Бесконечность

Глава 5 Мы уже довольно долго танцевали, и на какое-то время мне удалось выкинуть из головы все неприятные мысли. Гарри говорил мало, и, казалось, не собирался снова касаться болезненных тем. Музыка звучала все тише. Я не могла отделаться от ощущения, что за мной неотрывно следят чьи-то глаза. Но вокруг было слишком много людей, чтобы определить любопытного. Когда очередная песня стихла, Гарри выпустил меня из объятий, и, тепло, улыбнувшись, произнес: — Пойду, принесу нам чего-нибудь выпить. Я согласно кивнула. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Впервые, на моей памяти, с момента обучения в Хогвартсе, все свечи в Большом зале погасли. Меня обступил мрак, и я инстинктивно сделала шаг вперед, ухватившись за чужую ладонь. Мгновение спустя мои губы были накрыты чужими требовательно и в то же время нежно, вовлекая в бесконечно долгий поцелуй. Ощущения были до того сладкими, что голова пошла кругом, захотелось, чтобы эта минута никогда не заканчивалась. Словно бы мир сузился только до одного поцелуя, за который не жалко было бы отдать жизнь, лишь бы он не прерывался. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько живой, настоящей, словно пробужденной от долгого безликого сна. Вдруг тот, с кем я целовалась, отстранился, и безотчетно я попыталась остановить его, привлекая обратно к себе. Безумное желание вернуть утраченное ощущение, будто бы всю жизнь ждала только этой минуты, было сродни наркотическому воздействию. И тут загорелся свет. А я... Я целовала Маркуса Флинта. Но поцелуй ничуть не походил на тот, что случился минуту назад. Гарри стоял чуть поодаль с двумя бокалами напитков, и смотрел на нас широко раскрытыми глазами. Потом резко развернулся и скрылся в толпе. Лицо Флинта выражало недоумение: — Да, так я еще ни с кем не целовался! Просто великолепно, Грейнджер! — Маркус? Я думала, ты — Гарри! — Я сдерживалась изо всех сил, чтобы не влепить пощечину. Да как он мог поцеловать меня? Губы до сих пор болезненно пощипывало. — Дорогая мисс Грейнджер, с этого года обращаться ко мне на «ты» при всех будет несколько... не этично. Кстати, вот уж не думал, что ты так хорошо целуешься. Это было что-то с чем-то. Кажется, я даже в процессе забыл, как дышать. В принципе, можешь продолжить, если хочешь! — Это ты меня поцеловал! — Задыхаясь от негодования, я сжала кулаки. И снова на меня накатила волна беспричинного отчаяния. Если не Маркус и не Гарри, то кто же меня целовал? И почему тело отказывается меня слушаться, желая сейчас только повторения? — Нет, не я. Я не стал бы, целовать свою ученицу в первый день, после того, как приступил к обязанностям профессора Хогвартса. — Маркус улыбался, но как-то холодно. Его взгляд, направленный на меня, был каким-то... Изучающим? Он вытащил палочку и пробормотал какое-то заклинание. Ученики, только что оживленно шептавшиеся между собой, тут же утратили к нам интерес и принялись расходиться. — Простое отвлечение внимания. Не волнуйся, никто из них не вспомнит того, что случилось минуту назад. Я с некоторым опозданием поняла, что пропустила мимо ушей половину информации, касавшуюся новых преподавателей. М-да, определенно неловкая ситуация. — Я буду преподавать ЗОТИ. Позвольте проводить вас до Гриффиндорской гостиной, мисс Грейнджер, кажется, вы сегодня достаточно выпили. * * * Я шла за ним знакомыми коридорами, едва не спотыкаясь. Во рту чувствовалась противная сухость, мысли путались. Маркус в какой-то момент взял меня за руку: — Неважно выглядишь. Знаешь, почему мне досталась должность профессора ЗОТИ? Я отрицательно покачала головой, и выдавила мрачно: — Теперь профессором по защите от темных искусств может стать любой слизеринец. — Ты не права, — Маркус пожал плечами. — Понимаешь, у нас особенная семья. Другие волшебники стараются с нами не связываться. Для меня этот пост — трамплин в Министерство Магии. Если мне удастся проявить себя... — И чем же ваша семья такая особенная? Флинт вдруг остановился, выпустил мою руку из своей ладони и серьезно посмотрел на меня: — Все началось несколько веков назад. В годы, когда в мире магглов свирепствовала инквизиция, моей прапрапрапрабабке не повезло выйти замуж за одного из инквизиторов. Когда муж