Ничто не предвещало

      — И, НАКОНЕЦ, ЧЕТВЕРТЫЙ УЧАСТНИК НАШЕГО ТУРНИРА! САМЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕМПИОН! ГА-А-АРИ ПО-О-ОТТЕР!       Раздался пушечный выстрел.       Гарри поморщился от голоса Людовига Бэгмена, усиленного сонорусом. Последние минуты ожидания он сидел, сжимая и разжимая пальцы попеременно, то на правой руке, то на левой. Его потряхивало. Опять схватка не на жизнь, а на смерть, как и в прошлые годы. Помощь друзей, их дружеская поддержка всегда помогали Гарри в трудные минуты. Но в этом году Рон повел себя как свинья, и опереться теперь можно было только на Гермиону. Вспомнив, как подруга проникла в палатку чемпионов, ее объятия и переживания за него, Гарри улыбнулся. Все-таки она — настоящий друг, несмотря на то, что иногда бывает просто невыносима в своем занудстве.       Выйдя из палатки, Поттер бросил взгляд на трибуны, но выделить кого-то определенного просто не представлялось возможным. Зрение слегка плыло от волнения и не желало фокусироваться. Бэгмен продолжал что-то вещать, но Поттер даже не прислушивался, стараясь внутренне собраться. Шумели трибуны. Радостные крики учеников с флажками, пищалками и дуделками должны были, по их замыслу, поддерживать чемпионов, но парня они только раздражали и мешали сконцентрироваться.       Гарри вздохнул и отправился к площадке испытания. Вот хвосторогу, почему-то, он видел весьма отчетливо, чуть ли не каждую чешуйку, хотя дракон и находился намного дальше трибун.       Оу! А ведь Гермионе уже исполнилось пятнадцать, значит, совсем скоро придет ее время романтических отношений с противоположным полом. А почему нет? Гарри не раз замечал ее заинтересованные взгляды, направленные на парней. Даже Крам удостоился. Да и парни в ответ тоже поглядывали на нее с тем же вниманием. Интересно, а каким должен быть парень, чтобы Гермиона им увлеклась. Девушка она умная, властная и очень решительная, поэтому требования к претенденту будут самыми серьезными. А начало этих отношений должно быть, ну очень, любопытным. Даже, можно сказать, забавным. Гарри ухмыльнулся. Так и представляется, как подруга решительно подходит к какому-нибудь парню и бескомпромиссно заявляет:       — Гарри! Я подумала и решила — ты будешь моим парнем. Причешись, вытри нос и поправь мантию. Нам пора на урок. И не забудь мою сумочку с учебниками, — и так, пальчиком, на что-то разбухшее от книг и неподъемное, даже на вид.       Гарри запнулся и почесал затылок. Что это сейчас было? Мальчик испуганно глянул на трибуны, пошарил по ним глазами, выглядывая подругу, и перевел взгляд на дракона. Надо же, Хвосторога уже не казалась такой опасной, как ранее. Подумаешь, ну шипы, ну зубы, ну плюется огнем — мелочи какие. А вот быть парнем Гермионы… — это как-то пугает.       Гарри вступил на площадку испытания. По центру ее располагался дракон, сидящий на цепи. Вокруг были хаотично разбросаны огромные валуны, которые можно было использовать, как укрытия. За одним таким чемпион и притаился, решив немного понаблюдать за хвосторогой. Та, видимо, чувствовала в Гарри угрозу и не сводила с него хищного взгляда. А может не угрозу, а десерт? Надо заканчивать думать о личной жизни подруги и сосредоточиться на испытании, а то уже начали появляться странные фантазии. И до добра они точно не доведут.       Гарри осмотрел площадку. Когда она была полем для квиддича, то казалась несколько больше, чем выглядит сейчас. Во всяком случае, хорошо видно, что если хвосторога натянет цепь и пыхнет огнем, то ее пламя легко достанет до самых дальних камней. Он осторожно выглянул, чтобы высмотреть золотое яйцо. Заветный приз располагался точно в центре гнезда, обложенный настоящими драконьими яйцами. Пора! Он выпрыгнул из-за валуна, вытянул руку с палочкой назад, направив ее на Гриффиндорскую башню и… увидел, как дракон готовится выпустить огонь. Хвосторога делала глубокий вдох. Мысли Гарри замельтешили и он, практически в панике, выкрикнул:       — Акцио молния!       С оглушающим треском в палочку вонзился разряд молнии. Извилистый ослепительный росчерк пробежал по руке, перепрыгнул на валун, проскакал по другим камням, до самого гнезда. Молния ударила прямо в золотое яйцо и, отскочив от него, вонзилась в бронированное брюхо дракона. Площадку заволокло пылью, сверху сыпался щебень, пахло озоном и гарью.       Поттер попытался проморгаться после вспышки. Все его тело после такой встряски зудело и отказывалось подчиняться. К тому же, просто невыносимо саднил шрам на лбу. Он так и стоял с отведенной назад рукой с дымящейся палочкой и вытаращенными глазами. Одежда парила, а над растрепанными волосами медленно закручивался спиралью черный дым. Секунда, и тот с тоскливым воплем рассеялся.       Наконец пыльная завеса стала рассеиваться, и Гарри увидел дракона. Тот сидел на пятой точке, опираясь на хвост, и выкашливал клубки черного дыма. Глаза его не желали прийти к согласию и смотрели куда угодно, но только не в одном направлении. Поттер заторможено осмотрел контуженную хвосторогу и попытался понять, что произошло. По плану, он должен был заклинанием призвать свою метлу, немного полетать и, перехитрив дракона, выхватить из гнезда золотое яйцо. Заклинание он произнес, только вот призвалось совсем не то, что надо было. Кажется, он опять где-то накосячил — подруга его убьет, если он доживет до конца испытания. С особой жестокостью. Понять бы, что он сделал не так. Парень попытался вспомнить, что он выкрикнул в спешке, но память явно не желала помогать молодому чемпиону.       