фальстарт

Жизнь Ренджуна после его дня рождения не сильно изменилась. Купив у Юто три таблетки, он положил их в полиэтиленовый мешочек и спрятал под матрасом, планируя принимать их в экстренных случаях, когда боль будет невыносимой, а обезболивающее спасать не будет. Лёгкость, которая окутывала его тело в те моменты, когда он был под кайфом, помогала забыть о том, что творилось с ним в повседневной жизни. Боль в такие моменты не беспокоила, позволяя Ренджуну вдохнуть полной грудью и жить так, как он хотел. А хотел он немногого: после вечеринки в доме Яняна у него словно открылось второе дыхание, что-то в нем изменилось и вариант прийти к кому-нибудь в квартиру, потанцевать под громкую музыку и выпить крепкого алкоголя, звучал гораздо приятнее, чем тот, где он сидит дома один, топя взгляд в кружке с соджу с бесконечной пустотой в голове. А пустота была с ним постоянно, был Ренджун пьян или трезв, она зияла чернотой, только изредка вспыхивая разноцветными кружочками. Обычно в такие моменты у него обязательно была белая таблетка под языком. — Я даже не думал, что тебя так затянет, — удивлялся Юто, наблюдая за тем, как Ренджун, клал в рот таблетку. Он наблюдал за такой картиной уже четыре раза, но удивлялся каждый раз как в первый. — Ты не выглядишь как человек, который подсел бы на это. В этот раз они были у Усока, в частном доме одного из районов Сеула. С ним Ренджун познакомился когда уезжал из дома Яняна на следующий день после вечеринки, и с тех пор часто получал приглашения на вечеринки от него и других парней. Было это связано с тем что он поддерживал хорошие отношения с Юто или он просто понравился им, Ренджун не знал, и предпочитал даже не думать об этом. — Меня не затянуло, — немедленно огрызается он, пряча остальное во внутренний карман рубашки - этому он научился у старшего. Ренджун взлохмачивает свои отросшие волосы и зачесывает челку назад. Они были в ванной комнате на первом этаже, вечеринка была в самом разгаре. — Я просто балуюсь и всё. Это не зависимость. — Как скажешь, дорогой, — фыркает Юто на его слова, отталкиваясь от стены. Ренджун игнорирует ласковое обращение, разглядывая бежевую плитку на потолке. Юто шагает в сторону двери, но оглядывается и бросает: — Только ты потратил больше двухсот тысяч вон на мои таблетки и каждый день проводишь с кем-то из моих парней. Самому не надоело себя обманывать? Соберись уже. И, не дожидаясь ответа, он выходит, оставляя Ренджуна в одиночестве раздумывать над услышанным. Хотя сам все прекрасно знал, продолжать обманывать себя было приятно. На таких вечеринках, подобной этой, ему было легко. Он снова становился собой, Хуан Ренджуном, которому был чужд рак, а впереди, вместо данных ему неполных трёх месяцев, была целая жизнь. — А меня всё устраивает, — говорит Ренджун в пустоту. Умыв лицо, он выходит из ванны, тут же попадая в эпицентр движущихся тел. В нос ударяет смесь запахов алкоголя, духов и пота. Сморщившись, он прокладывает себе путь на улицу и машет знакомым, плавающим в бассейне. Они зовут его к себе и Ренджун, превозмогая головокружение, с разбега прыгает в воду под одобрительные крики. В нос и уши забивается вода, он отталкивается от дна, всплывает на поверхность и барахтается. — Это было круто, — говорит кто-то, пока Ренджун вытирает капли воды на лице ладонью. Тяжелая и мокрая одежда облепила его тело в плечах, а рукава толстовки неприятно липнут. — У меня тут водка с колой, будешь? — Было бы здорово, — благодарит он, забирая синий пластиковый стаканчик из чужих рук. Ренджун был уверен, что за последнюю неделю он держал таких стаканчиков больше, чем за весь учебный год. Подсветка в бассейне меняется на ярко красную и этот цвет мгновенно отражается в его глазах, неприятно отпечатываясь на сетчатке. Он на мгновение слепнет, закрывая глаза рукой. Окружающие люди словно замедляются, кружатся водоворотом, теряется чёткость, картинка в глазах приобретает смазанность. Звуки сливаются в одну странную мелодию. Ренджун глупо улыбается и делает глоток, тут же скривившись. Водка была теплой и невкусной. — Это полный отстой, где ты взял эту гадость? — кричит он, дергая первого попавшегося парня, даже не зная, тот ли это человек, который дал ему алкоголь, или нет. Незнакомец оборачивается, стряхивая его руку. Зрение Ренджуна расплывается, он даже не может разглядеть черты лица. — Вот чёрт, чувак, у тебя кровь, — говорит он, подходя ближе. Ренджун непонимающе хмурится и хочет спросить, где они увидели кровь, потому