узнал о ее магических способностях, он отправил бедняжку на костер. Ребенка у него успели забрать, вот только, через поколение, у каждого члена нашей семьи стал проявляться дар. В мире магии его называют «истинным зрением», и именно благодаря этому я здесь. Дар просыпается в возрасте, когда наша прародительница сгорела на костре, — в двадцать лет. Многие волшебники, особенно те, кто использует темную магию, боятся таких глаз. Кому же понравится, когда его «видят насквозь»? Дар помогает распознавать зло, вычислять его и останавливать. Так что, несмотря на то, что я молод, у меня есть все шансы стать лучшим профессором ЗОТИ за всю историю Хогвартса. — Можешь помолчать немного? — Взмолилась я, прислонившись к стене. Мерлин, я же выпила всего чуть-чуть, так что же на меня нашло?! Поцеловала при всех Маркуса, обидела Гарри, и сейчас едва-едва стою на ногах. — Мисс Грейнджер, а теперь я буду говорить, как ваш новый профессор. Будьте осторожны, вы кому-то очень сильно мешаете: сегодня вечером вы стали целью черно-магического воздействия. В Большом зале, я почувствовал присутствие тьмы. И она окружила вас. Глава 6 Я закрылась в комнате старосты, переоделась ко сну и легла в кровать. Мир кружился перед глазами, то расплываясь радужными пятнами, то снова соединяясь, точно в калейдоскопе. Невеселые мысли не отпускали меня. Маркус сказал, что не смог определить источник темной магии. Впрочем, в школе Хогвартс зло могло появиться откуда угодно. Вспомнить хотя бы дневник Тома Реддла... Или подземелье, в котором обитал василиск. Возможно, стоит поговорить о случившемся с Гарри? Но захочет ли он слушать мои оправдания? И даже, если захочет... О, Мерлин, не стоило с ним танцевать. Впрочем, разве умнее было бы бегать от него до конца учебного года? Я остро нуждалась в человеке, которому могла бы открыться. Что там с другими моими друзьями? Ага, есть еще Рон. Но, судя по тому, что я слышала последние двадцать минут, вечеринка, начавшаяся в Большом зале, продолжилась в гостиной Гриффиндора, и рыжий там явно не скучает. Конечно, можно поделиться с ним последними новостями, но будет ли от этого хоть какая-то польза? Да и отрывать его от Лаванды на глазах у всех... В любом случае, бродить по Хогвартсу ночью запрещено, особенно это нежелательно для старосты Гриффиндора. Так что придется отложить расследование до завтра. «Думай, думай, не засыпай, тебе нужно больше информации...» Я пыталась восстановить события, произошедшие в Большом зале, вспомнить тех, кто стоял близко ко мне. Но, хоть убей, не могла припомнить ничего. А потом глаза закрылись, и все вокруг погрузилось во мрак... * * * Я стояла в полоске лунного света. По крайней мере, мне казалось, что сквозь витражи оконного стекла пробивается именно этот свет. Вокруг не было ничего — только это странное окно и темнота. Моя одежда... Она была не европейской. Кимоно? Или просто церемониальная одежда? И длинное ожерелье из крупного жемчуга на груди. Такое красивое, особенно в лунном свете. Я что-то до боли сжимала в руке. Опустив глаза, я разжала ладонь и увидела изящный серебряный крест на тонкой цепочке. С ладони капала кровь. — Мио... Я вздрогнула, услышав это имя. Какой странный сон! И почему я не могу проснуться, если уже понимаю, что это сон? Из темноты возник человек. Со спины он больше всего походил на Пожирателя Смерти. Капюшон, надвинутый на лоб, длинный плащ, скрывающий фигуру. Незнакомец не оборачивался. Зато он заговорил быстро и бессвязно. Я вдруг поняла, что эта сцена похожа на чужое воспоминание, как в Омуте памяти. Конечно, вовсе не ко мне обращался этот человек. И, каков бы ни был язык, я понимала, что он говорит: — Мио, ты представляешь, что может значить для меня обретение этого? Возможно, я стану Богом. Сила, накопленная за столетия... То, чего не могли достичь мои предки... Все достанется мне... Нет, нам, Мио! — Мужчина продолжал стоять ко мне спиной, но его волнение выдавали руки, то и дело поправлявшие плащ. И тут я услышала собственный голос, звучавший более мягко и нежно, чем в реальности. «Какой красивый у меня голос в этом сне...»: — Ты боялся получить силу. А теперь жаждешь её? Помни: стоит тебе согласиться, и ты перестанешь быть человеком... * * * Я резко