Мы - это мы

В комнате было холодно, приходилось зарываться глубже в одеяло, чтобы согреться. Не получалось. Запястья горели от жгучей боли. Вару дрожал, стиснув зубы до боли. Здесь становится невыносимо. Просто трудно терпеть. Начинает вспоминать прошлое, детские года, превратившиеся в подростковые по одному щелчку. Тошнота подступает к горлу. На кончике языка ощущается привкус первой выкуренной сигареты, украденной у отца в девять лет. Стал сбегать из дома где-то в одиннадцать. Первую белую смесь дал попробовать кто-то из банды, примерно в тринадцать лет. Всё слишком рано началось, но продолжается держаться на плаву. Почему? Пытаясь забыть о проблемах, вырывает яму глубже. Скоро ляжет туда лицом вверх и будет ночью наблюдать за звёздами. Как ни странно всё ещё помнит о своих родителях. Лучше бы память отшибло. Противно вспоминать моменты, проведенные с ними, хотя их можно пересчитать по пальцам одной руки. Если Вару начнет вспоминать семейные праздники, то потом долбанется головой об стену. — Эмма опять разговаривает с Хелен, — прервал раздумья вошедший в комнату Пик. — Хотя «разговаривает» сказано слишком мягко. Эмма через каждое слово матерится. Мне жалко Хелен. Они никогда не могли найти общий язык. Эмма недолюбливала девушку из-за ее добродушной натуры, а Хелен, пытаясь нормально с ней поговорить, натыкалась на колкие оскорбления, убивающие что-то внутри. Вару уверен, зная прошлое Хелен, у Эммы пробежал бы холодок по спине, а мурашки загорелись синим пламенем. Но пока она это не знает. И очень хорошо. Хелен всегда приезжает к ним после телефонного звонка от Эммы, как бы сильно та не облила ее грязью. Троица приезжает сюда, когда находят свободное время. И каждый раз заканчивается бензин. Приходится просить помощи у Хелен, и Эмма никогда не упускает возможности выпустить весь свой гнев на нее. Вару боится узнать состояние Хелен внутри. Дружит с ней пару лет и был с ней всё то время, пока она радикально менялась, бросаясь из крайности в крайность. Помнит её короткие волосы, лицо, запачканное кровью и полное безразличие ко всему. Удивляется, как резко и сильно она поменялась. Эмме повезло, что прежней Хелен больше нет, и она ее не знала. — Она приехала, — закончил Пик, и в ту же минуту в дверной проеме появилась Хелен, приветливо махая рукой. — Как дела? — Мне плевать на вас всех. — Ты не заболел? — Похрен. Я просто не хочу тебя видеть. — Нет, — ответил Вару, вылезая из пастели. — Чудно. — Мне хотелось бы порезать вены, но я ещё не закончила задание. — Тогда едем. — Сваливаем! Там менты. Вару помнит её прошлую. Всё ещё удивляется, когда видит улыбку. Глаза слезятся, стоит задуматься, как много Хелен накапливает в себе. — Мы скоро подойдем, — кивнул Пик. Девушка поспешно ушла. Вару побрел к старому шкафу и достал с полки болотный джемпер. На худощавом теле он большеват, но создаётся ощущение, что кто-то обнимает тебя. Ради этого боль можно проигнорировать. Раны затягиваются, чешутся, колятся, приходится расчёсывать их до крови и прятать под маскирующими пластырями. Но они не могут закрыть всё. — Что это? — Брюнет осторожно дотронулся до его руки, поднимая рукав наверх. Стала видна багровая линия. Ещё одна, две, три, пять. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Какого хуя, Вару? Что это? — Сжал до боли запястье. Парень зашипел от боли, пытаясь высвободиться от хватки. Страшно, очень страшно. Пик прижал его к шкафу. — Какого хуя ты мне ничего не сказал?! Дрожь накрыла волной тело. Вару показалось, что пол исчез из-под ног, но он по-прежнему держался. Пик сжимал запястья, игнорируя подступающие слезы на лице парня. Обжигая холодные щёки скатывались вниз. В душе было больнее. Пик отпустил его запястья, отойдя на шаг. Не хочет причинять вред, не хочет, чтобы было плохо, но злость потоком вытекает из него. Как остановить? — А ты что думал? — громко выкрикнул Вару. — Я просто не могу, понял? Я не могу сдерживать всю боль в себе, я не знаю, как с ней справится. — Почему ты мне ничего не говорил? — успокоившись, спросил Пик. Парень думал, что вместе, все втроём дойдут до края обрыва. Но Вару, дошедший раньше всех, свалился и разбился насмерть. Сейчас, возможно, можно было бы отшутиться тем, что его труп откачали. — Боялся, — ответил тихо парень. — Чего? — Не знаю. Просто боялся сказать об этом. — Слезы падали с носа на пол. Вару почувствовал слабость. Подошёл к Пику и положил голову ему на плечо. Ему просто было тяжело осознавать свою ничтожность. С детства понял, что никому не нужен. Спрятался в молчании, закрывая истошные крики в себе. Наверное, сломался, когда смывал появившиеся капельки крови на свежих ранах. Оставались белые полоски, как напоминание о том, что он ещё жив, ещё ходит и дышит. Разум — в тумане, в голове — беспорядок. Он принимал вещества, курил, пил, но только чтобы не помнить о появляющихся ранах, которые сам же и делает. Считает себя слабым, никчёмным мусором, который приносит только вред. Но покончить с жизнью не может — нет, не то, что он хочет и не то, к чему стремится. — Я хочу тебе помочь. — Какое-то время слова, сказанные брюнетом, проносятся в голове, повторяясь. — Ты мне нужен. — Обнял крепче. Вару почувствовал себя необходимым.