что боли он не чувствует, но когда опускает взгляд, то замечает маленькие красные круги на поверхности воды. Его рука, словно чужая, медленно касается верхней губы, окрашивая кончики пальцев в крови. — Вот чёрт, — повторяет он растерянно, уже увереннее вытирая рот тыльной стороной ладони. — И вправду кровь. — Ты в порядке? — Да, всё отлично. Я лучше пойду прилягу. Сунув свой напиток в чужие руки, Ренджун слегка запрокидывает голову и идет поперек бассейна, животом натыкаясь на бортик. С трудом вскарабкавшись на него, он проталкивается сквозь толпу обратно в дом, оставляя после себя мокрые следы. Конечно, было бы здорово найти Юто и попросить у него помощь, но в конце концов Ренджун уже не маленький мальчик и с пустяковым кровотечением сможет справиться сам. Он вваливается в темную комнату на втором этаже, вслепую нашаривая рукой свою новую сумку. Из нее он выуживает платок и телефон. Усевшись на пол удобнее, Ренджун терпеливо ждёт, когда кровь остановится, вытирает нос и губы, а остальное смывает водой в ванной комнате напротив. Кинув взгляд в собственное отражение в зеркале и удостоверившись, что выглядит прилично, он поджимает губы и смотрит вниз. Веселье как рукой сняло. Ему уже не хотелось выпивать и что-то принимать. Ему хотелось домой, свернуться там под теплым одеялом и включить какой-нибудь дурацкий фильм. Но вместо этого он, холодный и мокрый, застрял в чужой ванной комнате, даже не в силах стереть капли крови с серой толстовки. Вздохнув, Ренджун забирается в ванную и ложится, обжигая спину ледяным бортиком. Телефон в руке вибрирует и он лениво поднимает его, отвечая не глядя в экран. — Как дела? — вместо приветствия говорит он, запрокинув голову. Говорить внятно становится немного трудно. В коридоре что-то падает и раздается вскрик. — Ты дома? — вместо ответа спрашивает его Джемин. Ренджун хихикает и качает головой, забывая, что его не видят. — Ренджун? — Я в гостях у приятеля, — бормочет он в ответ. Имя хозяина вылетает у него из головы, хотя он даже не пытается вспомнить его. — Мы тут круто веселимся, хочешь к нам? На том конце приглушенно разговаривают, но Ренджун не в состоянии разобрать голоса. Запрокинув голову, он наблюдает как потолок искажается, а затем, окрасившись в ярко-желтый, рябит волнами. Это вызывает новый приступ головокружения. — Ренджун, — зовет Донхёк. Ренджун вопросительно мычит, опуская взгляд на свою обувь. Белые кроссовки окрасились в черный. — Ты же помнишь, что мы сегодня собирались посидеть у Джисона и посмотреть недавно вышедший фильм. — Да-а? — спрашивает он, поднимая левую ногу и шевеля ею. — Какая жалость, но я не смогу приехать. Воцаряется молчание. Ренджун вздыхает и меняет позу, укладываясь на бок. — Донхёк, мне холодно, — жалобно говорит он, понижая голос до шепота. Ренджун вздрагивает, когда стая мурашек пробегает по спине вдоль позвоночника, а мокрая одежда весит словно тонну, прижимая тело к ванне. — Мне очень, очень холодно. И мокро. — Где ты? Мне приехать за тобой? — немедленно заваливает его вопросами Донхёк. — Ты пьян? Ренджун молчит. Смотрит в одну точку и молчит, не в силах ответить на вопрос. Буквы в его сознании словно испаряются, он забывает как говорить. Вместо этого Ренджун отключается, а спустя пару минут выключает телефон совсем. Когда мир более менее приобретает нормальные цвета и перестает кружиться, он покидает ванную, шатаясь, спускается на первый этаж, хватает со стола стаканчик с горьким напитком. Атмосфера угнетает, не спасает задорная музыка, алкоголь невкусный, оседает горечью на языке, а ветер на улице холодно обдувает лицо. Его глаза медленно скользят по толпе, ища кого-нибудь знакомого, кого-то, кто достаточно трезв, чтобы подбросить его до дома. Или хотя бы позаботиться о том, что он ничего не сделает с собой, с гостиной или с домом в целом. Он медленно бредет в сторону бассейна, наконец замечая Юто в окружении компании незнакомых молодых людей. Ренджун открывает рот, чтобы позвать его, но старший опережает, замечает его и улыбается. Ренджун хочет улыбнуться в ответ, но вместо этого теряет сознание и заваливаясь на бок, падает в переполненный бассейн. Он не знает что было потом. Была ли паника, когда его вытаскивали, или нет. Вызвал скорую Юто или же это был кто-то другой, незнакомый, из многочисленной толпы. Пытались его привести в сознание искусственным дыханием или просто наблюдали за тем, как беспощадно его били по щекам, в тщетных попытках привести в сознание. Но когда Ренджун очнулся