подскочила на кровати. За окном светало. Голова болела, словно бы я, никогда не подверженная мигреням, вдруг оказалась жертвой какого-то вируса. Судя по часам, завтрак я успешно пропустила. Что ж, в том, чтобы быть старостой, есть и минусы. Соседки по комнате всегда могут разбудить друг друга. ... Я побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Не хотелось бы начинать учебный год с взыскания профессора Макгонагалл. И тут видение из сна словно просочилось в реальность. Меня снова окружила тьма, и снова на мне была эта белая одежда. Вот только человек явно обращался к нынешней Гермионе Грейнджер: — Кто же поцеловал тебя? Ты так и не поняла? Не узнала меня? А я ждал бесконечно долго... Я почувствовала, что падаю. По всем законам физики, я должна была сломать себе шею, потому что, ступив на движущуюся вверх лестницу, пропустила момент, когда нужно было сойти. Но что-то не дало мне упасть. Вернее, кто-то, в последнюю секунду схвативший за руку и с силой потянувший к себе. Панси Паркинсон стояла передо мной, насмешливо рассматривая в упор: — Грейнджер, не думаешь, что тебе еще рано умирать? Отец вложил большие деньги в твое изобретение, вдруг оно окажется менее достойным, чем он считает? Глава 7 Когда дело доходит до решения какой-то задачи, неважно, учебной или жизненной, я всегда отправляюсь в библиотеку. Найти среди пожелтевших страниц ту самую нужную строчку, способную помочь, порой кажется мне самым правильным занятием в жизни. И, хотя умом я понимаю, что не на все вопросы существуют готовые ответы, хочется верить, что именно в этот раз мне повезет. Когда занятия закончились (на которых, кстати, Гарри решил не появляться), я пошла в библиотеку. Кто-то, чтобы привести в порядок учащенный пульс, может слушать музыку, а я… предпочитаю искать покой в ровных линиях букв на бумаге. Странный мужчина из видения никак не хотел уходить из моих мыслей, руки непроизвольно сжимались в кулаки, и не покидало ощущение, что кто-то меня преследует. Кого же я забыла? Кого должна вспомнить? Что отзывается в груди болью, что мучает и заставляет все внутри холодеть, сжиматься в комок, забывая даже о вдохе? Откуда это предчувствие, что я стою на краю пропасти? Где и в ком скрывается враг, насылающий на меня темные чары? По дороге в библиотеку, вспоминала утреннюю перепалку с Паркинсон. Мы с ней никогда не дружили. Скорее, соперничали, но, если обычно девушки пытаются затмить друг друга мантиями и красотой, то мы соревновались только в остроте разума. Панси отличалась редкой язвительностью, которая, встречаясь с моим полным равнодушием, заставляла ее сильней раздражаться. Когда утром она спасла меня от падения на лестнице, я впервые увидела ее в новом свете. Впрочем, думать о ней, как о спасительнице, сейчас хотелось меньше всего. …Мадам Пинс встретила меня легким кивком, и я, улыбнувшись в ответ, прошла к свободному столу. Потом вдруг застыла. Через стол от меня сидел Малфой. Опустив голову на соединенные пальцы, и, скрыв глаза за отросшей челкой, он казался сейчас уязвимым. И, в то же время, каким-то, надломленным. Некстати вспомнился наш недавний разговор в поезде. «А что ты думаешь о наследиях, которые убивают? Знаешь, у нас в роду есть одно такое… Передается раз в пару-тройку сотен лет. И человек, получивший его, не доживает до двадцати лет…» Я почувствовала странное волнение. Что, если Малфой тогда не солгал? Неужели это — его судьба? И почему я должна волноваться по этому поводу, если сама по уши в неприятностях? Мой взгляд скользнул по книге, лежавшей перед ним. Не слишком толстый томик с потертой обложкой, без каких-либо символов. Почему эта книга его заинтересовала? А что, если… Драко Малфой никогда не был святым. Метка Упивающегося позорным пятном навсегда останется с ним. Вдруг он… Вдруг, в этой книге, – ответ на мои вопросы? …Внезапно Малфой резко встал и развернулся, встретившись со мной глазами. Мне даже показалось, что он знал, что за его спиной буду я. Замер на секунду, потом, задумчиво щелкнув пальцем по обложке книги, которую читал, посмотрел на меня… Весьма красноречиво. Пожалуй, даже Виктор Крам не смотрел на меня на Святочном балу более выразительно. Это был пристальный взгляд, взгляд голодного