Good Omens / Writober-2021

      Дождь шёл настолько сильный, что в окне было невозможно различить силуэты домов, стоявших на другой стороне улицы. Азирафаэль, прислушиваясь к тяжёлому стуку капель, устало представлял, как снова развезёт дороги, какая грязь будет в лесу и как долго придётся чистить обувь, возвращаясь из церкви. Ирландский пейзаж ему порядком надоел, про местных жителей говорить было больно — даже те, кому не было тридцати, успели глубоко постареть, — алкоголь и табак отлично делали своё дело. Ангел работал гораздо хуже вредных привычек: уже который месяц в графе «кол-во спасённых от пьянства, распутства и пр.» он ставил ноль и в пояснении упорно дописывал: «Нельзя помочь тем, кто не нуждается в этом».       До сегодняшнего дня у Азирафаэля была надежда: его речам о полезном образовании, любящей семье и честной работе внял Реган, один из бедных фермеров. Он уже отказался от битья жены, поверил в шарообразность Земли, даже заинтересовался математикой и пытался научить этому старшего сына, однако произошло несчастье. Реган хотел донести мысли из своей доброй и кучерявой головы не только словом, но и делом, поэтому нарочно испортил бочонок с тёмным пивом и подрался с соседом, который сильно поколотил ребёнка. Такого тут не прощали. Неделю назад Реган куда-то пропал, а сегодня его труп с разодранной грудной клеткой нашли в лесу.       — Не думаю, что это волки, — доктор с длинными жидкими усами безразлично смотрел на тело, — его будто тащили. Боже, и внутри столько грязи — наверное, она даже до сердца добралась.       — У предателя должно быть чёрное сердце! — выкрикнул кто-то из собравшейся толпы, тут же весело загудевшей смехом.       — Уходите! — Азирафаэль хотел замахнуться тростью, но вовремя сдержался. — Живо, уходите!       «Через месяц наступит 1900-й год, а здесь — тёмные века, — ангел аккуратно вывел первую строчку письма, потом зажёг ещё одну свечку. — Не знаю, что делать. Признаюсь, сначала я думал, что кто-то искушает их, намеренно мешая моей работе, но теперь понимаю, что ошибался. Они не слышат никакого голоса, кроме звона стаканов, да и сами практически не говорят — только мычат в пабе или ругаются. Реган мёртв — его избили и изрезали тело. Никто не скорбит по нему, кроме меня и его бедной жены — она сегодня упала на колени и просила разрешения переночевать в церкви. Боится за свою жизнь. Мой друг, я в каком-то отчаянии…»       В дверь будто бы постучали — Азирафаэль тут же положил исписанный листок между книгами и внимательнее прислушался. Услышать что-то кроме бушующего дождя было сложно, и ангел уже решил, что ему показалось, но ритмичное постукивание повторилось. С какой-то безнадёжной уверенностью он подумал, что теперь пришли расправиться с ним. Дверь нехотя распахнулась, и в её скрипе Азирафаэль услышал свой приговор.       Гость, закрытый с ног до головы тёмным плащом, стоял спиной, и, когда он обернулся, ангел от удивления шагнул вперёд — прямо под ноябрьский дождь.       — Кроули!       Демон затолкал его обратно в дом, с напускным раздражением ругая за долгое ожидание:       — Всю руку себе отбил — невозможно достучаться! Прекращай есть устриц, у тебя от них портится слух. Они сидят в своих раковинах, и ты такой же становишься.       Азирафаэль улыбался, с радостным волнением теребил в руках испачканное в чернилах перо:       — Но как ты здесь? Ты же сказал, что не вернёшься из Рима раньше следующего года.       — Так и должно было быть, — Кроули кивнул, снимая блестящую от воды накидку. — Однако Лигур проиграл мне в покер, и теперь ему придётся поработать за двоих.       — Ты выиграл хотя бы честно?       — Конечно, нет. Если бы я выиграл честно, это не считалось бы выигрышем. У дьявольского покера свои каноны.       — Даже не могу тебя осуждать, слишком рад видеть. Надолго ты здесь?       — День-два, — Демон опустился на пол рядом с камином, подставляя огню мокрые волосы, завязанные в хвост. — Вообще-то я надеялся вернуться в Лондон вместе с тобой: ты же не хочешь встречать новое столетие в этой дыре? Даже если за страдание тебе полагаются какие-то бонусы, то…       Ангел покачал головой:       — У нас нет доплаты за страдания, Богу не нравятся страдания.       — Серьёзно? Твоё последнее письмо было каким-то гимном печали — я даже подумывал прикрепить его к отчёту и сказать, что это моих рук дело.       — Следующее — ещё хуже, — мрачно ответил Азирафаэль, протягивая написанное этим вечером. — Почитай — я схожу за вином и одеялами.