в больнице, под присмотром двух мужчин в белых халатах, он сразу понял одно — он испортил вечеринку десяткам, если не сотне, людей. — Мы очень рады, что вы очнулись, господин Хуан, — проговорил один из них, проверяя его жизненные показатели. Зрение Ренджуна расплывалось и он прикрыл глаза. В уши тут же ударила какофония различных звуков: мерный писк аппарата, шелест переворачиваемых листов, тихий разговор двух врачей, едва слышимое пение птиц за окном. — У вас есть время, чтобы немного отдохнуть, прежде чем мы впустим ваших родственников и полицию, — наконец сообщил один из них, повернувшись к нему. — Какое-то время вам будет больно говорить, потому что мы промывали вам желудок. А давать вам обезболивающее рискованно, сами понимаете почему. Ренджун слабо кивнул, сглотнул и скривился от боли в горле. Вполне заслуженно. Врачи вышли, Ренджун вперил взгляд в белый потолок, не волнуясь ни о чем. Он задал сам себе вопрос: был ли обыск в его квартире? Нашли ли заначку, так глупо спрятанную в спальне? У него даже нет сил, чтобы испугаться за свое положение. Дверь открылась и в палату зашли мужчина и женщина. Ренджун прикрыл глаза, но спустя несколько секунд открыл, глядя в лицо дяди и тети. Красные глаза женщины были заполнены слезами, в то время как лицо мужчины выражало отчаяние и ярость. — Надеюсь, ты потрудишься нам объяснить случившееся, Ренджун, — медленно проговорил он, плотно закрывая после себя дверь. Женщина бросила на него тревожный взгляд и поспешила подойти к кровати Ренджуна. — Не будь с ним суров, дорогой, — вступилась она, поглаживая племянника по голове. Ренджун прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. — Как я могу быть с ним мягче, если буквально в соседней комнате полиция ждет подходящего момента, чтобы ворваться к нему в палату и устроить допрос по поводу найденных в его крови наркотиков?! Воцарилось молчание. Ренджун боролся с сонливостью, стараясь не закрывать глаза. Внутри у него все похолодело и дрожало. — Где Ченлэ? — спросил он, морщась от боли. Мало ему было проблем в своей жизни, так теперь ещё и это. — Дома. Вместе с вашими друзьями ждёт звонка от меня с новостями, — проговорил дядя, немного успокоившись. — Хорошо. Я всё расскажу, — сказал Ренджун, сдавшись. Он попытался сесть и тетя поспешила помочь ему, поправив подушку за его спиной. — Только у меня есть условия. Дядя фыркнул и женщина бросила на него укоризненный взгляд. — Первое: всё что я расскажу, останется между нами. Я не хочу, чтобы Ченлэ или кто-то другой из моих друзей узнал об этом разговоре. Когда придет время, я сам расскажу им. Второе: я прошу вас на следующей неделе устроить мне встречу с проверенным нотариусом. И третье: вы заберете мои документы из университета. — Для чего? Ренджун, я не понимаю. Что случилось? Ренджун поджал губы, борясь с внезапно выступившими слезами. Горло снова сжали холодные, липкие руки страха, перекрывая доступ к кислороду. Он делает глубокий вдох, трогает дрожащими и липкими от пота пальцами лоб, нервно потирая и сцепляет руки в замок перед собой. — В феврале мне диагностировали рак. Слова соскальзывают с языка с трудом. Он закрывает рот, опуская взгляд, не в силах наблюдать за реакцией родственников. — Лечение? — слабо спрашивает тетя, медленно оседая на кровать, рядом с его ногами. — Таблетки? Терапия? — Я отказался. Опухоли в головном мозге, почти не оперируемые. Доктор прогнозирует мне три месяца, один из которых уже прошел. Слышится тонкий всхлип, затем переходящий в рыдания. Ренджун откидывается на подушки, не в силах открыть глаза и застать свою тетю в слезах, причиной которых стал он. — Я скажу сразу и честно: наркотик помогал мне забыть об ужасной боли и побыть... Ну знаете, нормальным. Без мыслей о скорой смерти и все такое, — Ренджун сделал паузу. Его родные не дураки и им уже наверняка сообщили о результатах его анализов. — И насчет вечеринки... Мне жаль, если это как-то отразится на вашей репутации. Стыдно признаваться, но я даже не подумал, что все обернется таким образом. Рыдания женщины с каждым его словом усиливаются. Когда он открывает глаза, Ренджун замечает осевшую на пол тетю, совершенно не похожую на саму себя. Он поджимает губы, а затем прикусывает нижнюю до боли, наблюдая как мужчина опускается на пол, рядом с ней, обнимает и растерянно смотрит на него. — Я собираюсь рассказать правду полиции, — слабо говорит Ренджун, водянистым голосом. Он знает, ещё одна-две минуты и его самого одолеют такие же