зверя, который видит перед собой добычу, но почему-то не желает ее коснуться. Я поймала себя на том, что не могу разорвать зрительный контакт. Малфой усмехнулся, а потом… Просто прошел мимо меня, слегка коснувшись рукавом изумрудной мантии. Я слышала звук его удаляющихся шагов. Прежде чем поняла, что делаю, подошла к столу, за которым он сидел, и открыла оставленную там книгу. Я прочитала слова, выведенные красивым каллиграфическим почерком. «Любовь – это самая опасная сила на свете. Она способна перевернуть мир, превратить его в груду обломков. Она подобна бушующему океану огня, который, в конечном итоге, оставит после себя выжженную пустыню. И, хотя мы прекрасно знаем об этом, мы снова и снова отчаянно ищем ее». Я пролистала книгу дальше. Только пустые страницы? Это, что же, дневник Малфоя? Или же… В памяти всплыли открытки, которые я получала ко Дню рождения. Не похоже на его почерк. Я попыталась осмыслить прочитанное, решить, согласна ли я с таким определением любви. И чужой голос ответил на мои мысли, мелодичный голос Мио из моего странного сна. «Любовь – это сила созидания. Энергия, наполняющая мир, безграничная и бесконечно сильная. Это то, что заставляет прорастать травинку, усмиряет бушующее море и заставляет двигаться планеты по своим орбитам…» Я почувствовала, что голова закружилась, а рука схватила перо из чернильницы на столе. Пальцы автоматически вывели символ – перевернутую «восьмерку». Перо замерло ровно посередине, в точке пересечения. Я смотрела на знак бесконечности и думала о том, что моя судьба странным образом пересеклась с судьбами двух других людей, один из которых был мне очень дорог, другого же я почти не знала. В одном я была уверена точно – эта история началась задолго до моего рождения. Глава 8 После библиотеки я отправилась прогуляться вокруг Хогвартса. День выдался ясным, лучи сентябрьского солнца, пробиваясь сквозь еще густую листву деревьев, не обжигали, а нежно ласкали кожу. Небо было высоким и чистым. Облака скользили по нему легкой прозрачной шалью, отбрасывая полутени на землю. Обходить башенки и мощные крепостные стены можно было долго. Я выбрала узкую, почти незаметную в траве тропинку, и вскоре добралась до восточной стены Хогвартса. Здесь, в тени деревьев и кустарников я любила читать книги. Сейчас читать не хотелось, равно, как и что-то обдумывать. Новость, что вокруг меня сгущается темная магия, а также загадочные сны, видения, что подбрасывало то ли подсознание, то ли чья-то злая воля — все это анализировать сейчас совсем не хотелось. «Это так не похоже на тебя, Гермиона!» — Пожурила я себя. — «Когда дело касалось Гарри, ты могла перевернуть все вокруг в поисках ответов. Так почему сейчас пасуешь?!» Ответ напрашивался сам собой. В какой-то степени, легче помогать друзьям, чем себе. Собственные чувства и желания могут мешать, затрудняя поиск выхода из сложной ситуации. Но, когда я оказалась в центре некрасивой истории, желание «взбивать сметану в масло в горшке», подобно лягушке из басни, пропало. Хотелось отключиться от всего. Представить на миг то время, что казалось самым счастливым в Хогвартсе, вернуть его хотя бы мысленно. …Я присела на старую деревянную скамейку, которая недовольно скрипнула в ответ. Ветер донес сладкий аромат отцветающего шиповника. Я обернулась и увидела за спиной разросшийся кустарник. Розовые лепестки, кружась, падали к самым ногам. Я вдруг подумала, что кустарник похож на Малфоя. Красивый, но колючий. Впрочем, плоды шиповника обладают целебными свойствами. А вот в Драко ничего полезного нет. Совсем. — Гермиона! От звука чужого голоса я резко вскочила со скамейки. — Джинни, что ты здесь делаешь? — Растерянно спросила я, разглядывая подругу. Та то и дело приглаживала волосы, которые разметались от ветра. Джинни в новой школьной форме смотрелась замечательно, словно сошла с картинки модного магического журнала для девчонок. «И почему Гарри ее бросил?» — Искала тебя, конечно! В прошлом году мы с тобой постоянно таскались сюда… Ты же подтягивала меня по Нумерологии. Забыла? — Джинни недовольно поджала губы, не потеряв при этом ни капли обаяния. — Прости, я подумала, может, случилось что-то… Ты вдруг решила поговорить со мной, а до этого словно не