Christmas toys

— Jingle bells, jingle bells, jingle all the way! — пропел Уэйд, стягивая с себя штаны и одновременно пританцовывая в такт песне. Питер сидел на краю кровати и наблюдал за этим импровизированным стриптизом с улыбкой. Весь день его и так не самый обычный бойфренд бросал неясные намеки, постоянно сворачивал на тему колокольчиков, а к вечеру вовсе затащил Питера в спальню и закрыл дверь, видимо, устав ждать, пока тот поймет. Под джинсами действительно оказались колокольчики, прицепленные к стрингам в виде головы оленя, и Уилсон подвигал бедрами, чтобы раздался звон. — Это еще не все, — объявил он, забрался рукой под собственный свитер, и внезапно на нем загорелись лампочки, вязаным узором изображавшие гирлянду на елке. Восторгу Уэйда по поводу своей затеи не было предела. — Вау, да ты ходячее рождественское настроение, — Питер закусил костяшку пальца, чтобы не расхохотаться, потому что если бы он начал, то закончил бы на полу в слезах, задыхаясь от смеха, а это сбило бы весь настрой. — А то, — он снова позвенел бубенцами, еще и покружился, чтобы покрасоваться огоньками на свитере. Смотреть на это было как минимум весело, но Питер долго не выдержал, притянул Уилсона за торчащий рог оленя и усадил себе на бедра. — У-у-у, как насчет приватного танца? А можешь сунуть мне десятку в трусы, и я не ограничусь одними танцами, — весело произнес Уэйд, пока чужие руки гладили его тело под свитером, а потом и вовсе потянули вещицу прочь. — Не думаю, что мне придется платить за то, чтобы получить желаемое, — Питер резко сменил положение, вжимая Уилсона в постель крепким захватом. В конце концов, его парень — бывший спецназовец, и научиться парочке приемов было необходимостью, чтобы иногда уметь приструнить того. Ну, и не то чтобы Уэйд сопротивлялся, хотя ради приличия все же попытался зашевелиться, но Питер оттянул тонкую полоску ткани, врезавшуюся между крепких ягодиц, и резко отпустил. — О, так сегодня я твоя сучка? — Уилсон замер, а когда до него дошло, что ждало его обожавшую приключения задницу, он испытал желание похлопать в ладоши от радости, но одна рука была заломана за спину, и захват был необычайно крепким. — Разве только сегодня? — усмехнулся Питер, очень стараясь придерживаться выбранной роли, и вдавил его лицом в подушку. Уилсон даже не успел моргнуть: когда это его бэмби-булочка-нежная-зефирка стал нагибатором? С другой стороны, это немало будоражило и очень-очень сильно возбуждало. — Может, тебе стоит позвенеть другими бубенцами? — продолжил Питер тем же тоном и слегка сжал в руке его мошонку вместе с металлическими бубенчиками на трусах, не до боли, но ощутимо, так что Уилсон почти услышал, как поют спустившиеся с небес ангелы. — О да, папочка. Могу позвенеть ими, а ты можешь играть на моей заднице как на барабане. Наш дуэт будет признан величайшим в истории Американ Айдол. Питер закусил губу, чтобы не выдать себя смехом и не выпадать из образа, пришлось даже несколько раз вдохнуть и выдохнуть. — Да? Вот так? — отпустив мошонку, он с размаху шлепнул по ягодице, и Уилсон готов был запищать, как маленькая девочка, получившая на Рождество долгожданную куклу. И на следующих шлепках он действительно начал издавать высокие звуки, принципиально не заглушая себя подушкой, тогда свободной рукой Питер зажал ему рот, наклонился к уху и прошептал: — Хочешь, чтобы тебя услышали? Уэйд активно закивал и выпучил глаза, потому что горящие ягодицы-то его оставили в покое, зато длинные пальцы кружили у «задних дверей», от смазки на секунду стало холодно, но кого волновало это, когда его нежная зефиринка устроила ему настоящий массаж простаты. — Фу, Уэйд, ты мне всю ладонь обслюнявил, — Питер убрал руку и вытер ее о покрывало. — Это тебе мерзко, а пальцы в зад чужой совать не мерзко? — тот засмеялся и вытер собственный рот и подбородок о подушку. — У слюнявой ладони нет сексуального подтекста, — возражение звучало слабо, но Питер не концентрировался на словах, занятый торопливым раздеванием. — Ну, это как посмотреть. Когда себе дрочишь, очень даже есть, — философски протянул Уилсон и охнул, когда его зефиринка-нагибатор пристроилась сзади, аккуратно отвела нитку стрингов в сторону и дернула за бедра назад. Конкретнее — прямиком на свой член. Уэйд с каждой секундой все больше чувствовал, что Рождество для него наступило именно сегодня, поэтому охотно подался навстречу и посмотрел через плечо, приоткрыв рот, чтобы выдать очередной комментарий. — Если ты сейчас что-нибудь скажешь, я засуну тебе помпон от рождественского колпака в рот, — пригрозил Питер и с тихим шлепком кожи о кожу толкнулся вперед. Он и так тут изо всех сил сохранял лицо, чтобы казаться «доминантным самцом», как сказал бы сам Уэйд. — Ну пожалуйста. Я чуть-чуть. Только одну вещь скажу, всегда мечтал, — канючил Уилсон, невольно сжимая в себе член с непривычки. — Господи, ладно, — на выдохе произнес Питер. В любом случае он бы сейчас не стал слезать с кровати и искать злосчастный колпак. — Трахни меня, секси-Санта, — запальчиво прошептал Уилсон и с восторгом улыбнулся, глядя на реакцию своего парня. Тот прямо посмотрел ему в глаза с очень невпечатленным видом и крепче перехватил Уэйда за бока. — Хоу-хоу-хоу, — особо низким голосом произнес он, начав двигаться так, будто пытался повредить Уилсону тазовые кости, а тот удивленно распахнул глаза и резко уткнулся в подушку, сам не понимая, почему смутился. Что ж, зато теперь все издаваемые им звуки были приглушены, в комнате были слышны лишь влажные шлепки и звон колокольчиков. Питер считал, что шалость удалась, особенно когда Уэйд прогнулся в пояснице и вжался в него ягодицами, громко замычав в подушку и вздрагивая. Наклонившись, он зашептал в алеющее ухо: — Уэйд, ты был хорошим мальчиком? Потому что Санта делится молочком только с хорошими. — Господи, как я тебя люблю, — Уилсон резко оторвал голову от подушки, округлив глаза и понимая, что не мог в своей жизни сделать выбора вернее, чем согласиться на дурацкое интервью, которое оказалось лишь предлогом. — Буду считать, что это «да», — все равно терпеть у Питера не было сил, и он снова и окончательно врезался бедрами в ягодицы Уэйда с тихим стоном. После такого особенно приятно было завалиться на кровать и чувствовать, как сильные руки бывшего спецназовца оплетают его тело, а виска касаются теплые, чуть обветренные губы. — Эй, зефиринка, может, еще разок? — Это была демоверсия, полную ты получишь только на Рождество, — пробормотал с улыбкой Питер, не желая открывать глаза. Уилсон просиял и счастливо вздохнул. — Интересно, что тогда я найду в своем носке для подарков?..