ОСЕННИЕ СКАЗКИ

      Быть матерью шестерых оглоедов — не то, о чем стоило бы мечтать. Во всяком случае, Сокджин после стольких лет непрерывной заботы в режиме онлайн о личностях, этой самой заботы не заслуживающих, обзаводиться собственной семьей в ближайшее время не планирует.       Ибо ну его нахер.       Он, как любая мать (или, в данном случае, и.о. матери) совершенно наивно рассчитывал, что как только детки вырастут и сиганут в совершеннолетие, они станут более-менее самостоятельными и начнут уже решать собственные проблемы собственными же мозгами. Но практика показала, что, блять, вряд ли.       Казалось бы, вот, лидер. Ну ты же лидер, тебе целую группу доверили! Не просто же так, значит, какой-то потенциал видели в тебе? Ты же с умным видом в ООН выступаешь! Ну можно хотя бы гардероб свой формировать, не держась за мамину юбку? В данном случае — джинсы? Между прочим, очень дорогие брендовые джинсы, которые Сокджину и самому нравятся. И это неважно, что он их надевал от силы пару раз, и оба раза в итоге идти в них куда-либо передумывал! Главное — они его, Сокджиньи джинсы, и руки прочь.       Но так ведь нет: приперся с утра пораньше в полдень и начал канючить…       Сокджин вне себя. — Уйди, Намджун, христом-богом тебя прошу, не доводи до греха! И оставь в покое мои штаны, я не отдам их тебе. — Ну пожалуйста, хён! — у Намджуна вид совершенно не лидерский — жалобный, разобиженный и настырный. — Ну они мне так иду-у-ут… — Ты, что, Тэхен? — Сокджин угрожающе стучит ложечкой о кружку, размешивая сливки в кофе. — Ныть — это его прерогатива, тебе не идет. — Зато джинсы твои идут, тебе жалко, что ли? Я же не говорю, чтобы ты мне их даром отдал! Можешь продать, если тебя потом совесть за это не сожрет — на своих одногруппниках наживаться… — Ты страшный человек, Намджун! — Сокджин отшвыривает ложечку в раковину и ставит кружку на стол. — Манипулятор и абьюзер. И еще много модных слов, которые я сейчас вспомнить не могу! Покинь мою квартиру сейчас же, я гневаюсь! — Я уйду отсюда только с твоими штанами, — Намджун садится решительно за стол и (вот гадость какая, а!) подтаскивает к себе только что приготовленный кофе. — Лучше, если сразу в них. — Ну купи себе такие же, в чем проблема-то? — Хён, вот ты взрослый мужчина, а элементарных вещей не понимаешь! — возмущается Намджун. — Такие джинсы больше не выпускаются, поэтому купить их я могу такие только б\у. Ты хочешь, чтобы я отправился шерстить секонд-хенды? — А что, пойди, то-то арми повеселятся! — предлагает Сокджин, и вообще-то идея ему даже нравится. Такой инфоповод затмит даже Тэхена с его беспорядочной социальной активностью. — Единственный человек, у которого я могу такие джинсы приобрести, — это ты. Даже если они и б\у. — Намджун чешет за ухом и отхлебывает кофе, троглодит. — А похожие нельзя купить, но новые? — Сокджин в этом их модном мире не особо шарит, это когда лидер с Хосоком и Тэхеном вместе собираются, их не заткнуть, а старший хён как-то НАД всем этим… — К примеру, знаешь, поищи на Алике… Прямо так и вбей запрос: «джинсы как у Джина из битиэс»…С такой же зеленой планкой, тебя ведь конкретно она интересует? — С ума сошел? На твоих джинсах планка не зеленая, а оттенка «зеленый трафик», где я такую найду? Другой оттенок не будет гармонировать с моей рубашкой и шарфом, поэтому… — Так, всё! — самообладание Сокджина дает продольную трещину и грозит превратить окружающий мир и одного конкретного лидера в некрасивые рваные осколки. — Забирай эти блядские штаны и катись отсюда, я спать хочу!       Намджун аж подпрыгивает на своем стуле. Предсказуемо расхерачивая кружку с кофе и забрызгивая половину кухни жижей смутного цвета, который, наверняка, тоже имеет какое-нибудь пафосное название. — Поспать у тебя все равно не получится, — сообщает Намджун виновато, притаскивая из шкафа швабру. — Сейчас Чонгук приедет. Он мне звонил, говорил, встретимся здесь.       