Во мгновение ока

      Дом Мохаммеда после известия об исчезновении Жади с Хадижей напоминал гудящий военный штаб. Хозяин бегал от собственной торговой лавки до дома и обратно в компании своего родственника Мустафы и без конца охал, ахал и причитал о позорном несчастье. Его жена была обеспокоена не меньше — она переживала не только за судьбу сумасбродной кузины и маленькой племянницы, но и за судьбу всей семьи, ведь бегство Жади из дома мужа нанесет сильный удар по репутации Рашидов, и один Аллах знает, во что может вылиться этот скандал. Любопытным Самире и Амину было велено подняться наверх и не выходить из своих комнат, по крайней мере, до обеда. Расспросы детей о случившемся пресекались их отцом на корню — не стоит подавать подрастающему поколению дурной пример и тревожить их неокрепшие умы.       Градус паники слегка сбивал, как всегда, спокойный и рассудительный сид Али, хотя и он был встревожен ситуацией не меньше остальных. Оставшись на кухне наедине с Зорайде, он без злобы, но со всей серьезностью начал расспрашивать перепуганную служанку о подробностях происшествия.       — Говорю же вам, сид, — оправдывалась она, то краснея от стыда, то бледнея от страха, — Жади обманула мои глаза и уши, я ни в чем не виновата!       — Зорайде, — тяжело вздохнул Али, — поздно выяснять, кто виноват, а кто нет. Нужно думать, как помочь Жади и Хадиже выпутаться из западни, в которую они угодили по неразумию Жади, и не увязнуть в беде еще больше. Если тебе известна хоть какая-нибудь малость, не таи ее от меня. Я не твой враг, Зорайде, я не стану тебя наказывать. Есть Тот, Кто гораздо выше меня, и Он не терпит лукавства. Помни, твоя ложь обернется против тебя на Страшном Суде.       — Хо… хорошо, сид Али, — сдалась Зорайде. — Жади говорила мне незадолго до вчерашнего вечера, что хочет бежать под покровительство Лукаса.       — Лукаса? — задумчиво переспросил Али, теребя короткие седые волоски на подбородке. — Что ж, это многое объясняет. Я попробую наладить с ним контакт и воззвать к его благоразумию. Аллах всемогущий, ну и положение…       — Вы думаете, что Лукас знает, где Жади с Хадижей?       — Я почти уверен в этом, Зорайде. Хотя-я…       Старый марокканец устало опустился на деревянный стул, склонил голову и подпер ее ладонью.       — Я очень боюсь, сид Али, — призналась Зорайде, присев рядом с ним.       — Ты знаешь что-то еще? — с подозрением взглянул на нее Али.       — Нет, сид, но…       — Ты что, гадала?!       Зорайде вместо ответа виновато потупила глаза.       — Это грех, Зорайде! Будущее известно только Аллаху, Он не одобряет тех, кто пытается приоткрыть его завесу! — рассердился старик, но после некоторой паузы все же спросил: — Что ты там такого страшного нагадала?       — Это очень странное видение, сид. Река, два рукава реки, а на их пересечении водоворот, который затягивает в себя все живое и неживое. Что бы это могло значить, сид Али?       — Река, водоворот… — не без раздражения повторил Али, встал со стула и направился в гостиную. — Это просто чепуха, не имеющая смысла, как и все гадания. Больше не делай этого.

***

      Рания успела многократно пожалеть о том, что добровольно ввязалась в авантюру первой и страстно любимой жены Саида. Жади больше не было в их доме, но она полностью заняла мысли мужа, не оставляя ни просвета, ни щелочки, ни шанса для кого-либо еще. Пусть это выражалось в страшном гневе, способном смести все на своем пути, но все же это были живые и горячие чувства. То, чего Саид даже на толику не испытывал к Рании, что невероятно ранило молодую жену.       Прислуга вела себя тише воды ниже травы — все были до смерти перепуганы яростью хозяина и про себя подозревали и винили друг друга. Вряд ли у кого-то могла возникнуть мысль, что соучастницей беглянки являлась ни кто иная, как новоиспеченная хозяйка, которая битый час неподвижно сидела в гостиной, ожидая мужа.       Саид вернулся к обеду. За прошедшие ночь и утро он побледнел и будто бы осунулся и состарился. Одному Богу известно, чего стоило ему снова переступить порог наполовину опустевшего дома, где больше не было слышно звонкого смеха Хадижи, заводной музыки для танцев и голоса Жади. Он быстро прошествовал куда-то в комнаты, проигнорировав робкое приветствие второй жены.       — Она не могла убежать далеко, — бормотал он себе под нос, ища что-то в спальне Жади, — без документов она вряд ли покинет даже пределы Рио.       Вдруг его ум поразило внезапное и очень нехорошее подозрение. Не теряя ни секунды, Саид бросился к своему сейфу и открыл металлическую дверцу. Внутри не было ни паспорта Жади, ни свидетельства о рождении о Хадижи, ни их медицинских страховок.       — Не может быть! — застыл в ужасе Саид. — Как она узнала шифр?       Воспоминания в голове проносились со скоростью бешеной перемотки. Память зацепилась за коротенький, ничего вроде бы не значащий эпизод: Рания просит его достать кое-какие документы и стоит рядом, пока Саид открывает сейф.       — Рания! — в бешенстве выкрикнул Саид и бросился в гостиную.       — Хабиби, ты звал меня? — испуганно откликнулась Рания.       Саид молча подошел к ней вплотную и посмотрел в ее глаза испепеляющим взглядом.       — Это сделала ты, — холодным, безапелляционным тоном проговорил он.       — Что сделала, любимый? — сжалась в комок девушка.       — Не притворяйся! Ты подсмотрела шифр от сейфа с документами и сообщила его Жади!       — Нет, нет, это не так! — пустилась в плач Рания.       — Шифр знаю только я, — продолжал чеканить каждое слово Саид. — Я не сообщал его никому, его можно было только выудить обманом.       — Я не знаю, о чем ты говоришь!       — Не знаешь? Не знаешь?! — распалялся марокканец. — Тогда идем со мной, может быть, ты найдешь пропавшие документы?!       — Не надо! — взмолилась Рания, чуть не падая перед мужем на колени. — Да, это я подсмотрела шифр для Жади, но я не знала, для чего ей это нужно! Клянусь, эта змея обманула меня!       Саид издал нечеловеческий крик и занес руку над лицом Рании для удара, но осуществить намерение ему не хватило духу.       — Неверная! — в бессильной злобе прошипел он. — Я женился на тебе для того, чтобы свет лампады Аллаха не погас в моем доме, чтобы ты была моей женой и спутницей, а не предательницей, но я пригрел на груди ядовитую змею!       — Хабиби, прости меня! — рыдала девушка.       — Я с тобой развожусь!       Рания закрыла лицо ладонями, услышав жестокие слова.       — Я с тобой развожусь!       — Нет, Аллах, не допусти этого! — тихо простонала она.       — Я с тобой развожусь!       Что-то оборвалось внутри и сильно закровоточило. Рания изможденно рухнула на шелковые подушки лицом вниз, чуть заметно сотрясаясь дрожью, разом охватившей все тело. Единственное, чего в этот момент хотелось молодой девушке — это умереть. Во всяком случае, как говорил один из древних пророков, мертвые стыда не имут.