Ночной ворон и Принцесса осуждения

Фишль совсем не могла уснуть. Она чувствовала себя такой напряженной. Несмотря на то, что она знала, что это все еще был всего лишь Оз, ощущение настоящего человеческого тела, которое так отличалось от того, в котором обычно спал Оз, было… странным, если не сказать больше. Не то что бы это было так уж плохо… но к этому очень трудно привыкнуть. Казалось, она лежала там несколько часов, но, может быть, это были всего лишь несколько минут. С закрытыми глазами ей казалось, что она может слышать каждый звук поблизости — от ровного дыхания Оза до хриплого смеха старых приключенцев, рассказывающих истории в гостиной. Время от времени она слышала шаги, каждый раз с тревогой полагая, что это Сайрус — или, что еще хуже, ее собственный отец — пришел отругать ее за дерзость привести мужчину в ее постель. На самом деле, Сайрусу было бы все равно… и у ее отца не было бы причин посещать гильдию так поздно ночью, несмотря ни на что. Не говоря уже о том, что она была взрослой и уж точно достаточно взрослой, чтобы принимать собственные решения в таких вещах. Но эта мысль все равно пробралась в ее разум. «Ты взрослая. Это платонически. Ты взрослая. Это платонически», — подумала Фишль, отчасти надеясь, что повторение этой мантры поможет ей уснуть. Однако оказалось, что это не работает. Она со вздохом открыла глаза, уставившись в потолок. Возможно, если она внимательно осмотрит каждую резную потолочную панель, то сможет успокоить свой разум и отбросить мысли о том, что могут подумать люди. Фишль никогда не интересовалась историей этого здания; это никогда не казалось ей важным. И, пожалуй, не слишком интересным. Но потолочные панели, наполненные изображениями гор, ветряных вихрей и плывущего города, казалось, имели какое-то давно забытое значение. Чем больше она думала об этом, тем сильнее сон стягивал ей веки, и она медленно закрывала глаза, представляя себе давно утраченное назначение комнаты, в которой теперь жила. Вихревой пурпур ее сна казался одновременно знакомым и незнакомым — как будто она вошла в старую спальню, теперь лишенную всех личных штрихов. Пустое место, наполненное воспоминаниями. Она повернулась, чувствуя, как пурпур тянет ее, как настойчивое речное течение. Оно хотело, чтобы она двигалась вперед. «Не оглядывайся, — казалось, говорило оно в своем напоре, — следуй за мной». Но что-то позади нее… это было важно. Она что-то там оставила, не так ли? Она должна была пойти и вернуть это. Пытаясь пробраться сквозь пурпурный блестящий водоворот вокруг ее ног, она оттолкнулась от потока, который начал набирать силу тем больше, чем настойчивей она пыталась пробиться через него. Она увидела это вдалеке… что-то… кого-то? «Оз..? Это ты?" — нерешительно позвала Фишль. Фигура не двигалась и не реагировала, за исключением слабого мерцания их силуэта. Затем во вспышке электроподобной энергии они исчезли. Фишль чувствовала, как сильно бьется ее сердце. Чувство стеснения, как будто ее медленно связывала змея, переполняло все остальные чувства. Что-то в исчезновении фигуры было очень, очень неправильным. Неправильно, как дверь без дома. Неправильный, как тень без заклинателя. Как будто произошло какое-то ужасное бедствие, что-то настолько большое и всеохватывающее, что ни один человек не мог надеяться противостоять его причине. «Оз?» — прошептала Фишль, надеясь, что она во сне. Оз уже вытаскивал ее из снов, когда она не могла с ними справиться. Где он был? Она звала снова и снова, теряя самообладание с каждым оставшимся без ответа вызовом. Оз? Оз. Оз. Озвальдо! Оз! "Пожалуйста!" Фишль закричала: «Пожалуйста, Оз, вытащите меня отсюда!» Она чувствовала жар и давление слез прямо перед глазами, каждый вздох все больше и больше походил на всхлип, и она боролась с желанием раствориться в них. Оз скоро будет там. Рядом с ней. Как и всегда. Он должен был быть. Он обязан был. Он существовал. Он был настоящим. Реальнее всего на свете. Верно? «ОЗ!» Оз проснулся рано и все еще находился в этом странном человеческом теле. Он и не ожидал ничего другого, но было бы облегчением обнаружить, что проблема его принцессы оказалась бы решена буквально за одну ночь. Она лежала рядом с ним, слегка нахмурившись, судя по всему, от того что ей снилось. Он потянулся, чтобы коснуться ее щеки — или, по крайней мере, так ему показалось, — но когда его нос коснулся ее лица, он понял, что его вороньи инстинкты взяли верх. Тыкаться в нее своим клювом было невероятно нормально в его обычном состоянии, но он понял, что у нее, вероятно, будет совсем другое впечатление от такого же действия, исходящего от человека. Он поморщился, откинулся назад и вместо этого сознательно двинул рукой. Поглаживание