Good Omens / Writober-2021

      Поговаривали, что фараон ещё при жизни отрёкся от своего солнечного отца — бога Ра, променяв его тёплый свет на подарки царства теней. Поговаривали, что глаза, изображённые на саркофаге, бешено вращались во время погребения, и никакие молитвы не смогли стереть этот заколдованный рисунок. Поговаривали, что фараону, по его же просьбе, вырезали сердце, и оно билось в руках у жрецов, истекая тёмной кровью. А потом принесли другую весть — на самом деле, фараон не умирал: он превратился в полчища пауков и ушёл вниз по Нилу, а в саркофаге лежит его злейший враг, замурованный заживо.

***

      Каждая новая сплетня о несчастном фараоне заставляла Азирафаэля закрывать глаза и считать до пяти. Его отправили в Египет, жару которого он ненавидел всей своей кожей, чтобы проверить справедливость здешних страданий. Город мучился от засухи третий месяц, наблюдая гибель полей и скота, и местные жители уверовали, что это всё из-за умершего (по последним слухам, неумершего) правителя — якобы тот связался с египетским дьяволом и случайно купил место в преисподней. Скорее всего, это было неправдой, но подлежало проверке: нужно вскрыть саркофаг, посмотреть вещи, захороненные с покойником, поспрашивать вокруг. Если всё в порядке, то Бог, разумеется, не пожалеет для людей дождя.       Азирафаэль придерживался мнения, которого он, конечно же, никому не высказывал, что проблема не в фараоне, а в погодном контроле: каждый наверху знал, что не всё идеально работает, особенно система осадков. Лезть в пирамиду ангелу не хотелось — он не любил покойников, плюс все эти разговоры (фараон затаился и ждёт свою первую жертву; фараон снился жрецу и говорил с ним на языке мёртвых о вечном голоде) наводили ещё большую тоску. Однако выбора не было.

***

      По пути к гробнице Азирафаэль увидел, что на площади, прямо на палящем солнце, потихоньку собирается толпа — на удивление, бесшумная, но чем-то заворожённая. Образуя неровный круг, люди с интересом наблюдали за каким-то действием, поднимаясь на носки и опираясь на худые плечи друг друга. Ангел осторожно протиснулся вперёд — на него даже раздражённо не зашипели, будто не хотели что-то спугнуть.       — Кроули! — Азирафаэль почти сразу узнал создателя этого небольшого зрелища. Демон, сидя на светлой льняной подстилке, внимательно смотрел на змею — она тоже на него смотрела, опираясь о разгорячённую землю только кончиком хвоста. Стоило Кроули наклониться влево, и она наклонялась влево, превращая тело в изящный изгиб; стоило ему протянуть руку, как змея ползла по ней, медленно протискиваясь тонкой линией между пальцами.       Демон развлекал народ около получаса, потом ему надоело, и под тихие аплодисменты он отправил змею в сторону реки. Люди потихоньку разошлись, но Азирафаэль остался и, когда они встретились взглядами, ещё раз назвал его по имени.       — Как тебе представление? — Кроули сверкнул жёлтыми глазами. — Не слишком однообразно и затянуто?       — Это необычно и… немного пугающе, — растерянно ответил ангел, — но мне понравилось.       — К змеям надо привыкнуть. Они опасны и при этом очень красивы.       — Может быть.       Необычными и немного пугающими были не только змеи, но и их внезапные встречи — Азирафаэлю было так легко говорить с Кроули, так приятно о чём-то рассказывать или слушать самому, что это не могло не тревожить. Он понимал, что они по разные стороны — причём между этими сторонами гигантская пропасть, и чтобы её пересечь не хватит всех мостов мира, но на деле… не хватало двух шагов, и они каждый раз охотно делали по шагу и оказывались рядом.       И сейчас, в этом ужасно душном Египте, всё было точно также: Кроули весело рассказывал про свою новую профессию укротителя змей, изредка приподнимая длинные волосы над шеей — уж очень жарко; ангел делился философиями, которых наслушался в Греции. Правда, потом он не выдержал и обмолвился о необходимости тащиться в гробницу и рассматривать останки, на что демон откликнулся очень бодро и неожиданно:       — Могу сходить с тобой. Всегда было интересно, что там внутри.       Существовало как минимум сто причин, почему это было не самой лучшей идеей, но Азирафаэль проигнорировал их все и радостно сказал:       — Если ты не занят, то было бы замечательно.

***

      Пирамида не так сильно пропеклась на солнце, но дышать в ней было всё равно нечем — спёртый и тяжёлый воздух, ещё и приправленный благовониями. Узкие стены, низкие и давящие потолки действовали на ангела удручающе, и он был особенно счастлив, что Кроули отвлекает его очередной историей.       Сама гробница оказалась не очень большой, но щедро украшенной: каждая сторона имела уникальный рисунок и могла бы считаться шедевром живописи этого времени. Азирафаэль внимательно разглядывал изображения и начертанные иероглифы — во-первых, искал связь фараона с местными силами зла; во-вторых, невольно восхищался проделанной работой — он чувствовал, что если эти пирамиды просуществуют ещё несколько сотен лет, то станут величайшим достоянием истории человечества.       — Удивительно, — ангел повернулся к своему спутнику, тоже разглядывавшему стены, — удивительно, с каким уважением люди относятся к смерти.       — Я бы назвал это страстью, — ответил Кроули. — Кажется, что человек больше готовится умирать, чем живёт на самом деле.       — Мне нужно вскрыть саркофаг.       — Дай мне минуту.       Нарисованные глаза оставались неподвижными, и Азирафаэль испытал лёгкое разочарование — пропало всякое ощущение таинственности происходящего.       — Ничего, кроме трупа и каких-то текстов, — сказал демон, поднявший крышку. — Вообще тут есть один паук… нет, забудь, он жив настолько, насколько и фараон. Ангел усмехнулся, мельком посмотрев на сложенные рукописи:       — Это заклинание… а вот это похоже на дневник, — он тяжело вздохнул, немного нахмурился. — Могло бы быть полезным для изучения, а теперь рассыплется здесь, даже обидно. Ладно, давай возвращаться назад.

***

      Вечер ласково обнимал Египетские земли своей прохладой — становилось свежее, приятнее. Азирафаэль думал, как лучше составить отчёт, избегая упоминания о несовершенности климата, когда Кроули протянул ему три измятых свитка.       — Это же дневник, да? Я не очень хорошо знаком с иероглифами.       — Ты… ты зачем их вытащил? — ангел старался придать голосу раздражение, но любопытство брало верх. — Кроули, это же неправильно.       Демон равнодушно пожал плечами:       — А разве правильно, что они — как ты сказал — рассыплются в этом саркофаге? Пусть лучше хранятся у тебя.       — Но если кто-то заметит, что они пропали? — Азирафаэль уже жадно вчитывался в мелкие знаки, спрашивая больше, чтобы отделаться от совести.       — Перестань, кому до этого есть дело. В крайнем случае, ты можешь переписать их и положить на место. Никто не узнает. Это будет нашей маленькой тайной.       Кроули подмигнул ему, и ангел неловко улыбнулся. Он вдруг почувствовал, что таких маленьких тайн будет ещё целое множество.