эмоции. — Нет, — резко говорит дядя, поглаживая жену по плечам. А затем повторяет мягче: — Нет, Ренджун. Ты не попадешь в тюрьму, мы... мы что-нибудь придумаем, но ты не сядешь. Ренджун кивает, не доверяя своему голосу. Женщина не успокаивается, начинает причитать, пока мужчина утешительно гладит её по спине, не мигая глядя на племянника. Ренджун знал, прекрасно знал, что выглядит осунувшемся, похудевшим, под глазами пролегли темные круги, а на носу и на лбу кожа начала шелушится от долгого перерыва в уходе за ней. Но в последние дни было как-то не до этого. — Я... Долго думал над кое-какими вещами и только сейчас понял, что без вашей помощи мне их не сделать, — хрипло начинает Ренджун, отворачивая голову. Щеки жжет краска стыда. — Если вас не затруднит, то... Пожалуйста, помогите мне. Тетя кивает, вытирает тыльной стороной ладони слезы и хватает его за руку, крепко сжимая её. Дядя тревожно смотрит на неё и оглядывается на закрытую дверь. — Мы поможем, Ренджун. Только, пожалуйста, согласись на химиотерапию. Пожалуйста, Ренджун! — в ее голосе сквозят слезы вперемешку с отчаянием. — Ты мой единственный племянник, я не могу... Не смогу наблюдать за тем как ты медленно умираешь. Ренджун накрывает её руку своей и легонько сжимает. — Для себя я все давно решил и понял, что в лечении я не нуждаюсь. Я не хочу медленно умирать в четырех стенах под наблюдением незнакомых людей. Естественно, есть и другие причины, но, пожалуйста, прислушайтесь ко мне. — Как скажешь, Ренджун, но лучше поговорим о твоих просьбах потом. Давай, дорогая, вытри слезы, а я пока выйду и попытаюсь поговорить с полицией. Женщина поспешно встала и подошла к окну, скрывая свое покрасневшее лицо. Дядя одернул пиджак, выпрямился и посмотрел на Ренджуна. — Все будет хорошо, Ренджун. Спасибо, что смог доверить нам свою ношу. Но иногда надо понимать разницу груза, справишься ты один или лучше положиться на друзей и родных. Он остановился, словно хотел сказать что-то ещё, но покачав головой, он вышел из палаты. Тишину нарушали только судорожные вздохи женщины. Ренджун откинулся на подушки, прикрыл глаза. Он знал о чем говорил его дядя, в конце концов у Ченлэ всегда был длинный язык. В этом он был поразительно похож на свою бабушку, хоть и не подозревал об этом. — Как ты себя сейчас чувствуешь? Тебя мучают головные боли? — Они такие сильные, что не помогали и сильнодействующие обезболивающие. — Ты должен был нам изначально сказать, а не хранить в себе, — слегка упрекнула его тетя. — Я долго шел к этому смирению. Было нелегко осознавать, что я вот-вот умру, а ещё тяжелее принять это. Поэтому нести все в себе было куда проще, чем сказать другим людям об этом. И сейчас я не готов говорить об этом со своими друзьями. — Но они заслуживают знать правду. Разве ты так не считаешь? — женщина развернулась и медленно подошла к нему, сев рядом. Ренджун немного подвинулся, чтобы дать ей больше места, но она не обратила на это внимания. — Послушай, Ренджун, твои друзья на то и друзья, чтобы приходить тебе на помощь, когда этого требует ситуация. — А чем они мне помогут? Им вряд ли удастся меня переубедить согласиться на терапию. Я уже все давно решил. — Они тебя поддержат. А поддержка очень важна, — она мягко погладила его по волосам, словно ему снова было пятнадцать, а они только встретились. — Ты у меня уже такой большой. Ренджун поджал губы. — А ты поддержишь меня? Ты и дядя? — он поднял глаза и посмотрел на женщину. — О, Ренджун, — её губы снова задрожали. — Всегда, мой мальчик. Она осторожно притянула его в свои объятия. Ренджуну в нос ударил запах её духов, которым она пользовалась на протяжении нескольких лет, и подавил вздох. Он не смог остановить капающие из глаз слезы, поэтому зарылся в объятия как можно сильнее, чтобы не показывать ей свое мокрое и покрасневшее лицо. Она обняла его крепче, пряча свои слезы в его больничной одежде. Они посидели так ещё несколько минут, прежде чем в палату вошла медсестра и попросила оставить пациента одного для длительного отдыха. — Если получится, мы зайдем к тебе завтра и принесем все необходимое, — женщина склонилась, оставляя на лбу теплый поцелуй. — Отдыхай и ни о чем не волнуйся. — Спасибо. Женщина кивнула, посмотрела на него ещё раз и торопливо вышла. Ренеджуну поставили укол и он лег на бок, с головой укрывшись одеялом. Ему не было страшно. Но и признание не принесло долгожданного облегчения на душе. наоборот, ему показалось что тяжесть его груза только увеличилась. Зажмурившись, он