ее щеки было лучшим способом осторожно вывести ее из беспокойного сна. Клюв или пальцы, Оз был уверен, что это не имело большого значения. И все же… она не проснулась. Ее дыхание было глубоким и ровным, но с каждой минутой выражение ее лица темнело все больше. Он наклонился ближе, когда увидел, что ее губы начали двигаться. Сначала она не издавала ни звука, только редкие резкие выдохи или икающие вдохи. Оз понятия не имел, что с этим делать, кроме того, что она, должно быть, расстроена во сне. Но как ее разбудить? Он думал о том, какими же его варианты могут быть, чувствуя, как у него замирает сердце, когда он наблюдал, как выражение лица Фишла менялось от ужаса до какой-то смеси страха и печали. Он попытался позвать ее, пока она хныкала, сначала по титулу, потом по имени, но не получил ответа. Наверняка это был не какой-то магический сон… С тех пор, как она приняла зелье Лизы, с ней не случилось ничего ненормального, а с тех пор прошло уже столько времени. Но у него никогда не было проблем с тем, чтобы разбудить ее, особенно от дурного сна. Она всегда так сильно хотела избавиться от них, что иногда это было так же легко, как щелкнуть ее по носу одним из его перьев. Возможно, теперь проблема была в этом… потому что сейчас у него нет перьев. — Прошу прощения, моя дорогая принцесса… — тихо сказал он, его сердце сжималось от каждого жалкого звука, который она издавала. Одинокая слезинка пробежала по ее ресницам, когда ее пальцы и ноги беспокойно дернулись. Оз заключил ее в свои объятия, отчаянно пытаясь как-то помочь ей после того, как не смог разбудить ее, как обычно. Раньше он никогда не ревновал к людям (или по крайней мере ни в коем случае не признавался бы), но теперь больше, чем когда-либо, он задавался вопросом, насколько вобще хорош этот тип тела. Он не мог утешать, заботиться или защищать свою принцессу ни одним из способов, к которым привык. На самом деле, было только одно, что он хотел сделать в этой форме, чего он никогда не мог бы сделать как ворон, и его опыт до сих пор говорил ему, что, несмотря ни на что, несоответствия между человеком и вороном было достаточно, чтобы некоторые вещи не были учтены. Это должно было быть очевидно для Фишль, как он думал. Хотя это не имеет к настоящему никакого отношения. Не важно. Он не стал бы тратить время на такие пустяки. — Оз, — отвлек его от мыслей голос Фишль, когда она произнесла его имя так тихо и в то же время так эмоционально, что время, казалось, остановилось вместе с его дыханием. Она все еще спала, но теперь ее дыхание перехватывало, как будто она рыдала, и ее рука дернулась вперед, как будто она протягивала руку во сне. Она хотела достучаться до него? Ей нужен был ее верный спутник? Эта мысль наполнила его потрескивающим фиолетовым теплом. Если бы Оз думал о своем следующем поступке, он бы не осмелился его совершить. Как бы то ни было, какой-то более глубокий инстинкт тянул его к своей дорогой госпоже, пока она боролась со своим сном. Его руки сжались вокруг нее, и, как если бы это было самой естественной вещью в мире, его губы встретились с ее губами в самом сладком и чистом выражении его преданности. Мгновенно тьма во сне Фишль, казалось, рассеялась, выражение ее лица стало совершенно умиротворенным. Оз чувствовал покой, охвативший ее, и знал, что ему это удалось. Его уши горели, когда он отстранялся; он почувствовал подступающую тошноту. Что на него нашло, чтобы так бесстыдно поступить? Такое вопиющее неуважение, с такой низкой мыслью. Он с трудом мог поверить самому себе. Будь он в своей обычной форме, он бы убежал от стыда, чтобы избежать встречи со своей принцессой… но, конечно, если бы он был в форме ворона, он бы никогда не совершил такого действия. Он сел, разочарование в себе захлестывало его, казалось, что это длилось долгие минуты, но на самом деле это едва ли было мгновением. Фишль проснулась, тяжело дыша, новые слезы быстро выступили и упали из ее глаз, когда она отчаянно схватила Оза за рубашку и прижалась лицом к его груди. Потрясенный, Оз ничего не мог сделать, кроме как смотреть широко раскрытыми глазами на ее макушку. Это была не та реакция, которую он мог предсказать даже при пробуждении из действительно страшного сна. В конце концов Фишль достаточно успокоилась, чтобы оттолкнуть себя от Оза. Ее глаза были красными и слегка припухшими, рот опущен в грустной хмурой гримасе. «Я, э-э…» Она кашлянула, прочищая горло, «У меня был довольно таки… гм…» Оз смотрел, как слова, казалось, подводят ее, глаза Фишль бегали по сторонам, когда она пыталась найти идеальный способ сформулировать свои мысли. — Извинения не нужны, mein Fräulein. Я вас прекрасно понимаю, — спокойно сказал он. Она беспомощно