Вороны любят блестящее

      Проблемы у них начались ровно тогда, когда Шэнь Юань принес в сложенных лодочкой ладошках двух птенчиков. Два черных вороненка — совсем маленькие, еще пух толком не появился, а пищали так, что оглохнуть можно. Шэнь Юань их личинками и червями откармливал, водой поил с листочка, даже крылья показывал, как раскрывать для полета. Словом, вжился в роль мамы-птицы очень быстро, вечерами колдовал над небольшим гнездом из соломы и веточек, перьев туда натаскал, что самих воронят не видно толком было. А те и сидели счастливые, нахохлились от самодовольства, ласково друг друга в бок поклевывая.       Шэнь Цзю смотрел на птенцов с сущим ужасом и отвращением, грозился выкинуть гнездо, однако что-то постоянно его останавливало (и вовсе это не жалостливый взгляд А-Юаня, нет!) На птенчиков первое время бегала смотреть вся школа, кто украдкой через приоткрытое окно в бамбуковой хижине, кто, напросившись на чай… Шэнь Цзю неизменно шипел на непрошенных гостей, разве что огнем не дышал, как какая-нибудь ядовитая тварь из Бездны, а затем и вовсе пресек все это безобразие, когда птенчики вдруг обратились двумя вполне взрослыми воронами с демоническими метками на лбу. А-Юань пришел в восторг, ворковать над ними стал чаще, а Шэнь Цзю чувствовал, как к горлу всякий раз подступала дурная кровь, когда он эти нежности противные видел. Однако страшило его даже не темное происхождение двух крылатых нахлебников… Нет.       Немигающие взгляды черных глаз-бусинок, которые постоянно застывали на гибкой фигуре его А-Юаня, когда тот занимался повседневными хлопотами по дому, — вот, что настораживало больше всего. Пернатые твари были слишком умными, даже для демонических птиц. Они могли часами наблюдать за живыми порханиями младшего брата по хижине, неловко перепрыгивая из стороны в сторону, когда лапы затекали, а затем сверлили мрачными взглядами самого Шэнь Цзю, когда он ловил их с поличным.       — Эти твари до добра не доведут, надо их скрутить ограничивающими печатями и сбросить в Бездну, — раздраженно шипел всякий раз Шэнь Цзю, вываливая поток очевидной ненависти на нахохлившихся и почти обиженных воронов. Тот, кто покрупнее тут же заводился тревожным злым карканьем, и, казалось, желчи в этом неуклюжем восклицании было ничуть не меньше, чем у Шэнь Цзю. Второй же ворон делался на удивление обиженным и потерянным, жался совсем по-человечески к ласковой руке А-Юаня и осторожно поклевывал ему пальцы.       — Цзю-гэ, прекрати, пожалуйста, — с обвиняющей укоризной качал головой младший брат, сгребал возмущенную птицу поближе, чтобы, упаси небожители, та не ринулась с боевым кличем на главу пика, а затем принимался бережно перебирать им длинные перышки, переливающиеся обсидиановым огнем на свету.       — Бингэ и Бинхэ — послушные, примерные фамильяры, не стоит мыслить так радикально. Ты же и сам знаешь, какая это редкость, — мягким, но непреклонным тоном возражал А-Юань чуть погодя, и Шэнь Цзю приходилось отступить под насмешливым взглядом того самого Бингэ. Вредные вороны не преминули мгновенно распушить перья и с торжествующим: «Каа-а-р!» перебирались на плечи к позабавленному Шэнь Юаню.       Но ничего… Как Шэнь Цзю считал, война еще не проиграна, не все кости брошены. Он еще успеет вывести эту странную парочку на чистую воду. В конце концов, знак, сияющий зловещим алым переливом на вороньих лбах, казался ему смутно знакомым и явно к роду простых демонов-фамильяров не принадлежал. Странно, что сам А-Юань при всей его парадоксальной любви к нечисти и опасным растениям еще этого не понял. А пока Шэнь Цзю методично шуршал библиотеку пика, с неприкрытым вызовом и самодовольством прижимался к забавно пунцовеющему А-Юаню всем телом, когда особенно хотелось чертовых птиц позлить, и разрабатывал подробный план свержения мерзких демонов. Делить с кем-нибудь — даже очень послушным — младшего брата, Шэнь Цзю не собирался.       А где-то на другом конце Поднебесной растерянный глава Цзян пытался отыскать чертово гнездо своего ворона-шисюна, который с педантичным упорством переносил его каждые три дня в новое место…