зарылся лицом в подушку и оставил на наволочке несколько слез. В голову закралась ужасная мысль сбежать домой, к долгожданному облегчению и освобождению, хранившееся в платке под кроватью. Таблетки спасали его, это было ясно как день. А вот что ему сейчас делать без них, он не знал. Закрыв глаза, он подавил судорожный всхлип, а затем заснул тревожным сном. Когда он снова открыл глаза, не в силах больше спать, за окном было темно. Он шевельнулся, тело тут же пронзила боль оттого что он несколько часов проспал в одном положении. Подняв голову, Ренджун подавил зевок и сел на кровать. — Воу, аккуратнее, — оказавшийся рядом Джемин заставил его крупно вздрогнуть. Сердце быстро застучало в груди, причиняя ему дискомфорт. — Откуда ты здесь? — нахмурившись спросил Ренджун, оглядываясь назад. За его спиной стоял пластиковый стул, на спинке висела черная кожаная куртка и на котором, судя по всему, сидел Джемин. — Охранял сон попавшей в беду принцессы, — улыбаясь, попытался пошутить Джемин. Но Ренджун знал его достаточно долго, чтобы заметить как улыбка не достигла чужих глаз. — Тебе надо в ванну? Давай помогу. Ренджун хотел было отказаться, но потом, передумав, протянул руку и вцепился в чужую толстовку на груди. Подхватив его за талию и за руку, Джемин помог Ренджуну встать. Ослабшие ренджуновы колени подкосились и он чуть не упал, но хватка Джемина была достаточно крепкой, чтобы не позволить ему свалиться на пол. Они молча дошли до ванной, где Ренджун тщательно почистил зубы новой щеткой, принял быстрый душ и постарался как можно быстрее одеться в больничную пижаму. Не глядя на себя в зеркало, он причесал рукой взлохмаченные волосы и вышел, опираясь на стену. Джемин снова оказался рядом, подхватывая. Ренджун пальцами чувствовал чужие твердые мышцы, мысленно сетуя что ему тоже бы раньше не помешало бы ходить в зал. Ренджун с помощью Джемина сел на кровать, наблюдая за тем как тот ведет себя в его палате так, словно был здесь несколько часов. — Давно ты здесь? — озвучил он свой вопрос. Джемин бросил взгляд на часы на стене. — Почти два часа. До меня здесь были Ченлэ и Донхёк, но Джено настоял на том, чтобы отвезти их по домам. Джисон и Марк хотели остаться, но им было трудно выстоять против меня. Всем был нужен отдых. — Зачем? — Ренджун замолк, поджав губы. Джемин повернулся к нему, неся в руках любимый напиток Ренджуна. — Серьезно, Ренджун? — голос Джемина был тих и наполнен такой бурей эмоций, что Ренджун почти захлебнулся в этом водовороте. — У тебя была передозировка. Ты не приходил в себя почти сутки. Твои дядя с тетей безумно волновались за тебя, мы все места себе не находили, а сейчас ты спрашиваешь зачем твой друг остался с тобой? Ты что, издеваешься надо мной? — Джемин, послушай, я не это хотел сказать, — с отчаянием сказал Ренджун, протягивая к Джемину руку. Только сейчас он заметил, каким потухшим тот был. Джемин впихнул упаковку сока в протянутую руку и отошел на несколько шагов назад, словно не желая чувствовать его прикосновений. — Нет, Ренджун, это ты послушай. Я — мы все — без понятия, что за чертовщина с тобой происходит. Но мы молчали, пытались как-то войти в твое положение, подождать когда ты откроешься, расскажешь, но нет, ты только изменился. Перестал ходить в университет, отвечать на наши звонки и приглашения встретиться где-нибудь, а после вечеринки у Яняна вообще сменил круг общения. У тебя есть этому объяснение, Ренджун? Что нам думать? Что мне думать? Если ты не хочешь с нами поддерживать связь, так обрубай с концами. А не так, что нам звонит какой-то парень с новостью о том, что ты в бассейне без сознания, мы мчимся к тебе опечаленные и взволнованные, а ты, вместо тысячи других слов, спрашиваешь такие глупые вещи. Мы друзья и я думал, что друзья приходят в трудную минуту даже тогда, когда просить не надо. Видимо, я ошибался. И не только в этом. Ренджун нервно облизывает губы, сжимая в руках несчастную упаковку. Слова Джемина мгновенно отпечатываются в его голове, смешиваясь со словами тёти, сказанные днём. — Ты не понимаешь, Джемин. Никто из вас ничего не понимает. — Так объясни! — взрывается наконец Джемин. Он делает несколько шагов вперед, возвышаясь на Ренджуном. Его лицо выражает такую степень отчаяние, что Ренджуна мгновенно топит вина. — Хватит загадок и тайн, Ренджун! Ты же знаешь, что мы справимся со всем, с чем бы мы не столкнулись. Я, Джено, Донхёк и другие обязательно поможем тебе. Только объясни, что происходит. Хватит