Пациент

14.03.2020 <Вчера, как и обещал, напился. Только не один, а с этими пиздюками. Под вечер дружно ввалили в мой кабинет и сообщили, что вместо отходной Арс, благодаря мне, теперь проставляется за новую должность. Но только при условии моего обязательного присутствия. Пришлось соглашаться, конечно. Корпоративы – святое дело, особенно для руководителя. В двух кварталах от здания нашего департамента есть бар, куда они обычно ходят. Там народу немного было, выпили, заказали еды. Когда принесли горячее, Сергей взял слово и поблагодарил меня за Арса, сказал, что мужик я хороший и что, в общем, работать со мной комфортно. Не скрою, было приятно это слышать. Все присоединились, а Арс снова подошёл и пожал мне руку. В этот раз по нормальному, слава богу. Потом набился народ, началась какая-то программа, разговаривать стало совершенно невозможно. Парни пошли кто курить, кто танцевать, я, естественно, остался сидеть тянуть своё пиво. Через какое-то время с танцпола вернулся Арс и бесцеремонно плюхнулся на мой диванчик, опустив голову на спинку. Разгорячённый и с расстёгнутым воротом. Повернул голову ко мне и спрашивает, мол, Антон Андреевич, а почему вы всё-таки меня оставили? Я охуел, конечно, наклоняюсь ближе и заговорщицки двигаю бровями: "Ты что, думаешь, я настолько пьян, что сболтну лишнее?!" Он смотрит, не мигая, и, кажется, немного трезвеет, пока я не хлопаю его по плечу и не откидываюсь обратно: "Удивлю тебя, но работников, регулярно увеличивающих маржу, нужно холить и лелеять, а не выставлять на улицу. Даже если появляется какое-то недопонимание с начальством». Отчетливо вижу, как после последних слов Арс дёргается. Спрашивает, откуда знаю. «Это ж логично, - говорю, - успех направления – целиком твоя заслуга. И ребята в тебе души не чают. Чтобы враз бросить всё это, надо или дебилом конченым быть, или случиться что-то должно было. Если бы дома что-то произошло, я уверен, ты не стал бы приносить в жертву работу - пережил бы, решил все вопросы и продолжил строить карьеру. Вывод один – что-то случилось в самом департаменте. И это не про криминал, иначе СБ вышвырнула бы тебя сразу же, без всяких отработок и передачи дел. И это точно не про наш коллектив – у меня было время понаблюдать за твоими взаимоотношениями с коллегами и, поверь, я впечатлён тем, насколько они тащатся от тебя и твоего к ним внимания. Значит, остаётся конфликт с руководством». И всё? И всё. Вроде успокоился. Но теперь уже я имел моральное право задавать вопросы. Спросил, в чём же был конфликт. Спрашивать, с кем он был, смысла не было, потому что Макаров своими нелицеприятными в отношении Арса эпитетами тогда, в своём кабинете, сам выдал себя мне. Но в этот момент из курилки вернулись Серёга с Андреем, и Арс, воспользовавшись ситуацией, ускользнул в туалет. Но то ли пиво сыграло роль, то ли сама ситуация меня раззадорила, а только я решил дожать Арса, и поэтому встал и пошёл за ним. Арсений буквально застыл у писсуара, когда увидел меня. Я встал у соседнего и говорю ему: «Попов, уж если я впрягся за тебя - да, я знаю, ты не просил - но если это как-то связано с работой, ты обязан мне сказать. Я должен знать все подводные камни». Ну, как-то так. Он упорно молчал, отвернувшись, и уже возле умывальников сказал, подойдя совсем близко: «Не волнуйтесь, Антон Андреевич, это не с работой, это его, руководства, личное такое ко мне отношение». Прямо дословно помню, хоть и пьяный был. Потом он ушёл, да и все мы вскоре разъехались тоже. Ещё помню, что пахнет он вкусно и глаза вблизи у него в крапинку.