замечала. — Я устало вздохнула. Джинни покачала головой: — Не замечала? Да это ты меня избегаешь! При любой возможности стараешься скрыться, словно преступница. Но тебе нечего стыдиться. Ты зря от меня бегаешь. То, что Гарри влюбился в тебя, не меняет ничего в наших отношениях. Знаешь, я уже давно поняла, что Гарри нравишься ты. Но старалась удержать его… Пока, наконец, не поняла: поступая так, сама лишаю себя возможности быть по-настоящему любимой и желанной для кого-то. Так что, не смей думать, что я злюсь на тебя из-за парня! Я растерянно смотрела на Джинни, не в силах подобрать слова. Но, видимо, она и не ожидала от меня ответа. Вместо этого Джинни достала из сумки, висевшей на боку, банку варенья и всунула мне в руки вместе с маленькой ложкой: — Мама велела передать тебе. У нас в этом году урожай малины. Давай просто жить дальше, хорошо? Не избегай меня и не считай себя виновной в нашем с Гарри разрыве. Я просто хочу, чтобы мы все были счастливы. Я не успела поблагодарить Джинни за варенье. Она резко развернулась и исчезла за деревьями, так же быстро, как и появилась. Глава 9 Глава 9 После короткой беседы с Джинни у меня улучшилось настроение. С души словно камень свалился. Подруга определенно не лукавила в разговоре. И, похоже, несмотря ни на что, она не держит на меня зла. Но, все же Джин права. Я слишком зависима от чужого мнения. Не из-за этого ли я стараюсь держаться от Гарри на расстоянии? Тогда Малфой совсем не причем… Отстраненно размышляя, я в какой-то момент сильно сжала пальцами крышку банки с вареньем. Та легко поддалась. И как только Джин догадалась, — это же мое любимое варенье! Крупные ягоды застыли в прозрачном соке. Захотелось попробовать хотя бы ложечку лакомства, созданного благодаря кулинарному искусству миссис Уизли. Проглотив первую ложку варенья, я тут же зачерпнула вторую. Вкус был немного непривычным. Возможно, при варке миссис Уизли добавила мед. На тропинку вдруг упала чужая тень. Знакомый звук шагов заставил меня поднять голову и тут же забыть о варенье. Похоже, сегодня мне не судьба побыть в одиночестве. Гарри, разгоряченный после быстрого полета на метле, вдруг оказался совсем рядом. Аккуратно опустив метлу на землю, Гарри подошел ко мне. — Миона, вот ты где. Я летал все утро. Потом заметил, как ты направилась сюда… — Ага. А почему ты сегодня прогулял уроки? — Я нахмурилась. Мне было крайне неловко под этим пристальным взглядом слизывать с губ остатки малины. Я зря волновалась за Гарри. Он не заболел, не умер от разбитого сердца, и прекрасно провел день. Уж точно лучше, чем я. Гарри вместо ответа показал мне пальцем на уголок рта, и я мысленно выругалась. Ну, конечно. Перемазанная вареньем, выгляжу более, чем глупо. Но достать носовой платок я не успела. Гарри вдруг сделал еще шаг и слизнул варенье прямо с моих губ. Мир тут же рухнул куда-то к ногам. Все кругом смешалось, превратившись в безумный хоровод. Пересвисты птиц, шелест деревьев и травы — все обрушилось на меня, заставляя испытать странное, непонятное волнение. — Ты пахнешь малиной, — Гарри целовал меня всего долю секунды. Потом отстранился, и, забрав ложку из моих ослабевших пальцев, принялся за варенье. Я, словно очнувшись от приятного забытья, попятилась назад. Но сбежать не успела. Недооценила Гарри. Он успел свободной рукой поймать мое запястье: — Когда я увидел вчера, что ты целуешь Маркуса, то почувствовал, что хочу умереть. В ту же минуту, в тот же миг. Ты могла бы объяснить, что пока не готова к серьезным отношениям, не прибегая к такому глупому способу. Конечно, я понимаю, ты выпила лишнего, а я вовремя тебя не остановил. Но у нас с тобой все получится! Я не сдамся ни за что! — Гарри, — горько вздохнула я, чувствуя, что на глаза выступают непрошеные слезы. — Я не просто не уверена, я… Все так запуталось! Гарри прижался щекой к моей шее. Мое тело в таком опасном соседстве утрачивало привычный контроль над ситуацией. И тут меня кольнула опасная мысль. Может ли быть, что я втайне желала этого с того момента, как на первом курсе повстречала его в Хогвартс-Экспрессе? — Сейчас быстро темнеет. Вернемся в Хогвартс, — прошептала я ему, призывая на помощь остатки разума и воли. — Мне нужно кое-что тебе рассказать.