взглянула на него, прежде чем покраснеть и снова опустить взгляд. — Д-действительно, — с сомнением сказала она. Ее руки все еще крепко сжимали рубашку Оза, и она смотрела на него еще несколько секунд, прежде чем резко вдохнуть и отпустить. Ночной кошмар так сильно запутал ее мысли, что в этот момент она не была особенно наблюдательной. Ей потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что руки Оза обвились вокруг нее в защитном — и довольно интимном — объятии. Она покраснела. Фишль не знала, как сравнить действия своего ворона с действиями его человеческой формы. Возможно, для него это был тот же самый уровень близости, который они всегда разделяли… но это ощущалось совершенно иначе, когда он выглядел и чувствовал и был таким человеком. Вещи, о которых она никогда даже не задумывалась дважды, например, спать в одной постели со своим вороньим фамильяром… ну… никто не мог винить ее за то, что она сейчас так сбита с толку всем этим. Может быть, ответ был в том, чтобы обращаться с Озом больше как с птицей, делать все точно так же, как раньше. А альтернатива казалась слишком странной… Она начала очень сильно надеяться на то, что сегодня Лиза вернется в Мондштадт и сможет снять странный побочный эффект, вызвавший это затруднительное положение. Ощущение руки на пояснице сразу заставило ее напрячься, и она резко посмотрела на Оза. Он казался удивленным ее реакцией. «mein Fräulein, вы выглядите очень взволнованной. Все в порядке?" — спросил он, его голос был глубоким и разочаровывающе ровным и каким-то даже чувственным? Фишль отвернулась, сильно покраснев, и повернулась на спину достаточно резко, чтобы заставить Оза выпустить ее из своих обьятий. Не то чтобы он держал ее там очень крепко. Не то чтобы он не отпустил бы ее сразу же, если бы она просто попросила. Огорчение Фишль только усилило румянец на ее щеках; она начинала чувствовать себя совершенно нелепо. «Мне кажется, я слишком долго пролежала в постели, — быстро сказала она, садясь и ставя ноги на пол. Нас ждет поспешное и добросовестное обобщение обширных знаний и опыта Принцессы Осуждения. Давайте не будем откладывать завершение делегирования ресурсов для нашей партии союзников». Оз слегка улыбнулся, следуя ее примеру, пока они готовились к новому дню. Она была такой милой. — П-по-прежнему… — запнулась Фишль. Оз слегка кашлянул, заставив Фишль выпрямить спину и восстановить контроль над своим выражением лица. Она вежливо откашлялась, а затем снова встретилась взглядом с исполняющей обязанности гроссмейстера. У Джинн было извиняющееся выражение лица, и она пыталась незаметно потереть себе висок. «Она остается за границей, однозначно? Никаких указаний на то, что она вернется домой? — спросила Фишль, как она надеялась, спокойным и беззаботным тоном. К сожалению, это прозвучало немного более нервно и резко, чем она предполагала. Джинн кивнула, и ее едва заметное нетерпение просочилось это в действие. — Прошел всего лишь день с тех пор, как ты в последний раз спрашивала, Фишль, — сказала она с явной усталостью в голосе, — может, ты попробуешь написать ей письмо, если твоя проблема так актуальна? Фишль задумчиво кивнула. Письмо. Она не учла этого. А неужели это был всего день? Она была уверена, что это казалось намного дольше. «Благодарю за уделенное мне время и внимание», — сказала она почти себе под нос, когда повернулась к библиотеке. Джинн только вздохнула, покачав головой, и снова вернулась к внушительным стопкам бумаг перед ней. Фишль тихо закрыла за собой дверь кабинета магистра. Теперь было так очевидно, что письмо было именно тем, что ей было нужно. Возможно, Лиза даже сможет отправить лекарство для Оза до того, как вернется сама. Фишль недоумевала, как она раньше не рассмотрела этот вариант. «mein Fräulein, библиотека кажется очень хорошим местом, чтобы написать письмо. Не стоит ли нам направится туда?" — предложил Оз, и от его голоса Фишль слегка подпрыгнула. Это удивляло, на самом деле — не то чтобы она не привыкла слышать, как он говорит. Он разговаривал с ней, даже будучи невидимым. С чего бы ей удивляться, услышав его голос? Она покачала головой, выбрасывая из головы вопросы. Сейчас вобще все было странно. Бессмысленно слишком глубоко в это вникать. «По правде говоря, — ответила она, — меня тянет к золотому свету солнца и свежести утра в этот исключительно благоприятный день. Давайте составим наше послание, пока мы будем лежать среди ухоженной флоры и наслаждаться восхитительной пищей. Я изрядно мучаюсь от изнуряющего голода». «Завтрак в саду звучит чудесно», — согласился Оз. Фишль не могла не улыбнуться ему, сверкнув глазами. Нет ничего прекраснее, чем иметь кого-то, кто всегда прекрасно ее понимает.