Сокджин отбирает у лидера швабру и почти шипит от возмущения: — Не размазывай грязь по полу, чудовище, отойди вообще отсюда, иначе я тебя сейчас этой шваброй угомоню! Никаких макнэ я с утра не планировал. Я планировал спать! Да что ж такое-то?       Вместо Чонгука является как красно-солнышко Хосок. — Привет, хённи, я принес! — провозглашает он с порога и трясет в воздухе кипой каких-то бумаг. — Что это? — устало ставит швабру на место Сокджин. — Что это ЕЩЁ?       Хосок стаскивает ветровку и пристраивает ее на вешалке. — Ты же сам говорил, что поможешь мне ответить на вопросы интервью? Вот, они мне прислали. Давай, садись, сейчас будем думать.       Сокджин смотрит на распечатки в его руках и с тоской думает, что с желанием поспать стоит, пожалуй, на сегодня распрощаться: Хосок страшно дотошный во всех этих вещах, с ним обсуждение предстоящего интервью превращается в полноценный мозговой штурм, и хорошо, если он займет меньше суток. Каждый вопрос, жеж, блять, надо обдумать! Посомневаться над каждым вариантом ответа! Постенать, «за что им всем всё это?» и кто «такой добрый придумал живых людей на интервью засовывать?». — Ну, смотри, они хотят, чтобы я им сказал, сколько во мне процентов Джей-Хоупа, а сколько — Хосока, — разворачивает и разглаживает первый листок из распечаток Хосок. — Интересно, какой гений такое накреативил? — поражается Сокджин. — Скажи, что Джей-Хоуп — это натуральный стопроцентный Хосок крепкой девятилетней выдержки, так пойдет? — Слово «натуральный» я бы, пожалуй, убрал бы, — хихикает Намджун. — Ты еще здесь? — возмущается Сокджин. — Я теперь не уйду, — лыбится лидер, ласково поглаживая свои коленки, обтянутые джинсами, которые еще совсем недавно занимали почетное место в гардеробе Сокджина. — Я теперь останусь.       Сокджин стонет и открывает холодильник, чтобы достать брикет с телятиной: этот троглодит скоро наверняка запросит чего-нибудь пожрать. Сокджин задумывается, вспоминает, что количество троглодитов увеличилось, а в скором времени грозит увеличиться еще, и достает еще один брикет. — Значит, следующий вопрос, — извлекает из мятой пачки еще одну бумажку Хосок, — Какое письмо бы я написал самому себе…       Звонок в дверь прерывает его выразительно чтение, и Сокджин шаркает по коридору, готовясь впустить в квартиру запыхавшегося макнэ. — Хён, спасай! — орет с порога Чимин и машет руками, одновременно приветственно кивая сидящим за столом. — Там Юнги на парковке оккупирован, окружен и долго он не продержится! — Почему? — вскакивает из-за стола Хосок. — Кем оккупирован? — Там к сторожу парковки пришел внук, — поспешно поясняет Чимин, пока вся компания, включая крайне пижамного и помятого с утра Сокджина, грузится в лифт, — а этот внук в свободное от распиздяйства время, оказывается, пишет рэп. Ну вот, он увидел Шугу, и теперь… — Прошу тебя, не продолжай, — сипит Сокджин, увидев в зеркале лифта собственное отражение и впадая в полуобморочное состояние от понимания того, в каком виде его сейчас увидит морально неподготовленная общественность.       Лифт останавливается, выгружая команду шугоспасателей в сумрак стоянки, и Сокджин начинает спасательную операцию без предупреждения и объявления войны: — Так, Мин Юнги, по какой причине ты разгуливаешь по парковке без маски, хотя тебя буквально вчера выпустили из больницы под строгий карантин?       