ОСЕННИЕ СКАЗКИ

— Ты для меня как заброшенная станция, Намджун. Разглядываешь тебя издалека: вполне симпатично, вроде бы, только немного консервативно, будто этого места уже давно не касалось время. И, вроде, хочется заглянуть: а что там, внутри? Но жутковато: а вдруг то, что там, испугает или окажется слишком для твоего понимания. — Что, например? — смеется Намджун. И он в своих немодных очках выглядит унылым дядечкой на фоне беснующихся студентов. — Например, то, что обычный студент Ким Намджун, у которого и баллы-то не высшие, — хмыкает немного раздраженно Сокджин, — смотрит так, будто все это — все, что ты сейчас пыжишься и объясняешь ему (а до этого момента изучал в течение всей своей сознательной жизни и делал успехи, между прочим), — все это он уже слышал и знает, возможно, даже больше, чем ты со всеми своими кандидатскими степенями, и просто слушает, потому что, ну, ты же преподаватель и тебе положено вычитать свои академические часы, это у тебя работа такая, тебе за это платят зарплату и все такое… — Ух, — выдыхает Намджун, когда преподаватель кафедры истории религий Ким Сокджин переводит дыхание и несмело поднимает глаза на собственного студента. — Вот это речь!       И смеется.       А вокруг все тот же ретро-бар, и виниловый проигрыватель здесь не только для антуража — он настоящий и похрипывает, пропитывая воздух Massimo Faraò Trio, и на столиках картонные подставки под пивные кружки стилизованы самим временем под старину — вытертые и с обломанными краями.       И Намджун все еще улыбается, и Сокджин не знает, куда деться от этого взгляда, потому что…       Короче, зря он согласился встретиться, правда. Ну решил Ким Намджун сменить научного руководителя — и решил. Мало ли, какие у него соображения на этот счет: наверное, и Сокджин уверен, что этот сноб считает, что… …Сокджин просто недостаточно… хорош? … как преподаватель, безусловно, чтобы его имя красовалось на титульном листе намджуньего диплома? — Так, — Сокджин дергается, стряхивая с себя мысли, — Вы решили сменить научного руководителя, Ким Намджун. Что ж, это ваше решение. Безусловно, мне нужно будет от вас заявление и… кое-какие документы придется переоформить и… Почему мы встретились здесь? Можно было решить все это на кафедре… — Здесь хорошее крафтовое пиво, — Намджун снова улыбается немного смущенно, и Сокджин под этой улыбкой начинает суетиться, даже, кажется, краснеть, черт бы побрал этот румянец, всегда некстати! Вот поэтому его и не воспринимают всерьез такие студенты как Ким Намджун! Вот поэтому и… — Ну что вы опять на меня так смотрите?       Сокджин почти взвизгивает вопросительно и встает из-за стола рывком.       Намджун растерянно поднимается следом. — Так, значит, подойдете завтра утром на кафедру… — Сокджин хватает со спинки стула свой вязанный кардиган и выходит в узкий коридор бара, увешанный оранжевыми тыквами-фонариками и светодиодными черепами. Ощущение новогоднего чуда, такого некстати в пору Хэллоуина, пульсирует где-то на запястье, подстраиваясь под ритм пульса. — Я смотрю на вас так, потому что почти не понимаю ничего из того, что вы говорите, преподаватель Ким, — как-то резко и немного с вызовом выпаливает где-то за его спиной Намджун. Сокджин оборачивается: у Намджуна лицо немного испуганное и злое одновременно, и у него, кажется, даже сжимаются кулаки. И вот сейчас подраться с собственным студентом было бы очень даже кстати, что уж тут. — Когда вы говорите со мной, я так хочу вас поцеловать, что у меня в ушах шумит, и я почти ничего не слышу. — Что?       Сокджин от неожиданности даже забывает покраснеть.       Собственно, покраснеть он и не успевает, впечатанный сильным телом своего студента в шершавую стену коридора.       Резкие всполохи совестливой мысли о том, что это… нехорошо и непрофессионально, и вообще за это можно вылететь с кафедры и из Университета, озаряют пространство вместе с мигающими гирляндами, жизнерадостно оранжевыми, как та тяжелая радость, которой наливается в этот момент предательски низ живота. Но пластинка перепрыгивает на тягучий джазовый саундтрек из Three Comrades, и несмелый, будто пробный, стон Намджуна загоняет эту мысль куда-то в угол, в темноту, туда, где «не сегодня».