Взгляд Гарри наткнулся на золотое яйцо. Точно! Ему ведь надо добыть это, чертово, яйцо. Вернее драконье, вернее турнирное. А, не важно! Поттер кряхтя, наклонил тело вперед и, перебирая не сгибающимися в коленях ногами, поковылял к гнезду. Чтобы выцарапать из него приз, пришлось капитально повоевать со своим телом, с шипением и уговорами заклинившей поясницы. В конце концов, ему это удалось и, уже направляясь обратно, у того самого валуна увидел свою метлу. «Молния», покачиваясь, спокойно висела в воздухе, видимо ожидая своего хозяина. Но Поттер лишь дико глянул на нее и похромал дальше. Метла развернулась и медленно и печально пристроилась парню в кильватер.       Над трибунами повисла мертвая тишина.       Гарри уже почти дошел до палатки мадам Помфри, когда увидел бегущую к нему Гермиону. Не успел, какая досада. Но взволнованный вид и слезы на глазах девушки дали надежду, что казнь, видимо, откладывается на некоторое время. Пока девушка не успокоится и не придет в себя. Это же замечательно! Гарри облегченно вздохнул про себя и, радостно улыбаясь, протянул навстречу подбегающей девушке золотое яйцо.       — Герм… кха… иона… кха!       Вместе с именем девушки изо рта Поттера вырвалось целое облако сажи, и подруга, не успев остановиться, лицом влетела в него.       — Ой, кха, прости.       Гарри испуганно дотронулся до ее руки. Электрический разряд мощно тряхнул обоих. Но если Поттер лишь поморщился, то Гермиона была явно в ступоре. Лицо с зажмуренными глазами покрыло слоем сажи, волосы встали дыбом и между прядями ярко посверкивали маленькие молнии. Вот теперь его точно подруга прибьет.       Парень лихорадочно пытался сообразить, как исправить то, что он наделал. Извиниться и сказать что-то приятное? Девушки же любят, когда им говорят приятное. А Гермиона — несомненно, девушка. Довольно симпатичная. Даже, можно сказать, привлекательная. А еще верней — красивая. Точно! Извиниться и сделать комплимент.       — Гермиона, прости, пожалуйста. Это не нарочно получилось.       Девушка медленно открыла глаза, глядя на Поттера ошеломлённым взглядом.       — Что… это… было?       Гарри виновато глядя на нее быстро произнес:       — Маленькие турнирные издержки.       — Издержки, значит. Маленькие, да?       С сомнением оглядев девушку и все-таки решив идти уже до конца, согласно составленному плану, Гарри умильно заглянул ей в глаза и робко произнес:       — Гермиона, ты такая… э-э-э… — Гарри снова в сомнении осмотрел ту с ног до головы, особо задержав взгляд на лице и волосах, — красивая?       Глаза девушки распахнулись. Она коснулась рукой волос, провела пальчиками по своей щеке, мимолетно глянув на них, и задумчиво посмотрела на друга. Тот стоял, слегка покачиваясь, закопченный, с рукой направленной куда-то в сторону. Очки съехали на кончик носа и держались на одной дужке.       — Иди уже к мадам Помфри, Гарри.       Гарри радостно закивал и деревянно развернувшись, поплелся к палатке медиковедьмы. Девушка посмотрела вслед парню, с интересом проводила взглядом следующую за ним метлу и тихо прошептала:       — Акцио молния, значит. Да, Гарри?       За спиной Гермионы послышались шаги.       — Эй, Герми. Что с волосами? Ужасная прическа — тебе совсем не идет.       Радостный голос Рона просто взбесил девушку. Гермиона, конечно, понимала, что вежливый и тактичный Рон — звучит, как оксюморон. Но совесть-то иметь надо. Гарри чуть не погиб, а он лыбится тут. И это вместо того, чтобы извиниться перед другом и, наконец, помириться с ним. Он ходит тут довольный, да еще и гадости ей высказывает.       Гермиона резко развернулась и рассерженной кошкой зашипела:       — Рональд Биллиус Уизли, следи за своим языком!       — Мамочка! — Рон шарахнулся от девушки, испуганно округлив глаза.       Гермиона действительно пугала. Черное от сажи лицо, гневно сверкающие глаза и оскаленные белоснежные зубки. Еще и руки со скрюченными пальцами тянутся к шее. То ли придушить поганца хочет, то ли вытрясти из него всю дурь.       — Я тебе никакая не Герми! Не смей сокращать мое имя!       Рон быстро-быстро закивал, таращась на чернокожую подругу.       Девушка, взмахнув полами мантии и гордо задрав носик, поспешила в замок. Надо привести себя в порядок. Причем срочно, а то, не хватало еще, кому-нибудь попасть на язык. Достав из кармана мантии зеркальце, Гермиона внимательно осмотрела свое отражение. Сейчас она выглядела, как младшая сестра Анджелины Джонсон. Гарри сказал «красивая»? Что он хотел этим сказать? Что ей больше идет, когда она чернокожая? Быть афробританкой, конечно, более… демократично, но… Девушка в сомнении хмыкнула. За пятнадцать лет она как-то уже привыкла быть белокожей и менять расовую принадлежность ради кого бы то ни было, совсем не хотелось. Да и всем вокруг такие радикальные изменения могут показаться несколько странными. Может, мама и будет не против дочери-негритянки, но ловить подозрительные взгляды папы на маму… Нет! Срочно в душ, а фантазии всяких озабоченных пусть останутся при них. Участвовать в этом извращении она не желала. Видимо, еще не доросла…