***

      Пока ангел искал в своей комнате припасенные бутылки, Кроули повесил синий жилет на спинку кресла и распустил волосы. Рыжие пряди медью отливали в свете пламени, слегка искрились, будто соревновались с огнём в яркости. Азирафаэль невольно засмотрелся, когда стелил одеяла на пол, но демон этого не заметил.       — Прочитал, — Кроули кивнул на неотправленное письмо, разливая вино по бокалам. — Возможно, до тебя тут правда работал кто-то из моей конторы.       — Тогда я бы справился ещё месяц назад, — ангел пожал плечами. — Убрать влияние ваших искушений не так сложно, как ты думаешь.       — Не знаю. Менять зло на добро зачастую невыгодно.       — И тем не менее, Реган…       — Мёртв. Можем выпить за его душу, если хочешь.       Они пригубили рубиновый напиток, и на несколько секунд замолчали, прислушиваясь к вкусу.       — Кисло, — демон чуть поморщился, после чего отпил ещё немного. — Но в целом терпимо.       — Согласен, — Азирафаэль кивнул, — надеюсь, это просто неудачная бутылка. Если французское вино испортится, я начну верить в конец света. Кроули засмеялся. Он бегло осмотрел гостиную и с удовольствием про себя отметил те детали, по которым он смог бы узнать обстановку Азирафаэля среди других: изящная дорогая посуда, где чашку, тонкую, как балерина, можно назвать только чашечкой, а хрупкую тарелку — тарелочкой; много свечей в причудливых канделябрах — читая, ангел не любил всматриваться в буквы, поэтому не экономил на этом; салфетки на столах, связанные вручную, — наверняка чьи-то подарки, которыми он никогда не пренебрегал.       — Тут не так плохо, — демон прочертил рукой в воздухе, указывая на всю комнату сразу, — ты постарался.       — Дом, пусть и временный, должен быть домом. Хотя когда я только приехал, это место напоминало пристанище для призраков. Выпьем за дом? Точнее, за Лондон, — я так по нему соскучился!       Хрустальные бокалы легонько стукнулись меж собой, словно тихо хихикнули; с каждым глотком язык привыкал к терпко-вязкому ощущению, и вино стало казаться почти хорошим. Азирафаэль потянулся, чтобы налить ещё, но Кроули опередил его.       — Знаешь, я вообще-то хотел обсудить кое-что, — обновив бокалы, демон поставил бутылку поближе. — Можно было бы написать, но эта почта так ненадёжна.       — Ненадёжна, — согласился ангел, начинающий немного хмелеть. Расслабленность и тепло смешались с кровью, медленно потекли по венам, заставляя тело размякнуть, поискать опору не в самом себе, а в других предметах. Азирафаэль облокотился спиной о кресло и снова заметил переливчатость рыжих волос — его удивляла их грейпфрутово-апельсиновая яркость. Кроули заметил, как внимательно за ним наблюдают, — он нарочно заправил за ухо длинную прядь, медленно, утончённо, удерживая волосы между указательным и средним пальцами. Азирафаэль заворожённо смотрел за этим, потом встретился с демоном глазами — оба улыбнулись несколько растерянно.       — Так вот, — Кроули попытался сосредоточиться, — мы вроде с тобой неплохо ладим последние 200-300 лет, верно?       Ангел всегда следил за выражениями, которыми описывались их отношения. Он прищурился, как бы взвешивая сказанное, потом кивнул:       — Можно и так сказать.       — Через месяц Новый год, — демон продолжил, уже воодушевлённее, — и не просто год, а целое столетие. Может быть, нам отпраздновать его вместе?       — Вместе? — Азирафаэль удивлённо поднял светлые брови и немного отпил из бокала. — Мой друг, это звучит довольно рискованно.       — Мой друг, — Кроули передразнил его, и ангел засмеялся, — перестань. В такой праздник никому не будет дела, чем занимаются подчинённые. Никто и не заметит, если мы где-нибудь соберёмся вокруг ёлки.       — Соберёмся, — ангел задумался, — мы можем собраться в моём магазине.       — Звучит отлично. Тогда решено?       — Думаю, да.       Бокалы стукнулись ещё раз, уже более размашисто и звонко, крепко слепившись стенками и отлетев обратно. Кроули заметно повеселел, Азирафаэль тоже улыбался, но тяжёлый день до конца не отпускал его. Сама собой открылась вторая бутылка и тут же разделилась по тостам: за искусство, работу (не чокаясь), людей, предстоящее 20-е столетие и совместный праздник.       Демон, не в силах опираться на свои руки, тоже облокотился о кресло. Он рассказывал про Италию, жаловался на скуку, между делом советовал ангелу уезжать из этой деревни как можно скорее.       — Нет, я останусь до конца декабря, — Азирафаэль поставил вино и потянулся к огненным прядям. Кроули послушно наклонил голову, зажмурил довольные глаза. — И вернусь после праздника, если понадобится.       — Пусть с этим разбирается кто-то ещё, кто-то из верхушки.       — Иногда кто-то из верхушки разбирается потопами, — пьяными пальцами ангел осторожно перебирал рыжие волосы, и они словно ластились к нему сами. — Мне так не нравится.

***

      Азирафаэль проспал недолго: ему приснилось, будто Михаил вынимает из его груди сердце, чёрное, угольное, страшное, и громко называет предателем. Ангел вздрогнул, открыл глаза — на плече у Кроули — лениво посмотрел в окно: было ещё темно, а дождь наконец-то кончился.