Чимин фыркает, глядя, как вытягиваются лица сразу и у сторожа и его внука, и цепляет Юнги за рукав, встаскивая его в лифт. Юнги благодарно хмурится и тычет кулаком в бок Сокджина, чтобы не сильно усердствовал. — Здесь всё обработать хлоркой и включить синие лампы на полчаса, всех выпускать, никого не впускать! — не отказывает себе в удовольствии скомандовать напоследок Сокджин и запрыгивает в лифт, из которого Намджун с Хосоком даже не успели выйти, учитывая впечатляющую оперативность спасательной экспедиции. — Ты нахера всей этой ереси наговорил? — возмущается Юнги, отдышавшись в лифте. — Сейчас такое в прессе разнесется…       Сокджин не реагирует, что-то набирая в телефоне. — Что ты там пишешь? Ты меня слышишь вообще? — не унимается возмущенный Юнги. — Пишу сторожу, что пошутил, — поясняет Сокджин и поднимает глаза на юнминов, — Вам двоим какого хера у меня дома надо? — Просто проведать хёна пришли, нельзя, что ли? — ласково улыбается хитрющий Чимин. — Так я тебе и поверил, — качает головой Сокджин. — Шуге неохота было жрать готовить? — Блять, ну вот что ты сразу самое страшное предполагаешь? — Юнги негодует уже по-взрослому, судя по красным пятнам на ушах. — У меня на спине какой-то волдырь, мы пришли, чтобы ты посмотрел, ничего же страшного? — Нормальные люди в таких случаях ходят к врачу, а не к вокалисту кейпоп-группы, — Сокджин выходит из лифта и разворачивается к Юнги. — Показывай, что у тебя там! — А можно, мы хотя бы в квартиру зайдем? — гостеприимно вбивает код на замке Чимин. — Сменю нахер все замки и забаррикадируюсь, — тоскливо наблюдает за его манипуляциями Сокджин. — Вы чего там шепчетесь?       Намсоки, подозрительно шушукавшиеся все это время с крайне воодушевленными мордуленциями, поднимают головы как по команде и улыбаются очень подозрительно. — Говорите! — приказывает Сокджин, впихивая толпу непрошенных гостей в кухню. — Мы просто подсчитываем, хватит на всех того пива, которое у тебя в холодильнике, или попросить Тэхена еще по дороге взять? — поясняет Хосок с возмутительно невинным выражением лица. — А в каком моменте к вашей орде подключился Тэхен? — ехидно уточняет Сокджин. — Ему что здесь делать? Я радиоведущих не приглашал! — Радиоведущий сам пригласился, у него абонемент, — орет от двери радиоведущий, втаскивая в квартиру трепыхающегося макнэ. — Привет, хён, я скучал. Без тебя я чувствую себя сиротой… без кола-без двора-без материнской ласки…       Сокджин скользит взглядом по тэхёньей довольной моське, но взгляд его останавливается на Чонгуке, сжимающем в руке внушительную коробку с тортом. — Хэппи бёздэй, мам! — макнэ протягивает порядком помятую упаковку с десертом и лыбится во все свои кроличьи зубы. — Я тут подумал, до твоего дня рождения всего ничего осталось, надо уже как-то и порепетировать… — Эй! — вопит Чимин, забираясь на табуретку вместе с ногами и предсказуемо падая с нее на Юнги. — Мой день рождения раньше! — Могу сгонять еще за одним тортиком! — предлагает Тэхен. — Просто Гукки захотелось чего-нибудь сладенького, а чтобы слезть с диеты, нужен был весомый повод. Ну вот он и нашел… — Я его сейчас чем-нибудь стукну, — сообщает Сокджин замершим в ожидании его реакции бантанонегодяям. — Поварёшкой… или, к примеру, топором. Намджуна — стулом, он у меня джинсы отжал. Юнги — наверное, чайником… Из-за него меня все камеры наблюдения в непотребном виде зафиксировали. Чимина стукну шваброй: он вертлявый, буду ею как томагавком метать. Тэхена, пожалуй, сковородой пришибу. Раз он не понимает, что нельзя немытыми руками со сковороды полусырое мясо тягать… Хосока прибью той пачкой бумажек, которую он с собой приволок. Кажется, никого не пропустил?       Сокджин умолкает, и в кухне воцаряется молчание. Шесть пар глаз, хлопая ресницами, пристально смотрят на свою разгневанную бантаномать. — Отличный план, хён! — первым отмирает Тэхен, торопливо дожевывая сцапанное со сковороды мяско, осторожно подходит к Сокджину и забирает из его рук металлический тяжелый половник. — А ужин у нас скоро? А то ты меня так напугал, что я сразу проголодался.