секретов. Пожалуйста, хватит. Ренджун опускает глаза, лишь бы не видеть это отчаяние на лице Джемина. То, чего он опасался вырвалось, повисло напряжением между ними. Нет, оборвал себя Ренджун. Нет, напряжение между ним и другими было давно, только сейчас оно в разы обострилось. И думать о том, чья это вина, Ренджун не хотел. Он не мог заставить себя сейчас снова говорить те страшные слова. Кусая губы, Ренджун поднял взгляд на Джемина. Тот понял всё быстро. Быстро он сделал и выводы. — Я не могу, Джемин, — тихо произнес Ренджун, вставая. — Пожалуйста, не заставляй меня. Он сделал несколько шагов в сторону Джемина, но тот, качая головой, отошел в сторону. — Джемин, пожалуйста! — воскликнул Ренджун, беспомощно наблюдая за тем, как другой хватает свою куртку со спинки стула, начиная ее надевать, избегая смотреть на него. — В холодильнике есть немного еды и фруктов. Я и Донхёк позаботились о том, чтобы их хватило дня на три. А потом справляйся как-нибудь сам, Ренджун. Твои секреты встали стеной между нами, биться в которую я устал. Спокойной ночи. С этими словами Джемин поднял рюкзак в углу комнаты и вышел, игнорируя мольбы Ренджуна остановиться. Ренджун доковылял до двери, и выглянул, наблюдая за тем как Джемин исчезает в тени коридора. Он уходил не оглядываясь и Ренджун, закрыв дверь, осел на пол, наблюдая как коробочка сока вываливается из его руки. Тело била мелкая дрожь и он постарался успокоить себя. Слова Джемина вскрыли внутри него рубцы, которые были худо-бедно, но зашиты. Сейчас они снова кровоточили. Ренджун знал, что Джемин был прав. Знал, но все равно не мог поверить в то, что все обернулось таким образом. Подхватив сок, он встал с пола, сел на кровать и вскрыл его. Сладость персика была перебита солью, стекающей по щекам и оседающей на его губах. Допив, он выбросил упаковку, лег на кровать, снова укрываясь и мысленно прокручивая слова Джемина. Его глаза широко распахнулись, а сам он резко сел на кровать. Кровь в ушах снова застучала. Откуда Джемин знал, что у него была передозировка? Мучаясь этим вопросом, он не смог сомкнуть глаз до трех утра, пытаясь подыскать ответ. Иногда, в приступе непонятной тревоги он вставал, ходил по палате, нервно зарывался рукой в волосы и оттягивал их. Потом его начали мучить головные боли и Ренджун так и просидел на кровати лицом к окну до самого прихода врачей. После обхода, на котором ему сказали что он останется под их наблюдением еще на два дня, Ренджун попросил снотворное и обезболивающее. Позавтракав, он дождался момента, когда ему принесут таблетки и провалился в беспокойный, короткий сон. Когда он снова открыл глаза, часы на стене показывали три часа дня, а в углу палаты сидя на стуле и читая книгу сидел его дядя. — Проснулся? — заговорил он, закрывая книгу. Ренджун кивнул, потирая лицо руками. — Ну, у меня для тебя есть хорошая новость и плохая. Какую выберешь для начала? — С плохой, — мрачно попросил Ренджун. На прикроватной тумбочке была заботливо оставлена кружка с водой. Взяв её, он жадно выпил воду и вытер губы тыльной стороной ладони. — Полиция не выдвинет против тебя никаких обвинений: ни за употребление, ни за хранение, в котором они не сомневаются. Они так или иначе вошли в твое положение, однако их люди отправили запрос в больницу для официального подтверждения. Вместо этого они требуют, чтобы ты сдал человека, у которого покупал их, — объявил дядя, вставая и двигая стул поближе к его кровати. — Кем бы он тебе не приходился, я настойчиво советую тебе назвать его имя полиции. — С подтверждением проблем не будет. Как только меня выпишут, я назову имя моего врача, — Ренджун поджал губы, раздумывая над сложившейся ситуацией для Юто. В какой-то степени это была даже хорошая новость для него, ведь все могло обернуться куда хуже. — Хорошая новость заключается в том, что мы с твоей тетей забрали документы из университета. А после выписки тебе придется несколько дней пожить у кого-нибудь, потому что твоя квартира до сих пор опечатана. Можешь у нас, Ченлэ будет только рад. — Они так быстро смогли получить ордер на обыск? — Судья решил, что надо идти по горячим следам, поэтому да, — мужчина пожал плечами. Ренджун кивнул. — Жить будешь с нами или у кого-то? — Спасибо за приглашение, я ценю его, но у нас с Ченлэ весьма напряженные отношения сейчас. Пока я не решусь открыться ему, лучше свести встречи к минимуму. — Должен сказать, что я этого не одобряю. Он в первую очередь твой брат. И только потом уже друг. Вы больше чем друзья, у вас