>       Я понял, что уже рассвело, и неплохо бы всё-таки поспать - я так и не ложился, как вернулся из госпиталя, снова взявшись за дневник. Но вдруг накатило такое острое желание просмотреть свою запись, сделанную сегодня там, что я тут же схватил айфон и нашёл видеофайл.       На подрагивающем в руках моего интерна экране был виден лежащий на кровати человек в смирительной рубашке. Это я распорядился надеть её, ведь неизвестно, чем может обернуться смягчение медикаментозной терапии для этого пациента.       Особенно для этого пациента.       Также был виден я, сидящий возле кровати на стуле и задающий пациенту вопросы: - Вы меня слышите? Молчание. - Скажите, вы меня хорошо видите и слышите? Небольшое движение глазами. - Я ваш лечащий врач. Вы ведь знаете, где находитесь? Молчание. - Послушайте, вы обязательно должны мне отвечать, иначе я не смогу понять, в каком вы состоянии. И не смогу помочь. Лёгкая усмешка. - Вы находитесь в психиатрическом госпитале на принудительном лечении, и только от вас зависит, как оно будет проходить. Вы понимаете меня? Кивок. - Два дня назад мы снизили вам дозировки лекарств, чтобы вывести вас на уровень социальной коммуникации. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы вы вернулись к нормальной жизни. Но для этого нужно, чтобы вы начали говорить со мной. Я вас прошу. Молчание. Смотрит. Отворачивается. Конец записи.       Начало положено. Не уснуть. Снова открываю дневник. 23.03.2020 <Сегодня имел счастье лицезреть взбешённого Арсения. Зашёл в опен спейс, когда он общался с кем-то из клиентов по телефону. Как сейчас вижу – сидит, желваки играют, на виске венка вздулась. Разговаривает спокойно, но давит. Мать его, я б сам от такого давления сломался. Но на том конце провода, видно, тоже сидят не пальцем деланные, слышу, что-то доказывают, сопротивляются. Арс умеет владеть собой – вежливо прощается, обещает перезвонить позже, кладёт трубку. Покраснел. Видит меня, смущённо улыбается и идёт в курилку. Ведь не курит? Пошёл за ним, захожу, курит. Говорю, чего разнервничался? Не первый год в теме, разных клиентов навидался. Отвечает, есть категории, которые терпеть не могу, не нарастили массу ещё, чтоб такие требования выставлять. А разговаривать так, по-свински, вообще никому не позволено. Говорю, ты хорошо всё делаешь, молодец, только сам не волнуйся, они того не стоят. К тому же, могут расценить это как слабость. Улыбнулся мне, сигарету затушил, спасибо, говорит, я обычно умею себя в руках держать, но выстреливают иногда вот такие, с синдромом вахтёра... Замялся. Говорю ему, не парься, в крайнем случае одним меньше, одним больше – не потеряемся. Удивился так, смотрит на меня, я, говорит, впервые вижу, чтобы не за контракты, а за людей топили. Не переживайте, говорит, вывезу их, не таких вывозил. Ушёл.> 28.03.2020 <Темурыч с пониманием относится к тому, что дневник веду реже – работа вправду отнимает дохера времени. На сеансах, как обычно, треплемся за жизнь, рассказываю ему о проектах, о ребятах. Дневник он не читает, просто бегло просматривает по датам и отдаёт. Главное, типа, чтобы вёл. Вчера опять ходили в бар. Повод – днюха Андрея. Хороший мужик. Не знаю, рассказывал о нем или нет. Ведёт одно из самых сложных направлений в регионе, скромный, в очках, такой, знаете. На него можно положиться. Надрались, как обычно, я даже танцевать решился. Нашёл в толпе Арса, он