***

Когда они все четверо ехали в машине, Вару начал понемногу засыпать, устроившись на плече Пика. Как обычно, потому что уютно, тепло и возникает чувство надёжности, безопасности. Брюнет поглаживая большим пальцем рубцы на руке Вару, смотрел в окно, подперев другой рукой голову. Эмма с Хелен вели боле менее дружелюбную беседу, обсуждая недавние концерты рок-звезд и песни. — Корни отросли, — сказала Хелен, смотря в зеркало на парней, пока вела машину. Вару обомлел, широко раскрыв глаза. Этого не должно быть. Пик повернул голову в его сторону и кивнул, подтверждая слова девушки. Черный — настоящий цвет волос. Такой же, как у матери, такой же, как у отца. Вару унаследовал внешность обоих, поэтому волосы покрасил и каждый раз надевал цветные линзы. Как он не заметил большое чёрное пятно на макушке? Наверное, просто часто закрывал голову капюшоном или просто привык, что в ночи волосы темные, и цвет не виден. — На обратном пути купим краску, — сказал Пик, и после этого стало спокойно. Но — Нет, — Вару покачал головой. — Не нужно. Хочу кое-что попробовать. Забыл себя настоящего — того, кто был семь лет назад тем мальчишкой, для кого мир был огромным и нетронутым. С возрастом понял, что это не так. Всё уничтожается и не важно кем. Рано или поздно люди умирают, цветы вянут, снег тает. Вару помнит, как мать крепко прижимала его к себе, повторяя постоянно одно и тоже. Прости, прости нас. Ты не должен был родиться, потому что нам не хватило бы на тебя времёни. Повторяла долго, плакала, когда отец нервно курил на крыльце дома. Родители его любят, но никогда не покажут и не скажут, а сын чувствует себя чужим. Не интересовались его жизнью, не были ее частью. Было плевать на оценки, проблемы. Они были разделены на два отдельных мира. Парень ненавидит эту жизнь из-за всего дерьма, случавшееся с ним. Но есть Пик, которого он любит, и который любит его.

***

Когда Пик с Вару вышли из машины, месяц ярко светил в небе. Держались за руки, медленно шагая домой к брюнету. Ночь проведут вместе, в обнимку. На этот раз не будут притворяться, что всё из-за алкоголя. — Я тебя люблю. — Я тебя тоже.