одна кровь, — сказал мужчина и тяжело вздохнул. Затем потер воспаленные глаза. Его темные с проседью волосы были взлохмачены. — Как тетя? — помолчав спросил Ренджун, спуская ноги с кровати. — Убита горем, но при сыне старается держаться. Она помнит о твоей просьбе и собирается связаться с нашим нотариусом в ближайшее время, — дядя откинулся на спинку стула и снова посмотрел на него. — Мне жаль. Правда жаль, — сглотнув бросил Ренджун, зарываясь лицом в ладони. — Не стоит, Ренджун. В этом нет твоей вины. Ни в чем нет. Лучше скажи, где ты будешь жить? — Хочу попросить одного знакомого. Мы познакомились с ним в группе поддержке и у него в городе свое заведение. Хорошее, стоит как-нибудь туда сходить семьей. — Ты ходил в группу поддержки? — Пару раз. Думал, это поможет мне быстрее принять диагноз, но нет. Я ошибался. — Все мы ошибаемся. Жизнь это просто череда проб и ошибок. Но я не думаю, что ты так сильно ошибался. — Может быть, но кто знает? Кун-хён хороший и вот уж кто точно не заслужил своего диагноза, — горько пробормотал Ренджун, выпрямляясь и глядя в окно. — Думаешь, ты заслужил? — спросил дядя, наклонившись к нему. — В этом нет ничьей вины. Раздался телефонный звонок и мужчина осекся, извинился, принимая вызов. Ренджун безучастно наблюдал за этим и не удивился, когда тот встал со стула. Было вообще удивительно, что такой занятой человек как его дядя смог выкроить время для племянника. Попрощавшись, он сбросил звонок и повернулся к Ренджуну. — Извини. Мне надо отъехать. Я не знаю, когда вернусь, но в любом случае вот это тебе поможет не скучать, — с этими словами он достал из кармана второй телефон и протянул его Ренджуну. — Твой старый телефон изъяли. Здесь уже есть номера нашей семьи, твои друзья тоже оставили их. И, кажется, сегодня очередь Джено? Или Джисона? Не помню, если честно. — Очередь? — непонимающе нахмурился Ренджун, принимая подарок. В контактах и правда были номера каждого из их компании под своим именем. Имя Джемина остро кольнуло в сердце воспоминанием о вчерашней ссоре. — О, тебе вчера Джемин не сказал? Они распределились по дням, кто когда будет дежурить, чтобы не оставлять тебя одного. Мальчики так волновались, когда им позвонили. Места себе не находили, все рвались приехать к тебе. — А как они вообще узнали о моем… диагнозе при попадании сюда? — осторожно спросил Ренджун, вспоминая вчерашние слова Джемина. — Кажется, им кто-то позвонил из реанимации. У тебя на быстром наборе было только одно имя. А теперь мне пора идти, я постараюсь отправить к тебе Сяомин. И скажу, чтобы тебе принесли обед, ты наверняка голодный. — дядя потрепал его за плечо и вышел. — Спасибо за телефон, — крикнул вдогонку Ренджун. Мужчина махнул рукой. Оставшись наедине, Ренджун открыл Вейбо и попытался зайти на старую учетную запись. Попытка не увенчалась успехом и он был вынужден создать новый профиль. Немного помявшись, он вбил в поисковик название кафе Куна и найдя нужный профиль, зашел. Номер Куна, как владельца заведения было написано почти в самом начале. Скопировав его, он позвонил ему, мысленно молясь чтобы старший ответил. — Алло? Кто это? — наконец раздался голос на том конце. — Кун-хён? Это Ренджун, у меня другой номер, — быстро представился он. — Ренджун? Рад тебя слышать! У тебя все в порядке? Мне звонили из больницы, сказали, что ты пропал с радаров. — Да, я в порядке. Послушай, я знаю, что это может звучать грубо, но у меня к тебе есть одна просьба. В связи с некоторыми событиями, происходящими в моей жизни, мне сейчас негде жить. Могу ли я пожить у тебя некоторое время? Если что, деньги не проблема. — О, Ренджун, конечно ты можешь, но что случилось? — встревоженно спросил Кун. Ренджун поджал губы. — Все в порядке, честно. Я расскажу тебе всё при встрече. Ничего, если я приеду к тебе, например, послезавтра? — Да, конечно, буду ждать. До встречи. Ренджун отключился, лег обратно на кровать. Разблокировав телефон, он посмотрел на дату. Пятое апреля. До дня рождения Джено оставалось почти три недели. Вздохнув, он заставил себя встать, сходил в душ и переоделся в приличную одежду из сумки, которую оставил дядя возле его тумбочки. Ему поставили капельницу, проверили жизненные показатели и наконец, когда его оставили одного, он смог расслабиться и подумать над тем, что ему делать дальше. То, что Ренджун будет жить у Куна не обсуждалось ни с кем — он даже не искал альтернативу. Жить в доме, где надо было постоянно быть на глазах родственников, которые к тому же