can i call you in october?

Красные верёвки крепко сжимают тело Серёжи. Кажется, после этого следы будут ещё очень долго заживать, учитывая, какое чужое тело нежное и порой достаточно легонько ударить, чтобы получить синяк. Поэтому Разумовский иногда не любит экспериментировать, особенно когда понимает, что завтра может быть важное мероприятие, а на шее будут красные следы от вчерашнего акта. Только вот завтра никому никуда не надо. Игорь слишком грубо завязывает, обвив верёвками грудь, живот и шею, натягивая. Серёженьке больно и это слышно по его болезненным, характерным стонам. Но Грома это не останавливает. Мужчина понимает, что чужое тело только в его власти и нагло пользуется этим. Разумовский лежит на животе и поэтому Гром может рассмотреть, как же красиво верёвки пережимает лопатки, спину, задницу, ноги и руки. Последние заведены за спину и не дают Серёже самовольничать. Игорь переворачивает Разумовского на спину и тот мычит. Их взгляды встречаются, но ни слова не произносится — лишь Серёжа открывает рот, но Игорь его перебивает, когда опускается, чтобы ввести оба пальца, что в смазке, в узенькую дырочку, тем самым выдавив очередной сладкий стон. Тело Разумовского пахнет слишком вкусно после душа и Игорь утыкается носом куда-то в шею, начиная покусывать. Стоило изначально подготовить парня, но, если честно, слишком хочется поглядеть за тем, как беспомощно выгибается Серёжа и хочет хотя бы руками схватиться за что-то. Мужчина быстро находит пальцами простату, начав грубо в неё долбиться и также тяжело дышать в чужую шею, ведь чужие стоны сводят с ума. Они такие сладкие, такие блядские и сочные, словно Серёжу тут избивают, но это не та игра. Игорь хочет ударить, но сдерживается, крепко сжав зубы на чужой шеи. Когда тело Разумовского становится уже более податливым, тогда Игорь отстраняется и смотрит в чужие глаза. Серёжа возбуждён и требует к себе внимания, касаний и хотя бы члена в заднице — точно шлюха. И Гром это даёт. Он поднимает чужие обвязанные красной верёвкой ноги и закидывает к себе на плечо, чтобы пристроиться снизу. Ногти Разумовского царапают самого себя, ведь он привык за что-то хвататься и что-то сжимать во время секса, а сейчас даже ногами нельзя на что-то упереться — он просто послушная марионетка в руках Игоря, которая способна только принимать в себя член. И именно этот факт, что Серёжа не может ни двинуться, ни схватиться за что-то, ни поменять позу — именно это возбуждает до странных чувств в нижней части живота, словно что-то щекочет его изнутри. Толчки грубые, быстрые, а мокрые волосы Игоря прижимается к его не менее влажному лбу. Он смотрит за тем, как жалко прогибается Серёжа, как жмурится, стонет, кричит и даже предложения не может сформулировать, потому что слишком возбуждён, а Игорь не даёт ему возможности даже подумать из-за ритма. Первым кончает Игорь, но двигаться не перестаёт, пусть и дышит тяжело, нависая устало над парнем. Серёжа делает это следом и попадает на некоторые части верёвки, испачкав и себя, и Игоря и их «аксессуар» на эту ночь. Из Разумовского всегда выходит очень много и по взгляду видно, что ему не хватило этого. Это было горячо, быстро и грубо — как и всегда, думает Серёжа — а поэтому Игорь только по взгляду читает, что горячее тело под ним совершенно не насытилось. Разумовский выпрашивает только взглядом и Игоря срывает вновь, а Серёжа чувствует, как его ноги начали неметь.