала мерзкую, приносящую боль кожу, пыталась вырвать крик из глотки и стачивала ногти о гранит под ней, чтобы почувствовать другую боль. Не эту. Другую. В какой-то момент палочка мужчины заискрилась, словно противостояла заклятию. Рука Люциуса окаменела и под невидимым напором опустилась, а он испуганно смотрел на неё и в глазах его появлялся ранее пропавшие блики, какая-то осмысленность, ранее заглушенная животным инстинктом. В хранилище затих истошный грудной вопль, и женщина, что до крови поцарапала себе шею и предплечья вдыхала хрустальный воздух, колющий легкие. Под кожей растворилась лава, заменив собой «щекотку от песка». Боясь поднять глаза на своего мучителя, она смотрела прямо, все еще лежа на боку, на испачканном мукой и сахаром, камне. Где-то раздался протяжный, рыхлый вдох. Сам воздух шепнул повинные слова. «Это не я. Я не хотел» Черная кожа туфель мелькнула в слабом свете хранилища. Скрежет двери. Хлопок. И хозяйка дома осталась в этом грязном и холодном хранилище одна. Наедине со своими страхами и опаляющим каждый нерв воспоминанием.