знают твой секрет… Не звучало как самое комфортное и безопасное место для проживание. У Донхёка тоже, хотя бы по той причине, что у него был Марк. Джисон жил с родителями, поэтому его Ренджун даже не рассматривал. Джемин, несмотря на их вчерашнюю вспышку пустил бы. Поворчал, но пустил бы. Он был таким добрым, что Ренджун даже не заслуживал его. Однако, Ренджун даже не думал о нем как о потенциальном решении ситуации. Он просто не заслуживал доброты Джемина. Из компании оставался только Джено. Милый, заботливый и добрый Джено, который тоже стал жертвой эгоизма Ренджуна. Всего этого Ренджун тоже не заслуживал. Он ничего не заслуживал. Не после того, как обошелся с ними. В дверь осторожно постучали и когда Ренджун повернул голову, в палату проскользнул Джено. Встретившись взглядом, они оба замерли, разглядывая друг друга. Окрашенные в черный, волосы Джено заметно отрасли, сам он словно стал шире в плечах, как-то взрослее. — Я думал, ты спишь, — тихо сказал Джено, закрывая после себя дверь. Ренджун только покачал головой, чувствуя как атмосфера становится неловкой. — Как ты? — Бывало лучше, — пробормотал Ренджун, поворачиваясь к Джено лицом и запрыгивая на узкий подоконник. Джено осторожно поставил пакет на пол и подошел ближе, притягивая Ренджуна ближе к себе. — А у тебя как дела? — спросил Ренджун, опуская взгляд на собственные колени. Кажется, он похудел. — Бывало лучше, — повторил Джено. Его голос ничего не выражал, и когда Ренджун поднял голову, то обжегся о чужой взгляд. — Если хочешь что-то сказать, говори, а не сверли меня взглядом так, словно хочешь убить, — сказал Ренджун, отворачиваясь, лишь бы не видеть его. — О, я много чего хочу сказать. Только не вижу в этом никакого смысла. — А ты попытайся. Вдруг я увижу. — Сомневаюсь. Очень сомневаюсь, что человек, который подверг себя безумному риску, который наломал столько дров, что вовек сжечь их не сможет, прислушается к кому-либо. — Джено, — устало начал Ренджун. Вот только с ним сейчас поссориться не хватало. — Нет, Ренджун, послушай. Ты хоть представляешь, как сильно я испугался, когда Джемину позвонили и сказали, тебя увезли на реанимации? Что если бы не оказанная первая помощь на месте, ты бы просто задохнулся от воды. Как сильно испугался сам Джемин? Ренджун закусил губу. Кажется, это было его личное, персональное наказание — выслушивать то, как сильно его друзья испугались за него, как он подвел их всех, как отстранился. Он осознавал, что они имели на это полное право, но от этого легче не становилось. — Значит, он тебе рассказал о нашей перепалке? — Рассказал, — подтвердил Джено, засовывая руки в карман штанов. Он не сделал ни шагу, чтобы приблизиться к Ренджуну. — И он очень сожалеет. Но в то же время зол и обижен на тебя. И эти чувства пока сильнее всего остального. Ты же понимаешь, почему? — Понимаю, — Ренджун откинул голову на стекло. Холод мгновенно обнял его со спины, заставляя вздрогнуть. — А ты? — Что я? — непонимающе спросил Джено и, словно щенок, склонил голову вбок. — Ты тоже зол и обижен на меня? — И да, и нет, — покачал головой Джено. — Я напуган и в смятении. А ещё я знаю, что ты не тот человек, который стал бы употреблять наркотики. Я просто не верю в это. Ренджун, ты просто не представляешь, как сильно я испугался за тебя. Ренджун усмехнулся и спрятал лицо в ладонях. Джено был таким милым, в этой своей слепой вере в самое лучше. Ренджун горько рассмеялся и склонил голову к коленям, пряча слезы и заглушая всхлипы. — Ренджун? Я сказал что-то не то? — Джено мгновенно оказался рядом, приподнимая его и пряча чужое лицо у себя на груди. Ренджун опустил ноги, обхватил ими бедра Джено и слабо покачал головой. Водоворот чувств захватил Ренджуна. Ему было так плохо за то, что он отсутствовал почти два месяца в жизни Джено, что он пропустил момент, когда ему — как и другим — требовалась его поддержка, а его не было рядом. Ему было так горько-сладко, что Джено верил в него, что он был таким светлым в его глазах. — Мне так жаль, Джено. Правда, жаль! Пожалуйста, пожалуйста, прости меня, — бормотал Ренджун, вцепившись в Джено, пока тот растерянно его обнимал и гладил по спине. — Все будет хорошо, — медленно сказал Джено, прижимая рыдающего Ренджуна ближе. — Джемин остынет и извиниться. Донхёк остынет. Все остынут. Не переживай, все будет хорошо. Ренджун замотал головой, опровергая его слова. Но Джено только крепче его обнял его. О, если бы Джено знал! Если бы только он знал, что ничего не будет хорошо.