там кренделя какие-то выписывал и до того органично двигался, я прямо доской себя почувствовал рядом с ним. Девки разные, конечно, рядом жались, как же без них. Долго не выдержал, пошёл в курилку. Смотрю, следом заходит, говорит, я и не знал, что вы танцуете. И курите, - после паузы добавляет. Сам запыхавшийся, буквально пар идёт от тела. Я затягиваюсь до звона в ушах и струю дыма ему в лицо выпускаю. "Ты ничего не докажешь", - хриплю. Ржёт. Разгоняю руками сизое марево перед его лицом, - "А сам-то что тут делаешь?" - "Так день рождения у Андрея, вы что, забыли, Антон Андреевич?" – делает круглые глаза и идёт к выходу. Ох, пиздец тебе, Арсений…>       Внезапный звонок из госпиталя, и вот я уже бегу по коридору и пытаюсь понять, что сделал не так. Вывод на щадящую терапию был классическим, химико-биологические показатели тоже в норме... Влетаю в бокс, привычным жестом настраиваю видео и кидаю айфон вбежавшему за мной интерну. Картина маслом: испуганная медсестра, перевёрнутые стулья, пациент в руках санитаров – бьётся, вырывается, орёт что-то нечленораздельное. Когда спеленали, я приказал сделать ему укол, но снизил дозу – мне нужны были его эмоции, я хотел, чтобы он злился. Когда люди злятся, они говорят лишнее.       Попросил всех, кроме помощника, выйти и велел ему включить запись. - Вы что-то вспомнили? – спрашиваю связанного. Пыхтит, пытаясь выбраться из рубашки. - Я могу вас выслушать, вы же знаете. - Пошёл на хуй, фашист, - внезапно. Голос хриплый, с надсадой. - Я ваш врач. Зачем вы кинулись на медсестру? Что она вам сделала? - Пусть не лезет ко мне грязными лапами! - Она пыталась сделать вам укол. - Она дотронулась до меня, меня никто не может трогать, кроме него! - О ком вы говорите? – я неосознанно начинаю наклоняться к нему, боюсь не расслышать - он начал успокаиваться и голос становится тише. - Ни о ком. Сдристни отсюда. - Строго говоря, это моё отделение, уйду, когда сочту нужным. Рассказывайте! - Пошёл в жопу, пидор. - А вы уверены, что из нас двоих это именно я? М? Или тот, кого вы называете местоимением «он», женского пола? Покраснел, ноздри раздуваются от злости: - Если ты хотел влажно помечтать о нём под мои рассказы, то соси! - Нет, я хочу узнать все подробности именно от вас, а не от полиции. Думаю, вам бы тоже этого хотелось. - Ты чё, дрочер, запугать меня пытаешься?! Мне похрен на полицию, похрен на тебя с твоей больницей, на всех положить вообще! Так что отъебись. - Я прошу вас мне довериться, - я делаю знак интерну выйти, а телефон креплю на стене, - Если между нами установятся доверительные отношения, ваше нахождение здесь будет более комфортным. - Срать я хотел на ваш комфорт, могу хоть в верёвках лежать, хоть в карцере сидеть... Я захожу с козырей: - Думаете, всё потеряно? Ничего не вернуть? Метнул в меня острый взгляд: - Мне отсюда не выйти. Я, может, псих, но не дебил. Я снова наклоняюсь к нему ближе, медленно говорю: - Я ваш лечащий врач, и я буду решать, выйти вам отсюда или не выйти. Мне нужно, чтобы вы рассказали мне всё. Долгое молчание. Я двигаю стул и сажусь, глядя ему в глаза. Он не выдерживает взгляда, отворачивается, болезненно морщась, и с отчаяньем шепчет: - Что ты хочешь услышать? Как яйца болят при взгляде на него? Как пальцы ломит, когда случайно касаешься? Как имя своё забываешь от его запаха? Что?! Что нужно?! Я смотрю на айфон, батарея заряжена на 60%, поворачиваю голову обратно: - Я хочу узнать всё, что произошло, с самого начала.